Это я – ваш Творец

Глава5Вуячич

Вернулся в Дельфы за вещами и заехал к Ганимеду, поделившись на литературнике своими черновыми впечатлениями от предложенной ему студии.

Ганимед с юношеским восторгом всё это выслушал и решил поехать с ним. Но поехал он не один, заявив, что возьмет с собой багаж. Свою ручную уже кладь.

Ручной для Ганимеда кладью оказался их старинный друг матрос Вуячич. Впервые познакомившись с ними ещё тогда, когда немыслимо крутой, как тогда показалось Ганеше, брат Ганимеда Ассарак арендовал бомбоубежище, переделанное в «качалку». И куда худой и бледный матрос Вуячич приходил набить пресс, чтобы сделать свой тощий живот чуть более сексуальным. Где Ганимед работал инструктором, да и вообще был за старшего. Так как Ассарак постоянно был на всяких серьёзных «стрелках», где общался с чиновниками такого уровня, что Ганеше тогда и не снилось. И он и в страшном сне не мог представить, что чуть позже из-за выступлений Ганимеда и сам вынужден будет со всеми этими чиновниками из краевой администрации пересекаться. И Ганимеда так заинтересовал тогда этот матрос Вуячич, которому только-только стукнуло по затылку восемнадцать, заставив всерьёз задуматься о жизни, что Ганимед бросал всех своих подопечных и начинал только им и заниматься. Тут же освобождая ему снаряды от других спортсменов, как только Вуячич просил его о помощи и технической поддержке.

А затем и прямо днём иногда приглашал Ганимеда к себе домой, пока родители не вернулись с работы. А то и сам приходил к нему на тренировку. Даже если в «качалке» был выходной. Так как родители Вуячич по выходным были дома и мешали им в эти дни заниматься спортом, уставившись в зомбоящик и выпучив свои уже квадратные от этого глаза. Чтобы как можно полнее улавливать всё, что им внушали, не упустив и самой малой частицы информации! А затем смело утверждать перед бабушками на лавочках у подъезда «свою независимую позицию» по любому жизненному вопросу. И посмеиваться над тем, как эти частицы независимой информации вызывали в бабулях целое «броуновское движение». Всю ночь мешая им уснуть и подымая давление.

В очередях за продуктами, которые те принимались судорожно сметать с прилавков, напирая друг друга.

Ганеша тоже периодически приходил к нему заниматься, так как заметил однажды, что если он месяца за три-четыре до отхода судна начинал тягать железо, вспоминая в разговорах то, как он тягал железо ещё в юности, готовясь к армии, то в рейсе ему было уже гораздо легче работать. Тело не так сильно уставало, да и сам он почти не думал о том, чтобы прыгнуть за борт.

И как только они добрались до Трои, Ганимед, не видевшийся с матросом Вуячич уже около двух месяцев, попросил Ганешу оставить их «в наедине». Чтобы о многом поговорить и отвести душу, ещё в дороге начав жаловаться Вуячич на то, что Креуса в самый последний момент его отвергла:

– Ничего глупее и придумать надо было! Заявив мне, что хотела таким образом оставить Ганешу с Еленой в наедине. Посчитав, что уже достаточно Елену для этого разогрела, заставляя ревновать! Сказала мне, что ревность – её фишка!

Ганеша оставил их в студии для высокой грусти, а сам отправился таксовать, вспоминая, пока таксовал, то, как он во всё это вляпался. Снова и снова прокручивая у себя в голове этот театр абсурда.

И однажды, когда Ганеша вернулся в студию чуть раньше обычного, устав тосковать и таксовать, что для него было уже одним и тем же, он вдруг заметил, что какая-то чудесная девушка плавно выходит из ванной. В его белом халате, словно ангел, спустившийся с небес. Обвязав его поясом свою соблазнительную талию и вытирая длинные тёмные волосы его же синим, как глубокое море, полотенцем. Словно бы небо услышало его тоску и ниспослало ему навстречу свою прекраснейшую ангелицу. С лицом ангела.

