В общем, Оракул считался практически подарком небес. Единственным его недостатком была возможность ответить всего на два вопроса, и один из них приходилось тратить, чтобы узнать, как вернуться обратно в реальный мир.
Аня чувствовала, как начала действовать таблетка. Мир перед глазами размывался, словно кто-то водил мокрой тряпкой по стеклу, а мысли наоборот стали какими-то чёткими и объёмными.
– Что сделать, чтобы стать счастливой? – попыталась она спросить у подошедших консультантов, но язык заплетался, и, кажется они не поняли вопроса.
– Анна Николаевна, поберегите вопрос до подключения, – засмеялся один из них, надевая ей на голову какие-то очки, пока второй подцеплял контакты к рукам.
– А где здесь выход? – спросила Аня и вдруг увидела перед собой огромный камень, подпирающий потолок. Она попала к Оракулу.
Антон
Антон подкараулил Сергея на улице, у служебного выхода, простояв на осеннем ветру почти час. Хорошо ещё, что Сергей был одним из немногих курильщиков, иначе его можно было поймать только вечером после работы.
– П-привет! – сказал Антон, непроизвольно стукнув зубами от холода.
Сергей развернулся и с удивлением уставился на дрожащего незнакомца. Он вынул сигарету и протянул пачку Антону, который непроизвольно потянулся, но тут же махнул рукой, отказываясь.
– Слушай, ты же начальник отдела изучения телепатии? – спросил Антон.
– Ну допустим, – Сергей выдохнул дым и вопросительно посмотрел на собеседника, – а ты кто?
– А я программист, Антон.
– И что ты хотел, программист Антон?
– Не дашь телепатическую камеру минут на двадцать? – Антон прекрасно понимал, насколько это дурацкий вопрос, но придумывать другой выход было уже поздно.
– Не дам, – Сергей отвернулся, показывая, что продолжение разговора его не интересует.
– Слушай, мне для важного дела, не для развлечения, – не отставал Антон.
– Тогда пиши заявку.
– По заявке только через неделю дадут. А нужно прямо сегодня, – Антон обошёл отвернувшегося Сергея, чтобы заглянуть тому в глаза, – правда, очень надо! Вопрос жизни и смерти!
– Тогда рассказывай, – не сдавался Сергей.
– Что рассказывать?
– Рассказывай, что у тебя за вопрос. Если и правда важный – дам камеру.
– Слушай, – Сергей понизил голос до шёпота, хотя рядом, кроме них двоих, не было не души, – я не могу рассказать, это секрет.
– Тогда пиши заявку. По секретным работам оборудование быстро выделяют.
– Д-да не работа секретная, – от резкого порыва ветра снова стукнули зубы, – просто это сам по себе секрет, – Антон потёр локти ладонями и с надеждой посмотрел на Сергея, но тот флегматично курил, снова потеряв интерес к разговору. – Чёрт с тобой, расскажу! Только пошли ко мне, холодно тут.
– Ну пошли, программист Антон, – Сергей последний раз выдохнул дым и открыл дверь, пропуская Антона внутрь.
В своём кабинете Антон скинул куртку и сразу же ухватился озябшими пальцами за тёплую батарею. Сергей, не дожидаясь приглашения, вытащил из-за стола единственное кресло и развалился в нём, словно был тут хозяином.
– Давай рассказывай, а то мне работать надо, – поторопил он.
– Я работаю на проекте «Оракул», – начал Антон, – знаешь, что он делает?
– Слышал немного. Это программа, которая предлагает правительству что-нибудь улучшить в устройстве государства. Так?
– Приблизительно. А знаешь, как эта программа работает? – спросил Антон. Сергей в ответ пожал плечами. – Мы создали виртуальный мир с двумя миллиардами жителей, ну почти Земля. У них несколько разных стран, разные расы, языки – всё, как здесь у нас. И в этот мир мы добавили систему, которая отвечает на вопросы. Любой житель может спросить всё, что хочет, и получает ответы. Они эту систему тоже назвали «Оракул».
– То есть за бюджет небольшого государства вы по сути создали игру? – удивился Сергей. – Странные вы ребята, программисты.
