– Я пойду с вами.
– Ты хоть воевать-то умеешь? – взгляд Виталия Сергеевича скользнул по Мишкиному протезу.
– Справлюсь как-нибудь.
– Тогда валяй, если тебе жизнь не дорога.
Посол потерял к Мишке всякий интерес и отошел к группе солдат из охраны посольства. Те молча смотрели, как по улице отступали правительственные войска.
– Значит так, – Виталий Сергеевич вытер рукавом грязное от пыли лицо. – Снова короткими перебежками и снова нужно держаться левой стороны улицы. Она не простреливается артиллерией. Только на этот раз мы должны дойти. Это наш последний шанс…
Мишка подобрал брошенный автомат и проверил обойму.
– Сказал бы, мол, за Родину, ребята, да далеко Россия, – пошутил Виталий Сергеевич. – Но отступать все равно не куда. Пошли, что ли?..
Под ногами скрипели битые кирпичи и стекло. Мишка шел сзади всех. И, тем не менее, именно он успел снять с крыши старого посольства снайпера «северян» так и не успевшего сделать ни одного выстрела…
7.
Больницы уже не было видно. Володя шел медленно, бережно поддерживая Ларису под локоть.
– Как ты себя чувствуешь?
– У меня немного кружится голова… Но это скоро пройдет, – Лариса старалась не смотреть на улыбающееся лицо Володи. – Кстати, ты зря это сделал.
– Что?
– Выбил дверь и отвез в меня в больницу.
– Ты собираешься повторить попытку?
– Конечно, нет… Но мы все равно должны расстаться. Я сделаю так, что ты уйдешь сам.
Володя взял в ладони руку женщины и коснулся ее губами.
– Лариска, ты все-таки дура…
Женщина отстранилась. Она сняла куртку и расстегнула несколько пуговиц на блузке.
– Правда, очень жестока, Володя. Маленький мой!.. Тебе уже пора подрасти и принять мир таким, какой он есть. Теперь смотри.
Володя, удивленно моргая глазами, рассматривал обнаженное женское плечо.
– Ну? – наконец спросил он. – И все, что ли?..
– Читай!
Володя пожал плечами и осторожно развернул крохотную бирку на шве блузки.
– Мейд ин Италия… Дальше я не могу, тут слишком мелко написано.
Лариса осторожно скосила глаза… Татуировки на плече не было.
8.
– Значит, по личным делам сюда приехал? – Виталий Сергеевич положил автомат на пол, и устало присел рядом с Мишкой.
– По профессиональным, – уточнил Мишка.
– А-а-а!.. – Виталий Сергеевич улыбнулся. – То-то я смотрю, ты стреляешь как полубог на олимпийской охоте. Много воевал?
– Пришлось много…
– Старика-то своего нашел?
– Нашел. Только он ранен был, умирал уже… – Мишка безразлично рассматривал разбитый протез и перебинтованную ногу. – Мне помогла ваша переводчица. Старик сказал, что озеро Мбанго вышло из берегов.
– Здесь нет такого озера.
– Есть…
– Где?
Мишка отвернулся и посмотрел в окно. Там был полуразрушенный город. На улицах лежали убитые люди.
Виталий Сергеевич проследил взгляд Мишки.
– У нас нет шансов вырваться отсюда, – сказал он.
– Есть.
– Что?.. – Виталий Сергеевич быстро взглянул на покрытое пылью и кровью лицо Мишки.
– Главное, это снайперы, – Мишка говорил спокойно, словно подводил итог уже сделанной работе. – Их трое. Если вы поможете добраться мне до окна на последнем этаже, я справлюсь с ними. А пока остальные головорезы не уберут подбитый танк от посольства, им нет пути вперед. Вы видели пару целых «джипов» в гараже?
– Видел. Но нас расстреляют, как только мы вырвемся за ворота.
– Я вас прикрою… Эти сволочи будут брить свои бороды об осколки стекла на асфальте.
– А ты?
– Мне все-таки оторвали вторую заднюю лапу… Но как заметил бы один умный старик, слишком поздно, – Мишка слабо улыбнулся и порылся в кармане. – Вот эту записку отдайте одной женщине… Адрес я написал.
– Это все?
– Все. А теперь помогите встать.
…Через час из стен горящего российского посольства вырвались два «джипа». Редкие выстрелы по ним ушли впустую и быстро смолкли. Но те, кто сидел в машинах, еще долго слышали сзади отчаянную перестрелку…
9.
