Обидные слова сильно запали в душу. Что ему отказали в гениальности, Фродо еще кое-как перенес, куда тяжелее было осознать, что неспособен хорошо делать самые простые вещи. С тех пор, "приковав" себя к письменному столу, он часами, не разгибая спины, тщательно выводил буквы. И постепенно подчерк улучшился, а в переписанных бумагах все реже попадались описки. Потом Фродо даже был благодарен сварливому старику. Приобретенные навыки помогли получить рекомендацию и устроиться младшим хранителем в архив. Должность, конечно, не сильно уважаемая и доходная, но тогда она, казалась, подарком судьбы. Фродо хорошо помнил, как в первый раз, получив жалование, в приподнятом настроении возвращался со службы. Недавняя гроза освежила воздух. Дышалось легко, и в кармане позвякивали новенькие флорины. Забираться в свою чердачную коморку в такой вечер совсем не хотелось, и он завернул в первую попавшуюся на пути таверну. Наконец-то можно было позволить себе кружку вина, с обжаренным в оливковом масле хлебом. А, когда в приподнятом настроении вышел на свежий воздух, навстречу попалась молодая женщина с тяжелой корзиной. В другой раз он вряд ли бы решился заговорить и предложить помощь. Но в тот вечер все скалывалось на редкость удачно. Сначала незнакомка испуганно вцепилась руками в плетеную ручку. Но неожиданно согласилась и дала ему нести свою корзину. Отправляясь к ее дому, ни он, ни Эльза еще не догадывались, как долго им предстоит идти рядом…

" Интересно, а как бы посмотрел на роман архивного червя и белошвейки Алехо Каморо? Наверняка, счел бы историей слишком обыденной и пошлой."

Фродо вдруг стало интересно, как складывалась личная жизнь самого Алехо. В официальных университетских бумагах следы таких историй искать было бесполезно. Но он вспомнил о его литературной деятельности, и разыскал подшивку издаваемого небольшим тиражом университетского журнала. Фамилии Каморо он среди авторов не обнаружил, однако, интуиция подсказывала, что не мог Алехо не объявиться на этом поле, и, наверняка, публиковался под псевдонимом.

Чувствуя азарт исследователя, Фродо начал читать отрывки. Тяга к литературе видимо досталась ему из прежней потерявшейся в закоулках памяти жизни. При первой же возможности, несмотря на ворчание супруги, он отправлялся в книжную лавку. Издания приобретал самые дешевые в тонкой обложке, но к выбору авторов подходил привередливо. Теперь же на него обрушился мутный поток дилетантских попыток выразить себя в слове.

"Каждый человек вселенная!" – вспоминал Фродо. И сейчас эти миры пытались рассказать о себе, но большей частью неумело или откровенно скучно. Последним больше грешили преподаватели. Они тоже публиковались не под своими именами, однако присущие возрасту взгляды хорошо высвечивались между строчек. У многих вылезало раздутое до невероятных размеров самомнение. Некоторые пытались морализировать, но хорошо знакомые истины, в их изложении, выглядели мертво и уныло. Откровения студентов временами были живее и интереснее. Однако, читая, он то и дело спотыкался о неправильно построенные фразы. И здесь также рвались на свет амбиции и гордыня. И, все же, троих авторов Фродо из общей массы выделил. Первый, публиковавшийся под псевдонимом Филин, скорее всего, принадлежал к старшему поколению. У него Фродо отметил хороший стиль и литературный язык. А некоторые мысли в изложении " мудрой птицы" показались интересными. Также заинтересовал автор, называвший себя "Изгнанник". Даже в выборе имени чувствовался юношеский максимализм и театральная поза. Но писал Изгнанник довольно живо и порой даже страстно. Именно с ним архивник попробовал связать образ Алехо. У третьего автора тоже привлек внимание красивый сочный язык. Но не нектар, а яд стекал с отточенных язвительных строчек. Псевдоним "Скорпион" этот, судя по всему, молодой человек выбрал себе с полным правом. И, читая его человеконенавистнические откровения, Фродо почему-то вспомнил о Крисе.

Спохватившись, что слишком много времени потратил на литературные изыскания, Фродо закрыл журнал, и, вернувшись в хранилище, раскопал личные дела студентов. Но обнаружив тоненькую папку Алехо Каморо, оставил ее на завтра. Стрелки настенных часов опять показывали начало седьмого.