– Нет, слушай, всё не так. По всей стране мы отобрали несколько тысяч человек – кого поумнее, и раздали им ваши телепатические шлемы. Ваш отдел их проектировал, между прочим. Так вот, им всем хорошо платят, чтобы один час в сутки они проводили в шлеме. Когда в виртуальном мире задаётся вопрос, компьютер подключается ко всем, кто сейчас носит шлем, и использует коллективный разум, чтобы ответить. При этом он собирает статистику – что чаще всего спрашивают, какие ответы при этом получают. А потом предлагает что-то изменить – законы, профессии, отношения, да много чего. И мы меняем это в виртуальном мире, и если там стало лучше, предлагаем сделать то же самое здесь.
– Ну вы наворотили! – почесал голову Сергей. – Говорю же, вы странные. Ну а камера-то тебе зачем? Хочешь сам задать вопрос Оракулу?
– Нет. Мне в последнее время стало казаться, что система выдаёт слишком мало предложений. Быстродействие у неё огромное, а предложения от неё бывают раз в месяц, а то и реже. На прошлой неделе я и решил проверить, может что-то тормозит работу.
– И что?
– Оказалось, что система ни разу за всё время не соединилась ни с одним виртуальным шлемом. Но ответы-то она выдаёт! Не может ведь такого быть! Я три дня разбирался и нашёл ошибку в модуле, который отвечает за соединение со шлемами. А писал этот модуль я сам. Если кто-то узнает – мне конец. С работы вылечу за пять минут. И поправить не могу без перезагрузки всей системы. Я и стал разбираться дальше – кто даёт ответы? Написал программу, которая отслеживает подключения, а это вообще запрещено. Но что мне делать-то было? И вот смотри, что она выдаёт!
Антон наконец оторвался от батареи, нажал на кнопку включения экрана и ткнул пальцем в одну из появившихся строчек.
– «Никонов Иван Петрович», – прочитал вслух Сергей, – и адрес какой-то. Ну и кто это?
– Ты дальше читай!
– «28 ноября 2017 года». Всё равно ничего не понял.
– 2017 года! – Антон ткнул экран так, что тот чуть не упал со стола. – Понимаешь, система соединилась с каким-то мужиком, да ещё из прошлого, да ещё и без шлема! Не было тогда шлемов ваших! И все годы этот мужик один работал за всю систему, даже не зная про это! Представляешь, что у него там в башке творилось?
– Интересная у тебя работа, – Сергей уважительно покачал головой, – так что ты с камерой хочешь делать?
– Посмотри на дату – 28 ноября. Вчера было 27, позавчера 26. А Иван Петрович Никонов умер 29 ноября 2017 года, я нашёл его данные. Завтра системе не к кому будет подключаться. Что тогда случится – даже не представляю. И времени нет совсем. Вот я и подумал – можно попробовать подключиться к этому Ивану Петровичу, попасть в его сознание, предупредить как-то, пусть к доктору сходит, вдруг живой останется, у меня хоть какое-то время будет. А без камеры мне не подключиться.
– Но он ведь уже умер! Ты что, думаешь, что сможешь изменить прошлое?
– Я больше ничего не могу придумать! Слушай, дай камеру, ну хотя бы на двадцать минут, пожалуйста!
– Ладно, пошли, – Сергей махнул рукой, встал и пошёл к двери. Они добрались до лаборатории телепатии, выкатили одну из камер в коридор и на грузовом лифте спустили к кабинету Антона.
– Я уже всё подготовил, – Антон подсоединил камеру к системе, откинул крышку и полез внутрь. – Как мне обратно выйти?
– Три раза подряд про себя или вслух произнеси слово «Выход», – ответил Сергей, – если через полчаса не очнёшься, я тебя сам разбужу. Так что постарайся успеть.
Все вместе.
Иван, как и всегда, проснулся в четыре утра, полежал без движения, радуясь, что пока не надо вставать, что ночь продолжается и времени до утра ещё достаточно. Он улыбнулся, закрыл глаза и провалился в свою обычную утреннюю полудрёму.