Звонок в дверь был долгим и настойчивым.
– Здравствуйте. Простите, вас зовут Лариса?
У незнакомца был представительный вид. Лариса молча кивнула.
– Вот… – незнакомец протянул небольшой клочок бумаги. – Это от Миши.
Лариса взяла записку.
– Там все написано и нечего больше вам сказать, – мужчина немного грустно улыбнулся и старомодно приподнял шляпу. – Всего вам доброго!
Прежде, чем закрыть дверь Лариса нервно развернула записку.
«Вы должны сами найти озеро Мбанго. Правда, когда я вспоминаю ваше лицо, я почти не верю, что вам удастся сделать это, – кривые, неровные строчки вдруг заплясали в белом тумане. – Вас ждет очень трудная дорога, Лариса. Мне остается только пожелать вам удачи. Прощайте!..»
Лариса привалилась спиной к стене и долго стояла, снова и снова перечитывая записку…
10.
– У нас гости? – Володя что-то быстро писал и даже не поднял головы.
– Нет, просто перепутали адрес… – Лариса села на диван и взяла вязание.
Володя отложил авторучку и сладко потянулся.
– Знаешь, чего я боюсь больше всего на свете? Наверное, тебе скучно со мной.
– Что ты, Володенька, – Лариса засмеялась. – Петельки и узелки из шерсти это самое увлекательное занятие в жизни.
– Летом мы поедем куда-нибудь отдохнуть. Куда ты хочешь?
– Только не в Африку.
– Почему?
– Когда-нибудь, любимый, я расскажу тебе сказку о волшебном озеро Мбанго. Один человек сказал, что туда ведет очень трудный и длинный путь. Но однажды я все-таки нашла туда дорогу и искупалась в этом озере.
– Ты была сказке? Интересно, как тебе удалось это сделать. Расскажи!
– Перебьешься. У каждой женщины должна быть тайна.
– И как долго ты собираешься хранить ее?
Лариса улыбнулась.
– До тех пор, пока ты рядом, мой любимый!..
Последний рубеж обороны
1.
Дима был толст и неуклюж. Особенно сильно это подчеркивал контраст между ним и молодыми, спортивного сложения парнями.
Подземное помещение тира было гулким, как коридор бомбоубежища.
– Пожалуйста, отойдите немного от мишени, – попросил инструктор.
Ближе всех к картонному человеку с черно-белыми кругами на груди стоял Дима. Он шагнул в сторону и тут же уперся грудью в чье-то плечо.
Лицо инструктора было сухим и бесстрастным, как лицо кино ковбоя. Если бы не седые волосы и пронзительные глаза, он вряд ли бы выглядел старше тридцати лет.
– Теперь о сущности вашей работы, – инструктор поднял пистолет. – Смотрите и запоминайте…
Выстрелы ударили неожиданно и резко. Молодые люди шарахнулись в сторону от мишени – ее словно протыкали гигантским невидимым гвоздем. Дима упал на колени и закрыл уши руками. Потом наступила тишина…
– Артобстрел закончился, – донеся до Димы сверху насмешливый голос. – Вставайте, молодой человек.
Кто-то засмеялся. Дима покраснел как мальчишка.
Инструктор показал пальцем на пять дырочек в центре мишени.
– Так вот, – продолжил он. – Сущность работы телохранителя заключается в том, чтобы этого не было… Ни при каких обстоятельствах. Но вы всегда будет стоять рядом с мишенью. Кстати, хотите знать, почему я вам не представился? Потому что многие из вас не придут сюда завтра, – инструктор усмехнулся. – А я не люблю мимолетные знакомства…
2.
Часы показывали половину первого ночи. Дима сидел на кровати и курил, уставившись в одну точку.
– Димочка, ну ложись, пожалуйста! – ласково позвала жена.
– Сейчас… – механически откликнулся Дима.
– Что-нибудь на работе случилось? – голос жены стал озабоченным.
– Нет, все хорошо… Ничего страшного.
Женщина засмеялась.
– Я не могу уснуть.
– Почему?
– Потому что ты большой и толстенький. Мне с тобой уютно и тепло, – женские руки мягко обвили шею Димы. – Ты похож на поросеночка… – сквозь смех выдохнул в ухо горячий шепот. – Ложись. Хочешь, я почешу тебе спинку?