Глава 4

После ужина Фродо, покачиваясь в кресле, просматривал газеты. Эльза, напевая себе под нос, ловко работала иголкой. Дети, делая вид, что готовят уроки, исподтишка щипали и награждали друг друга тумаками. Время неспешно двигало стрелки настенных часов, и торопить его совершенно не хотелось. Эти вечера в семейном кругу были его маленьким счастьем. Но в последние дни идиллию нарушила ничем необъяснимая тревога. Словно заплывшая в тихую заводь щука, она хищно кружила под спокойной гладью воды, разгоняя стайки пловы, заставляя карася глубже прятаться в тину. Отложив газету, Фродо задумался, о возможных причинах:

"Не слишком ли ты заинтересовался судьбой чужого человека? Ну, растратил этот "золотой мальчик" врожденные способности впустую. Мечтал о славе, хотел изменить мир, а закончил в безвестности. Тебе, что до этого?"

Сделав скачок, мысли перенеслись на свою судьбу:

" А ты о чем мечтаешь? Заработать на новый сюртук, подарки жене и детям. Позволить в праздник, чуть больше чем позволяешь в будни. Не слишком ли приземлено и пошло?"

Словечко, которое раньше не употреблял, выскочило неожиданно, будто прилетело из другого мира. Наверное, именно так охарактеризовал бы его жизнь Алехо Каморо.

Следующим утром Фродо заставил себя отложить журнал и сначала открыл личное дело. Первой лежала выписка из приказа о зачислении, потом несколько характеристик написанных преподавателями и деканом. По ним выходило, что юноша одаренный, но подвержен амбициям, склонен к экстравагантным выходкам, а вот учебе внимания уделяет мало. История школьных лет повторялась.

" Обломает тебя жизнь парень!" – думал, читая характеристики, Фродо. Скопировав их, он хотел двигаться дальше, но любопытство опять заставило заглянуть в журнал.

Все герои Изгнанника походили друг на друга. "Юноши с взором горящим" хотели изменить мир, а общество их отторгало. Второстепенных персонажей автор рисовал только белой или черной краской. А вот возлюбленных своих героев помещал где-то между светлым и темным миром. Образы этих склонных к романтике молодых дам были сотканы из противоречий. Бессердечный цинизм и жестокость легко сочетались с благородными порывами души. Жертвенная любовь отнюдь не исключала измены.

" Видать сильно окрутила тебе голову какая-то светская штучка!" – усмехаясь, думал Фродо. И тут же ловил себя на том, что смотрит на откровения чужой души, словно наблюдатель от высших сил, человеческим страстям неподвластный. Спохватившись, что опять слишком увлекся, он вернулся к документам личного дела. Вскоре, внимание привлекли довольно любопытные докладная записки. Некто, именовавший себя Наблюдатель, тоже давал характеристику Алехо, но куда более обстоятельно и подробно. Впечатление было такое, что этот человек знает студенческую жизнь изнутри. По его утверждению, Алехо с самого начала проявил себя в основном на ниве досуга. Собравшийся вокруг него кружок молодых повес именовал себя "Братством большой кружки". Его постоянные члены (попасть их в ряды считалось престижным) устраивали веселые пирушки с экстравагантными и порой дерзкими выходками. Подтверждением тому были приложенные выписки из полицейских протоколов. Но шло время и молодые люди взрослели. Помимо того, как и где весело провести время, стали появляться мысли о дальнейшей судьбе и карьере. Залогом тому была хорошая учеба. И вот тут Алехо, похвастаться было не чем. Он все еще оставался главным хранителем традиций "братства", но отношение к лидеру менялось. От восхищения и желания подражать, постепенно дрейфовало к снисходительной иронии. Во всяком случае, так утверждал Наблюдатель.

Скопировав докладные, Фродо опять вернулся к журналу. И вскоре нашел подтверждение, что под псевдонимом Изгнанник публиковался Алехо. Герой его рассказа "Комедиант" происходил из богатой аристократической семьи. Но превратности судьбы вынуждают устроиться в театр комедийным актером. Описывая душевные страдания ставшего шутом аристократа, автор не жалел черной краски. Но сквозь напыщенный трагизм проступали и искренние, видимо пережитые автором чувства. Казалось, разыгрывается уже не вымышленная, а настоящая драма. В начале ее протопив героя кумир и всеобщий любимец. Но постепенно, вчерашние юнцы мужают, приобретают знания, жизненный опыт. Кто-то получает повышенную стипендию и похвалы деканата, кто-то помогает в лабораториях светилам науки. А он так и остается просто гулякой. И, продолжая верховодить на посиделках, все чаще ощущает себя никчемным паяцем. Чувствуя, что даже начинает жалеть своего героя, архивник вовремя себя одернул:

" Парень изначально имел то, о чем другие только мечтают, и умудрился это бездарно растратить. Так что жизнь наказала его справедливо. Впрочем, была не так уж и строга, и оставляла шанс все исправить"

В том, что человек с семейными связями, не вынужденный заботиться о хлебе насущном, такой шанс всегда имеет, Фродо не сомневался.

