Глава 5
Гавриил направлялся в Китай, чтобы оттуда пересечь море и прибыть в Японию. По пути он много размышлял о содеянном. Невольно вспоминал семью. Думая обо всём этом, Благоев тонул в омуте собственных мыслей: «Почему я не могу понять правильность собственных деяний? Ведь я исполняю Волю Господа. Ему же лучше известно: Он знает больше, чем я, умеет больше меня и видит, что разглядеть другому не под силу. Но почему нельзя было осветлить их умы, к примеру, приходом миссионеров или явлениями слуг Его во снах, да или, в конце концов, свершить знамения? Они ведь тоже люди, хоть и потерянные… А может, Он это всё предусмотрел наперёд и увидел, что от этого не будет толку? Возможно… Но не верится мне, что из всех убитых мною ни один не смог бы встать на верный путь! Видимо, Господь устал терпеть бесчинства, и для них что-либо стало слишком поздно…»
И так на всём пути терзало Благоева смятение. Задавая сам себе вопросы, он тут же давал ответы, которые рождали новые темы для размышлений, благодаря чему он не ощущал спокойствия и чувства правого дела.
Также неутолимой была скорбь о собственной семье, которая погибла такой страшной смертью. Перед глазами невольно возникали картины: его убитые дети, жена, которую заносят в дом насиловать. Переживания не давали Гавриилу покоя, потому он решил спросить:
– Боже, где моя семья? Прибрал ли Ты их в Царствие Своё?
– Пускай мёртвые думают о мёртвых. А пока ты жив, думай о живых и о наставлении Моём. Не лезь туда, что для тебя ещё не уготовано.
Такой ответ породил в душе Благоева тревогу. Но, поразмыслив над Его словами, он согласился, что не ему о мёртвых надо беспокоиться. Это умозаключение помогло лесорубу на время отбросить лишавшие покоя мысли.
К тому времени Гавриил уже пришел в уезд Шанхай. Эта маленькая рыбацкая деревушка была похожа на портовый город. Везде сновали люди в суете: кто-то с кем-то договаривался, осуществлялась погрузка, стражи порядка контролировали обстановку. Заметив одного мужчину, который руководил рабочими, загружающими судно, лесоруб подошёл к нему и спросил: «Какой из кораблей направляется в Японию?» Тот ему указал на джонку, стоящую вдалеке, и сказал, что хозяин судна переправляет шёлк в Японию. Гавриил сразу же направился в ту сторону, где находился корабль. Подойдя к нему, он увидел человека, который отдавал указания спускающимся с трапа людям. Проникнув в его мысли, Благоев узнал, что тот действительно капитан джонки, на которой он собирается переправить груз в Японию. Но шёлк для него был лишь прикрытием. На самом деле этот человек и его команда – контрабандисты, занимающиеся доставкой пороха в Страну восходящего солнца.
Капитан не отличался особой грешностью. Он был лишь падок на лёгкую наживу. Гавриил мог бы силой заставить переправить его через море, но корабельщик того не заслуживал. И тогда лесоруб подошёл к нему:
– Я слышал, что ты идешь в Японию. Мне нужно туда попасть. Возьмёшь меня как попутчика?
– Сколько у тебя денег?
– У меня их нет.
– Тогда зачем ты мне нужен?
– Я знаю, что у тебя на джонке не только шёлк. А в пути могут возникнуть проблемы как от пиратов, так и от японского флота. Но со мной тебе не грозят опасности. Я помогу тебе дойти до берега в целости и сохранности.
Немного подумав, капитан ответил:
– Пойдём за мной.
Корабельщик развернулся, и они отправились в сторону построек, предназначенных под склады. Когда они вдвоем отошли, то за ними следом выдвинулось пятеро матросов. Они зашли за строение, где мало ходило людей, и в течение нескольких секунд к ним присоединились те пятеро.
Гавриил без особых способностей понял, что его сейчас попытаются либо убить, либо покалечить. Тогда он воссоздал в одной руке огненный шар, а другой с замахом хлопнул ладонью по нему. От этого получился небольшой взрыв из огненного облака, которое немного опалило глаза морякам. Пока они были оглушены болью, под их ногами разверзлась земля, отчего те упали в расщелины по пояс. А после грунт захлопнулся, сковав всех, кроме капитана.