– Отстань! Я это… – Дима не выдержал и улыбнулся – Я думаю.
– Ты слишком много думаешь, – женский насмешливый шепот щекотал щеку Димы. – Когда сегодня за ужином ты съел две тарелки пельменей, ты тоже думал. Ты думал о том, что не нужно так много есть и ел. Ты ел и страдал!.. У тебя были глаза обиженного ребенка.
Дима вспомнил сухощавое лицо инструктора.
– Я обязательно похудею! – твердо пообещал он.
– Конечно, – легко и ласково согласилась жена. – А теперь ложись, медвежонок, я все-таки почешу тебе спинку… Кстати, ты мне нравишься таким, какой ты есть. И я не хочу, чтобы ты похудел.
3.
– Меня зовут Николай, фамилия Федоров, – сказал инструктор, протягивая Диме пистолет. – Заряжен холостыми. – Тут же пояснил он. – Но мы будем считать эти патроны условно боевыми. А теперь идите к мишени.
– Опять?! – искренне удивился Дима.
– Я уже говорил, что ваша работа, всегда стоять рядом с ней.
Дима поплелся к фанерному человеку у стены.
– Итак, я – преступник, – чуть заметно улыбнувшись, продолжил Николай. – Вы – телохранитель и рядом с вами ваш объект.
Инструктор вытащил пистолет и не спеша прицелился. Дима обречено смотрел в дуло пистолета и ждал.
– Какого черта стоишь?! – взорвался Николай.
Дима отбросил пистолет, метнулся к мишени и попытался повалить ее на пол. Иногда так поступала охрана в кино. Но фанерный человек стоял довольно прочно. Сзади ударил выстрел. Пуля пробила «голову» объекта наградив Диму занозой в ухо.
– Зачем пистолет бросил? – уже без иронии спросил Николай.
Дима посмотрел на пистолет, потом потрогал ухо.
«Наверное, нужно было стрелять…» – догадался он.
Инструктор больше не сказал ни слова и молча вышел.
4.
– Значит, завтра ровно в одиннадцать вечера, – Николай отложил в сторону листок бумаги с одной единственной строчкой и посмотрел на Елену Александровну. – Если можно, пожалуйста, поясните.
– Это правила игры, – сухо сказала красивая женщина за столом. – Год назад, если я не ошибаюсь в одиннадцать вечера, я разорвала контракт с довольно мерзким типом. Мне пообещали вернуть «долг» с процентами ровно через год. Как вы понимаете, проценты – моя жизнь. Завтра у нас деловая вечеринка здесь, в здании офиса банка. Она будет продолжаться до полуночи…
– Немедленно отмените ее! – прервал Николай.
– Я не хочу и не буду этого делать. Кстати, мы увеличили штат охраны.
Восемнадцать рослых парней в кабинете чуть заметно оживились, давая понять, что они чего-то стоят. Дима стоял сзади всех и смотрел в пол. Окровавленное ухо он прикрывал ладонью.
Николай и Елена Александровна встретились глазами. Лицо молодой женщины было холодным как лед. Впрочем, его не портили даже чуть тонкие губы, выдававшие упрямый и практичный характер.
– Хорошо, – Николай кивнул и повернулся к охранникам. – Вы все слышали. Остается осмотреть помещение.
– Банкет будет на четвертом этаже, – подсказала Елена Александровна. – В главном зале.
Парни молча вышли.
Николай ткнул пальцем в листок, который он только что держал в руках.
– Знаете, кто это писал? – тихо спросил он. – Профессиональный убийца по кличке «Тихий».
– И что это значит?
– «Тихий» начнет свое дело ровно в одиннадцать. Этот гад всегда держит слово, – инструктор показал на свои седые волосы. – Подарок от него. Он дважды проходил через моих ребят. Если он сделает это еще раз, моя карьера окончена.
Женщина откинулась на спинку кресла.
– Простите, вы за кого больше беспокоитесь, за меня или за себя?
– Я не боюсь пули! – повысил голос Николай. – Я боюсь, что меня, как негодного пса вышвырнут за ворота. – Николай навалился грудью на стол и приблизил свое лицо к уже успевшему потупиться холодному лицу женщины. – Послушайте, не могли бы вы сами уладить все как-нибудь иначе?
– Как?
– Не знаю… Ну, заплатите неустойку по тому чертову контракту… Извинитесь. Или что там у вас делают в банковском бизнесе, чтобы исправить ошибку?
