Чтобы быть справедливым и мудрым, надо быть слепым в нашем мире. Самое справедливое на свете, когда у всех есть возможность найти то, что Бог послал, но нет возможности воспользоваться неожиданным подарком судьбы.

Сова летела над лесными просторами и думала в вышине: что сильнее среди живущих, жадность или справедливость? И вдруг прозрела: жадность живет на земле, а справедливость парит в небесах. В разных местах они живут. И не любят друг друга, как Волк, Лисица и Заяц.

Глядя на дико воющую внизу троицу, она поняла, что самое сильное чувство на свете ‒ безысходность. Когда ты не можешь ничего сделать ‒ ты и не сделаешь!

…А Волк, Лиса и Заяц разругались не на шутку, выясняя, кто первым заговорил о справедливости и предложил обратиться к Сове. История с кувшином могла закончиться трагически ‒ чуть не разорвали себя в клочья компаньоны. Да жадность победила: кинулись они вдогонку за Совой подбирать золотые монеты и ищут их по сей день, избегая встреч и ненавидя друг друга.

Сказка о стратегии

Жил в одной африканской саванне старый лев. Каждый день, накормив своё большое семейство, любил он, развалясь, блаженствовать под ласковым южным солнышком, то подрёмывая и вспоминая свою долгую жизнь, то мудро созерцая величественную дикую природу. Безмятежно слушая пение птиц, шум листьев на деревьях, он умиротворенно смотрел на мир и ощущал себя величайшим представителем животного мира.

Всё было прекрасно в его жизни: и светло, и тепло, и дни его проходили в сытости и лености, и другие животные потребности организма получали по мере надобности любые удовольствия. Жить бы так да и жить! Ан нет. Любая бочка меда обязательно найдет свою ложку дегтя!

С некоторых пор стали раздражать его своим независимым видом слоны, которые повадились степенно и гордо ходить на водопой мимо его лежбища, слегка поднимая пыль вокруг. Глядя на их важную походку, льву вдруг показалось, что они недостаточно уважают его и пылят преднамеренно, демонстрируя этим своё пренебрежение. Действительно, вместо того, чтобы заискивающе поздороваться, подобострастно преклонить голову, извиниться за причинённые неудобства, коротко воздать хвалу царю зверей (цари любят, когда им говорят правду прямо в глаза), слоны важно шествовали мимо, не выражая никакого уважения к могучему львиному прайму.

Со временем вид слонов стал вызывать нервозность и у всего семейства. Как только проходившее стадо скрывалось из виду львы и львята сердито ворчали:

‒ До каких пор!

‒ Надоело пыль глотать!

Старый лев понимал их недовольство и разделял с ними возникшее чувство неприязни к слонам. Кому же такое понравится? Ты отдыхаешь, а тебе ‒ шум да гам, да пыль!

Он морщился, но, будучи истинным демократом, делал вид, что уважает желание любого существа ходить на водопой там, где хочется. Саванна большая ‒ у каждого есть право на жизнь.

А втихаря досадно думал: «Что же делать? Объявить слонам войну, чтобы дорогу на водопой изменили? Рискованно и бесперспективно. Рассвирепеют ‒ о покое, если кто останется жив, только вспоминать придется. Да и прайм вряд ли меня поддержит. Умирать-то никому не хочется!»

Лев был старым и мудрым. Он знал: чтобы избавиться от навалившейся напасти, никогда нельзя поддаваться сиюминутным эмоциям. Нужно всё продумать, взвесить, просчитать и выработать долгосрочный план, который называется стратегией.

И как только задумался он о ней, совсем потерял сон и покой. Глядя со стороны, наивные сородичи полагали, что лев безмятежно спит, а он, вместо того, чтобы блаженно отдыхать, ни о чём не думая, ежедневно, ежеминутно разрабатывал стратегический план борьбы со свалившейся на их головы бедою.