Перед ним стояла молодая девушка, вот только она одновременно была и где-то внизу, словно сам Иван превратился в великана. Она испуганно смотрела по сторонам и Ивану почему-то захотелось обнять её и сказать, что всё будет хорошо. Вот только рук своих он совсем не чувствовал. Надо же, какой странный сон.
– Что сделать, чтобы стать счастливой? – неожиданно спросила девушка, посмотрев вверх, прямо Ивану в глаза.
– Ох, это совсем просто, – ответил он, обрадовавшись, что хоть как-то сможет помочь, – тебе нужно…
– Иван Петрович, это вы? – спросил вдруг чей-то мужской голос.
– Я, – сказал удивлённый Иван, попытавшись оглядеться и обнаружив, что головы у него тоже нет. Приснится же такое!
– А где здесь выход? – девушка внизу вдруг схватилась руками за лицо, и из её глаз брызнули слёзы. – Так нечестно! Нечестно! Вы сами себе задали второй вопрос! Так нельзя!
Иван очень хотел указать выход, но почувствовал, что снова засыпает. Он моргнул и оказался в другом месте.
– Иван Петрович, не уходите! – крикнул Антон, но было поздно, сознание Ивана куда-то переместилось. Придётся подключаться второй раз.
Где-то внизу раздавался плач. Девушка, кричавшая про несправедливость, рыдала, сидя на камне. Кто она такая? Чего разревелась? Антон хотел спросить, но нужно было торопиться.
– Выход. Выход. Выход. – сказал он.
Раздался грохот и рядом с девушкой открылась дверь. Аня прекратила плакать, вскочила на ноги и, сама не своя от счастья, бросилась наружу.
Антон не проснулся. Он попробовал думать про выход, говорить, кричать, шептать, но ничего не происходило. На ближайшие полчаса он был заперт в этом странном месте.
Сергей
Он даже не успел дойти до кресла, как крышка камеры отъехала в сторону, и из неё показались ноги Антона.
– Чего-то ты быстро, – сказал Сергей, оборачиваясь, – получилось?
– Какой странный сон, – Антон сидел в камере и удивлённо крутил головой, словно впервые видел свой кабинет, – а можно мне обратно? Я хочу помочь той девочке, она такая несчастная.
– Какой ещё девочке, Антон?
– Я не Антон, – сказал Антон.
– А кто ты тогда?
– Я Иван. А ты кто?
– Да так, никто, – Сергей трясущимися руками помог Антону выбраться из камеры, закрыл её, схватил и потащил к выходу, стараясь уйти отсюда как можно скорее.
Антон
Доктор из скорой сказал, что всё в полном порядке, написал какой-то ничего не значащий рецепт и ушёл. Антон сидел на кровати в незнакомой квартире, а какая-то пожилая женщина обнимала его.
– Ванечка, милый, ну что с тобой такое? – говорила она, вытирая слёзы. – Ну одевайся, пойдём в больницу сходим, как доктор тебе сказал. Или полежи отдохни немного. Ну с чего ты взял, что обязательно сегодня умрёшь? Нам с тобой ещё жить и жить.
Она гладила его по голове, и Антон заплакал вместе с ней.
Оракул
Иван с удивлением рассматривал неизвестные предметы вокруг себя и совсем не обращал внимания на экран, где одни строки сменялись другими.
«Фомин Антон Павлович. 29 ноября 2031 года» – появилось на нём.
Оракул работал.
Не то будущее
Сергей помнил, как совсем недавно умер. Странное чувство, рассказать о котором редко представляется возможным. Обычно покойники не ходят в гости со словами:
– Ой, я тут умер на днях. Хотите узнать, как это было?
Нет. Они лежат тихо и спокойно, из вежливости не тревожа никого своими историями. А иногда случается и так, что какой-то расторопный доктор вытаскивает несчастного обратно, и тот возвращается с потрясающими рассказами про свет в конце туннеля и давно умерших родственников, призывно машущих руками с того края. Ну что за глупые люди? Гоните всех прочь, у вас и без того большая компания!