– У нас не бывает ошибок, – женщина подняла глаза. – Кто ошибся – теряет все.
Николай встал.
– Тогда у меня остается только один выход, – твердо сказал он. – «Тихий» не фанатик-самоубийца и он не пойдет на дело, если у него отрезать все пути отхода. Как раз это я и собираюсь сделать. Покушения на вашу жизнь завтра не будет.
– А потом?
– Потом вы будете разбираться с вашими проблемами уже без меня.
– Вы – настоящий джентльмен.
– Я не джентльмен, я – профессионал. До свидания.
– Послушайте, – окликнула Елена Александровна инструктора уже возле двери. – Я видела среди ваших людей толстого человека с окровавленным ухом. Он не очень пострадал во время ваших дурацких тренировок?
– Не думаю. Кстати, он именно тот человек, которого взяли по вашей рекомендации.
– Разве?.. Ну и как он вам?
– Самый очаровательный в мире идиот! – сухо сказал Николай.
5.
Вряд ли на свете есть сыщик, которому заранее удалось бы осмотреть место будущего преступления. А Дима искренне не знал, что ему делать. Он стоял за спинами ребят и глазел на инструктора.
– В общем, так, ребята, – деловито говорил Николай. – В зале примерно двести квадратных метров ровного пространства. Там, у бара, два порожка и чуть выше. Оттуда мы сможем держать под контролем все помещение. Вывод напрашивается сам: наша полусумасшедшая красотка должна стоять за нашими спинами.
Бар был ярко освещен.
«Стоять, как на мишени…» – мелькнуло в голове Димы.
– Теперь входы и выходы. – Николай показал широкую дверь. – Это единственный вход, а там, – палец инструктора ткнул на узкую дверь рядом со стойкой бара. – Единственный выход для психов.
«Почему для психов?» – подумал Дима.
На него никто не обращал внимания и он отошел ко второй двери.
Узкий короткий коридор за дверью вел в небольшую кладовку. Запасные стулья, столики, какие-то пестрые тряпки заполняли ее почти до предела. В углу стояло огромное зеркало. Дима подошел к окну. Далеко внизу блестел мокрый асфальт. Рядом со зданием росли высокие пирамидальные тополя, но место перед окном было свободно на расстоянии больше двадцати метров. Спустится вниз, по дереву было невозможно. Дима открыл окно и посмотрел вниз. Низкие, почти вровень с асфальтом пни, были еще свежими.
«Специально спилили, – решил Дима. – И что-то уж слишком низкие пни…»
Рядом был перекресток. Прямая, как стрела улица напротив окна шла между строящимися коттеджами и терялась в вечерней темноте.
Прежде чем выйти, Дима еще раз взглянул на себя в зеркало.
«Худеть нужно, – со вздохом подумал он. – К черту пельмени!»
6.
– С повязкой на ухе ты похож на раненого зайца! – смеялась жена. – Димочка, тебе еще пельменьчиков положить?
Дима решительно отодвинул тарелку и закурил.
– Детектив за работой, – легко иронизировала женщина. – Пошли по телевизору концерт посмотрим.
– Сегодня ты слишком уж веселая, – проворчал Дима.
– Хо-хо! Пошли, контуженый зайчик.
Через пять минут Дима бездумно глазел на экран телевизора. Он вдруг поймал себя на мысли, что ему страшно смотреть, как на ярко освещенной сцене поет женщина. Пространство вокруг нее казалось огромным и пугающим. Женщина на сцене была беззащитной и одинокой перед темнотой зрительного зала. У Димы заныло под сердцем. Он молча встал и ушел на кухню. Возле окна он сунул в рот сигарету и закурил.
На улице шумели деревья и гудели машины.
«Деревья… – подумал Дима. – А там, возле банка их нет… Подожди, там еще перекресток!.. И окно в той кладовке прямо напротив перекрестка, – он замер, еще не смея поверить в простую догадку. – Черт, как же я сразу все не понял!..»
Радость открытия тут же омрачилась болью, что покушение все-таки состоится. Завтра ровно в одиннадцать вечера преступник хладнокровно расстреляет женщину на ярко освещенной сцене за бесполезной цепочкой охранников, а потом он уйдет. Можно было бы грубо забить дверь в кладовку досками, показывая «Тихому», что выход перекрыт, но тогда бы началась тихая охота времени и места окончательной схватки в которой уже не знал никто…
Дима загасил сигарету и пошел в спальню. В коридоре он остановился и задумчиво посмотрел на себя в большое зеркало.