Глава 5

По дороге домой ноги неожиданно понесли в другую сторону. Сделав изрядный крюк, он оказался на улочке, где впервые увидел Эльзу. Таверна стояла на том же самом месте и по-прежнему гостеприимно распахивала двери. И, после недолгой борьбы добродетели и порока, победителем вышел порок. Правда, спускаясь по лестнице, Фродо дал себе слово:

"Не больше одной кружки!"

В погребке пахло жареным мясом, чесноком и тушеными овощами. Под арочными сводами висело облако табачного дыма и гул голосов, характерный для сборища любителей пропустить стаканчик. Устроившись у дальней стены, Фродо не спеша подносил к губам глиняный кубок. Каждый большой глоток заедал обжаренным в смеси масла и чеснока хлебом и думал, что иногда можно позволить себе маленький праздник.

"Главное чтобы не переросло в привычку!"

По соседству шумно веселилась компания молодых людей. Судя по всему, студенты. Слушая их разговоры и застольные шутки, Фродо вдруг уловил знакомые темы. Примерно так, описывал нравы и ритуалы адептов "Большой кружки" осведомитель. Получалось, что созданное Алехо Каморо братство продолжало существовать. Все-таки какой-то след он оставил!

Гостеприимный подвальчик Фродо покинул в непонятном настроении. Весна дохнула в лицо свежим ветром, окутала облаком смутных противоречивых желаний. Казалось, внутри спорят, и никак не могут договориться, чьи-то голоса. Переходя улицу, он чуть не попал под колеса самодвижущейся коляски. Только в последний момент, чудо прогресса, взвизгнув тормозами, остановилось. Мужчина в больших очках и кожаном шлеме выглянул из-за переднего стекла и посоветовал "не разевать рот". Никак не отреагировав, Фродо с любопытством посмотрел на большие широкие колеса и металлический корпус диковинки, дошел до заднего сидения и тут взгляд споткнулся. Лицо пассажирки было из тех, что бросают вызов, а не просто привлекают похотливое мужское внимание. Тонкие аристократические черты, нос с легкой горбинкой, улыбка на красивых губах, словно снизошли из какого то другого, идеально красивого, но надменного мира. Окинув удивленным взглядом улочку, незнакомка, чуть задержалась на Фродо, но, видимо не сочтя объект достойным внимания, отвернулась. В этом мимолетном зрительном поединке архивник был сражен, растоптан, унижен. А самоходная коляска изрыгнула смрадное облако и тронулась с места.

Возвращаясь домой, Фродо чувствовал еще большее смятение в мыслях. Всегда, насколько себя помнил, он был скоромным, соблюдающим приличия человеком. Женившись, стал примерным, семьянином. А когда, помимо воли, косился на проходящую мимо девицу, спешил отвернуться, часто успевая перехватить в ответ кокетливый выстрел глазами. Эльза полушутя утверждала, что он видный мужчина. И, кажется, даже немного ревновала. Все это льстило самолюбию, однако, не настолько, чтобы возгордиться. Но этот мимолетный взгляд незнакомки походил на пощечину или оскорбительный подзатыльник. Одним только движением бровей, Фродо столкнули на несколько ступенек ниже. Даже недавнее поведение сеньора Кальве, не задело, как это промелькнувшее в женских глазах пренебрежение.

" Да, что с тобой?!" – спрашивал себя Фродо. И вдруг пришла нелепая мысль, что возможно одна из литературных героинь Изгнанника повстречалась ему сейчас на перекрестке. Каким-то таинственным образом Алехо Каморо начал вторгаться в его жизнь. И хотя Фродо не был склонен к мистике, в голове промелькнуло:

"Заканчивать надо этот чертов заказ, как можно быстрее!"

Уже в нескольких шагах от своего порога, за спиной привычно, прозвучало:

– Ей, будь человеком, составь компанию!