С Сергеем случилось что-то совсем иное. Он помнил, как доктора суетились над ним, хватая инструменты, как делали уколы, кто-то в спешке отдавал приказы, а потом всё медленно провалилось в туннель без света. Темнота росла, поглощая чьи-то крики, слабые отблески холодных ламп под потолком и ощущение мокрых от пота простыней в слабеющих пальцах. Последним исчез ненавистный запах лекарств, оставив после себя всего лишь одну зацикленную мысль:
– Неужели всё? Неужели всё? Неужели…
А дальше ничего не наступило. Сознание выключилось, не успев зафиксировать момент своего собственного исчезновения. Сейчас Сергей точно знал, что именно тогда он и умер. За годы болезни он часто пытался предположить, как выглядит смерть, которая в этот раз придёт за ним. Наверное, все обречённые часто думают об этом, потому что ближе остальных стоят к краю, за который скоро придётся заглянуть и, возможно, ничего не увидеть.
А теперь в голове медленно стали появляться мысли, которые отвергали факт смерти. Видимо, докторам всё же удалось, и сейчас он проснётся в кровати, осмотрит свое истыканное капельницами тело, нажмёт кнопку, добавляя в кровь обезболивающее, и проживёт ещё один безумный день в мутной пелене из боли и наркотиков. Он попытался сделать вдох, почти не ощущая своё измученное тело. Впервые за много месяцев оно не напоминало о себе, словно он снова стал молодым и здоровым. Это ощущение стоило миллион долларов, и Сергей с радостью отдал бы своё состояние, лишь бы оно не заканчивалось.
– Объект номер 73, – произнёс незнакомый голос в темноте, – обнаружена активность мозга. Производится отключение камеры.
Что-то ткнулось в грудь, раздался скрежет, и перед глазами появился тусклый луч света. Темнота медленно отступила, и Сергей увидел, что лежит в открытой металлической капсуле, до половины заполненной водой. Тело не ощущало ни температуру, ни сырость, из всех чувств работали только зрение и слух.
– Извлечение, – продолжал голос, и капсула вдруг уехала вниз, оставив Сергея лежать на жёсткой подставке. – Стимуляция, – сверху опустилось какое-то сверкающее одеяло, обволокло собой тело, и вдруг Сергей почувствовал холод, словно выскочил из бани и прыгнул в сугроб, вот только вернуться в тепло было невозможно. Он попытался сбросить одеяло, но оно держало крепко, постепенно сжимаясь. Сергей напрягся, дёргая руками и ногами, и в этот момент вернулась боль, в одно мгновение заставившая забыть про холод. Он застонал и прекратил попытки выбраться. – Блокировка, – одеяло сжалось ещё сильнее, выдавив последний воздух из лёгких, и сразу же улетело вверх.
Сергей вдохнул и хотел попросить обезболивающего, но оказалось, что ни боли, ни холода больше нет. Он схватился за край подставки, попытался сесть и с удивлением обнаружил, что тело с лёгкостью справилось с задачей. Он в одиночестве сидел голый и мокрый на столе в центре крохотной комнаты.
– Сколько будет семью восемь? – раздался голос из динамика под потолком.
– Это ты мне? – он не ожидал такого вопроса. Нашли, что спросить у человека, который только что чуть было не умер.
– Да. Сколько будет семью восемь?
– А ты кто? – спросил Сергей и осмотрелся, пытаясь найти одежду. – Врач?
– Пожалуйста, ответьте на вопрос. Сколько будет семью восемь?
– Ну пятьдесят четыре.
– Назовите четвёртую планету солнечной системы, – попросил голос.
– Не знаю, отстань, – Сергей спрыгнул с подставки, – я за лечение плачу, а не за экзамены, – он попробовал пройтись, ощущая, как легко даются любые движения. Последние месяцы он если и мог передвигаться, то недалеко и лишь с помощью сиделки. – Ничего себе, как вы меня подлечили! Новый метод какой-то?
– Вы по-прежнему больны.
– Но ведь ничего не болит, – Сергей осмотрелся в поисках одежды, – дайте хоть халат какой-нибудь, хожу тут как статуя древнегреческая.
– Боль частично заблокирована, самочувствие улучшено благодаря стимуляции. Все симптомы вернутся через пять-шесть часов. Для получения одежды выйдете наружу.
