Быстро нас обломили: тут ведь такая честь школе – участие учеников в областных соревнованиях на уровне взрослых.
Пошли с Виктором под конвоем на лыжный склад. Мне выдали легонькие маломерки, лучшие по тем временам в СССР. «Эстония» называются. К ним ботинки подобрали и палки. Виктор рогом уперся, зациклился на длинномерных дровах непонятной фирмы. Показали нам, как смазывать их и марш на тренировку.
Первый шаг и лыжи выскальзывают из-под меня, как коньки. Ровно так сижу на попе. Тоскливо рассуждаю о предстоящем развлечении на соревнованиях. Для будущих окружающих. И вслух матерно, для настоящих – присутствующих, комментирую. Ага. Честь школы и города. Лыжники без энтузиазма смотрят на похабно звучащее интеллигентное чудо. Но поезд ушел. Ехать в любом случае. У Виктора оказалось немногим лучше. У него лыжи просто не скользили. Шел как по асфальту.
Через пару дней вечером наша команда прибыла в Макинку – большую деревню с прекрасной лыжной трассой в лесу. И паршивой гостиницей. Столовая – отдельная песня, частушки неприличные. Вечером питались своими тормозками, а утром уже пошли в общепит – талоны выдали. Такие вонючие котлеты мне еще не встречались. А тут мандраж, да такой, что только и смог чай выпить.
От предстоящего старта и ожидаемого позорища трясло не по-детски. Еще-бы. В первый же день и первый раз в жизни бежать 15 километров. Да я столько и пешком не бегал. Трассу не знаю. Все удовольствия в одном флаконе.
Нас юных в конце поставили, чтобы не путались под ногами у больших дядей. И вперед, по одному. Уже до старта захотелось есть. Но поздно. Бежать пора.
Пока бежал, все мысли были только о еде. Хвою даже хотел зажевать. Когда приполз на финиш выпросил лимон и тут же сожрал. Вместе с кожурой. Кислоту даже не почувствовал.
Позорище, и место узнавать не хочется.
А на следующий день – 10 км. Чисто для юношей. И вот по жребию мне выпало первым бежать. Ломанулся. 5 минут, – никто не обгоняет. 10 минут – никого. И только потом меня красиво обходит парень в профессиональной экипировке. Кандидат в мастера спорта – на старте представили. А потом меня сделал перворазрядник. Продолжаю упираться. Где-то должна быть скала, на которую надо забраться. Фигушки. Нетути. И вдруг в просвете вижу Виктора, который был сзади, но уже на вершине этой скалы. Это я заблудился. Кто-то флажок перекинул на перекрестную лыжню.
Сбрасываю лыжи и по пояс в снегу бегу к скале. Там контролер. Забегаю на вершину, отмечаюсь. Наши лыжники вопят – куда я заблудил? Молча надеваю лыжи и скатываюсь вниз. Крепление расстегивается. Шмякаюсь. Наши отчаянно матерятся. У меня от злости слезки капают. Вот тут я дал ходу. По-настоящему бежал. Упал только на финише. Сдох Тузик. Виктора не достал. В итоге у него третье место, у меня – четвертое.
У наших старшеньких челюсти отпали. Их места по взрослому зачету были намного хуже.
Но это не говорит о том, что мы с Витьком такие крутые. Про остальных юношей вообще отдельные байки были. Бедный футболист на полном ходу врезался в пенек. Сломал лыжи и палки. А в придачу – пенек. Вдребезги. Как сам жив остался – непонятно. Другие – не лучше.
В последний день предстояла дистанция 30 км. Только для взрослых. И тут Виктор поразил. Тоже записался. Забросил свои дрова и взял мои. И как пошел. Выкатил по первому разряду. Вот это действительно круто. Красавчик. Так не бывает. Мы все плясали на финише. По сумме очков у команды Степногорска оказалось призовое место. Мужики нас благодарили. Но лыжи отобрали. Жадины.
Даром это приключение не прошло. Ангину заработал. Нечего было в холодном автобусе семечки щелкать.
На следующий день – марш на призывную комиссию в райцентр. Опять в холодном автобусе, но всего 50 км. Врачиха:
– Жалобы есть?
– Есть. Ангина.
– Симулянт!!! От армии косишь!