Которую, по ходу дела, вместо Ганеши тут уже успел встретить и поиметь ненасытный Ганимед. Испортив встречу двух заоблачных душ. И отправил в душ. Смывать грехи.

– Так, я не понял, Ганимед, что тут у вас происходит? Без меня!

– Давай уже, одевайся! – крикнул тот девушке.

– Так уже давай или – одевайся? Уточни ей команду!

– Что, прямо при нём? – оторопела девушка, посмотрев на Ганимеда.

– Отдай мне, пожалуйста, мой халат. Сейчас же! Что за вольности? – протянул Ганеша руку, осознав, что она его даже не слушает. А значит, давать и не собирается.

– Что, прямо здесь? – всё переминалась неизвестная Ганеше девушка, наконец-то обратив на него внимание.

– Можешь выйти из студии прямо на улицу и сделать это там, – усмехнулся Ганеша над её наглостью. – Хотя, лучше вначале отдай халат, а потом выйди! Если считаешь себя принцессой, то пусть, как в сказке, тобой воспользуется первый встречный! Красота не должна оставаться безнаказанной, – создал он крылатую фразу, – это знает любой маньяк! Откуда ты, вообще, взялась?

Девушка молча обиделась, подошла к висевшим на спинке стула джинсам, джинсовой рубашке и джинсовой же курточке, взяла их и зачем-то снова ушла в ванную. А через минуту вышла.

Это был матрос Вуячич!

– Ба-а! – оторопел Ганеша. – Всё это время ты говорил мне, что это просто твой старый друг, – начал упрекать он Ганимеда, – а на самом деле вы тут всё это время беспощадно трахались?

– И даже тогда, когда ты спал! – усмехнулся Ганимед.

– Ты спишь, как мертвый! Мы так и не смогли вчера тебя разбудить, – подтвердил-а Вуячич.

– Оба раза.

– Тоже мне, друзья называются!

– А что, ты тоже так хочешь? – усмехнулся Ганимед, поняв в чём дело.

– Конечно! И не раз! До сегодняшнего дня, пока я не увидел её в халате, я не видел в ней женщину. В своих вечных джинсах это был для меня ещё один старый друг, который спал возле тебя у стены на нашей двуспальной кровати. Как я никогда не видел женщину и в Други – в её неубиваемых черных джинсах. И чёрной куртке. Даже тогда, когда Друга пригласила меня к себе домой послушать песни Егора Летова и, выгнав дога, напоила водкой. А затем, видя моё недо-умение, сама повалила на кровать. Так как я упорно продолжал видеть в Други только друга, который зачем-то начал петь в мой микрофон свою неземную оду. И так и уснул. От внутреннего конфликта. Так сильно я не хотел спать со своим старым другом. Пока утром Друга не вышла из ванной комнаты в своём зелёном халате, и я не увидел её соблазнительную фигурку. Заметив, что я тоже почему-то голый уже, как Адам, и всё ещё лежу в её постели. Только и ожидая эту свою заблудшую Еву. Я тут же захотел исправить вчерашнее недоразумение, обнял её за тонкую талию, прижал к себе, но…

– Но? – удивился Ганимед. – Ты кончил от восторга?

– Тут в гости пришел Индеец и всё испортил. Так как он давно уже перестал видеть в Други только друга и уже не раз пользовался её дружеским участием на её кровати. А теперь?

– Что – теперь? – не понял Ганимед.

– Как мне Вуячич после этого в глаза смотреть? Как другу или – как женщине? Что мне теперь с ней делать?

– То же самое. Как ты на это смотришь? – посмотрел он на Вуячич.

Но Вуячич вдруг покраснел, словно робкая девушка:

– Я думала, что я твоя девушка.