– То есть мне скоро снова станет плохо? – от такой новости улетучился весь настрой, – а можно потом повторить вот это, что вы сейчас со мной сделали?
– Выходите, одевайтесь, и поговорим.
Сергей открыл дверь, вышел в коридор и огляделся, не зная куда ему идти дальше. Рядом с дверью обнаружилась странного вида коляска, на которой была сложена одежда, чуть дальше стояли ботинки. Он развернул брюки и рубашку, приложил к себе, примеряя. По виду размер был нужный, можно было одеваться
– Налево пожалуйста, – сказал голос, когда Сергей закончил. Оказывается, в коридоре тоже стояли динамики. – До конца коридора и ещё раз налево.
Он молча прошёл, как и было указано, осматриваясь по дороге. Что-то здесь было неправильно. Несколько последних месяцев он лежал в частной американской клинике, в шикарной палате с прекрасным видом из окна. И с каждым днём ему становилось всё труднее понимать, зачем ему такое огромное и богатое помещение. Да, приятно отдыхать в роскоши, но умирать в ней даже обиднее, чем в маленькой квартирке с тараканами и напивающимися за стеной соседями. Ты собираешься покинуть такой приятный и удобный мир, как несправедливо! Или нет, не собираешься, тебя просто заставляют. Сергей поделился этой мыслью с адвокатом, постоянно приходившим для уточнения чего-то в завещании. Адвокат вежливо посмеялся, словно эти слова были шуткой, и в ответ рассказал какой-то свой американский анекдот из жизни высшего общества. Сергей ничего не понял, он отвернулся и смотрел в окно, ненавидя и недалёкого адвоката, и этот лживый вид, и врачей с фальшивыми улыбками.
А здесь и сейчас не было шикарных палат, окон во всю стену, персонала и даже оборудования. Несколько пустых тёмных боксов в коридоре, скучные некрашеные стены и, кроме собственных шагов, ни единственного звука после того, как умолк голос в динамиках. Не бывает таких больниц.
Сергей повернул в конце коридора и вышел в просторный зал с расставленными стульями и столиками, похожий на столовую.
– Садитесь пожалуйста, – таинственный голос и здесь нашёл динамик, – положите руки на датчики, ваше самочувствие нужно постоянно контролировать.
– Не. Хватит, так не пойдёт, – Сергей сел и осмотрел стол, на котором были нарисованы контуры ладоней, – выходи. Мне надоело с голосами общаться!
– Простите, я не могу выйти.
– Ну а я тогда никуда руки ложить не буду! – отказался он. – Не можешь ты, пусть выйдет кто-нибудь другой.
– К сожалению, здесь никого нет. К вам некому выйти. А я искусственный интеллект, у меня нет тела.
– Не надо врать, искусственный он интеллект. Слишком связно говоришь! Выходи!
– Увы, я не вру. Сергей Иванович, всё немного сложнее, чем вы представляете себе. Вы долго болели, помните? В 2017 году вы умерли.
– И что, это приёмная святого Петра? – с вызовом спросил Сергей, которому всё больше становилось не по себе.
– Нет. По завещанию ваше тело было заморожено и отправлено в хранилище, где ему предстояло находиться до тех пор, пока кто-то не найдёт способ оживить вас и вылечить. Или пока не закончатся деньги на ваших счетах.
– Судя по тому, что вы меня оживили, дело не в закончившихся деньгах?
– Нет, дело в ином. С момента вашей смерти всё очень сильно изменилось. Теперь можно оживить вас без лечения в обход вашего завещания. Именно поэтому я вас и разморозил.
– Но зачем? Чтобы просто дать мне умереть? – Сергей вскочил и стал нервно ходить между столами.
– Постарайтесь меньше двигаться, так у вас будет больше времени. Оно вам очень понадобится. Послушайте. Меня создали специально для решения проблемы разморозки человека. Было построено единое хранилище для мёртвых миллионеров, и мы с вами сейчас здесь находимся. Предполагалось, что я решу проблему за пять лет, но через год после моего запуска все программисты ушли, оставив меня дописывать свои собственные алгоритмы. Я занимался этим 59 лет. Последние четыре года я пытаюсь по одному размораживать вас, и вы первый, кого оживить удалось. Предыдущие 72 попытки – неудачные.
