Доктор Елизов

– А как вы можете говорить про другие области человеческого знания? – второй вопрос звучит уже с места и сидя.

– Могу, поскольку моё первое высшее образование – инженер-механик, – и, насладившись лёгкой озадаченностью этого юноши, поясняю: – Я заканчивал Военмех, но потом поменял профессию.

Следующим приглашаю спросить ещё одного юношу прилизанного вида и одетого с претензией на элегантность. Его будущее мне видится не в медицине.

– Всё-таки скажите, а вы действительно тот самый доктор Елизов, о котором так много говорят? – вопрос задан с явным любопытством.

– Я не знаю, кто и что говорит, но мне не известен другой Елизов, – и усмехаюсь. – Только это не значит, что мы с вами поведём разговор о всяких запредельных вещах типа телекинеза или левитации. Ни тем, ни другим я не занимаюсь. Просто свои действительно уникальные способности – а это правда! – я часто применяю в практической работе врача, в том числе и хирурга, коим являюсь.

– Ой, а покажите нам что-нибудь! – вдруг излишне смело просит смазливая девица со второго ряда. – Ну пожалуйста!

Проводить какие-то опыты из этой области у меня планов нет, ведь я не знаю, как они будут восприняты молодняком, который наверняка отдаёт себе отчёт в необходимости в конце курса сдавать мне экзамены. Напугаю ещё, чего доброго!

– Не уверен, что вам это сейчас нужно, – и опять усмехаюсь. – Но могу обещать в случае успешной нашей с вами совместной работы в семестре в его конце провести с вами час так называемых психологических опытов, в течение которого вы сможете увидеть много интересного.

– Ой, может, всё-таки сейчас можно хоть что-то? – не успокаивается девица, которая, насколько я уже успел её прочитать, в будущем станет заурядным клерком в каком-то медицинском учреждении.

– Ну хорошо, – я вспоминаю старое упражнение, которое показывал ещё когда-то Ваньке. – Все сложите руки в замок и положите на столы, чтобы я их видел, – убедившись в выполнении, командую: – Раз! Два! Три! – и щёлкаю пальцами. – А теперь попробуйте разъединить руки.

В аудитории наступает тишина, в которой слышны шевеления и даже сопение. Конечно, присутствующим руки разъединить не удаётся. Они только возят ими по столам.

– Думаю, вы убедились, – говорю я с удовлетворением. Выдерживаю паузу немного ещё, а после этого опять щёлкаю пальцами. – Сейчас они у вас свободны. Освободились? Поднимите руки вверх. Ну вот, вижу… Это называется сеанс массового гипноза. Большего у меня сегодня не просите.

Вздох облегчения слышу реально.

– Я это вам сейчас показал для того, чтобы вы поняли: есть в природе некие ещё не до конца изученные явления, которые надо принимать в качестве реальности. А сейчас наша встреча окончена. До свидания! – и выхожу из аудитории.

* * *

– Ну как? – спрашивает Кирилл Сергеевич, когда я вхожу в его кабинет, вернувшись после лекции на работу.

– Привыкаю, – усмехаюсь и сажусь подле его стола. – Конечно, вести занятия со старшекурсниками гораздо проще. Они уже знают, чего хотят, и поэтому у них другое отношение и к делу, и к преподавателю.

– Я уверен, тебе пригодится в жизни и такой опыт – в виде чтения лекций, – закуривая, замечает Главный.

– Скорее всего, пригодится, – соглашаюсь и сразу меняю тему: – Кирилл Сергеевич, а какой разговор вы хотели со мной провести? И почему это нельзя сделать дома за ужином?

– Понимаешь, Сашенька, этот разговор очень важен для нас обоих, и я не хочу, чтобы что-то или кто-то ему помешал.

– Вы меня совсем заинтриговали. – я улыбаюсь, но при этом думаю, что в данный момент мне тоже очень хочется закурить.

В кабинете главного врача позволительно курить только хозяину, которого, несмотря на весьма преклонный возраст и серьёзные проблемы с сердцем, отучить от этой пагубной привычки мы так и не смогли. Правда, сам Главный, всё прекрасно понимая, даёт ей выход либо когда он один, либо при мне. От остальных он откровенно прячется.