– Я последний раз повторяю, что мне нужно попасть в Японию с твоей помощью. То, что я сделал, лишь малая частичка моей силы. И потому, если ты сомневаешься, что не смогу защитить команду и груз, я погублю твоих матросов и потоплю твоё судно за эту дерзость, что тобой здесь устроена! – сказал Гавриил.
И вдруг люди, бывшие по пояс в земле, внезапно стали тонуть в зыбучих песках. Тогда капитан затараторил в испуге:
– Хорошо, всё будет, как скажешь! Только сжалься над моими людьми.
После этих слов земля отвердела и раскрылись расщелины, из которых выбрались матросы.
– Когда выплываем?
– Сегодня на закате. Погрузка уже заканчивается…
Небо над морем окутало ночное покрывало из звёзд. Джонка с контрабандой безмятежно плыла, держа курс на восток. В это время Гавриил Благоев не спал и смотрел куда-то вдаль, погрузившись в собственные мысли.
– Чего не спишь? – раздался голос за спиной.
Обернувшись, лесоруб увидел перед собой двадцатисемилетнего матроса европейской наружности.
– Слежу за обстановкой, чтобы заранее предотвратить беду, – ответил Благоев.
– Мне рассказывали, что ты сделал, когда встретился с капитаном. Я и раньше слышал о тебе. Поговаривают, что ты предвестник гибели, что за собой ты смерть приводишь.
– А сам что считаешь?
– Я был в тех землях, откуда идут слухи, и знал тамошних людей. Мне кажется, что те беды, которые там произошли, были в наказание им… И то, что силой такой ты наделён не просто так. Говорят, что ты сам дьявол, но этого в тебе не вижу. Раз ты обладаешь могуществом таким, то значит заслужил какими-то делами и многое познал в этом мире.
– Как твоё имя и откуда ты?
– Никколо Россетти. Я из Рима. А как тебя мне называть?
– Моё имя Гавриил Благоев.
– Гавриил, позволь мне отправиться с тобой?
– Зачем?
И в этот момент Благоев заглянул в его душу. Там он увидел отчаявшегося человека, у которого нет ни родных, ни близких, ни друзей. Везде, где бы тот ни был, всегда оказывался изгоем. Он, как дворняга, которая в дождь ищет, где укрыться, но отовсюду пинками гонят прочь. И причина не в том, что он какой-нибудь плохой, а просто потому, что чужой. Даже здесь, на этой джонке, к нему относились не как к своему только из-за европейской внешности, ведь в коллективе были одни китайцы. Никколо пытался найти решение своих проблем, но безуспешно. И вот, встретив Гавриила, он нутром почувствовал, что это тот человек, который подскажет… «Ведь раз он столь многое умеет, значит и знает не меньше», – пробежало в мыслях у Никколо.
– Хочу, чтоб научил меня ты жизни этой. Я заблудился… Потерялся в лабиринтах убеждений.
– Но в твоих мыслях вижу я неверие в Христа. Так чему могу тебя я научить?
– Я подобен тени, которую не слышно, которую не ощущаешь. Скитаюсь по земле. Я жил жизнью вора и лжеца. Пытался и честно зарабатывать на жизнь. Но везде, где бы ни побывал, всё валится из рук. Укажи мне путь, в котором ждёт меня хоть что-то, кроме неприкаянного блуждания по миру, где будет хотя бы надежда на расцвет…
– Если ты пойдёшь за мной, то, так и быть, я научу тебя, как жить по совести и чести, раз чужда тебе вера в Бога.
– И в этом весь секрет? Или это не так просто?
– Если ты посвятишь себя борьбе за идеалы, научившись жить по наставлениям моим, то увидишь в своей жизни несметное богатство, что несравнимо со всеми кладами сокровищ, с властью собственной цитадели, с прелестью множества наложниц.
Внезапно лесоруб почувствовал неподалёку людей, которые не были членами команды. Посмотрев вдаль, где всё скрывает темнота, он обратился к Никколо:
– Разбуди капитана и команду, не поднимая шума. Поблизости пираты.