– Раз в два месяца? – усмехнулся Ганимед. – А я думал, что мы просто друзья, которые, как и положено настоящим друзьям, постоянно идут друг другу на взаимовыручку. Или у тебя со мной это не взаимно, а только лишь – из-за выручки?

– Взаимно, – потупилась Вуячич. – И уже давно. Ты сразу же мне понравился, когда я в первый раз пришла в «качалку», чтобы подкачать пресс и сделать свою фигуру чуть более выразительной. Когда ты сзади стал придерживать меня с боков за талию, пока я нагибалась из стороны в сторону с гантелями в руках. Ощущая тепло твоих сильных рук. А затем и – ещё большее тепло того, что я внезапно ощутила, когда ты придвинулся ко мне вплотную из-за громкой музыки и стал на ухо объяснять необходимый комплекс дальнейших упражнений. В общем душе. Сказав, что это очень полезно для женского здоровья. Так как резко стимулирует сердечную активность, очищая кровь кислородом. Я была так ошеломлена твоими медицинскими познаниями, что нашла тебя просто потрясающим!

– Так тебя до сих пор это возбуждает? От одних воспоминаний?

– Так что, – не понял Ганеша, – может быть, продолжим упражнения? Как ты на это смотришь, матрос? Или тебя разжаловать в юнги?

– Боюсь, что я готова сойти с вашего корабля, капитан, если вы будете на этом настаивать!

– А я думал, что мы уже одна команда, – покачал головой Ганеша в недоумении. – Правильно говорят, что друг познается в беде. Или ты стесняешься Ганимеда? Он может прыгнуть за борт. Там возле причала болтается моя белая яхточка. Сходи-ка, Ганимед, проверь, как там она. А то ещё в открытое море унесёт. Понадбей швартовы.

– Нет-нет, подожди меня! – остановила его Вуячич. – Вместе прогуляемся по причалу. Мне так нравится слушать крики чаек!

– Предатели! Ни на кого нельзя положиться! Я думал положиться хотя бы на тебя, – усмехнулся Ганеша, – иначе не стал бы брать тебя в эту дальнюю экспедицию.

– По волнам безумия? Так возьми Елену, – возразила Вуячич, – в следующий раз. Почему ты её до сих пор не взял?

– «Женщина на корабле – корабль ко дну!» Слыхала такую поговорку? В море мы должны полагаться исключительно друг на друга. Дружба делает нас лишь сильней!

– Помогая выдерживать и не такие шторма! – поддержал его игру Ганимед. – Ну же, Вуячич, не ломайся. Помоги своему другу.

Но Вуячич помотала отрицательно головой и отдала швартовы, хлопнув дверью.

– Ничего, придёт ночевать, а там и продолжим её раскачивать, – усмехнулся Ганимед.

– На все девять баллов! Иначе она так и не повернётся «к лесу задом, а ко мне передом».

Вечером её болтало, как жалкую лоханку во время шторма, но она так и не повернулась к Ганеше ни своей лоханкой, ни кормой. Умели же раньше строить суда!

Хотя, ей ведь было всего-то двадцать. Видимо, сказывалась морская закалка! И бутылки с шампанским, которые Ганеша то и дело бил ей о борт чтоб поздравить с постройкой (её новых с ним отношений), глухо отскакивали от её борта и не желали разбиваться вдребезги. Вдребезги разбивая его сердце!

Он понимал, что с этим судном что-то не так. Но не терял надежды. Тем более что её звали и не Надежда вовсе, а Эльвира. Поэтому он и не мог её потерять, не отхлебнув её виртуального эля. Так как даже Эльвира не захотела, чтобы он её хоть когда-нибудь потерял. А для этого не желала даже и начинать их взаимоотношений. Прекрасно осознавая, что её корма заметно уступает корме Елены. Так как Елена выглядела, по сравнению с ней, как трехпалубный фрегат возле рыбацкого баркаса. А потому Эльвира и не спешила накидывать на Ганешу свои рыбацкие сети в тени «Святой Елены». Оставаясь бодрой и дерзкой, как матрос Вуячич!