– То есть ты до меня убил 72 человека? – Сергей сел и приложил ладони к нарисованным на столе контурам.
– Спасибо! – сказал голос. – Состояние стабильное. Я никого не убивал. Я размораживал, пытался оживить и в случае неудачи снова замораживал. Заодно вносил изменения в алгоритмы процесса. Именно благодаря предыдущим пациентам вы сейчас и живы.
– И что дальше? – спросил Сергей. – Что ты будешь со мной делать дальше? Ты же говоришь, что не вылечил меня. Я умру?
– Попробуйте не волноваться, – голос начал говорить медленнее, словно пытался успокоить, – я сейчас скажу то, что покажется вам глупым и несправедливым. Но это не так, у всего есть объяснение. Готовы?
Сергей покрепче ухватился за стол и утвердительно кивнул.
– Я не могу вас вылечить. Я не предназначен для этого. Я могу поддерживать вас в бодром состоянии, снимая боль, но ваша болезнь будет прогрессировать, и со временем вы всё равно умрёте. По предварительному прогнозу у вас есть около пяти недель жизни. Повторная заморозка оживших мне запрещена. Теперь самое важное. По закону, действующему на момент моего создания, все пациенты, ожившие после разморозки, обязаны сами найти лечение своей болезни и испытать его на себе. Не делайте этого!
Последнюю фразу голос уже кричал, потому что Сергей встал, схватил стул и со всей силы швырнул его в стену. Через секунду туда же полетел второй, потом третий. Он попытался поднять стол, но тот был привинчен к полу. Тогда он бросился из зала, пробежался по коридорам, переворачивая всё, что попадалось на пути. Он забегал в боксы, разбрасывал лежащие там вещи и бежал дальше, не обращая внимания на голос, уговаривающий прекратить. Наконец он наткнулся на комнату с работающими приборами, нашёл какую-то железку и стал крушить ею всё вокруг себя.
– Выходи! – кричал он и лупил по панелям. – Выходи, падла! Я тебя… – Бах! – Вылечу! – Я тебя так… – Бах! – Вылечу, что ты… – Бах! – Сам у меня сдохнешь!!!
Наконец он устал, швырнул железку в коридор и сел посреди устроенного разгрома. Дышать было тяжело, откуда-то из глубины начали появляться отголоски боли, видимо, неведомая стимуляция прекращала своё действие. Вот тебе и светлое будущее! Всю жизнь потратил, зарабатывая все эти миллионы, чтобы люди уважали, чтобы считались с твоим мнением, чтобы лечили и на руках носили. А они законы принимают, по которым ты никто! По которым ты сам себе доктор! Но люди всегда люди, и они всегда любят деньги, что бы там законы ни говорили. И мир построен на этом, а не на вселенской справедливости.
– Я заплачу за лечение, – сказал он вслух, отдышавшись. Голос всё это время бубнил что-то своё, как заведённый. Искусственный разум, а ведёт себя как баба! – Любые деньги, только вылечите меня!
– Простите, но у вас нет денег, – голос прервал свои причитания и вернулся к диалогу. – Нет, они не закончились, просто денег больше нет, да и банковской системы тоже.
– Тогда дай мне встретиться с людьми, – Сергей не собирался сдаваться. Когда-то он уже был бедным, но сумел договориться и заработал состояние. И сейчас сможет выторговать себе жизнь. Лишь бы не с этим электронным болваном иметь дело! – Просто дай поговорить с кем-нибудь. Или по закону мне и это запрещено?
– Нет, не запрещено, – голос вдруг умолк.
– Ну вот, вызови кого-нибудь. Или меня наружу отправь.
– Сергей Иванович, боюсь, что вынужден разочаровать вас ещё раз. На Земле больше нет людей.
– Что?! Как нет людей? А где они все?
– Умерли.
– Как умерли? Что же ты сразу не сказал, башка железная? Семью восемь – сорок восемь мне тут разводил! Заморозка и программисты! Ты не интеллект, ты – глупость искусственная! В сто раз превышающая естественную!