Не мешкая ни секунды, Россетти удалился, чтобы выполнить поручение. А Благоев подошёл к носу корабля. Через несколько минут к нему подошёл капитан:
– Где пираты?
– Прямо по курсу в двух километрах. И они идут на нас.
Гавриил почувствовал в мыслях корабельщика неверие, так как в такую ночь и так далеко ничего ему не было видно. Но Благоев не придал этому большого значения. Недоверие капитана длилось до тех пор, пока на ясном небе не закрыли луну тучи всего лишь за пару минут.
Как только небесный свод закутало, раздался гром, вслед за чем разразился страшный шторм. Команда была в ужасе. Все принялись убирать паруса, некоторые стали даже подготавливать шлюпки. Но Гавриил непоколебимо стоял у носа судна и следил за морскими разбойниками. Пиратов охватила тревога, так как ничего не предрекало шторма. И тогда лесоруб незаметно для всех начал делать круговые движения рукой, отчего возле пиратского корабля образовался огромный водоворот до самого дна, который затягивал грабителей в себя. Как только они ни пытались спастись, но их смерть была неминуема: люди захлёбывались, бились головой и телом о камни, ломая кости. В итоге судно грабителей вдребезги перемолол водоворот, а обломки с мёртвыми пиратами всплыли на поверхность.
После кораблекрушения гроза стихла так же быстро, как и появилась. Джонка продолжала безмятежное плавание, и её команда, успокоившись, принялась заниматься своими делами. Но когда через час корабль проходил место крушения пиратского судна, матросы увидели обломки и трупы, плавающие в воде. Их охватили недоумение и тревога, так как они до последнего не верили, что в ночи и так далеко Гавриил Благоев увидел разбойников. Но ещё больше их беспокоило происхождение шторма, который не дал приблизиться врагам, погубив их. Что это было? Подарок судьбы или колдовство попутчика? Никто не знал и не решался спросить…
Прошло уже больше суток, как джонка выплыла из Шанхая. После встречи с пиратами всё шло тихо и спокойно. Так как ничего не предвещало беды, то, исходя из обстоятельств, Благоев отдыхал в трюме. Он не спал несколько дней, а ведь в дальнейшем пути ему понадобятся силы и ясный ум. Поэтому он попросил Никколо Россетти, чтобы тот его разбудил, если потребуется.
Обычно Гавриилу не снились сны. По крайне мере он их не помнил. Но в этот раз ему приснилось то, что никогда не забудет: в сновидении явилась его жена. Вокруг была кромешная тьма, лишь женский силуэт с чертами его возлюбленной вырисовывался из темноты. Местами проглядывалось лицо, но отчетливо разглядеть не получалось, как будто оно скрыто фатой.
– Здравствуй, Гавриил! – прозвучал до боли знакомый голос.
– Где ты? Где дети?
– Дети давно уже на Небе. А вот я ещё в чистилище. Видимо, по мнению Господа, моя жизнь спорна…
– Я поговорю… Может, что-то и получится, ведь я на службе у Него! Мне очень больно от утраты и переживаний. Когда закончится мой путь, мы воссоединимся вновь, ведь мне боле не место в этом мире – я убит…
– Ты зря переживаешь, ведь тут нельзя что-либо изменить. Не забывай, что не у человека ты на службе состоишь. Потому и не тебе оспаривать Его решения. Заветы одни, и они для всех. Надо было раньше тебя слушать по поводу молитв и покаяний. А теперь уже всё поздно… Но пока исход мой не известен, то значит, есть надежда.
– За детей я не переживаю боле. Им там вечность будет хорошо. Но за тебя не может стихнуть в сердце мой огонь. Куда бы ни попала ты, я буду там, чтобы быть с тобой и защищать тебя.
– Не глупи! У тебя выпал такой шанс Господу служить! Хоть тебе такая служба и не в радость… Но я знаю, что Господь воздаст за твои труды, как никогда и никому другому! Даже здесь все знают о миссии твоей. И говорят, что пророки напишут о тебе в Писании! Не думай обо мне. Ты всё равно не волен мою участь изменить. Подумай лучше о своей душе.