В Трои Ганеша организовал выступление Ганимеда в ночном клубе «BSB», в котором его группа уже успешно выступала в позапрошлом году. Так что их снова тут же пригласили на ближайшие же выходные. Чему Вуячич был безумно рад! Снова начав относится к ним обоим, как к друзьям.

Зал для выступлений в клубе был относительно небольшим для таких концертов, и на выступление Ганимеда в него набилось столько народу, что там яблоку некуда было упасть. Хотя яблок Вуячич с собой не брал. Кроме яблок раздора, которыми Эльвира забавлялась дома, ни в какую не давая… укусить себя.

А когда Ганеша отвёз Ганимеда и Вуячич обратно в Дельфы, он тут же позвонил Креусе, чтобы утешить себя в её объятиях. Но та почему-то стала отговариваться. Мол, не хотела бы мешать своей подруге. Помешивая и помешивая (в тайне от Елены) его поварёшку в своей кастрюльке.

– Но у неё ведь уже есть поварёшка… то есть – парень, – поправился Ганеша. – Она сама мне так и сказала. Ты ревнуешь?

– К своей фрейлине? – усмехнулась Креуса над Еленой. – Да и нет у неё уже никакого парня. Она встречалась с Амфилохом, да. Но она уже давно не относится к этому лоху всерьёз.

– А к чему она относится всерьёз? – озадачился Ганеша. – Может быть, у нас с тобой всё получится? Я серьёзно. Господи, давай поженимся! Может, хватит уже притворяться простыми смертными? Я же знаю, что ты только об этом и мечтаешь! А то я уже устал наблюдать, как твоя фрейлина бегает то ко мне, то от меня.

– Не переживай, она добегается. Ты должен её загнать, как лошадь. Она ж «весы» по гороскопу, вот её и шатает туда-сюда. Поэтому она и не может вот так вот сразу. Не забывай, для чего мы здесь. Займись Еленой.

– Это просьба или приказ? – усмехнулся Ганеша.

– Приказ! – отрезала Креуса. Ганешу от себя. – И больше мне не звони, – и положила трубку.

Оставив его в весьма озадаченном состоянии.

– А потом они ещё и жалуются мне на одиночество, – вздохнул Ганеша, одев доспехи бога.

Ночью ему приснился Силен, который снова учил его уму-разуму. Как раньше, пока он жил со Сфеной.

– От всего в этом мире должна быть конкретная польза. И чем конкретнее тебе нравится вот эта вот девушка, – показал пальцем Силен сквозь лобовое стекло «Тирано» на проходившую мимо них девушку, – тем пользы от неё должно быть больше. Взять, к примеру, мою жену. Найс тебе нравится?

– Ну, допустим, – осторожно согласился Банан.

– Нет. Ты хотел бы с ней переспать?

– Всякое бывало, а что?

– А то, что и я точно также на неё запал, как ты, пока служил тут в армии. А оказалось, что любая моя любовница умеет в постели больше, чем она. И знаешь, почему жена ничего не хочет?

– Ты плохой инструктор?

– Нет. Ей, видите ли, «воспитание не позволяет». А знаешь, кто её мама? Бухгалтер!

– И что?

– Это не выгодно! Я же уже её муж. Толку-то – стараться? Выше головы не прыгнешь! Поэтому перед тем, как жениться, обязательно проверь то, что умеет твоя невеста. Иначе, даже если она что-то и умеет, то после свадьбы будет это от тебя скрывать. И знаешь – почему?

– Чтобы ты не заставлял её это делать?

– Да. Это уже не выгодно! Ты ведь уже всё равно её муж. А если она ещё до свадьбы покажет тебе всё, что уже умеет, она и после свадьбы не сможет от тебя этого таить. Потому что иначе ты ей ничего не купишь. Решив, что она обнаглела. А это ей невыгодно. Поэтому она будет продолжать тебе это делать и после свадьбы. Особенно, если о чём-то тебя очень-очень попросит. Но уже не на словах, как моя жена, а попросит так, что ты и сам захочешь всё это ей купить. Как моя любовница. О чём бы она меня не попросила! И знаешь, почему ты ей это всё купишь?