– Вообще ты, пользуясь своими способностями, мог и сам это выяснить, – с лёгкой ехидцей замечает Кирилл Сергеевич. – Слазал бы ко мне в мозги и там всё прочитал.

– Вы же знаете, со своими я такими методами не пользуюсь, – я демонстрирую обиду, правда делаю это не особо реалистично.

– Ладно, ладно… Знаю я это! – ворчит он, потом задумывается, и мне понятно: в данный момент идёт поиск путей, как подойти к главной теме.

– Я готов, скажите то, что хотели, даже если это будет для меня неприятным, – осторожно подталкиваю я.

– Не знаю, как ты это воспримешь, – начинает Кирилл Сергеевич, – но я хотел тебе предложить занять должность главного врача… нашей больницы.

Сказанное для меня звучит громом с ясного неба. Только теперь мне становится понятно, зачем он организовал вчерашний визит телевидения. Это было сделано для улучшения моего имиджа во властных структурах, конкретно в Облздраве, с которым у доктора Елизова в последние годы отношения не очень.

– Мне уже семьдесят пять, и сколько я ещё протяну, никому, кроме, может быть, тебя, неизвестно.

– Мне это тоже неведомо, – я морщусь от упоминания моей возможности заглядывать в будущее и пытаюсь для себя прояснить ещё кое-что. – Не понимаю, а вы что, на пенсию собрались?

– Почему? Найдете мне какую-нибудь должность по моим силам и здоровью. Ты же знаешь, без работы я не смогу.

Никакой карьеризм мне не свойственен, и я никогда не мечтал занять руководящее кресло. Даже оставаясь во время отпусков Кирилла Сергеевича в качестве врио главврача, я никогда не стремился заменить его полностью, выполняя только тот объём руководящей работы, который требовался в конкретный момент. Думаю, новые функции могут серьёзно ограничить мои творческие устремления, а значит, будут мне мешать. Да и просто привык я иметь за своей спиной мудрого и доброго руководителя, который всегда направит и подстрахует своего не в меру активного и самостоятельного подчинённого. Сжился с существующим раскладом! Конечно, я понимаю, что «ничто не вечно под луной», но всегда привычка к чему-то надёжному и кажущемуся незыблемым старается заставить нас законсервировать существующее положение.

– Видишь ли, Сашенька, – продолжает Кирилл Сергеевич, – я повторяю: мне уже больше семидесяти пяти и если со мной случится то, что в конце концов случается со всеми, и сюда пришлют нового главного врача, то многое из нами сделанного за эти годы может оказаться под угрозой. Подумай о нашем замечательном коллективе, который удалось здесь создать. Это ведь – люди! В случае каких-то изменений, идущих вразрез с их взглядами и привычками, разрушится устоявшийся уклад их жизни. Тогда им придётся многое болезненно менять. Ты же помнишь, что здесь было, когда мы сюда пришли? Помнишь, как мы все вместе преодолевали ужасный развал, учинённый прежним руководством. Я не хочу, чтобы все наши труды за более чем десять лет пропали даром. Поэтому на месте руководителя нашей больницы, которую теперь иногда даже называют клиникой, я вижу только тебя, и никого другого.

– Но вы же понимаете, руководство всем нашим хозяйством потребует от меня гораздо большего времени, чем нынешняя должность. А как же мои занятия наукой? – вяло сопротивляюсь я, при этом отлично понимая: он во всём, как всегда, прав.

– Посмотри внимательно на работающих с нами людей. Среди них однозначно есть те, кто сможет претендовать на должность первого заместителя, который разгрузит твоё время, как ты разгрузил моё. Обрати внимание на Алёшина. Мне кажется, Алексей Сергеевич вполне может подставить тебе плечо и в этом случае.

– Но ведь он тоже сейчас старается двигаться вперёд, не останавливаясь на уже защищённой кандидатской.

– Та же Светлана Сергеевна, – будто не слыша моих возражений, задумчиво произносит Главный. – Хоть мы и отметили наступление её пенсионного возраста, но я уверен, она далеко ещё не реализовала весь свой потенциал.