– Какая разница, где и кем я буду, если без тебя мне нет покоя? Как ты не поймёшь? Мне это всё не нужно, и этого я не выбирал! Пусть лучше вечность рвут меня на части, но с тобой, чем в величии душу истерзает пустота…
– Мой дорогой, одумайся, скажу я напоследок. А теперь проснись!
– Гавриил! Гавриил, проснись! – кричит Никколо, тряся за плечи лесоруба.
Благоев, открыв глаза, резко вскочил с постели и выбежал на палубу. По времени было примерно пять часов утра. Солнце ещё не полностью взошло из-за горизонта. В километре от джонки плыл незнакомый Гавриилу корабль.
– Это японский флот, – испуганно сообщил капитал, подбежав к лесорубу. – Когда они досмотрят моё судно, то в лучшем случае мы окажемся в тюрьме. В худшем – нас доставят на берег и казнят. Если ты в силах что-либо сделать, то прошу, не медли! Но не убивай, иначе все иностранные суда будут под подозрением.
Тогда Гавриил ответил:
– Так что же тебе нужно?
– Укрыться от них, – уже безнадёжным голосом сообщил капитан.
Благоев посмотрел по сторонам, оценивая обстановку. До суши оставалось плыть около пяти часов, но это если идти в обход участка отмели, на котором встречаются рифы и скалы. Если бы можно было идти через него, то время пути до берега сокращается до двух часов.
И тогда лесоруб нашёл решение ситуации.
Внезапно вся команда почувствовала, как резко похолодало. Оглянувшись по сторонам, они увидели, как по водной глади стелется густой туман, поднимаясь всё выше, доводя видимость до нулевой. Повернувшись в сторону мостика, лесоруб выкрикнул:
– Поворачивай в сторону берега! Пойдём напрямую.
Штурман оторопел от подобного указания и заявил:
– Я не стану этого делать! Мне известны эти воды. Там мель и скалы. Это верная погибель!
Тогда Благоев обратился к капитану:
– Если мы пойдём в обход, то никакой туман не поможет, они нагонят нас. А через отмель японцы не рискнут идти за нами. Ты зря страшишься, не разобьёмся мы о рифы, уж поверь.
Капитан запаниковал в душе от безысходности, проговаривая про себя:
– Если идти в обход, то чужак прав, нас догонят. Но и идти на отмель тоже мало обещает успеха. Однако если прислушаться к попутчику, то хоть минимальный шанс, но всё же есть.
– Делай, что он велит! – скомандовал капитан штурману.
– Ты уверен? – переспросил рулевой.
– Выполняй! – сквозь зубы, мучимый сомнениями, руководил корабельщик.
И после команды джонка повернула в сторону берега и пошла вслепую. Судно уже зашло в опасные воды, но никаких столкновений с рифами, на удивление команды, не происходило. Капитан направился к носу корабля, чтобы посмотреть, нет ли на пути каких-нибудь преград. И когда он подошёл, то увидел, что прямо по курсу находятся три скалистых рифа, обещающие проделать огромные дыры в форштевени (передняя часть судна) и потопить джонку. Капитан уже хотел кричать штурману, чтобы незамедлительно сворачивал, но тут заметил, как скалы стали уходить под воду. Это выглядело, как будто их что-то затягивало обратно в дно, откуда они образовались. Корабельщик не мог поверить своим глазам. Ему показалось, что это причудилось. Но когда встретились новые рифы, которые так же ушли на глубину, он на время потерял дар речи и, ошарашенный происходящим, чуть не потерял сознание. Таким образом, джонка контрабандистов успешно добралась до берега, беспрепятственно уйдя от военного судна японцев.
Глава 6
Когда джонка пристала к берегу и с корабля спустили трап, по нему первым сошёл на сушу Гавриил Благоев, а за ним ступил Никколо Россетти.
– Постой! – выкрикнул капитан лесорубу. – Ты мне очень помог. Без тебя этот рейс стал бы для меня последним. Хочу отблагодарить за твою помощь.
Корабельщик вынул из кармана кожаный мешочек и протянул лесорубу. Взяв его, Гавриил раскрыл и увидел, что содержимым являются золотые монеты.