«Похож! – улыбаясь, подумал он. – Зеркало удивительная штука!»
В постели Диму ждала жена.
– Глупый заяц пришел.
Она громко засмеялась и обняла Диму обоими руками…
7.
Инструктаж Николая был долгим, но только не для Димы.
– Ты – блуждающий форвард, – пренебрежительно сказал он Диме, отпустив последнюю пару ребят в черных костюмах. – Гуляй, где хочешь, но если начнется кутерьма, падай на пол и не шевелись.
Дима нерешительно попросил пистолет. Николай Алексеевич протянул ему большой, ярко раскрашенный детский «наган».
– Под пиджаком он похож на настоящий, – пояснил инструктор.
Весь вечер Дима стоял у стойки бара и рассматривал гостей. Елена Александровна была просто очаровательна. Правда, у нее больше чем обычно блестели глаза. Гости не скупились на комплименты и, наверное, это был единственный вечер в жизни руководителя самого крупного городского банка, когда никто не пытался заговорить с ней о финансовых делах. Время летело довольно быстро. Круг гостей вокруг хозяйки вечера становился все шире и реже. Ближе к одиннадцати возле Елены Александровны остался только сухощавый, седоволосый человек чем-то похожий на американского ковбоя.
«Гости все знают… – догадался Дима. – Они просто боятся!»
Елена Александровна медленно пошла к бару. Стрелки показывали без десяти одиннадцать. Двенадцать рослых парней выстроились в живую цепь, загораживая широкими спинами ярко освещенный подиум.
– Вишневый сок, пожалуйста, – услышал Дима тихий голос женщины.
Бармен налил сок и быстро отошел в сторону. Пустое пространство между баром и толпой гостей пересекали только официанты. Они проскальзывали возле стены и возвращались к гостям.
Елена Александровна повернулась. Толпа напротив казалась ей безликой и темной. Женщина сделала пару шагов в сторону гостей и остановилась… Потом неторопливо прикоснулась губами к бокалу.
«Без пяти минут одиннадцать, – лихорадочно соображал Дима. – «Тихому» нужна только одна секунда, чтобы выкинуть какой-нибудь фокус и отвлечь внимание охраны. Еще рано…»
Он вытер пот со лба и посмотрел на спины охранников. Они были напряжены и неподвижны.
«Еще чуть-чуть… Еще! Нельзя уходить слишком рано, – Дима сунул руку в карман и наткнулся на «револьвер». – Черт!..»
Он вдруг почувствовал, что у него дрожат ноги. Первый шаг был тяжелым и медленным, как во сне.
– За мной, быстро! – шепнул Дима Елене Александровне.
Та быстро взглянула на него. В огромных глазах женщины был ужас и вызов.
– Иди впереди меня, я закрою тебя сзади, – тихо сказал Дима. – Дверь в кладовку открыта.
Они были почти у двери, как вдруг в зале раздались оглушительные выстрелы. Кто-то дико вскрикнул. Краем глаза Дима успел заметить, как рослый официант, идущий к бару, неуклюже опрокинул на себя поднос и осел возле стены.
Охрана бросилась в зал.
– Стоять! – взревел Николай. – Стоять, это только петарды!..
Дима с силой захлопнул за собой дверь. Мимо перепуганного официанта пробежал Николай. Паника в зале стала почти безумной.
– Входную дверь держите, – кричал Николай. – Никого не выпускать!
Официант медленно встал и шагнул к двери следом за Димой и Еленой Александровной. На него никто не обратил внимания…
8.
В коридоре было темно. Тусклый свет из окна светил в глаза. «Официант» вытащил пистолет с глушителем и бесшумно вошел в комнату. Толстяк стоял возле окна. Он зажимал женщине рот рукой.
«Тихий» снисходительно улыбнулся и нажал на спуск. Ливень из двенадцати пуль заглушил звон разбитого стекла.
«Дьявол, это же зеркало!..» – мелькнуло в голове убийцы.
В тут же секунду тяжелый удар по руке выбил у него оружие.
– Раздавлю, гадина!..