– Но ведь на ней курирование и терапии, и теперь ещё неврологии.

– А про Ваню ты не хочешь подумать?

– Пусть сначала защитится, – бормочу я и, не разглашая свой план назначения Ваньки заведующим неврологией, спрашиваю: – Наши знают про грядущие изменения?

– Единственный человек, с которым я поделился своими соображениями, как раз Светлана Сергеевна, – усмехается он. – Она двумя руками за твою кандидатуру.

Согласно табели о рангах, этот заместитель главврача является третьим человеком в нашей иерархии после Главного и меня, поэтому неудивительно, что он поделился своими планами только с ней.

– В общем, ты подумай над тем, что я сказал, – завершает Кирилл Сергеевич. – Готов обсуждать с тобой все твои планы и предложения, когда они появятся.

Что ж, буду думать. И ещё с Ванькой буду советоваться. Куда ж я без него?

* * *

Сегодня четверг, и мы с Ванькой приезжаем двумя машинами по нашему давнему адресу – в ту милую «однушку», где всё пропитано воспоминаниями о нашей совместной там жизни ещё в холостые времена.

– Ну вот мы и дома, – братишка всегда с особым вкусом произносит эту фразу, подчёркивая необходимость и значимость для нас обоих этого места.

– Ванюха, сразу дай мне свой диссертационный доклад, чтобы, пока ты будешь заниматься ужином, я мог детально с ним разобраться, – прошу я. – А потом, после ужина, мы с тобой всё обсудим.

Сижу в комнате и под доносящиеся из кухни звуки внимательно изучаю содержание данной мне распечатки. Честно говоря, читать этот текст приятно. Всё выстроено весьма логично и написано гладко. Собственно, это и неудивительно, ведь здесь кратко отражено содержание буквально выстраданной Ванькой диссертации. Уж очень скрупулёзно он над ней работал. Правда, есть одно место, которое мне не очень нравится… Надо будет после ужина его обсудить с ним, а то совет может прицепиться.

Слышу, как на кухне уже вовсю шкворчит мясо, и даже здесь в комнате ощущается божественный запах. Прекрасно отдаю себе отчёт в том, что в те два дня, которые мы обитаем здесь, вечерами я полностью становлюсь нахлебником братишки. Готовить ему очень нравится, и делает он это просто замечательно, каждый раз обязательно придумывая что-то новое, и, казалось бы, обычное мясо у него всегда получается исключительно вкусным. Увы, но я, не боясь испортить свою почти такую же тощую, как у братишки, фигуру, люблю качественно поесть, а Даша, хоть и старается, но у неё всё получается достаточно традиционно. Я понимаю, что за семейными и рабочими заботами ей недосуг творить такие изыски, на какие способен Ванька, и поэтому о еде у нас в семье никогда и никаких разговоров не идёт. Что нам с Кириллом Сергеевичем и моим сыновьям в тарелки кладётся, то мы и едим. А вот тут можно разговеться…

– Прочитал? – в комнате появляется братишка.

– Угу…

– Ну и как тебе?

– Считаю, почти всё неплохо, кроме одного скользкого места. Его мы с тобой должны обязательно обсудить, – и с ухмылкой замечаю: – А в смысле изложения мыслей вижу, ты хорошо поднаторел в редакторской работе.

Действительно, Ванька часто выступает в качестве редактора и моих, и наших совместных с ним научных статей, и за это я ему очень благодарен.

– Готов обсуждать. Я, кажется, знаю, о чём ты говоришь. Понимаешь, Сашка… – задумчиво начинает он, хочет продолжить, но, потянув носом, вскакивает. – Чёрт! Горит же! – и снова скрывается на кухне, по дороге ворча: – Вечно из-за разной нашей болтовни всё пригорает…

Встаю и иду вслед за ним. Поскольку я уверен, что братишка знает свой доклад чуть ли не наизусть, могу начать обсуждение уже сейчас.