– Спасибо, – ответил Благоев.
– Может, ты хочешь поработать? С тобой можно многое перевезти. И плата будет куда больше этой, – лукаво предложил капитан.
– Нет, – твёрдо ответил лесоруб, разворачиваясь и уходя прочь.
– Если передумаешь, ты знаешь, как меня найти. Буду только рад… – вдогонку сообщил контрабандист.
Немного отойдя, Благоев спросил у Россетти:
– Ты хорошо знаешь эти земли?
– Неплохо. Последний год я тут часто бывал.
– Я слышал, что японцы – великие мастера кузнечных дел. Мне нужен лучший кузнец на этом острове, который изготовит для меня топор. Знаешь такого?
– Один торговец мне поведал историю об оружейнике, которого расхваливал, как лучшего из лучших. О нём даже легенды здесь ходят. Я слышал, что он заговаривает своё оружие, делая его хозяина неуязвимым. Но здешние люди слабы до суеверий, потому я к этому отнёсся несерьёзно. Однако знаю точно, что местные князья посылали к нему своих людей, чтобы заказать оружие. И, кстати, неподалёку находится деревня, в которой он живёт…
Когда они оказались в деревне, то сразу же пошли к жилищу оружейника. Найти его дом не составило труда, благодаря способности проникать в умы людей. И когда они подошли к его дверям и постучались, то к ним вышел седовласый мужчина возрастом около шестидесяти лет.
– Я ждал вас. Проходите, не стойте, – заявил оружейник.
– И ты знаешь, зачем я здесь? – заходя в дом, поинтересовался Гавриил.
– Тебе ведь нужен топор?
– Да. Говорят, что ты в своём ремесле достиг небывалых высот, и считают тебя величайшим мастером своего дела, – сказал лесоруб и выложил на стол все свои золотые монеты из мешочка, полученного от контрабандиста.
– Так обо мне уже не говорят, – с грустью сообщил японец. – Раньше ко мне съезжались из самых дальних уголков острова, чтобы обладать оружием, которое я делаю. Я ковал мечи для многих даймё (князей). Но после сложилось так, что большинство из них погибли в битве, из-за чего в головы людей закралось сомнение о моём мастерстве. А когда мои трое сыновей пали в бою, то все решили, что клинки, изготовленные мной, прокляты. С тех самых пор ко мне перестали приходить за оружием. А это единственное, что я умею делать. Мне стало тяжело по жизни, как никогда прежде… Я молился и днём, и ночью. Просил, чтобы на меня сошло благополучие. И однажды мне приснился сон, в котором явился воин с белыми крыльями и ярким, как звезда, кругом над головой. Он мне и сказал, что я должен сделать топор для иностранца, который придёт за ним. И с его приходом мои жизненные тяготы уйдут. Проснувшись, я стал трудиться не покладая рук, надеясь, что исполнится всё сказанное им. И вот пришел ты, иностранец, который щедро заплатил мне за труды. Этого золота мне хватит, чтобы отдать долги и завести хозяйство, дабы была еда. Ведь я раньше всё только покупал и не беспокоился, пока работал.
Гавриила сильно поразил рассказ этого человека. Ведь с услышанным он осознал, насколько точно Бог просчитал его путь и действия. Например, как из множества судов, находившихся в Шанхае, Благоев выбрал именно тот корабль, на котором пригодятся его умения, за которые ему заплатят. То судно, на котором он встретит Никколо, что приведёт именно к этому лучшему оружейнику, который так нуждался в помощи. Даже тот факт, что по приходу лесоруба в уезд Шанхай джонка отправлялась в плавание в тот же день. Ведь если бы он зашёл в Кедах, а не сделал всё издалека, то Гавриил бы просто не успел к отбытию контрабандистов.
Когда оружейник закончил рассказ, то отправился в другую комнату. Через пару минут он вышел с тяжёлым длинным свёртком. Положив аккуратно на стол, японец раскрыл его и показал гостям. Это оказался двуручный топор с железной рукоятью, которая была спаяна с топорищем. На всём оружии красовались узоры, а возле лезвия выбиты иероглифы, которые означали: «Мой хозяин воин, что из прошлого созидает будущее».
