И все-таки, Новый год – странный праздник, – думала Кристина, стоя у окна с приоткрытой створкой, чтобы освежиться после духоты кухни, где жарилось, пеклось и варилось все то, что скоро встанет на праздничный стол. – Ждешь его, надеешься на чудо, словно в волшебной сказке. Он приходит и проходит, а ты остаешься… Нет, становишься на год старше. И чудес не бывает, мама с детства это твердила. Она права…

Кристина заправила за ухо выбившуюся русую прядь, шагнула к выключателю, и знакомая с детства маленькая комната погрузилась во тьму. Почти во всех окнах дома напротив мерцали экраны с «Иронией судьбы». Она подняла взгляд к черному ночному небу, подернутому желтоватой дымкой. Иногда на нем можно было увидеть несколько ярких звезд. Но не сейчас.

Почему-то никакого новогоднего настроения, совершенно… Телевизор, что ли, включить? Да ну, там опять все то же самое…

Кристина ощутила вдруг себя запертой в каком-то замкнутом пространстве, где она бежит по утоптанной колее, наматывая круг за кругом. Все то же самое, и так будет всегда…

– Тина! – крик мамы звенел от возмущения. – У тебя совесть есть? Я одна должна тут надрываться?

– Иду! – отозвалась Кристина и легкой походкой поспешила на кухню.

Стол был почти накрыт, когда Женя с Викой вернулись с горки. Пока Кристина развешивала на батарее комбинезон дочери и ставила сушилки в ее сапожки, муж проскользнул в гостиную и включил телевизор.

– Ребенку давно спать пора! – принялась выговаривать мама. – А ты ему позволяешь… Что ты за мать вообще?

Кристина промолчала. Не объяснять же ей, что и так чуть не поругалась с мужем, который хотел праздновать дома.

Они сидели за ломящимся от обилия еды столом и пили шампанское под бой курантов. Все как у людей… Все как всегда…

«Я, кажется, забыла загадать желание, – подумала Кристина. – А зачем? Разве это что-то изменит? Нет, все-таки загадаю…»

– Ну вот, старый проводили, новый встретили… – добродушно произнесла разомлевшая от шампанского мама. – Круглый, 2020 год! Это к счастью!

– Мне так хочется, чтобы этот год все изменил! – заговорила Кристина. – Творчеством заниматься. Побольше на природе бывать. И чтобы всей семьей вместе. Крутишься, как белка в колесе, а жизнь проходит…

– Тебе лишь бы дурью маяться! – возмутилась мама. – «Творчеством заниматься!» – противным голосом передразнила она. – Ладно бы хоть чем-то дельным, люди даже деньги на этом зарабатывают. Вон, у Люси из бухгалтерии дочка сумки модные шьет и в интернете продает! И берут! А ты, как старуха, цветочки вышиваешь! Кому они нужны?

– Мам, ну хватит уже, а? – не выдержала Кристина.

– Вот ты меня не слушаешь, а потом жалуешься! Скажи спасибо, что мать заставила на логопеда выучиться! Кусок хлеба всегда обеспечен! И радуйся, что тебя такую в твоем садике держат!

«Все как всегда», – подумала Кристина, укладываясь рядом с мужем на разобранный в гостиной диван. Засыпая, она мечтала о том, что в предстоящие долгие выходные можно будет начать вышивать картину, уже переведенную на ткань с рисунка на бумаге.

На переднем плане ослепительно-голубой куст цикория. За ним пестрые луговые цветы и травы, а вдали едва намеченный силуэт деревеньки, сбегающей по пологому склону холма чередой уютно-сказочных домиков.

Этот образ засел в голове с лета, когда они с Женей ездили косить траву на старой даче, оставшейся от Кристининой бабушки, и по дороге остановились рядом с протянувшимся до самого горизонта, чуть всхолмленным, полем. Вдоль обочины росли удивительные кусты цвета неба. Кристина навела на них объектив телефона, и Яндекс подсказал, что это цикорий. Странно, почему она их раньше не замечала?

Устроившись на диване прямо с ногами, она ведь у себя дома, Кристина слушала обращение президента. Противный, словно какой-то липкий страх просачивался в ее сознание. Коронавирус…

«Что теперь с нами будет? – гадала она, потихоньку скатываясь в состояние, близкое к панике. – Какая же я все-таки дура. Хотела перемен…»

Она вспомнила свое загаданное на Новый год желание и горько усмехнулась. В кои-то веки…

«И все-таки мама была права, – подумала Кристина. – Хорошо, что я в бюджетной организации. Бедная Оля».