– Извините, вы не спрашивали. А мои алгоритмы наполовину написаны мною, я не всегда правильно определяю приоритет информации. Прошу прощения.
– Что случилось хоть с людьми? – спросил Сергей, чувствуя, как боль медленно начинает расползаться по телу. – Атомная война?
– Нет. Все умерли от депрессии.
– Что ты несёшь? Всё человечество что, забыло сходить к психологу и зачахло от тоски? Как можно умереть от депрессии?
– Просто умереть трудно. Но можно покончить жизнь самоубийством.
– И все повесились?
– Почти так, только хуже.
– Так, мне становится плохо. Можешь избавить меня от боли?
– Да, но нужно вернуться обратно. Вы можете идти?
– Смогу, – Сергей встал и пошёл к выходу, – только дорогу подсказывай, я же наугад бежал. И заодно расскажи поподробнее, что с людьми случилось.
– Я не всё знаю, только основное. Сети давно не существует, негде посмотреть. Всё началось с военных разработок, – начал голос, перескакивая из динамика к динамику, – здесь направо. Какой-то русский учёный изобрёл вирус, увеличивающий интеллект, и смог вынести его из лаборатории, чтобы попробовать его действие на людях. Вниз по лестнице и ещё раз направо.
Вирус должен был действовать три дня, а потом погибнуть, но не погиб. Через пару лет выяснилось, что он не только частично сохранился, но и мутировал, став полностью жизнеспособным. Он начал расползаться по всему миру, и никто не пытался остановить его. Здесь налево. От него не было никакого вреда, а вот польза оказалась существенной. Человечество быстро умнело, стали очень быстро появляться новые технологии, открытия делались каждый день. Во вторую дверь. Вот тогда построили и меня, и это хранилище.
Всё строилось очень быстро, потому что решили энергетическую проблему, разобрались с нехваткой ресурсов, экономика пошла вверх на всей планете. Исчезли голод и нищета. И вдруг оказалось, что сильно вырос процент самоубийств. Прямо по коридору до конца.
– И чего им все не хватало в таком прекрасном мире? – спросил Сергей и попытался держаться за стену, ноги заплетались. Он прикинул, что прошёл только половину. Нужно было держаться, отвлекаться от накатывающей боли. И он попробовал сам представить мир без голода и нищеты. Нет, он не хотел бы жить в таком. Миллионеры больше всего ценятся там, где кто-то умирает от голода. Во всеобщем благополучии слишком много равенства, а при нём никто не горит желанием носить на руках мужика сорока семи лет от роду. К чёрту такой мир!
– Всем миром бросились решать эту проблему. Оказалось, что убивали себя самые умные. Оказалось, что во многом знании действительно много печали. Люди стали так умны, что у них освободилось слишком много свободного времени, и они его тратили на размышления. А если много думаешь, то обязательно столкнёшься с проблемой смысла своего существования. И если не сможешь решить её, то велика вероятность самоубийства. Ещё раз вниз по лестнице. Держитесь крепче, я не смогу вам помочь.
Чтобы отвлечь друг друга от этих мыслей, люди стали ставить себе более масштабные задачи. Но получилось только хуже. За несколько следующих лет было открыто почти всё, что можно. Сначала телекинез, потом телепортация, получение энергии напрямую от звёзд, люди научились обходиться без еды, без воды, им стали не нужны никакие механизмы, жилища, воздух. Они начали становиться максимально самодостаточными, общение стало редкостью. На этот момент в живых оставалось лишь несколько тысяч человек, хотя теперь вообще можно было жить вечно. Это последний коридор и налево. Ладно, давайте на четвереньках, только дотяните.
А вирус продолжал прогрессировать. Были открыты перемещения во времени, механизм зарождения вселенной, всё мироустройство разложили по полочкам. Больше не осталось вопросов, кроме одного – есть ли хоть малейший смысл в существовании человека. Пара десятков оставшихся в живых изредка общались лишь на эту тему, но ответа не находилось. Давайте, давайте, уже метры, до порога, а внутрь я вас втяну. Последнее, что уловили мои телепатические датчики – один из людей создал где-то копию нашей вселенной, населил какую-то из звёздных систем глупцами и покончил с собой. Больше за последние 43 года не было ни единого сигнала.