– Вам известно чувство, – обратился оружейник к своим гостям, – когда не понимаешь, спишь ли ты или же всё происходит на яву? Как-то раз я проснулся глубокой ночью. Всё было как будто в омуте. Всё так размыто… Но всё же я увидел через эту пелену того воина с крыльями, который повелел мне выковать оружие. И он стоял над топором, лежащим так же на столе. Он водил над ним ладонью, из которой исходило белое свечение. И немного погодя, я проснулся вновь…
Теперь для Гавриила это уже не вызывало удивления… Потому он сухо сказал:
– Спасибо! – и направился к выходу вместе с Никколо Россетти, надев на себя подвязку для ношения топора и повесив на неё оружие.
Выйдя, Никколо начал разговор:
– Слишком много непонятного в этой истории. Могло ли так всё совпасть? Или присутствие высших сил здесь всё-таки могло иметь место?
– Не думай об этом. Расскажи мне лучше, как ты оказался так далеко от Рима?
– Из дома я ушёл в двенадцать лет. Отец был вор. Мать тоже… Когда их обоих приговорили к смертной казни, я сбежал, чтобы не попасть в приют. Отправился к друзьям родителей, у которых было тоже ремесло. Они и научили меня красть у людей. Но за это умение мне пришлось вскоре расплатиться – я оказался в тюрьме. И по счастливой случайности мне удалось сбежать из неё, когда каторжники устроили мятеж. После я покинул Рим и отправился на восток. И уходил всё дальше и дальше в поисках лучшей жизни, которую так и не нашёл.
– И чем же ты занимался на востоке?
– Многим… Воровал, грабил, но не убивал. Обманывал, пробовал и пахарем работать, и на ферме конюхом… Ничего не получилось, в общем. В Багдаде мне за воровство руку чуть не отрубили – спасся бегством. А до этого при грабеже повозки с императорской казной в Константинополе меня чуть не убили, но зато схватили. Сначала думали казнить, но потом решили приговорить к заточению в темнице. Праздник у них был какой-то… Когда везли в тюрьму, я сбежал. Лошади испугались какого-то зверя, и карета упала с обрыва. Чудом выжил! В то время, когда жил в Мьянме, мы обманывали людей, получая золото от них. Но в один день меня предал подельник. Он, выгораживая себя перед людьми, выкрутился так, что один я оказался повинен. Меня никогда так сильно не били… Думал, что не выживу. Когда же пытался заработать честно, то относились ко мне хуже, чем к скоту, за которым я смотрел. Видимо, если Бог и есть, то Он меня оставил. И создан Им я небрежно, ведь нет предназначения мне.
– Но Бог тебя никогда не оставлял. Посмотри на себя со стороны. Несмотря на все твои прегрешения, помыслы и всю жизнь в целом, почему ты здесь со мной? Ведь тебе помощь приходила всегда из ниоткуда. Почему тебя не забили до смерти люди, у которых ты что-то воровал? Почему ты случайным образом всегда уходил от наказания через повешенье? Как тебе удавалось сбежать из тюрьмы или спрятаться от погони? Как ты не умер с голоду или от болезней, тебя тоже этот вопрос не беспокоит? Не бывает везения так много… Понимаешь, наше предназначение настолько глубоко спрятано, что чаще мы можем осознать его лишь ближе к смерти. Узлу не видно на ковре общего узора… Пусть ты можешь думать, что никчёмен, малодушен и плохой. Но, может, от тебя породится тот, кто принесёт пользу миру. Или же ты поддержишь в ненастное время человека, который благодаря тебе воспрянет и сделает невероятное, что окажется для всех примером. Ты не можешь это знать и предугадать. Но понять, что по сей день жив ты неспроста, обязан!
Получив топор, Гавриил и Никколо отправились в странствие по Японии. Они проходили через города и деревни, не ведя с местными бесед. Благоев смотрел на местных, желая узнать, что они за люди…
– Что мы ищем? – поинтересовался Россетти.
– Я смотрю на людей. И многое меня в них разочаровывает.
– Что именно? Ведь у них такая дисциплина, чувство долга. Они верны своим обычаям.