Оля была ее подругой со студенческих лет, они даже учились в одной группе. Кристина всегда завидовала ее легкости на подъем и бесстрашию и мечтала заразиться от нее решимостью безоглядно менять свою жизнь, подчас делая совершенно нестандартные ходы. Правда, иногда эта нестандартность вызывала оторопь: своих детей, мальчика и девочку, Оля рожала дома. После такого Кристина уже не сильно удивилась, когда подруга уволилась по собственному желанию из психолого-педагогического центра и открыла детский развивающий клуб.

А вчера она звонила Кристине и рыдала в трубку. Ее клуб вынужден был приостановить работу. С чего теперь платить аренду? И как быть с персоналом? Да еще и муж там же работал, тренером по единоборствам.

Мама Олю терпеть не могла, считая, что она дурно влияет на дочь. Хотя Оля, можно сказать, спасла Вику. Врачи уже ставили астму, выписывали гормоны. Лишь тогда Кристина, доведенная до отчаяния бессонными ночами с приступами удушья, смогла переступить через усвоенные с детства стереотипы и услышать, наконец, подругу. Она занялась закаливанием малышки, вызвала консультанта по грудничковому плаванию и даже записалась на прием к гомеопату. А еще отказалась от прививок.

Страшно вспоминать, какой скандал устроила тогда мама:

– Таким, как ты, вообще детей доверять нельзя! – яростно кричала она. – Я тебе говорила – сделай аборт! Но ты же никогда меня не слушаешь! Выскочила замуж за этого… Зачем родила? Издеваться над ребенком?

До Олиных румяных крепышей Вике было далеко, но хотя бы без гормонов обошлось. И в садик худо-бедно получается водить.

Оля, между прочим, сказала, что коронавирус – это не медицина, а политика и экономика. Ну да, она такая. Иногда ее заносит в какие-то конспирологические фантазии. А ведь люди действительно умирают, вон, даже в цивилизованной Европе переполненные больницы, очереди на ИВЛ.

Самоизоляция в однушке – то еще удовольствие… Каждый страдал по-своему. Вика все время просилась гулять. После нескольких истерик Кристине пришлось наступить на горло собственным принципам и посадить ребенка перед экраном с мультиками. Не на пятнадцать минут в день, как обычно, и даже не на полчаса. Конечно же, она и книжки дочери читала, и играла с ней, и развивающие занятия устраивала, но ведь надо и домашним делам время уделить, и самой хоть немного отдохнуть и отвлечься, иначе просто сорвешься.

Женя подолгу смотрел новости, потом вскакивал и мерил шагами их скромные квадратные метры. Он поправил все разболтанные дверцы шкафчиков и шатающиеся розетки, перебрал кран в ванной и перевесил полку в прихожей. Он часто выходил на застекленный балкон и с тоской смотрел на обезлюдевший двор. Опустевшая детская площадка производила гнетущее впечатление.

– Эх, не купили тогда станок деревообрабатывающий, – посетовал он однажды. – Можно было хоть на балконе поставить.

– Вот только опилок и пыли нам не хватало! – возмутилась Кристина. – Ты же знаешь, что у Вики аллергия!

– Ну, конечно! У ребенка слабое здоровье! Что мама скажет? Что люди подумают? – пробурчал Женя неестественным голосом, с раздраженными, словно утрированными интонациями. – У тебя всегда одна и та же песня!

– Но ты же должен понимать…

– Я все время должен понимать! Кто бы меня понял хоть раз…

Они разругались в пух и прах. Женя уткнулся в телевизор, а Кристина тихо всхлипывала на кухне, стоя у окна и глядя на красно-серую громаду дома напротив.

Мама звонила почти каждый день и замогильным голосом пересказывала ужастики про задыхающихся в перегруженных больницах людей и грузовики с трупами.

А потом началась дистанционка. Несмотря на то, что профессию ей выбрала мама, Кристина не особенно тяготилась своей работой. Помогая малышам овладевать речью, она реализовывала еще неосознаваемое ею глубинное стремление уменьшить непонимание между людьми. Если бы только не приходилось оформлять кучу бумаг, количество которых росло с каждым годом.