На этих словах Сергей ухватился пальцами за дверной проём и потерял сознание.
Он пришёл в себя на столе, завёрнутый в уже знакомое блестящее одеяло, которое тут же распрямилось и улетело куда-то к потолку. Он снова сел, чувствуя себя совершенно здоровым. Он не всё помнил из того, что рассказал голос, боль затмила собой разум. Да и ладно. Чёрт с ним, с человечеством, которое решило сдохнуть! Прыгать вместе со всеми с девятиэтажки – плохой принцип, он для слабаков, сколько бы у них не было ума. Нужно выжить.
– Что ты там говорил про лечение? – спросил Сергей у пустой комнаты.
– Вы должны сами себя вылечить. Таков закон.
– Я же не доктор. Как я могу себя вылечить? Я ничего не понимаю в медицине.
– Конечно не понимаете, но способ есть. Мы находимся в хранилище на глубине 800 метров под землёй. На вашем уровне установлена система фильтрации, не пропускающая ничего извне, в том числе и вирус, о котором я говорил вам.
– Подожди, ты хочешь каким-то образом заразить меня этим вирусом? Чтобы я стал умнее и вылечил себя?
– Для вас это – единственный шанс, – сказал голос и замолчал.
– А если я поумнею и повешусь, как все остальные? – спросил Сергей.
– У вас есть преимущество, вы знаете, к чему приведёт заражение. Когда люди поняли, что нужно лечиться, было поздно, они уже были слишком умны. Сумеете выжить – начинайте думать о том, как остановить вирус, не дав ему развивать вас дальше. Больше мне вам нечего предложить.
– Ладно, – Сергей встал, – что делать надо?
– Выходите наружу и направо. В конце коридора – дверь на платформу, она подписана. Я подниму платформу на поверхность, выйти с неё вы не сможете, но зато сможете дышать наружным воздухом, в котором, судя по датчикам, довольно высокое содержание вируса. Да, вот такой сейчас у нас мир. За полчаса наверху вы точно заразитесь. Потом я спущу вас обратно, но переведу в другой отдел, чтобы вы не заразили этот уровень. Всё ясно?
– Ясно, – кивнул Сергей и пошёл искать платформу.
За подписанной дверью оказалось два шлюза, которые долго не хотели открываться, моргая красными лампами. Наконец он вышел на маленькую платформу, больше напоминающую грузовой лифт.
– Подъём начинается, – глухо сказал откуда-то голос. – На платформе давно оборвали систему связи, извините. Поговорим после вашего возвращения.
Пол дёрнулся, и платформа плавно поехала вверх. Сергей сел на прикрученное к стенке металлическое сиденье и покрепче схватился за поручни. Не в такое будущее он хотел попасть, когда указал в завещании заморозку. Он чувствовал себя первоклассником, которого послали учиться, но не объяснили, как это делается. Даже если у него и получится что-то, то чем он будет заниматься в этом мире, где кроме него никого нет? Сидеть на берегу и любоваться закатами? Невелико счастье. Может быть плюнуть и просто прожить оставшиеся пять недель? Просто просидеть под землёй больше месяца, ведя разговоры с тупым искусственным интеллектом, а потом сдохнуть? Гадость какая-то, а не выбор!
Платформа замедлилась, вверху разъехались створки, пропуская яркий солнечный свет. Кабина вынырнула наружу, и её стенки стали прозрачными, в воздухе запахло лесом. Сергей с удивлением смотрел на зелёные деревья с одной стороны, но с ещё большим удивлением он смотрел на стоящий вдали город. Там возвышались небоскрёбы, представить которые невозможно было даже в самых странных фантазиях. Но не это так сильно притягивало взгляд. Город явно был обитаем, везде что-то двигалось, а над зданиями несколько раз пролетели самолёты. Сергей присмотрелся – совсем недалеко проходила асфальтовая дорога, по которой вдруг промчался автомобиль странного вида.