Огромный толстый человек не умел драться, но его ярость не знала предела. «Тихий» попытался увернуться, но комната была слишком тесной. Удары по силе сравнимые разве что с ударами кувалды, сыпались на него со всех сторон. «Тихий» вдруг с ужасом понял, что применять приемы боевого самбо против толстяка можно было с таким же успехом, как против разъяренного слона. «Тихий» наугад ткнул пальцами в глаза страшного противника и метнулся к спасительному окну. Толстяк отстал только на мгновение. Прыгая вниз с четвертого этажа «Тихий» испытал чувство, чем-то очень похожее на облегчение…
9.
– Димочка, перестань возиться, как медведь, – смеялась Елена Александровна – Ты перевернешь машину!
Машину вела она. Дима сидел рядом и пытался стащить с себя бронежилет.
– Да елки-палки!.. – ругался он. – Где тут эти… Кнопки, что ли?
– Порвешь на клочки бронежилет, я платить не буду.
– Смеешься, да? – вспылил Дима. – А, между прочим, я к тебе в мужья нанимался, а не в охранники.
– Ладно, не ругайся. Лучше расскажи, как ты обо всем догадался.
– Тут и ежу все понятно! – выпалил Дима.
– А все-таки? – Леночка, милая и взбалмошная Леночка, поцеловала мужа в щеку. – Хочешь, я почешу тебе за ушком?
– Нет у меня никакой чесотки, и не было никогда! – зарычал Дима. – Все ты выдумываешь.
– Конечно, – легко согласилась Леночка. – Я все выдумываю, потому что мне это очень приятно. А теперь рассказывай!..
Дима, наконец, стащил бронежилет и закурил.
– Деревья под окнами, – сказал он. – Их не было, потому что их недавно спилили. Напротив – улица. Ты когда-нибудь видела, как каскадеры прыгают с большой высоты?
– Да, на гору пустых картонных ящиков.
– Правильно. А деревья мешали подогнать под окно «фуру» с открытым верхом. Понимаешь?.. Там, в машине лежали пустые ящики. Сдать «фуру» задом и смять ограду без фундамента – дело техники. А дальше – прямая улица. «Тихий» рассчитывал именно на этот прыжок с четвертого этажа, потому что у него не было другого выхода. Я рассказал об этом в милиции, но они засмеялись. Потом я напомнил им, что киллера зовут «Тихий» и они мне дали бронежилет…
«Фуру» под окнами милиционеры блокировали двумя «камазами». Внизу наемного убийцу ждали не только картонные ящики, но и четверо грубых парней имеющих весьма отдаленное представление о хороших манерах.
– Это я уже знаю, – улыбнулась Леночка. – Но как ты вы все это вычислил?
Дима вспомнил артистку на ярко освещенной сцене и боль под сердцем. Эта похожая на отчаяние боль была жива даже сейчас.
– Я не знаю, – неуверенно сказал Дима. – Я просто догадался и все.
– Последний рубеж обороны… – тихо сказала Леночка.
– Что? – быстро переспросил Дима.
– Последний рубеж обороны, – чему-то улыбнувшись, повторила Леночка – Как ты думаешь, что это?
– Понятия не имею. А что?
– Последний рубеж обороны, глупый мой, это всегда любовь…
Дима с недоумением смотрел на улыбающуюся жену и силился понять смысл сказанного ей.
Леночка покосилась на мужа.
– Ну что ты смотришь на меня как ребенок? – засмеялась она. – Хорошо-хорошо!.. Только не дуйся. Как только мы приедем домой, я сразу же почешу тебе спинку, хомячок ты мой ненаглядный!..
Хорошо быть судьбой
Из села Ручкина в райцентр две дороги ведут: старая грунтовая и новая шоссейная. Все новое сейчас по прямой линии делается, вот и «шоссейка», как вектор из арифметической задачи, бежит себе напрямую без всяких извилин «из пункта А в пункт Б». Ну, а старая дорога около своей подружки вьется: то в сторонку отбежит, на пруд посмотреть, то в рощицу нырнет что бы, значит, от солнышка охладиться, а в иной раз такую загогулину выпишет, что чертыхнется водитель, рванет ручку коробки передач и навек заречется по старой дороге ездить.
Дед Тимофей сметану и творог в райцентр всегда по старой дороге возит. И не то чтобы пыли и машин на ней меньше, а просто спокойнее на старой дороге. Привычней, что ли, на ней немолодому извозчику.