И рожа у нее от злости перекосилась, челюстью хлопает.
– Ага. Только что вернулся с областных соревнований с четвертым местом. Пока возвращался, приболел из-за холодрыги в автобусе и часового ожидания поезда на морозе… Бывает.
– ??? (Люмпф. Челюсть захлопнулась.) Проходи мальчик дальше.
Приписное свидетельство выдали. По школьным оценкам предварительно распределили в ракетные войска. Ну да. Это модно было.
В школе все устаканилось. Началось лето и нас плотно готовили к выпускным экзаменам. Физичка не выдержала, принародно попросила:
– Будь человеком, ответь на экзамене. Мне же комиссия не позволит ставить пятерку за твое молчание.
– Ладно. Буду.
Но до экзамена гордо молчал. Глуповато вообще-то. Да и ребята только зевнули – приелись эти бодания.
Перед экзаменами попытались меня вытянуть на серебряную медаль. Географию требовалось пересдать. Мне бы и натянули, но прощания с друзьями оказались дороже. Даже не думал учить.
За два дня до последнего звонка прилетел привет с большого бодуна. Прибежала физручка, Татьяна Анатольевна. Поставила в известность. Завтра меня освобождают от занятий, а вечером – городская эстафета. Мой этап – 400 м. Дю, да нет проблем. Сделаю, как в аптеке.
Утром выспался до упора. Сижу дома. Скучно. Жарко. Позвонил другу. Предложил смотаться на каменный карьер искупаться. Предупредил, что он поедет на моем велосипеде, а я бегом, чтобы ноги не испортить. Договорились. 7 км туда, 7 км обратно. Вперед. Поплавали, позагорали. Провели полдня в свое удовольствие. Почапали домой. Не торопясь. Только зашел, как родители в ужасе: «Где ты был? Твоя физручка уже четыре раза прибегала».
И тут жуткий стук в дверь. Татьяна Анатольевна в полном неадеквате. Ее не на шутку колбасит:
– Ты, ты-ы. Где ты был?!!!
Циклотимия какая-то.
– На каменном карьере, купался…
– Ты понимаешь, что сегодня ответственная эстафета?!
– Ну и что? Свои 400 отпечатаю, как в типографии.
– Какие 400? Тебе 800 бежать!!!
– С чего бы это?
– Тюрин не может!
– Бросьте. После тридцатника на лыжах ему эти 800 так, на один зуб. Он же всех в позу поставит и порвет…
– Заболел он, температура 40, пластом лежит!
– Как так? Ладно. Пусть Шифрин бежит. Давно хвалится, что меня обставляет.
– Он не может…
Опять за рыбу деньги. Не команда, а сборище убогих. Матов не хватает…
Ладно, про Божедомова и Якимова даже не спрашиваю. Любимчики физручки. Первые места по многоборью ГТО в Казахстане. Спринтеры. Средние дистанции для них самоубийство. Куда им 800 м?
Порыдала она еще, пришлось сдаться – родители на меня криво смотрели.
Мои 400 отдали Якимову, Божедомову – его законные 100 м. Там он меня драл однозначно.
И тут Татьяна Анатольевна опять запричитала:
– Как ты побежишь 800 после четырнадцатикилометровой пробежки по жаре?
Утешаю:
– Мои проблемы. Не сдрысну.
Уверенно так ответил. Ну вот. Успокоилась, слезки вытерла. Снова на красивую женщину стала похожа. И поплелись мы с ней на построение.
Спич в честь спорта, плюс патриотичную накачку слушать не стал. Ушел на свой этап. Примериться к дистанции. План составить.