– Это выгодно? – усмехнулся Банан.

– Ещё бы! Особенно, когда перед тобой настоящий мастер! Грех не вознаградить её за теплоту и участие.

– Ну, а если она будет стараться кое-как?

– Так тогда и ты ей купишь кое-что. А не то, что она от тебя хотела. И если у тебя хватит на этот подвиг смелости – отказать ей в насущном, то она это тут же поймёт. И в следующий раз будет стараться с тобой на все лады. Чтобы получить себе именно то, о чём она тебя просила, а не утешительный приз.

– Так, а если она будет уже богатая?

– А ты – бедный?

– Ну, допустим.

– Тогда ты должен использовать игру в бисер как приманку. Чтобы вдохновить её на что-либо для тебя ценное.

– А если вы оба богатые?

– Это будет несчастный брак. Вы будете оба изменять друг другу.

– Почему это ты так решил?

– Когда я служил в армии, моя невеста была богаче меня. Её отец купил себе дом и оставил ей квартиру. А теперь я и сам так разбогател, что мне уже всё равно, бросит меня Найс или нет. Я с ней уже исключительно из-за дочери. Ну, и ещё из-за того, что я отправляю её с дочкой ночевать к матери, когда ты приезжаешь ко мне в гости. Чтобы мне было куда приводить менад. Ну, что, тебе всё понятно?

– Так, а если вы оба бедные?

– Вот это самое интересное! Вы будете стараться друг для друга в постели. Так как будете хотя бы так набивать свой ценник, становясь друг для друга выше всяких похвал.

– Но – для чего?

– Чтобы ты мог думать, что уж тогда-то ей не будет смысла тебе изменять. А тебе – ей.

– Если ты всем доволен?

– Но это в теории. Так как если вы бедны, то она будет искать богатого и изменять тебе направо и налево, опасаясь его пропустить. Так как богатые часто делают вид, что они бедны, а бедные, наоборот, из кожи вон лезут, чтобы показать своё мнимое богатство. И она будет клевать и на тех и на этих. Чтобы даже случайно не пропустить своего прыщавого прынца.

– Короче, пойдёт по рукам.

– По головам. Вот поэтому-то я никогда и не покупаю менадам ничего из того, о чём они меня просят, пока те не дадут гарантию того, что им за это придётся рассчитаться со мной натурой.

– Чтобы это стало выгодно! – усмехнулся Банан.

– И мне и ей. И нормальные менады это понимают и соглашаются. Ну, а те, которые пришли в места для отдыха, чтобы кого-нибудь продинамить, повысив свою самооценку, тут же отсекаются. К тому же тем, что я ничего не хочу им покупать, а не пускаю пыль в глаза, покупая всё подряд, говорит им именно о том, что я реально богат, раз не сорю деньгами, как нищеброды. И даже если и богатый, то уже не кичусь своим богатством. Как те, кому деньги случайно попали в руки, и они тут же их теряют, транжиря с непривычки. Что только набивает в их глазах мой ценник.

– Выходит, что чем меньше ты на девушку тратишь, тем больше ты от неё получаешь?

– Ещё как выходит! Поехали снимать менад!

Так поучал его Силен, пока они ездили по соседним с Пимплеи сёлам снимать менад. Приличного поведения. Потому что это выгодней!

Взаимо-выгодней. И дешевле.

А наутро ему позвонил матрос Вуячич. Почему-то представившись Эльвирой, что его слегка озадачило.

– Привет, Ганеша, это Эльвира! Ганимед дал мне номер твоего телефона и сказал, что с утра ты возвращаешься в Трою.

– И чего ты хотел-а?

– Я хотела, чтобы ты меня взял… с собой.