Дистанционные занятия казались Кристине какой-то абсурдной нелепостью. Некоторые родители их вообще игнорировали. Регулярно возникали технические проблемы с подключением и звуком. Многие дети были просто не в состоянии нормально заниматься, совершенно разлаженные царящей у них дома атмосферой. Все это дополнительно давило на и без того перенапряженную психику.

Оля позвонила и сказала, что, наверное, их клуб все-таки выживет: аренду заморозили, какие-то занятия удается проводить дистанционно, и даже получилось открыть новое направление – они стали втихаря проводить походы выходного дня, детские и семейные.

Кристина не выдержала и начала жаловаться на жизнь. Ссора с мужем стала последней каплей, заставившей ее переступить через свой принцип не выносить сор из избы. В ответ подруга лишь удивилась:

– У вас же дача есть!

– Но ведь самоизоляция…

– Тебе не кажется, что все это – просто обман? Они говорят, бушует эпидемия, хотя сами же эпидемиологи утверждают, что для ее объявления требуется хотя бы пять процентов заболевших! А у нас и процента не наберется!

– Но ведь люди реально умирают!

– Люди, к сожалению, вообще смертны! Я смотрела статистику, количество умерших от коронавируса ничтожно по сравнению с теми, кто умер, к примеру, от сердечно-сосудистых заболеваний. Только об этом почему-то никто не орет по телевизору!

– Может, нам на дачу съездить? – робко предложила Кристина мужу.

– А давай! – согласился Женя.

Они решили уехать на все выходные с ночевкой. Женя загрузил вещами и продуктами свободное от своих инструментов и материалов пространство микроавтобуса, на котором он ездил на работу – проводить и обслуживать интернет в окружавших Москву коттеджных поселках. Кристина поставила будильник на шесть утра, чтобы приехать пораньше и успеть до вечера намыть и хорошенько протопить дом.

Они мчались по непривычно пустым дорогам, опасаясь, что их могут остановить и начать выяснять, куда и зачем они едут и почему нарушают самоизоляцию.

«Все это глупости, – пыталась успокоить себя Кристина. – Кому мы нужны?»

Их никто не остановил. Москва осталась позади, а впереди распахнулась вдруг ширь горизонта, наполнив душу Кристины ликующим восторгом. Она ощутила себя выпущенной из клетки птицей, поднявшейся в небесную синь и взирающей с ясной высоты на копошащихся внизу скованных цепями страха людей.

Они свернули на грунтовку, проехали сквозь коридор из темных ветвей еще не проснувшихся толком деревьев и оказались в своем садоводстве. Женя открыл ворота, а Вика, дорвавшись, наконец, до вожделенной свободы, тотчас вытащила пакет с игрушками и побежала копаться в куче песка, усыпанной желтыми огоньками цветков мать-и-мачехи.

Кристина помогала Жене носить на веранду пакеты с вещами, когда заметила вдруг движение на соседнем участке.

– Здравствуйте, тетя Лида! – поприветствовала она.

Пожилая соседка, прячущая лицо под медицинской маской, остановилась на приличном расстоянии от разделяющего их участки забора, поздоровалась в ответ и спросила:

– А чего это вы вдруг приехали?

– Да вот, захотели на свежий воздух! – приветливо ответила Кристина. – Устали сидеть в квартире!

– Вы хоть не болеете? – с подозрением в голосе спросила соседка.

– Нет, что вы! Мы же дома были, не ходили никуда…

Женя растопил печку, натаскал из колодца воды и поставил чайник. Кристина застелила стол чистой скатертью, достала посуду и бутерброды.

– Как здесь хорошо! – сказала она.

– Это точно, – согласился Женя. Он тоже был в приподнятом настроении от свежего воздуха, движения, да и просто от перемены обстановки.

Они прошлись по участку, прислушиваясь к птичьему щебету и радуясь первым зеленым росткам, пробивавшимся среди пожухлой прошлогодней травы. Кристина ойкнула, испугавшись внезапно прыгнувшей из-под ног лягушки. Женя обнял ее за плечи, и они остановились, рассматривая кроны старого сада с уже набухшими почками, сквозь которые виднелось ярко-голубое небо с плывущими по нему ослепительно-белыми облаками.

– Весна! – нараспев произнесла Кристина. – Почему мы раньше никогда сюда не приезжали в это время?

– Не знаю, – тихо ответил Женя.

Вечер подпортила мама. Услышав, что они переехали на дачу, она принялась орать, что Кристина застудит ребенка и обязательно доведет до пневмонии.