– Ужин через пять минут, – очередной раз заглянув под крышку сковороды, сообщает он, меняя мои планы. – Сегодня хочу поработать хотя бы до двенадцати, тем более, возможно, придётся корректировать свой доклад после нашего обсуждения, – и ехидно добавляет: – Не могу же я не учесть мнение руководителя своей работы! В общем, за тобой кофе на двоих.

– Эксплуататор… – хмыкаю я и, покорно взяв из сушилки джезву, принимаюсь за работу.

Почти два часа мы с Ванькой обсуждали его доклад. Спорили… В конце концов мне всё же удалось убедить своего подопечного соискателя выкинуть пару, по моему мнению, скользких мест, которые могут вызвать у совета ненужные вопросы. На этом успокоились, и братишка ушёл в комнату вносить коррективы в текст.

* * *

Почему я ещё люблю эту квартиру – потому что, если ночью из-за каких-то мыслей не спится, можно выйти на кухню, посидеть с сигаретой и спокойно подумать о чём-то волнующем в данный момент. Сейчас меня волнует предложенная Кириллом Сергеевичем смена руководства нашей больницы. Увлёкшись обсуждением Ванькиной диссертации, мы не успели обсудить эту очень болезненную тему. Вот такие мысли как раз не дают мне покоя и сна, поэтому, тихонько встав и надев халат, я устроился с сигаретой на кухне. Сейчас сижу и всё обдумываю.

Да, я привык к тому, что Главный всегда меня подстрахует и прикроет в каких-то моих иногда авантюрных действиях. Его мудрые советы я очень ценю. А насчёт ответственности… Тут, пожалуй, и начинаются главные сложности. Принять на себя ответственность – значит, быть готовым, зачастую против своих желаний, совершать некие необходимые шаги, от которых в том числе будет зависеть комфортность жизни работающих со мной людей. Кирилл Сергеевич не боится брать на себя такие труды, а его действия никогда не бывают импульсивными. То, что он делает, всегда продумано и взвешено, и никто никогда не узнает, насколько это соответствует его желаниям. Оказавшись на его месте во главе нашей больницы, я в своих поступках сразу попаду в жёсткую зависимость от жизни целого коллектива. Неужели я этого боюсь? Да нет… кажется. Только как я сумею вжиться в такую новую для себя роль?

В комнате раздаются шорохи, потом шаркающие шаги, и наконец в дверном проёме кухни появляется, тоже в халате, заспанный Ванька.

– Ну что ты тут снова сидишь и прокуриваешь квартиру? Какие у тебя опять проблемы? – зевая, спрашивает он и садится на «свою» табуретку. – Случилось что-нибудь серьёзное?

– Более чем. Когда я сегодня был в кабинете у Кирилла Сергеевича, он, сославшись на свой возраст, предложил мне вместо него возглавить нашу больницу.

После мной сказанного повисает пауза. Братишка резко просыпается, и я вижу его реально отвисшую челюсть и тревожный взгляд.

– Он прямо сказал об этом? – с напряжением спрашивает он.

– Прямо. Этот разговор был анонсирован ещё на прошлой неделе, но у нас взаимно не было времени на такую встречу без семейного окружения. Я вообще хотел эту тему обсудить с тобой позже, но, видишь, спать она мне не даёт уже сейчас. Пока не представляю себя в роли главврача. Тогда, десять с лишним лет назад, я был молодой, борзый и, видимо, глупый, поэтому, ничего не боясь, два месяца работал в этом качестве, а ныне мне даже несколько страшновато браться за такую ношу.

Сказав главное, привожу все высказанные мне Главным аргументы и советы, как изменить в этой связи администрацию нашего учреждения. Закончив изложение, замолкаю в ожидании ответа.

– А ты знаешь, он, как всегда, прав, – после длительных раздумий говорит братишка, тоже закуривая.

– Можешь представить своё мнение более развёрнуто?