Какие планы??? Все сразу полетело к чертям собачьим. Славик Шифрин на своих 300 м проиграл всем больше 50 м. Потом утверждал, что его судорогой прихватило. Да-а? На тридцатиградусной жаре. Верим, верим, дорогой товарищ. Затем шушерные бегуны кое-что отыграли на своих этапах. Не много. Но подтянулись к основной группе. Перед моим этапом наш пацан бежал уже в середине. Впереди чешут чекисты. Хорошо так, уверенно. От остальных отрыв больше 70 метров. Небось уже победная музыка в заднице играет…
После передачи солдатик на нашем этапе рванул так, что стало понятно: всем крындец. И тут меня понесло. Нагло побежал навстречу группе. По хоккейному, врубаюсь в набегающую толпу, жестко растолкал всех, выхватываю палку у своего бегуна и выскочил из свалки уже вторым. С ужасом замечаю, что несусь даже быстрее солдатика. Как бы не спечься. Слегка умеряю прыть. Потихоньку подкрадываюсь к нему. Бежит солдатик в том же темпе, терпит, гаденыш. И тапочки у него какие-то дурацкие. На велотуфли смахивают. После поворота дорога под уклон пошла. Ну тут я распустил мышцы, удлинил шаг и плавно еще добавил скоростенки. Вот это ход! Плыла, качаясь лодочка… Йез!!! На последних метрах я ему вдул – догнал и обставил на полтора метра. Все. Наши спринтеры вояк сейчас в такую позу поставят!!!
До поворота Якимов был первым. Порядок. Дальше не видно. Сходил на начало этапа, забрал свои вещички и поплелся на финиш. Ну и что, первый раз что-ли первое место отхватывать? А там школьники пляшут. Физручка подбежала, у меня на шее повисла, целует, плачет. Всю футболку залила.
– Татьяна Анатольевна, не надо – люди смотрят. Ну пожалуйста…
Не слушает, ногами дрыгает.
Все дружно поздравляют школу со ВТОРЫМ местом. Как так? Мы же были первыми. Аж сердце упало. Хваленые спринтеры обкакались. Настроение на ноль съехало. А радовались именно второму месту. Позорище. Как же так? На эстафете умри, но за команду ты в полном ответе. Соплюгеры хреновы. Сразу сдрыснули, чтобы в мои злобные глазенки не смотреть. Не получилось красиво школу закончить.
Не стал награждения ждать. Домой ушел.
На следующий день был последний звонок. Девчушка первоклассница с огромным белым бантом трясла колокольчиком. Одноклассницы слезки точили, парни хмурились, подозрительно блестя глазками. Чего врать – у меня тоже. И грусть от прощания сняла вчерашнюю злобу. Никогда бы не подумал, что могу быть таким сентиментальным.
На экзамены пошел спокойно. Первыми литература и русский. Это не проблема. Первым сдал сочинение. Даже проверять не стал. Получил по задранному носу. Только 4.
Через пару дней на письменной математике влет решил все задачи. Кроме одной. Формулу забыл. А четверку получать не хочется. Снагличал – использовал метод подбора. Ответ заведомо правильный. Но комиссия носом крутила. За оригинальность поставили все же 5.
Еще через три дня – устная математика. Бедная Оленька. Не знаю зачем я ей совершенно уверенно предсказал, что у нее окажется самый страшный билет – 25. Не поверила. В результате четверка вместо пятерки. И ведь могла еще разок пробежаться по ответам на билет или шпору нужную взять. Плакала и обругала меня по-черному. Даже маты проскакивали. Все на меня криво посмотрели.
Физика – комиссия не присутствовала. Пять автоматом.
Перед обществоведением 5 свободных дней. Три дня бездельничал, отдыхал напропалую. А в последние два дня круто разболелся живот. Какая учеба? Повезло… Ну что, на коленки падать будем? Учить ночью? – Себя не уважать. Значит, морду ящиком и вперед!
На экзамене сидит комиссия во главе с директором школы – Анатолием Макаровичем. Неожиданно, но наглость – второе счастье. Лихо отбарабаниваю ответы, маскируя пробелы. Макарыч задает провокационный вопрос: «А что ты можешь сказать о Сталине?» Это в 1968 году, в расцвет борьбы с культом личности. Ну ты дядя и подставушник… Долго не думаю. Честность – лучшая политика. Нагло вылупив глаза, жестко рублю: «Гений. Великий вождь СССР. Без него не было бы ни промышленности, ни победы в Великой Отечественной войне». Пауза. Двойственная, мертвая. Думаю – щаз влепят по самое никуда по линии партии и правительства… Ничего, перетерплю. Ан нет. Это старого коммуниста Макарыча на слезу прошибло: «Безусловная пятерка» и так зыркнул на комиссию, что все дружно подписались.