Кадуло сидел на крыльце своего большого, но обветшалого дома. Непременным вечерним атрибутом на ступеньке стояла открытая бутыль. Рядом скромно пристроились два небольших стакана. И эта не замечаемая раньше деталь, неожиданно резанула по сердцу:

" Каждый вечер, выбравшись из пустоты старого мрачного дома, человек сидит на крыльце и ждет. Но все идут мимо, не желая протянуть в его одиночество руку!"

Увидев, что сосед подходит к его крыльцу, Кадуло даже растерялся и суетливо стал наливать стаканы.

– За твое здоровье! – произнес Фродо. Отпив глоток, почувствовал, что вино у этого пьяницы отменное и, наверное, стоит не малых денег. А Кадуло, отправившись от растерянности, начал монолог. Сегодня он вешал не о своих ратных подвигах, а про службу в Тайном совете. Интересно ли это слушателю Кадуло не волновало. А Фродо, уже жалея о своем поступке, опять с горечью размышлял о людских нравах:

"Человек мучается одиночеством. Мечтает, чтобы кто-то оказался рядом. Но все лишь для того, чтобы в очередной раз вылить на чужие уши ведра пьяного бахвальства, намекнуть на связи, раздуть свою значимость, как надувала шейный воротник та маленькая ящерица в зверинце."

Допив бокал, Фродо попрощался. Чтобы не обидеть, сказал, что его уже заждались дома. Но оправдание не помогло, и в спину снова полетели возмущенные пьяные выкрики.

Встречая его, Эльза смотрела внимательно и тревожно. Когда Фродо честно сообщил, что завернул в таверну пропустить стаканчик, покачала головой и спросила:

– Что с тобой происходит?

– Не знаю. Устал наверно, – ответил Фродо. Но потом признался, что работа по новому заказу как-то странно на него действует.

– Заканчивай с ним! – решительно заявила Эльза, – Отдай, что успел. Не заплатят, Бог им судья. Не обеднеем!

И Фродо, согласившись с супругой, дал слово, что завтра, максимум послезавтра с этой работой закончит.

Глава 6

На следующее утро он был полон решимости сдержать обещание. Но, придя на службу, обнаружил в личном деле студента Каморо любопытный документ. Все тот же Наблюдатель сообщал о дуэли, случившейся между Алехо и Себастьяно. Поворот в судьбе героя неожиданный, хотя нечто подобное Фродо предчувствовал. Ясно было, что долго пребывать в тени своего друга Себастьяно не станет. Однажды их дружба должна закончиться и это случилось. А поводом или переполнившей чашу каплей, по утверждению Наблюдателя, стал любовный треугольник.

Судя по всему, информатор присутствовал на поединке в качестве зрителя. Описывая происходящее, он отошел от сухого официального тона и не скупился на краски. А язвительная ирония и стиль чем-то напоминали литературные опыты Скорпиона. Читая, Фродо живо представлял, как все происходило:

…Заросшая плющом стена старого корпуса университета. Пустошь с редкими кустами, ползущие по траве клочья утреннего тумана. У собравшихся молодых людей на лицах серьезность. И все же пришли они сюда поразвлечься, пощекотать нервы, потешить спрятанную в глубине души подлую страстишку. По-настоящему из публики нервничает только старшекурсник с медицинского факультета, приглашенный на случай серьезных ранений. И уж конечно отчаянно трусят непосредственные участники дуэли, но в то же время пытаются демонстрировать хладнокровие и храбрость.

И вот звучит команда скрестить рапиры. Поначалу поединок идет вяло. Дуэлянтов, больше волнует не победа, а как бы самим не получить рану. Публика разочарована, студент медик облегченно вздыхает. Секунданты уже собираются остановить скучный спектакль и предложить соперникам пожать руки. Но тут Алехо, отбросив страх, идет в атаку. Он не плохой фехтовальщик, но слишком азартен, нетерпелив, и, как всегда, небрежен. Атакуя, забывает о защите и тут же получает легкое ранение в правую кисть. Поединок пытаются остановить, но Алехо требует продолжение. Он уже не на шутку разозлен, жаждет реванша, однако ему теперь тяжело управляться с рапирой. Несмотря на это, он снова идет в атаку, но результат еще более печален. Классическим приемом, Себастьяно выбивает оружие из раненой руки противника. Не желая проявлять излишнее благородство, приставляет к груди обезоруженного клинок. Алехо в ярости пытается схватить острие, но тут, уже решительно вмешиваются секунданты.