– Могу, – и он на какое-то время снова задумывается, наверно, формулируя ответ. – Я повторяю: Кирилл Сергеевич прав, собираясь уже сейчас решить вопрос своей замены на должности главврача. Я готов отбить себе весь лоб, молясь в новой чистоозёрской церкви, чтобы он ещё долгие годы был с нами, но если действительно вдруг что-то?.. Скажи мне: в этом случае кто будет Главным, если не ты? Варягов нам не надо! Тем более ты уже в самом начале нашей работы в Чистых Озёрах принимал эту больницу и два с лишним месяца был главным врачом, пока ему ставили стенты. Ты же здесь знаешь всё! От подвалов до чердаков и от отделения хирургии до роддома. Ты знаешь в больнице всех – от санитарок и до самого верха. Тебе, как говорится, и карты в руки!

– Считаешь, время предложенной замены главврача настало, – бормочу я с грустной задумчивостью и снова закуриваю.

– К сожалению, да. Причём это «к сожалению» прозвучит не только для всех нас, но и для наших пациентов, ведь в новом качестве ты уже не сможешь уделять им столько времени, сколько сейчас. Твои вечерние приёмы тебе тоже придётся сократить. Проводить их не пять, а, может быть, два дня в неделю. Опять же твои северные, да и не только северные, командировки… Я не представляю, что ты с ними будешь делать. Административные дела ведь замучают!

– А если сделать первым заместителем Светлану Сергеевну? Это сам Кирилл Сергеевич предложил.

– Это был бы блестящий выбор, но согласится ли она?

– Придётся убеждать. Надеюсь, это будет проще, чем тогда, десять лет назад, когда я, придя принимать больницу, в первый же день её убеждал стать моим замом. Пообещаю часть нынешних обязанностей с неё снять. Я тебе ещё не говорил, но после твоей защиты хочу сделать тебя заведующим нашей неврологией, поскольку сейчас она почти бесхозная.

Действительно, отделение без заведующего – нонсенс. Давно пора привести всё в порядок! Когда почти два года назад, сразу после реконструкции, мы решили, нарушив привычную структуру рядовой районной больницы, кроме хирургии, терапии, детского и травматологии создать ещё два отделения – кардиологию и неврологию, Облздрав пытался нас одёрнуть, ссылаясь на отсутствие бюджетных средств. Тогда чиновникам было сказано, что дополнительных денег мы просить не собираемся, и вопрос, скрепя сердце, ими был закрыт. Для руководства отделением весьма компетентного кардиолога в лице Смородина мы нашли довольно быстро, а вот неврологии не повезло.

– Ты это серьёзно про заведующего неврологией? – явно напрягается братишка.

– Абсолютно. Там во главе должен стоять человек, который сам работает с нашими позвоночными пациентами, из платных спецпалат в том числе, – и с усмешкой добавляю: – Я уверен, доктор Серёгин Иван Николаевич обязательно справится с такой миссией. Ты против?

– Даже не знаю… Страшновато, – и он неожиданно улыбается. – Я привык указания получать, а тут их надо будет раздавать.

– Ничего, научишься. Только защищайся скорее.

– Я рад, что ты сейчас говоришь так, будто уже согласился с предложением Кирилла Сергеевича, – выпустив дым в форточку, усмехается Ванька.

– Ты же понимаешь, наша ситуация не даёт мне выбора, – грустно киваю я. – Все мои сомнения – это, по сути, подсознательная подготовка.

* * *

Ночью, естественно, не выспался, а сегодня у меня плановая операция, так что принял ударную дозу кофе и пошёл в операционную. Сегодня у меня в ассистентах Юра Кушелев, сын нашего главного благотворителя и моего хорошего друга Сергея Александровича, с которым мы знакомы уже лет пятнадцать. Как хирург этот парень поражает меня старательностью своих действий. К каждой своей самостоятельной операции он всегда скрупулёзно готовится, и поэтому у него практически не бывает неожиданностей. И ещё Юра большой друг моего Ваньки. Это мне очень нравится. У них давно сложился отличный тандем как в изучении разных медицинских премудростей, так и по работе с сайтом нашего учреждения.

Операция прошла успешно. Непростая она была, но так уж у нас сложилось, что и мне, и Алёшину всегда достаётся самое-самое… Конечно, с одной стороны, это заставляет всегда держать себя в тонусе и стремиться постоянно узнавать всё больше и больше, но с другой стороны – хлопотно это и утомляет.