– Дисциплина? Жестокие и кровожадные люди, мнящие себя мыслителями. Все их философии боевых искусств и дисциплин основаны на насилии, ненависти и безжалостности к врагу. Верны своему долгу? Они готовы идти убивать соплеменников по велению их вождя, который посчитал кого-то недостойным жизни. И так же способны лишиться собственной, если прикажет этот человек. Ты говорил: за обычаи? Для них проиграть битву считается позором, с которым нельзя жить. Убивают себя и убеждены, что это проявление чести и силы. Потому станешь ты свидетелем расплаты их за жизнь свою. Пройдут столетия, эпохи, сменятся вожди, устои и порядки, но не настанет покоя в этой земле, покуда творятся на ней бесчинства. Будет вовеки почва трястись под ногами и море поглощать всё, до чего достанет!
С этими словами Никколо почувствовал лёгкую дрожь в земле, которая быстро набирала свою силу, перейдя в ужасное землетрясение.
Все жители Японии подверглись панике. Их охватил неистовый страх, потому что даже скалы стали трещать, осыпаясь своими обломками. И когда люди решили, что хуже уже быть не может, то на берега обрушились цунами, снося и разбивая всё на своём пути. Много в тот день погибло людей. Но на этом не закончился путь Благоева в японских землях.
Когда Гавриил странствовал по селениям Японии, в мыслях жителей он прочитал страхи перед существами, которых называли духи дождя, озера, ветра и т. п. Эта навязчивая жуть в умах, подобно чуме, расползалась в головах и душах этих людей. Но назвать это мифами или суевериями Благоев не решался. Так как, встречал он тех, кто не только поклонялся им, но и видел их в горах или в непроходимых лесных чащах, куда по стечению обстоятельств и вели его чувства.
Продвигаясь несколько дней через лесные заросли, они вышли на каменный утёс, в котором был высечен храм для поклонения тёмным силам. И стоял он так давно, что никто уже и не помнил, чьими руками было создано то творение. На нём вырисовывались образы жутких тварей, чьё место должно быть во мраке. Уродливые головы, высеченные в скале, скалились звериными клыками. Из когтистых лап вырастали перепончатые крылья, как у летучих мышей. Черепа животных и человеческие скелеты дополняли эту картину. Сам храм местами был покрыт плющом и прочей растительностью, и эта неухоженность свидетельствовала об отсутствии людей. Здесь нет троп. Здесь не пели птицы. Даже муравьи не решались находиться в этом месте. А люди просто боялись этого проклятого леса. Ведь далеко не каждый возвращался из него…
– Ты слышал о духах гор, полей, и еще какого-либо места? – поинтересовался Благоев у Россетти.
– Суеверия, которыми поражены умы японцев.
– Раз так, то стой здесь. Тебе нечего бояться…
– К чему ты клонишь? Хочешь сказать, что существуют какие-то духи, которых стоит опасаться?
– Да, но только не те, как в твоём понимании. Это бесы, выдающие себя за существ, которым якобы стоит поклоняться, чтобы получить их снисходительность.
– Я пойду с тобой!
– Нет! Стой здесь.
Сняв топор со спины и взяв его в руки, Гавриил направился в храм. Зайдя внутрь, он увидел проход, оплетённый паутиной. Порвав сети движением топора, Благоев прошёл дальше вглубь и попал в зал с высоким потолком, в котором проделана дыра для освещения помещения дневным светом. Не было ни мебели, ни ковров, ни подсвечников. Лишь голые стены с выбитыми непонятными письменами, и посреди зала стоял каменный массив в форме параллелепипеда. Видимо, то был алтарь.
Когда лесоруб подошёл к нему, чтобы осмотреть поближе, то из тени в углу помещения вылетела тварь. По описаниям это и был один из духов, которому могли поклоняться местные жители: большой нос, крылья за спиной, когтистые лапы. На лету бес выхватил меч из ножен, готовясь снести голову пришельцу. И вот когда нечистый делает удар, Благоев отбивает меч топором, держа его в одной руке. Другой он хватает демона за глотку и с разворота вбивает того головой в каменный массив, отчего алтарь раскалывается надвое. Держа всё ещё того за горло, Гавриил из той же ладони испускает пламя, сжигая шею, отделяя тем самым голову. Через несколько секунд череп остался зажатым в камне, а тело сползло на пол.