До выпускного вечера осталась неделя – администрация готовила аттестаты, а родители выпускной вечер. Паузу заполняли, кто как пожелает. Почти все поехали отдыхать на Щучинское озеро. Ехать со своим классом совершенно не хотелось. Портить отдых сборищем зануд? Поэтому с удовольствием согласился на предложение Мишкиного класса из соседней школы. Рвалась самая серьезная связь с прошлым. Со своими одноклассниками.
Основная часть группы уехала на автобусе. Увезли палатки и барахло. Миша, его одноклассник Варежкин и я остались закупать продовольствие. За полдня все приготовили и уже в три часа выехали на машине Варежкиных. Роскошная машина «Волга», но по грунтовому грейдеру тряска выматывала. В конце концов, Варежкин не выдержал. Отобрал у отца руль. Скорость сразу возросла, а трясти стало меньше. Еще одна монетка в копилку памяти: скорость восприятия и решительность могут оказаться более ценными, чем опыт возраста. А Варежкин уже был перворазрядником по боксу.
200 км по грунтовым дорогам не ближний свет, но в лагерь мы успели засветло. Разгрузились и машина ушла обратно. Палатки уже стояли, дежурные готовили ужин. Руководитель класса откровенно отдыхала, ни во что не вмешиваясь. Даже не занудствовала, когда за ужином достали вино.
Сидим у костра. Как обычно – сначала о фишках на экзаменах, потом планы на будущее. Почти все собираются ехать поступать в институты. Еще бы – в наших школах подготовка оказалась очень высокой. По всему Союзу гремели. Никто не боялся за этот новый этап. Потом плавно перешли к анекдотам, а затем пели. Гитара побренчала и заткнулась – без нее правильнее было. Миша сидел в грустях – его Тырышкина без объяснений просто не поехала. Все ему сочувствовали, но молча. Сильных не принято жалеть. А он был не только сильным, но и мудрым, даже в этом возрасте. На танцах его тянули во враждующие группировки – помеситься из-за девок. Миша отказывался, но потом собирал их всех вместе и спокойно так выдавал: «Ладно, расквасите друг другу морды. А потом полезете с такими харями к подругам? Какой из них такое „изящество“ понравится? Особо на танцах. Туда они приходят покрасоваться. А вы? Целоваться с грязной и расквашенной физией. Совесть имейте, да?». Против такой логики стыдно было переть, и петушки успокаивались, рассеивались.
На костре девчонки на меня поглядывали с интересом. Новенький, свеженький. Спортсмен не из последних, нахал, даже учителей ставит на место и, наконец – друг Мишки, очень даже уважаемого человека. Самая смелая девчонка открыто ко мне перебралась. Познакомились. Галка. С редкой фамилией – Книга. Стройненькая, изящная, раскованная. Блондинка, даже нос уточкой ее не портит. Поболтали от души. Друг другу понравились.
Оставшиеся дни уже не расставались. Вместе плавали, гуляли по берегу озера. Фотографировались. Смешно, но при внешней раскованности она оказалась недотрогой. Не позволяла переходить рамки.
Конечно, как можно обойтись без пацанячьего козыряния? На воде в своих ластах я обгонял всех, в том числе и Галку. Хотя плавала она изумительно. Парни за ней не могли угнаться. Пришлось ей меня на место ставить.
Поехали мы с ней на водном велосипеде кататься. Сидим рядышком. Крутим педали. И вроде нечаянно прижимаемся. Далеко от берега ушли. Вода прозрачнейшая, спокойная. Видно, как на глубине щука рыбешек гоняет. Водоросли тянутся вверх. Так и хотелось с маской порезвиться. Но подружку нельзя оставлять скучать. Ладно, лениво плывем дальше. Потихоньку болтаем. Дна уже не видно. И тут один ласт соскользнул с катамарана и пошел на дно. Галка насмешливо смотрит на меня. Ждет продолжения. Прыгать – поздно. Ныть – глупо и стыдно. Беру второй ласт и запускаю его следом. Прощай снаряжение. Взгляд подруги становится напряженным, изучающим. Молчим.
Вернулись на берег, сдали катамаран. Галка предлагает:
– Поплыли вдвоем;
– Куда?
– В озеро, далеко;
Честно сказал:
– Боюсь. Не выдержу. Без ласт я ноль без дырочки;
– Ничего. Я тебя спасу.
Поплыли. Действительно, далеко уплыли. Экономно так, брассом.