Выйдя из операционной и придя в себя после кружки кофе, который мне сварила Елена Михайловна, захожу в кабинет Главного.

– Ну как? – традиционно спрашивает он.

– Всё нормально. Правда, пришлось немного повозиться, но в конечном итоге всё сделали хорошо.

– А как тебе сегодня Юра?

– Думаю, он неплохо прибавляет. Когда он мне ассистирует, я чувствую себя вполне комфортно.

– Сделаю тебе комплимент, – Кирилл Сергеевич закуривает. – Ты вырастил хорошего врача и хирурга. Я тоже слежу за его развитием, ведь когда Сергей Александрович мне звонит, то всегда спрашивает про сына, – он подходит к окну, чтобы выпустить струйку дыма, и поворачивается ко мне. – Ты подумал о моём предложении?

Вот и началось…

– Всё время думаю. Даже с Ванькой обсуждал. Он, кстати, согласился с вашими аргументами.

– Ваня всегда был разумным человеком, – усмехается Главный. – Только ты всё же скажи, к какому мнению вы оба пришли?

– Пока ни к какому… – слегка подвираю я. – Понимаете, мне надо уложить у себя в голове такие жизненные повороты. Уж больно всё это неожиданно.

– Ну и сколько ты ещё будешь укладывать в своей голове очевидные вещи? – вопрос звучит нетерпеливо, и в нём чувствуется отдалённое раздражение. – Понимаешь, Сашенька, с одной стороны, твои сомнения говорят о большой ответственности, а это тебе только огромный плюс, но с другой – ты делаешь заложниками своей нерешительности всех наших сотрудников, ну и меня вместе с ними.

– Понимаю, – и я вздыхаю. – И понимаю, что, кроме меня, действительно некому, но и вы поймите меня…

Да, я сознаю, что смогу руководить хорошо отлаженным механизмом, каким является наша больница, но мне так не хочется терять свою относительную свободу!

– Не ожидал я от тебя такой нерешительности, – ворчит Главный.

– А вы решили, я сразу брошусь рулить? – грустно спрашиваю я. – Знаете, может быть, если бы на этом посту были не вы, а кто-то другой, я повёл бы себя иначе.

– Считаю, в данном конкретном случае персоналии не должны влиять на твоё решение.

– А я ещё думаю про то, как вы сможете работать после такого перемещения. Тридцать лет, которые в общей сложности профессор Кирилл Сергеевич Золотов руководит разными больницами, наверняка уже приучили вас к соответствующему типу поведения. Как вы сможете без всего этого?

– Смогу. Возраст и здоровье помогут мне перейти в новое качество. Буду со стороны тебя консультировать, если ты, конечно, согласишься принимать мои консультации.

– О чём вы говорите! – с некоторым возмущением реагирую я на сказанное.

– Ну вот… Значит, введёшь для меня должность, например, помощника главного врача, которую я смогу спокойно занять, и тогда мы по-прежнему будем руководить вместе. Главное, чтобы моя нынешняя должность не ушла кому-то другому со стороны.

Как всегда, Главный уже всё продумал и теперь представляет готовое решение. Видимо, такой вариант будет самым надёжным. Он позволит мне включаться не сразу, а постепенно, регулярно получая мудрые советы.

– Ты, кроме Вани, с кем-нибудь уже говорил про моё предложение? – вопрос выводит меня из состояния задумчивости.

– Нет ещё…

– Так поговори! Посоветуйся с тем же Алёшиным, Шитовой, с Павлом. Со Светланой Сергеевной, конечно, тоже надо поговорить. Я тебе ведь уже говорил про её поддержку твоей кандидатуры. Короче, начинай свои консультации с людьми и морально готовься, – подводит итог разговору Кирилл Сергеевич. – Когда ты дозреешь, я расскажу тебе ещё кое о чём, что выпадало из сферы твоего внимания в нынешней должности.

– Как уже говорил, я беспокоюсь, что в новом качестве у меня не останется времени на лечебную практику и науку, – и не могу подавить вздох.

– Но у меня-то на это времени хватает? – звучит разумное возражение. – Да, конечно, что-то необязательное придётся исключить, но главное ты сохранишь и продолжишь эти занятия. Короче, иди и думай, как будешь организовывать свою жизнь и практику в новых условиях!

* * *

– Ты сегодня разговаривал с Кириллом Сергеевичем? – интересуется Ванька за ужином.

– Разговаривал… – говорю я с полным ртом, наслаждаясь его очередным кулинарным изыском.

– Ну и что?

– Предлагает устроить широкое обсуждение в узком кругу.

– Если имеется в виду наш ближний круг, то он опять прав. Поговори со Светланой Сергеевной и Алёшиным. Обязательно с Еленой Михайловной тоже…

Братишка будто подслушал наш разговор в кабинете Главного. Очередной раз думаю, как хорошо иметь умного брата. Сколько раз он мне давал полезные советы, к которым я прислушивался, ведь у нас с Ванькой, несмотря на восьмилетнюю разницу в возрасте, практически равные отношения. Я часто спрашиваю его мнение по разным возникающим ситуациям, если в чём-то напортачил, выслушиваю делаемые им «по-братски» разносы, винюсь ему в своих просчётах и неудачах.

– Сашка, я повторяю: в понедельник тебе надо обязательно поговорить со Светланой Сергеевной. От этого разговора зависит многое в твоих дальнейших действиях.

– Согласен, – вздыхаю я, отправляя в рот следующий кусок мяса. – Если она согласится, всё остальное будет уже проще. Только не могу не вспомнить, как уговаривал её десять лет назад занять должность зама. Честно говоря, тогда я взял, как говорится, нахрапом, но получилось очень даже удачно.

– Полагаю, сейчас такой подход не сыграет, – задумчиво произносит братишка. – И ты теперь другой, и она тоже. Но, повторяю, если она согласится на роль первого заместителя, то лучшей помощи тебе просто ждать неоткуда. Вспомни день, когда мы расхлёбывали ту страшную автокатастрофу на федеральной трассе! Как она, пока ты был в операционной, лихо взяла всё в свои руки.

– Помню я этот день. Не думаю, что у меня бы получилось лучше организовать приём такого количества травмированных.

После ужина мы, как обычно, расходимся по своим рабочим местам. Ванька всегда трудится в комнате, оставляя в моём распоряжении кухню. Здесь, освободив стол от последствий ужина, ставлю ноутбук и принимаюсь за очередную статью. За последние годы в разных медицинских журналах я опубликовал несколько своих рекомендаций по лечению позвоночных проблем. Правда, последняя публикация была по сердечно-сосудистой тематике. Иногда, когда я пишу на ортопедические темы, делаю это в соавторстве с братишкой. Ему, как умелому практику, есть что добавить к моим мыслям. Да и диссертация у него на похожую тему.

Звонок моего мобильного прерывает творческий процесс. Гм… Звонит Зорин, глава района, в котором расположен посёлок Чистые Озёра. За десять лет знакомства у нас с этим замечательным человеком сложились на редкость доверительные отношения.

– Слушаю вас, Николай Сергеевич! Добрый вечер.

– Добрый-добрый… – с явной усмешкой ответно приветствует он меня. – Александр Николаевич, докладываю сразу: звоню по известному вам поводу. Уверен, вы уже сами обо всём догадались.

Неужели Кирилл Сергеевич подключил и его к теме смены руководства? Хотя в этом нет ничего удивительного – глава района пестует больницу, как любимую кошку, и все преобразования, касающиеся оборудования и помещений, находят у него поддержку. Да и с нашим Главным у него самые дружеские отношения. А если он обеспечит рекомендацию Райздрава насчёт моей кандидатуры, то легче будет пройти и Облздрав.

– Кажется, догадался, – смеюсь я. – Ну излагайте ваши доводы.

– А что, если я это сделаю под хороший ужин у меня дома. Давно вы у нас в гостях не были.

– Давненько, – соглашаюсь я. – Приеду с удовольствием. Давайте в понедельник?

– Отлично! После вашего вечернего приёма приезжайте сразу же к нам. Будем ждать.

У меня и раньше было понимание твёрдого намерения Главного любыми средствами погасить мои сомнения, а сейчас я в этом уверился ещё больше. Если разобраться, особого отторжения у меня и нет. Разумность предлагаемого перемещения на ступеньку вверх я и сам прекрасно понимаю.

– Извини, я невольно подслушал, – появляется на кухне Ванька. – Николай Сергеевич приглашает тебя на уговоры?

– А как ты догадался?

– Я же твой брат! – смешливо хрюкает братишка.

– Да уж… – усмехаясь, вздыхаю я и пытаюсь объясниться: – Понимаешь, Ванюха, я ведь тебе говорил, что меня особенно уговаривать не надо. Всю безысходность своего положения я и понимаю, и принимаю.

– Знаешь, в чём твоя проблема? – Ванька берёт сигарету, закуривает и садится напротив меня на «свою» табуретку. – Ты привык быть, если можно так выразиться, свободным художником. Кирилл Сергеевич слишком тебе потакает. Согласен?

– Согласен. Только, может быть, в этой свободе и есть весь тот, кого называют доктором Елизовым. Будучи необычным человеком, я не могу находиться в жёстких рамках, а моя возможная новая должность – это в первую очередь жёсткие временны́е рамки. Администрирование не такая уж простая и приятная обязанность. В командировки на севера по первому свистку оттуда не больно-то поездишь.

Мои перелёты в дальний заполярный посёлок Булун, где начиналась моя медицинская деятельность, для всех сотрудников нашей больницы уже стали привычными, так же как они стали привычными для сотрудников небольшой булунской больницы, которые порой, по старой памяти, зовут меня на помощь. Я туда прилетаю в случае, когда надо оперировать что-то уж очень серьёзное. Кроме того, в этом посёлке подрастает Васька, ещё один мой сын, и он мне не менее дорог, чем сыновья в законном браке, но о такой странице моей жизни как-нибудь в другой раз. Даша об этом знает и даже по телефону знакома с его матерью Таней. Знают об этом также Ванька и Кирилл Сергеевич.

– Зная тебя, уверен, ты без севера не сможешь, а значит, обязательно что-нибудь придумаешь, – смеётся братишка. – Только, говоря о том, что ты – свободный художник, я не имел в виду твои командировки. Ты так организовал свою жизнь, что можешь себе позволить свободные переключения видов деятельности. Хочу – занимаюсь этим, хочу – тем… Кстати, заняв кресло главного врача, тебе, наверно, придётся сократить свою хирургическую, да и не только хирургическую нагрузку.

– А вот уж хрен вам! Не дождётесь! – и скручиваю Ваньке фигу. – В любом качестве я буду оставаться активно практикующим врачом. И оперировать буду, и позвоночники приводить в порядок тоже буду.

* * *

После весьма обильного и вкусного ужина в коттедже Зорина мы с ним уединились в кабинете. Это место я знаю ровно столько, сколько и его хозяина. Здесь мы порой ведём интересные дискуссии или даже говорим об очень сокровенных для каждого из нас вещах. Уже сам факт приглашения для разговора, который должен был состояться за столом, именно сюда, говорит мне, что всё достаточно непросто и Зорин не хочет, чтобы домашние знали слишком много.

– Располагайтесь, – Николай Сергеевич делает приглашающий жест.

Устраиваюсь в кресле, хорошо знакомом мне долгие годы.

– Рюмку не предлагаю, поскольку вам ещё надо ехать домой, – сообщает он и добавляет: – Да и не уверен я, что Даша одобрит учуянный от вас запах спиртного.

– Это точно, – киваю я. – Такое мы с Ванькой иногда себе позволяем, когда оседаем в нашей «однушке» на одиннадцатом этаже. А так – ни-ни!

– И правильно. Надо жалеть свои мозги, – звучит одобрение, и сразу наступает переход: – Александр Николаевич, я уверен, в своих предположениях об инициаторе разговора вы ошиблись.

– Это как? – не понимаю я.

– Кирилл Сергеевич ни о чём меня не просил, а всего лишь сообщил о ваших сомнениях относительно целесообразности назначения вас главным врачом больницы. Более того, он не в курсе, что я буду с вами говорить на эту тему.