А как-то раз окликнул деда растревоженный женский голосок:
– Дедушка, подождите!
Оглянулся дед… Смотрит он, с насыпи, от «шоссейки», красивая женщина к нему спешит. А на самом шоссе возле машины мужик курит. Одним словом, любому понятно станет – поссорились люди.
Запыхавшаяся красавица спрашивает:
– Вы в райцентр, дедушка?
Ну, а куда ж еще-то?..
Женщина говорит:
– И я с вами.
А деду Тимофею что, спрашивается?.. Лошади накормленные, телега крепкая: раньше на ней, на сенокос, по десятку веселых баб возили, а одна деревенская розовощекая баба против худенькой городской все равно что самовар против кофейничка.
В общем, поехали. Между бидонами и коробками, кстати говоря, не очень-то удобно сидеть, не то что в машине, но это ничего… Ведь по своей охоте человек из машины на телегу пересел.
Нырнула старая дорога в рощицу. Женщина молчит, то и дело раскрасневшееся лицо вытирает и о чем-то своем размышляет.
Дед думает: ну и ладно, стало быть, молча поедем.
В рощице тихо, ни шуму тебе, ни пыли. Только птички перекликаются. Телега скрипит. Бидоны друг о друга постукивают.
Дед лошадей хлестнул для порядка и говорит:
– Но, залетные!.. Совсем уснули.
Повертелась немного старая дорога между березок и снова к своей молодой подружке-«шоссейке» прижалась.
Смотрит дед, а там, наверху, та же машина стоит. Телегу дожидается.
Мужик в окошко голову высунул и кричит женщине:
– Поехали домой, дура!
Женщина с телеги кричит:
– Пошел к черту, идиот!
Мужик кричит:
– Ах, так, да?!.. Ну, ты еще пожалеешь.
Рванула машина с места… Столб пыли из-под колес – как из ракеты. Лошади и те морды в сторону воротить стали.
Улыбнулся дед, головой покачал и думает: слова-то какие люди говорят, а?.. Видно, не первый день друг на друга горло дерут.
Женщина шепчет тихонько:
– Ну и пусть!.. Так даже лучше.
А старая дорога, что ж?.. Снова она в сторону вильнула. Лошади, как только озеро почувствовали, сразу быстрее побежали.
Дед своей пассажирке говорит:
– Перекур небольшой. Лошадей напоить нужно.
Женщина улыбнулась виновато и спрашивает:
– А можно я искупаюсь, дедушка?
А почему нельзя? Озеро, поди, не купленное.
Напоил дед лошадей, потом краем глаза на свою пассажирку покосился. Ух, и хороша баба!.. Тоненькая как русалочка и волосы у нее словно сказочная грива. В воду входила – не плеснула; нырнула – словно в тишине растворилась.
Стоит дед, ждет… Потом, глядь, а красавица на том берегу кувшинки рассматривает. Сорвала пару штук, к волосам приладила… Забавно! А к другому берегу плыла – на спинку перевернулась. То ли купальник у нее слишком светлый, то ли вода в озере какая-то колдовская, только покраснел дед и в сторону отвернулся. От такой красоты и старый пень поневоле ошалеет.
Обсохла чуток на берегу пассажирка. Спешить-то некуда. Тимофей узду поправил, бидоны осмотрел.
Хорошо возле озера!.. Городские люди говорят, что тишина, мол, а тут у вас. Нет, не тишина – покой. Такой покой разве что только в храме бывает. И воздух особенный, живой, светлый… Словно и не дышишь им, а он сам в человека льется.
Вздохнула женщина и шепчет:
– Чудно-то как, Господи!..
А ведь, поди, и в самом деле чудно. Посмотришь на озеро – поневоле улыбнешься, а чему улыбнешься и не знаешь.
Время прошло – тронулись дальше. А дальше – лог… Старые ивы на взгорье накренились, словно дорогу рассматривают: кто там, мол, едет? Было солнышко – и нет его. Тень вокруг, сырость… Старыми грибами пахнет.
А лог все ниже, все темнее… Сучок треснет – поневоле вздрогнешь, ветерком сзади потянет – оглянешься. Ивы наверху с солнцем играют: упадет на землю лучик, а там, за ним, опять темнота прячется. На пенек какой-нибудь взглянешь и уже, кажется, словно чьи-то глаза на тебя таращатся.
Пассажирка смеется:
– Как в сказке, дедушка!