А тут и еще одна напасть! Беды, как известно, не приходят поодиночке. Чаще ‒ по две, а то и по три, а то и вообще толпой…

Жила в зарослях неподалеку стая шакалов. Жили да и жили, особых недовольств у львов не вызывали поначалу. Хулиганили деликатно, изредка подъедая остатки львиной добычи. Львы даже замечать их перестали. Но появился в стае ненормальный молодой шакалёнок. Глупый. Он постоянно выскакивал из кустов, увидев проходившую мимо живность, и начинал выть и тявкать на всю округу. Сородичи в зарослях, словно по команде, поднимали невероятный гвалт, вторя ему. Аж гривы у львов вставали дыбом! А так как живности в тех краях было с избытком, ужасный «концерт» длился день и ночь, не давая глаз сомкнуть львиному семейству.

От безысходности среди львов поползли слухи, что вожак стал старым, не может навести порядок, и его надо менять…

…Обычным солнечным днём лежал однажды лев на своём излюбленном пригорке. Всем казалось, что он мирно спит. Вдали степенно шли слоны на водопой. И вдруг из зарослей выскочил молодой бесшабашный шакалёнок в облезшей шкуре, невзрачный на вид и давай выть и тявкать на слонов. И вся шакалья братия тотчас поддержала его из кустов. Так заголосили, что все заросли в саванне заходили ходуном!

От неожиданности слоны растерялись, ровный строй их сломался, отшатнулись они от прежнего маршрута и, недоумённо косясь на шакалёнка, стараясь не затоптать его, в растерянности быстро удалились.

Лев хмыкнул:

‒ Забавный шакалёнок! Глупый и милый. Люблю таких!

Когда слоны ушли, он подозвал его к себе и спросил:

‒ Чего ты бестолково тявкаешь на всех подряд?

‒ А как надо? ‒ задиристо ответил шакалёнок с безопасного расстояния, готовый в любой миг пуститься наутёк.

‒ Надо лаять по-умному. Не от скуки, не ради потехи, чтобы себя развлечь, а с пользой.

Шакалёнок очень заинтересовался: «Как это с пользой? С выгодой для себя? Враз ‒ и удовольствие, и довольствие? Разве такое бывает?»

‒ Если будешь лаять на слонов по моей указке,‒ лениво зевнул лев,‒ то обеспечу тебе беззаботную жизнь. Кормить буду досыта и защищать. Никто в мире не посмеет тебя обидеть.

‒ Досыта кормить? ‒ не поверил своим ушам шакалёнок. ‒ Да еще разрешишь мне тявкать днем и ночью?

‒ Тявкай на здоровье!

‒ Тебе нравится, как я тявкаю!? Отныне я твой надежный друг! Я тявкать люблю! Буду лаять на того, на кого ты скажешь, когда ты скажешь и столько, сколько тебе захочется,‒ восторженно пообещал новоиспечённый друг льва и честно по простоте душевной сознался:

‒ Мне вообще-то нет разницы, на кого тявкать.

Так и повелось с тех пор. Как только появятся слоны, рыкнет лев вполголоса шакалёнку, тряхнёт незаметно гривой, давай, мол, потешай саванну, а тот и рад стараться. Выскочит из кустов, как завоет, как затявкает во всю шакалью глотку! Как заорут его сородичи в кустах, аж забывают слоны про свою слоновью гордость, шарахаются из стороны в сторону, мечутся в растерянности, не знают, то ли бежать, то ли стоять на месте, то ли уж совсем лечь на землю. А шакалёнок, видя, что слоны робеют перед ним (как же, за его спиной царь зверей!), почувствовал себя настоящим громилой, величиной с носорога, которого в округе все боятся.

Шло время. И через несколько дней ретивость глупого шакалёнка, одурманенного своим высоким статусом, начала раздражать львиное семейство еще больше, чем слоновий топот.

‒ До каких пор мы будем слушать эту какофонию!? ‒ ворчала львица.

А один молодой, нетерпеливый лев, претендующий на роль вожака, сгоряча даже предложил прихлопнуть шакалёнка, подкараулив у границы зарослей. Не понимал он своим неокрепшим умом, что такими действиями покоя не восстановишь, а вот шакалий вой по погибшему будет долго нагонять ужас всему живому. Да и слоны как ходили, так и будут пылить. Нет, старый мудрый лев не мог поддаваться чувствам. Ничего в жизни нельзя делать наспех. Он верил в свою стратегию. Он ждал.