Потом обратно. Последние метры уже на издыхании тянул. Галка тревожно поглядывала. Метров за 15 от берега ноги потащило на дно. И вот оно счастье – дно оказалось под ногами. Я потом какашкой на песочке отлеживался. Больше мы так не рисковали.
Три дня пролетели пулей.
Обратно нас родители на машинах увезли. Само собой, я сидел рядом с Галкой. За руки держались.
Осталась панихида – прощальный выпускной вечер.
Девчонки готовили наряды, парни добывали деньги. В общем, надпись на воротах «Каждому – свое».
Перед вечером папа королевским жестом выдает пятерку. Мама в ужасе: «Ребенок сопьется». Худо-бедно, но это почти две бутылки водки. Отец защищает: «Ребенок знает, сколько ему надо. Вперед.» Наивные. У меня в кармане четвертной лежит.
С Лехой топаем в магазин. Закупаемся. Продавщицы понимают – выпускники гуляют. Пожелали хорошего вечера. Поболтали с ними немного, поблагодарствовали. А Мишка в эту ночь оказался отклеен – в своей школе отвальную празднует. Жалко. Но ничего, утром соберемся.
На входе в школу нас обыскала завуч. Изъяла у Лехи две бутылки шампанского. Уж очень они заметно бугрились даже на его огромной туше. Сказала: «После вечера получишь». На меня даже не посмотрела. Рукой махнула – «Проходи». Не ожидала Вера Николаевна от меня подлянки, купилась на отвлекающий маневр.
Не особо огорчаясь потере шампанского, потопали в спортзал. Там столы были накрыты. Каждый на четыре человека. Припоздали и пришлось усаживаться напротив стола преподавателей. А вот не фиг было с продавщицами любезничать. На столах перед каждым выпускником стакан красного вина. Гм. Крепленое. У преподавателей – заметно побогаче. Но куда им до нас.
Аккуратно вешаю пиджак на спинку стула и мы приступаем к священнодействию. Выпиваем, закусываем. Снова выпиваем. И так далее. А выпивка у школяров никак не кончается. Преподаватели ничего не понимают: скатерти на столе нет, все на виду. Только пиджак на стуле какой-то подозрительный. И надо же – сглазили. Пиджак падает, а под ним иконостас. Тут тебе и водочка, тут тебе и ликерчик. И вино очень даже неплохое. Глаза у них круглыми стали. Небрежно вешаю пиджак на место.
Макарыч, который директор школы, на заплетающихся ногах перебирается к нашему столу:
– Разреши твой пиджачок поднять?
– Да за ради Бога…
Пауза. Бутылок нет. Проверяется пиджак. В нем тоже нет. У преподавательниц глаза квадратные.
Изумленно-одобрительно:
– Ну ты и фокусник…
Спасибо ребятам. Технично выручили. Ошарашенный Макарыч удаляется надираться в женском обществе.
Затем концерт. Самодеятельность, но совсем не от слова «худо». Леха в оркестре, напоследок, на контрабасе наяривает. Какой-то чужой парень очень славно спел песню под наш оркестр. Аплодисменты сорвал. Но когда попытался присоседиться к нашим девушкам его вежливо попросили на выход. По-моему, там уже с ним не очень корректно обошлись. Впрочем, по-тихому.
Перетанцевал со всеми одноклассницами. Ленька Лысенко, наплевав на шейк, выдал старенький, но великолепный твист. Хоть и хламье, но от его пластики и точеных движений у всех челюсти отвисли. Девчонки только вздыхали. А меня зависть обуяла. Никогда мне такого не достичь.
Потом мы забрали свое шампанское у завуча и ушли встречать рассвет. Впятером. Леха, я и три одноклассницы. Может поэтому ничего особого и не случилось даже после приговора шампанскому. Несчастливая пентаграмма оказалась. Хотя может и наоборот. Леха ржал: когда он проводил последнюю девчонку, ее папаня за рюмкой чая, на полном серьезе предложил ему жениться. Машину в придачу за дочкой давал. Не знал он этого прохиндея. Гы… У Лехи была полная несовместимость с фиолетовыми ногами папаниной дочи… Тем более с окольцовыванием в таком нежном возрасте, да при его богатом выборе.
А рассвет красивый был, ярко красный. И теплый ласковый ветер.