А что ж?.. Может и в самом деле как в сказке. Лог, поди, большой, а человек в нем маленький. Только сказочный страх – он легкий, сердца не ранит… Когда человек сам себе маленьким кажется, сказка его и хранит своими добрыми чудесами.
Через лог перебрались, – на шоссе опять машина стоит. Мужик колесо меняет. Оглянулся он, на пассажирку деда Тимофея глазами зыркнул. Ни слова не сказал – опять в работу уткнулся.
А дед Тимофей на всякий случай ход сбавил. Мало ли, мол, что?.. Вдруг людям ссорится надоело?
Когда рядом проезжали, мужик ворчит себе под нос:
– Все бабы такие! Что в лоб, что по лбу…
Женщина покраснела и кричит:
– А ты!.. Осел ты, вот ты кто!
Мужик кричит:
– К чертовой матери, развод!.. Завтра же.
Женщина кричит:
– Испугал!.. Катись отсюда!
Дед думает: нет, нужно снова ходу прибавить. А то подерутся еще. Отъехали подальше.
Женщина себе под нос ворчит:
– Вот не прощу и все!.. Никогда не прощу.
Дед думает: вот народ, а?.. И чего им только не хватает? Все бегут куда-то, торопятся. Куда и зачем?.. А затем, что по прямой линии норовят они по жизни проскользнуть. Мол, кратчайшее расстояние между двумя точками есть расстояние, которое на глазок прикинуть можно. А, значит, и рассчитать не сложно: от точки до точки. Для себя рассчитать, не для других…
Минут через двадцать вильнула старая дорога в сторону, потом в другую… По крохотному мостку через речушку перебрались. Дед Тимофей этот мосток любит. Скрипит он забавно: кгыр-р-р, а ударит колесо по дереву, мосток сразу в ответ – да. И снова – кгрыр-р-р, да!.. Со всем соглашается старый мосток, видно не мало на своем веку перетерпел, немало повидал.
Дальше – поле… Трава по пояс, хоть купайся в ней. Спрыгнула с телеги женщина, за ромашками потянулась. Венок сплела, но сразу видно, слишком нервные у нее пальцы, слишком торопливые. Одна ромашка под колесо телеги упала, потом другая. А она словно их и не видит, о своем думает. Что ж, ромашек в поле много, больше, чем мыслей у человека в голове.
Снова свернула старая дорога… А на шоссе опять машина стоит.
Мужик издалека кричит:
– Последний раз говорю, садись в машину!
Женщина венок на голову одела и кричит:
– Ни за что!..
И главное так громко, что у деда Тимофея в ухе зачесалось.
Мужик свое:
– Да пойми же ты, в конце концов!..
Женщина своим обрывает:
– Надоело понимать, на-до-ело!
Березовая рощица началась. Дождь недавно прошел и вот загадка: в логу все ж таки суховато было, а в роще – лужа за лужей. Самая худшая и разбитая часть дороги – как раз в конце рощицы. Так телегу качает, только успевай за бидонами да пассажиркой присматривать.
Но кончилась рощица. Солнышко в глаза брызнуло… Возле одинокой старой березы остановились лошади. Оглянулась обе и на деда смотрят: мол, что делать будем, хозяин?
А дед Тимофей мужика под березкой сначала и не заметил: тот сидит, скорчился и за руку держится. Слез дед с телеги. Сзади женщина шею тянет, высматривает, что там?.. Почему стоим?
Мужик поморщился и говорит:
– Слышь, Наташка.
Женщина испуганно:
– Что?!
Мужик от боли зубами скрипнул и говорит:
– Разбил я машину… Там на шоссе разбил.
Вскрикнула женщина, к мужу бросилась… Осмотрела его. А у самой слезы по щекам – в два ручья.
– Коленька, милый, – шепчет, – как же ты так, а?!
Мужик говорит:
– А я что?.. Я ничего. Рука вот только…
Женщина сквозь слезы шепчет:
– Болит, да?
Мужик стонет:
– Да не рука у меня болит, а… Господи, что же я с такой дурой связался?!
Женщина говорит:
– А сам?!..
Ну-у-у, думает дед Тимофей, тут уж не до разговоров.
Кашлянул он в кулак и говорит женщине:
– На телегу усадить вашего мужа нужно. Райцентр уже близко.
Засуетилась женщина. Кое-как усадили мужика на телегу.