– Без Ганимеда? – оторопел тот, уловив паузу.

– Он пока что не может.

– Ты же знаешь, что я буду к тебе приставать.

– Ну и что.

– Ты точно готова на «ну и что»? – уточнил Банан, желая сразу же заручится согласием девушки на секс, как и учил его Силен.

– Да, – равнодушно ответила Вуячич. – Я хочу перевестись в институт Трои, там диплом «жирнее». И хотела бы, чтобы ты меня немного покатал.

– И это всё?

– Да.

– Хорошо. Я скоро буду.

Банан возбуждённо катал три дня Эльвиру в институт и обратно, пока она утрясала свои бумажные дела, упрямо склоняя её остаться жить у него, пока она будет учиться. Так как вопрос с учёбой в Трои был уже решён. Тем более что даже Креуса ему отказала. И нужно было любым пластырем спешно заделать пробоину в его кровоточащем сексуальными фантазиями сердце.

Так что в один из таких вот ничем не выдающихся вечеров, когда Банан забрал Эльвиру после бумажной волокиты по коридорам института, она попросила отвезти её к своему избраннику.

Банан опешил. Но потом пришел в чувства, то есть снова стал Ганешей, сел за руль и понуро повёз Эльвиру в один из самых трущобных кварталов, следуя её указаниям.

Да, ему просто стало интересно посмотреть на того, кого уготовила ей судьба.

Но в её случае – на того, кому достался матрос Вуячич на распродаже в этой социальной лотерее, который снова стал для Ганеши просто другом.

Он зашёл за Вуячич в один из серых обшарпанных домов, поднялся на второй этаж и, с порога увидев этот «суперприз», был просто в шоке. Понятное дело, что это был не чистокровный кореец, а уже достаточно давно и кое-как на скорую руку (или чем его там столь спешно делали) потасканный жизнью местечковый недо-кореец небольшого роста, невероятно худой, почему-то полностью без передних зубов и с огромной головой. Какая-то смесь лайки и мопса, который не смог поймать палку для игры «в городки» и выбил ею все зубы.

– И на «это» ты променяла меня? – удивился Ганеша, показав пальцем на это «чудо корейской техники». Делать детей.

– Да, – смутилась Вуячич. – Но зато у него есть своя собственная двухкомнатная квартира, в которой мы сейчас и находимся! – горделиво топнула ногой Вуячич. Начав выделывать пред Ганешей свою социальную румбу. – А у тебя даже такой нет. И как только у тебя полностью закончатся все твои рейсовые, нас обоих выгонят на улицу, а мне тут ещё три года учиться! – возразила Эльвира, наивно считая Ганешу обычным матросом. То есть понимала его не до конца…

Дав наглядно понять Ганеше, что девушке в отношениях с парнем не до конца… если у него нет денег на её брачные игры в ту, кем она себя считает.

– Ты у него документы на квартиру смотрела? – усмехнулся Ганеша. Над лохом, которого Эльвира в нём увидела.

– Конечно! Первым делом.

– Да, я ей показывал! – подбежал довольный собой недо-кореец, гордый тем, что увёл Эльвиру у такого франта.

– Поздравляю тебя, ты этого достойна! – «уродца», подумал Ганеша и ещё раз хмыкнул.

– Спасибо. И это… – смутилась Вуячич. – Ты извини, если что не так.

– Да всё нормально, не переживай. Расскажу об этом Ганимеду. Вот он поржёт! Надо будет где-нибудь обязательно это описать. И обстебать! Ладно, пока!

– Пока! – растерялась Вуячич от внезапно обрушившейся на неё литерамурной славы.

Больше они не виделись. Вуячич, как заправский матрос, смело нырнула в глубины Трои и осталась там жить. На самом дне. В виде обросшей слизью эмоций и тиной привязанностей коряги. Мечтавшей о том, чтобы стать кораллом.

Впрочем, как все. Потому что это выгодно!