После этого из другого угла вылетел следующий бес. Тогда Благоев метнул в него топор, пробив тому грудь. Когда он увидел третьего, то из рук выпустил молнию в демона. От полученного разряда нечистый упал замертво. Но, не желая давать врагу шансов воскреснуть случайным образом, лесоруб толкнул ногой одну половину алтаря в лежавшего беса. От толчка каменная глыба поехала по полу, снеся собой тело и размозжив его об стену. Вдруг Гавриилу сзади послышались какие-то звуки. Обернувшись, он увидел, как бес наносит рассекающий удар мечом по голове. Лесоруб не успел увернуться. От удара Благоева развернуло вокруг, и он попятился на пару шагов назад. Демон ожидал, что раскроит ему череп, но было лишь рассечение от лба до подбородка, а из раны проглядывались металлические пластины. Когда на глазах у нечистого рана на лице лесоруба стала затягиваться, то он понял, что оружие здесь бесполезно.
Тогда демон изверг изо рта пламя на Благоева, окутав его густым облаком. Оно было столь сильное, что через огонь не проглядывалось ни единой части лесоруба. Однако не прошло и пары секунд, как облако начало медленно приближаться к бесу. И когда оно оказалось достаточно близко, то из огня вырвалась рука, покрытая металлом, схватившая нечистого за глотку. Демон почувствовал, как будто его шею зажало в тиски. Пламя закоптило и стало резко ослабевать. Когда же стихия угасла, то перед бесом оказался человек, покрытый щитами, полыхавший от гнева. Гавриил завёл за себя руку и силой мысли притянул свой топор. После того как Благоев схватил оружие, он одним махом снёс уродливую голову приспешнику Сатаны.
На этом и кончилась битва. Пыл лесоруба спал, и поверх щитов стала вырастать новая кожа. А вслед за ней появилась новая одежда. Гавриил так и не понял, Бог ли его одевает или то его умение. Но всё же это было очень нужным…
Когда лесоруб вышел из храма, Никколо сразу же осыпал его вопросами:
– Что там случилось? До меня доносился какой-то шум. Это были бесы? Духи?
– Успокойся. Всё обошлось.
Внезапно вход в храм стал меняться. Его будто покрыло водной гладью.
– Что это такое? – спросил Никколо.
– Видимо, проход. Куда – не знаю. Хорошо сейчас подумай, следовать ли тебе за мной. Обратно можем не вернуться.
– Идём! – твёрдо ответил Россетти, после чего они двинулись к порталу.
Пройдя в него, оба оказались в пустыне перед одиноким белым дворцом, стоящим в песках. Вокруг не было ничего, лишь величие и красота дюн скрашивали пейзаж.
Зайдя через двери, они оказались в пустой парадной. Стены были покрыты резными узорами. Под ногами лежал мрамор. Всё выглядело так роскошно и богато, что не могло сравниться даже с палатами величайших императоров. Из парадной вела единственная дверь, украшенная золотыми вставками. Подойдя к ней и открыв её, они ужаснулись картине, представшей перед ними.
Огромный зал, разделённый надвое ковровой дорожкой красного цвета, ведущей в его конец к трону, на котором восседал, на первый взгляд, человек. Одет он был в облегающую серую одежду, а на голове носил золотой убор овальной формы. Но удивило их то, что по обе стороны от дорожки вся площадь зала была заполнена голыми людьми, предававшимися сладострастию. Они были похожи на змей, которые, совокупляясь, сворачиваются в клубки. Извращение, мерзость, пренебрежение моралью – вот что Гавриил прочитал в их опьянённых развратом умах. Внезапно четыре голые девушки отлучились от оргии и направились в сторону гостей. Их речи были сладострастны, а движения полны соблазна, глаза источали вожделение. Блудницы попытались завлечь пришедших в свои сети, но Гавриил схватил Никколо за плечо и повёл вперед, расталкивая их. Пройдя через эту преграду, они направились в сторону трона, откуда восседавший поприветствовал их: