Машины он полюбил в далёком детстве, когда его чуть было не переехал грузовик ЗИЛ. Водитель так перепугался, что в качестве компенсации разрешил Виталику порулить самосвалом на пустыре. И, помяв столетнюю крапиву и распугав куривших в ней хулиганов, Виталик влюбился в вождение. К сожалению, совершенно безответно. Да ещё и водитель ЗИЛа назвал Виталика неприличными словами и выгнал из кабины прямо в руки недокуривших хулиганов.

Пока родители сверстников покупали себе зелёные "Жигули" шестой модели и разрешали детям разогнаться за рулём до пятидесяти километров в час, отец Виталика вкладывал весь семейный бюджет в развитие самогоноварения. В радиусе десяти километров оно процветало только благодаря этому отважному мужчине.

Поэтому Виталик катался на старом велосипеде, прицепив к нему руль от трактора, за что был пойман трактористом и показательно наказан помятой крапивой с пустыря. Ну и, естественно, в свой адрес он услышал очень много интересных слов. Вот так основной словарный запас простого деревенского паренька был сформирован рассерженным водителем ЗИЛа и пьяным трактористом. И если бы учитель литературы подходил к своей работе с такой же экспрессией, как эти персонажи, то Виталик мог бы вырасти писателем. Увы, такой силой внушения в школе обладал только трудовик, но он распылял свои таланты не на Виталика, а на молоденькую учительницу географии.

Виталик рос, но мечта об автомобиле не покидала его. Дети вокруг легко меняли свои желания в зависимости от обстановки в стране. Они метались от мечты быть космонавтами до желания продавать в ларьке жвачку. Виталик упорно хотел водить самосвал независимо от требований времени. И только когда сверстники начали ходить на первые свидания, Виталик заменил в своих мыслях самосвал на мотоцикл. Уже в тринадцать лет любой понимает, что мотоциклы привлекают женщин гораздо больше, чем самосвалы.

Только с мотоциклом тоже была неувязочка. Отец по-прежнему облагодетельствовал лишь местных алкогольных магнатов, поэтому деньги на мотоцикл были только у них. Их дети хвалились своими железными конями, купленными на бюджет семьи Виталика. И уезжали катать своих подружек. Виталику же из роскошей взрослой жизни с возрастом стала доступна лишь возможность курить в крапиве на пустыре.

Но когда-нибудь дети вырастают окончательно, и у Виталика тоже получилось это сделать, тут он не отстал от большинства. Взрослая жизнь показала, что лучше мечтать сразу о легковом автомобиле, это более глобальная мечта. Мотоциклы – для инфантильных бородатых байкеров, машины – для мудрых, познавших жизнь, двадцатилетних философов. Так Виталику объяснил жизненный расклад одногруппник в техникуме. Не такими словами, но с таким же смыслом.

И Виталик стал мечтать о "восьмёрке", которая на тот момент была самым шикарным творением отечественных конструкторов после атомной бомбы. Но по степени достижимости обе эти конструкции для Виталика были равнозначны.

Потом Виталика забрали в армию, где после нескольких месяцев тренировок доверили танк, но не просто покататься. Виталик не знал об этом, поэтому изо дня в день беззаботно месил грязь на полигоне, не заботясь о выполнении назначенных манёвров и соблюдении танковых ПДД. Каждый раз его наказывали, но почему-то возвращали танк обратно. Так и шла служба, пока Виталик по старой привычке не углубился на танке в заросли крапивы и не упал в овраг. Танк вытащили и больше не вернули, а Виталика перевели на кухню, где оставшиеся три месяца он управлял передвижением кастрюль. И тоже не слишком благополучно.

По возвращении домой его ждал сюрприз. Оказывается, отец бросил пить и чуть было не разорил тем самым весь малый бизнес в районе. И если раньше он любил лежать под заборами и лавочками, то теперь он купил у соседа старую "шестёрку", чтобы лежать под ней. Трудно избавляться от старых привычек.

Виталик с радостью включился в новую жизнь, и они с отцом стали лежать под машиной вдвоём. Машина позволяла это делать. Под ней можно было лежать и большему количеству народа, главное, чтобы все они так же плохо разбирались в устройстве автомобиля, как и Виталик.

Где-то через месяц Виталик стал понимать, что его лежание под машиной не окупается совсем никак. Отец благосклонно принимал помощь, но покататься на авто не разрешал. Пришлось огорчиться и прекратить помогать в ремонте. Отец расстроился, а машина нет. Она всё равно ездила всего три дня в месяц, вне зависимости от количества народа, закручивающего её гайки. Капризная натура, но характер железный.

На её беду Виталик в очередной раз влюбился. И когда рассказы о танковом прошлом уже стали утомлять его избранницу, он решил впечатлить её автомобильным настоящим. Когда отец лёг спать, он вытащил ключи из его кармана, вручную вытолкал машину со двора, завёл её и рванул навстречу любви и свободе. К несчастью, танковое прошлое дало о себе знать, и Виталик попробовал срезать путь через окончательно заросший пустырь. В зарослях лежал незадокументированный, не нанесённый на карты булыжник, он и стал препятствием на пути соединения юных сердец. К тому же от удара вылетело ещё и лобовое стекло, поэтому Виталик сидел в заглохшей машине, а ветер красиво развевал его волосы. На всю эту романтику взирали лишь звёзды, делая ситуацию ещё романтичнее. Но любовь почему-то всё равно прошла, причём именно в этот самый момент.

На следующий день машину вытащили с пустыря, и отец Виталика сначала долго ходил вокруг неё, а потом долго бегал вокруг дома за Виталиком. Но не догнал.

После такого Виталику пришлось из дома уехать, так как там его лишили довольствия, несмотря на все возражения матери. Отец был непреклонен, оказалось, что ему не нравилось ремонтировать машину, а лежал он под ней целыми днями просто потому, что летом там самая густая тень.

И Виталик переехал. Заодно ему пришлось найти работу, чтобы отпугивать голодную смерть. Первые несколько зарплат он потратил на то, чтобы забыть случаи с танком и отцовской "шестёркой". Ничего не вышло. Поэтому Виталик попробовал копить и через полгода на все сбережения купил у знакомых автомобиль неопознанной марки и неясного происхождения. Да ещё и год производства тоже был какой-то неопределённый. Эра уже наша, но ничего более конкретного сказать было нельзя.

Пару месяцев Виталик пытался чинить это, но ему немножко мешало полное незнание принципов работы автомобиля. Ну и полное отсутствие инструментов. Он заходил ко мне в гости и просил перевести какие-то надписи на табличках, привинченных к разным местам автомобиля. Я отбивался, так как из иностранных слов я знал лишь те, которые говорили партизаны фашистам в фильмах про войну. Но Виталик был уверен, что я просто вредный.

На моё счастье в машине Виталика вороны свили гнездо, что заставило его задуматься о продаже автомобиля, что он и сделал. Не знаю, кто купил это и зачем, может быть, это даже были те вороны, которые не хотели терять насиженное место в центре посёлка.

На вырученные деньги Виталик купил что-то не менее древнее, но передвигающееся своим ходом. Оно благополучно передвинулось до его дома, где заглохло и уже больше никогда не завелось. Пришлось продавать и это.

Все последующие годы Виталик занимался тем, что продавал одну старую машину, добавлял денег и покупал другую. Нет в этом мире автомобиля старше тридцати лет, о котором бы Виталик не смог сказать, что первым делом отвалиться у авто. Он снисходительно смотрит на меня и называет "журнальным теоретиком".

Сейчас ему немного за сорок, и произошло странное – недавно он купил машину, которой всего 18 лет. Я боюсь, что его потянуло на молоденьких. Знаменитый бес в ребро. А я только перевёл ему все таблички на тридцатилетних машинах. Неужели опять?

Минутка чёрного юмора

Народные традиции удивительны. И беспощадны. Я это точно знаю и стараюсь держаться от них подальше.

Дядя Митя помер. Это было нехарактерно для него. Это было экспромтом. Он и раньше спал пьяный в сугробах, но всегда просыпался на перекур. А в этот раз не купил папирос и решил не просыпаться.

Событие было знаменательным, поэтому позвали родственников, соседей и каких-то бабок для ночных посиделок с покойным. Бабки на это дело всегда ходят с удовольствием, им приятно, что кто-то помер раньше, чем они.

Сидели они всю ночь, не приняв никаких мер предосторожности, рекомендуемых классиком. Мелом круг не рисовали, молитв не читали. Но и дядя Митя вёл себя культурно – в гробу не летал и не вызывал чертей. При жизни он такие представления устраивал по три раза в неделю, но после смерти дядя Митя стал скучнее.

Бабки наставили свечей и половину ночи обсуждали вопрос, достаточно ли молод был усопший для перехода в иные миры. Сошлись на том, что "жить бы ему ещё, да жить" и, успокоившись, заснули на табуретках. На этой же мысли они сходились пару месяцев назад и на похоронах деда Егора, который помнил ещё царя.

С утра около дяди Мити собрались все родственники, обсуждая, что же ему положить с собой на тот свет. Набирался внушительный список, потому что нужно было предусмотреть все ситуации, в которые дядя Митя может попасть после смерти.

– Положите только то, что он больше всего любил! – влезла с советом какая-то участница ночных посиделок.

– Ну и чё он у тебя любил? – обратились родственники к жене дяди Мити.

– Водку он любил больше всего! – сказала жена, вытирая глаза. Она испытывала двойственные чувства. С одной стороны, ей было жалко дядю Митю, но он попил столько её крови, что спокойно мог теперь играть в голливудских фильмах про вампиров. Без грима и компьютерной графики.

Родственники задумались и вписали бутылку водки в список необходимого. Они совсем не учли, что дяде Мите этого хватит только на первые полчаса загробной жизни. И то, если не забудут ему положить с собой оливье и буханку хлеба.

Стали думать дальше о любимых вещах покойного, но кроме водки на ум ничего не шло. Решили не оригинальничать и положить с собой пачку папирос и расчёску.

– Расчёску-то ему зачем? – проворчал кто-то в толпе, – вы ещё зубную щётку ему положите, может хоть на том свете будет пользоваться!

– Что вы, нехристи, говорите! – подскочила очередная бабка, – нельзя о покойнике плохо!

Поскольку традиция действительно предписывала не отзываться об усопшем в негативном ключе, то никто не стал уточнять, что с дядей Митей заодно стоит положить и соседку. Она в последние годы явно входила в число предметов, которые дядя Митя был бы не прочь захватить с собой в загробную жизнь. Но пристыженные бабкой родственники не стали вспоминать об этом, тем более, что соседка обладала внушительными размерами и не поместилась бы с дядей Митей даже в двуспальном гробу.

В общем, решили, что достаточно будет водки, папирос и расчёски. Расчёску решили не убирать, чтобы не было стыдно перед дедом Егором, который отправился покорять тот свет, не забыв взять данный аксессуар. В остальном всё было вроде бы в порядке – дядя Митя был одет, обут, пусть довольным и не выглядел. К сожалению, тут кого-то неожиданно осенило:

– Водку вы вот положили, а из чего он её пить-то будет? А папиросы чем поджигать?

Добавили стакан и спички. И если расчёска и спички с папиросами поместились в карман, то стакан с бутылкой прятать за пазуху было как-то неприлично. Но ещё более неприличным был вид дяди Мити, лежащего рядом с водкой и стаканом. Никто не сказал ни слова, но всем было ясно, что в таком виде не стоит стучаться в райские врата.

Посовещались. Положили бутылку в пакет из продуктового супермаркета. Дядя Митя в пиджаке и с мятым пакетом стал похож на бомжа, который ограбил магазин винтажных советских костюмов. Но большинством голосов было решено, что в загробном мире это приемлемо.

Сразу же возникло предложение положить в пакет и что-нибудь из еды, раз уж тара практически пустая. В результате дядя Митя взял с собой и выпить, и закусить. А после того, как родственники начали потихоньку выпивать, дядя Митя захватил ещё мыло, шампунь и перочинный ножик. Но не сам, не сам.

Тут вспомнили, что не дали ему с собой денег. Казалось, этот вопрос должен был легко разрешиться – свободные карманы у дяди Мити были. Но проблемой оказалась сумма. Никто не знал, какие цены на том свете, за что придётся заплатить и принимают ли там рубли. Никакой другой валюты ни у кого и не было, но чисто теоретически все хотели бы знать.

Кто-то шибко умный предложил вспомнить, сколько брал Харон за пересечение Стикса, и именно эту сумму презентовать дяде Мите. Никто не помнил ни суммы, ни самого Харона. Хотя все сделали вид, что вспоминают. Наконец одна бабка сказала, что никаким Харонам дядя Митя ничего не должен, и ждать его будут апостолы, так как был он христианином. Все согласились принять этот вариант, пусть и христианин из дяди Мити был так себе. С дядь-Митиной верой на том краю его могли ждать какие угодно существа. Так что Харона отмели совершенно незаслуженно.

В конце концов все скинулись по 50 рублей, брат дяди Мити собрал деньги и засунул их в карман покойнику, не забыв предварительно вытащить свои деньги обратно.

– Ты бы сделал то же самое, – грустно прошептал он брату и на всякий случай вытащил ещё одну купюру.

Наконец формальности были соблюдены, и дядя Митя был полностью экипирован. Полагалось плакать, но дядя Митя попил крови не только у жены, поэтому плакали как-то натужно. Неестественно.

– Не плачьте, – взялась утешать всех ещё одна бабка, – ему там лучше будет! А нам здесь и дальше мучиться!

После этого заплакала и бабка.

В это время ничего не понимающий дядя Митя стоял на том свете в очереди к райским вратам, отхлебывая прямо из горла. Он оглядывался. Вокруг были люди с яхтами, автомобилями и золотыми украшениями. Кто-то был с гитарой, кто-то с коллекцией шляп, попадались и такие же горемыки, как дядя Митя – с едой, расчёской и шампунем. Не хватало только фараонов со слугами, сундуками и личными трёхкомнатными пирамидами.

– Оплатите сбор и проходите! – раздалось над ухом дяди Мити. Он вздрогнул от неожиданности и переспросил:

– Что?

– Оплачиваем и проходим, не задерживаемся! – повторил ему возникший рядом сияющий мужик в белых одеждах.

– А сколько? – спросил дядя Митя.

– Четыреста рублей, написано же! – показал мужик куда-то рукой.

Дядя Митя посмотрел туда, ничего не увидел. Вытащил из кармана деньги и пересчитал. Потом пересчитал ещё раз. Ничего не поменялось.

– Вы знаете, а если мне не хватает 50 рублей? Что делать? – спросил он у сияющего мужика.

Тот вздохнул, махнул кому-то рукой, и за спиной дяди Мити возникли двое крепких потусторонних парней.

– Проводите мужчину в ад. – сказал им мужик и двинулся к следующему в очереди, а дядю Митю подхватили и понесли, не обращая внимания на его возражения.

Высокое искусство

Один художник уронил холст на пол и забыл про него. Рассеянный человек искусства. Ушёл на полдня в магазин за пельменями, квартиру запер. Его собака опрокинула краски, вся измазалась, заодно и квартиру преобразила. Тоже творческая личность.

Художник вернулся и обалдел. На холсте из брызг краски и отпечатков лап складывалась потрясающего вида картина кисти гениального мастера. Или, скорее, шерсти этого мастера. На славу потрудился пёс!

За такое дело художник решил дать собаке колбасы. К сожалению вне холста животное не применило свои таланты, поэтому вся квартира вокруг была испачкана какой-то бездарной мазнёй. Художник не стал задумываться о причинах этого явления, поэтому вместо колбасы собака получила веником по спине и была заперта в чулане, где она сначала выла от тоски, а потом отряхнулась и художественно оформила помещение оставшейся на шерсти краской.

Три дня художник отмывал квартиру, три дня собаку и чулан, в воскресенье отдохнул. В воскресенье можно – мир сотворён и отмыт. Заодно он заказал раму для новой картины и записался в участники художественной выставки.

На выставке художник прикинулся, что картину написал сам, чтобы собака знала, что бывает с разрушителями домашнего уюта. Он назвал творение пса гордым словом "Трансцендентность", потому что это было очень впечатляющее слово, хоть и непонятное.

Посетители останавливались у картины и замирали от восхищения, художнику это льстило. А один какой-то мальчик даже заплакал при виде шедевра. Его долго утешали, но он плакал только громче, а потом и вовсе чихнул на картину. Смущённые родители увели ребёнка, а художник попробовал салфеткой вытереть полотно, но только размазал идеально сложенные линии. Удивительно, но картина стала ещё лучше, детские сопли даже добавили немного трансцендентности.

Приехало телевидение, и у художника взяли интервью. Он рассказал, как была выстрадана идея картины. Умолчал только о том, что страдал он уже после написания, отмывая квартиру. Журналисты поспрашивали и других творцов, позевали и уехали. А вечером художник смотрел себя по телевизору. Собака тоже посмотрела и даже не обиделась.

После вечернего репортажа число посетителей возросло. Возле "Трансцендентности" останавливались уже целыми группами, хвалили. Художник отвечал на вопросы о том, что он чувствовал в момент написания. Рассказывал про вдохновение и порыв, хотя при написании картины просто созерцал пельмени в холодильнике супермаркета.

Появились желающие приобрести творение, и после выставки художник обменял картину с красивым названием на неплохую стопку бумажек с портретом какого-то серо-зелёного американского мужика.

Художника зауважали и стали ждать от него новых картин. Поэтому он купил холст, расстелил его на полу, поставил рядом краски и ушёл в магазин за дорогими пельменями. Вечером вернулся и проверил. Пёс сам предусмотрительно залез в чулан, предварительно сжевав веник, а к искусству не притронулся.

Вариант с собакой отпадал. К тому же это просто была попытка войти второй раз в ту же реку. Настоящий талант так делать не станет. Вот собака и не стала.

Тогда художник позвонил одной своей знакомой и попросил у неё взаймы кота. Знакомая никому раньше не давала котов взаймы, поэтому удивилась, но кота выдала и даже беспроцентно. Неосмотрительно с её стороны.

Художник притащил кота домой, расстелил на полу холст. Кота измазал жёлтой краской, поднял и отпустил. Жёлтый кот плюхнулся на холст и попытался скрыться под комодом от бесчеловечных опытов над животными. По пути он нарисовал красивый тормозной след, по которому и был найден. После получаса выуживания со шваброй кот был вымазан в синий цвет в дополнении к жёлтому и снова отпущен в свободный полёт. Потом ситуация повторилась с красным, зелёным и чёрным цветами.

После чёрного кот понял всю бессмысленность сопротивления и даже не побежал под комод. Расцарапанный с ног до головы художник принял это за знак и прекратил творить. Картину решил назвать "Безысходность", так как от кота в тот момент сильно веяло именно этим определением.

Кот был отмыт и возвращён знакомой. К сожалению, тяжелая психологическая травма сделала кота социопатом и мизантропом, но его творение было оценено в круглую сумму, которую опять присвоил себе художник. И даже не удосужился подарить коту связку сосисок.

Художника же понесло дальше. Он испробовал всех домашних животных, выпрашивая их у знакомых и незнакомых. Он рисовал и рыбками, и тараканами, и змеями. Один раз ему даже привезли страуса, но картины не вышло, так как страус был большим и невоспитанным.

Зато количество денег росло, богатые поклонники звали в дорогие рестораны, дамы мечтали заполучить себе такого успешного творческого человека. Была только одна проблема – приближался кризис в орудиях исполнения. Неиспользованными остались только слоны, медведи и киты. Ну и, конечно же, оставался самый нетворческий способ – попытаться рисовать самостоятельно. Художник содрогался, когда думал о таком.

Но сделать это пришлось. Хороший достаток совершенно расслабил художника, и он стал бездумно тратить большие деньги налево и направо, считая это необходимым проявлением широкой души истинного творца. Деньги в таком случае быстро заканчиваются, а пельменей без них в супермаркете не выпросишь.

Художник долго пытался повторить свой успех, вручную измазывая холсты кистью. Но результат был бездушен, и приходилось выбрасывать эти неудачные картины. Художник грустил, а поклонники нетерпеливо ждали. В конце концов он случайно явил миру одну неудавшуюся картину, забыв по свежеприобретённой аристократической привычке сжечь её в камине.

Мир не заметил разницы, поклонники были в восторге. Денег за картину дали, на ужины стали звать ещё чаще. И художник понял, что талант был изначально в нём самом, а совсем не в подручных собаках и кошках. И он полностью переключился на самореализацию. Стал богат, ещё более знаменит и влиятелен.

Теперь иногда он даже рисует портреты, если хорошо заплатят. В этом случае он не экспериментирует, а использует приёмы старой художественной школы, рисуя в жанре "палка-палка-огуречик".

Вы, скорее всего, видели его картины. Они полны экспрессии, пятен и потёков краски. И ещё иногда рядом с ними плачет тот самый мальчик, который добавил финальный штрих к первому шагу художника.