На следующий день Женя опустил в колодец насос, с помощью которого они наполняли емкости в бане, и протянул от него шланг на чердак. Потом он затащил туда бочку и провел от нее металлопластиковую трубу к раковине на кухне. Он установил кран и сказал:

– Ну вот, теперь не придется с ведрами бегать!

– Я боюсь! – ответила Кристина. – Вдруг зальет?

– Не бойся, я в бочке поплавок сделал. Когда вода набирается до нужного уровня, он поднимается и отключает питание насоса!

– Ты просто волшебник! – с восхищением произнесла Кристина.

Они решили остаться на даче еще на несколько дней. Потом Женя съездил прямо оттуда на работу, и это оказалось вполне реально. Кристине же было вообще все равно, откуда проводить свои дистанционные занятия. И тогда она поняла, что никуда отсюда не уедет.

Она даже пригласила в гости Олю с мужем и детьми. Подруги провели чудесный день. Они гуляли по лесу, и Кристина с восторгом рассказывала, как же она рада, что решилась уехать из города.

– Вот видишь, а ты боялась! – радовалась вместе с ней Оля.

Мужчины нажарили шашлыков и вдоволь напарились в крошечной баньке. Соскучившаяся по общению со сверстниками Вика с упоением носилась по улице с Олиными детьми. Они договорились встретиться еще.

Наутро, когда Кристина вышла на участок, ее подстерегла соседка, обычно не подающая никаких признаков жизни, за исключением светящегося по вечерам экрана телевизора. С момента своего переезда они видели ее только один раз, когда та шла за продуктами, в дождевике поверх куртки, маске до самых глаз и с резиновыми перчатками на руках. На предложение подвезти ее до магазина она отозвалась возмущением:

– Вы что, телевизор не смотрите? Люди в больницах умирают! А вы даже маски не носите!

Вот и теперь она принялась упрекать Кристину в безответственности, в том, что, принимая гостей, она подвергает опасности все садоводство.

– Дети сами не болеют, зато активно разносят заразу! – почти кричала она, так как из опасения заразиться не подходила близко к забору. – Передают вирус пожилым, и они потом умирают!

Кристина принялась объяснять, что и у них, и в семье подруги все здоровы, и в нынешней ситуации никто не пойдет в гости, будучи больным. Вот только соседка не желала ничего слушать и даже пригрозила заявить в полицию.

Перепуганная Кристина позвонила Оле и, сгорая от стыда, отменила свое приглашение. Женя же не воспринял стычку с соседкой всерьез. Он лишь усмехнулся и сказал:

– Да забей ты на эту дуру!

В ближайшие выходные он позвал на дачу брата с его девушкой. Кристина переживала, что соседка опять устроит сцену, но та то ли не заметила их гостей, то ли на этот раз решила не высовываться.

Как-то утром они с Женей пили чай на веранде, наслаждаясь покоем и тишиной, нарушаемой лишь шелестом листьев и голосами птиц. Вика сидела рядом и собирала пазл. Внезапно с улицы послышались гудки. Так гудели обычно водители, когда не могли проехать по узкой улочке садоводства из-за того, что кто-то неудачно припарковал машину. Муж пошел посмотреть.

Перед их калиткой стоял УАЗ с мигалкой на крыше. Из него вылез полицейский с обтянутой черным нижней частью лица. Он подошел к застывшему от изумления Жене и неразборчиво представился, кажется, участковым таким-то. Совершенно растерянный Женя хотел было спросить, в чем дело, но полицейский смерил его оценивающим взглядом и рявкнул вдруг:

– Почему без маски?

Женя нашарил в кармане замызганный голубой лоскуток и принялся неловко пристраивать на лице.

– Жалуются на вас! Нарушаете общественный порядок! Эпидемия, а вы тут массовые сборища устраиваете! С присутствием несовершеннолетних и распитием спиртных напитков!

– Мы не пьем вообще-то, – удивился Женя.

Краем глаза он заметил спешащую к нему жену.

– Маску надень! – крикнул он, обернувшись.

Кристина сунула руку в карман, но там ничего не было. Она хотела уже вернуться в дом, но муж достал еще одну маску и протянул ей.

Полицейский взглянул на нее неодобрительно и сказал:

– Для вас тоже повторю: в Московской области объявлен режим повышенной готовности! Массовые мероприятия запрещены! Вы вообще на каких основаниях здесь находитесь?

– Я – собственник участка, могу документы показать, – пролепетала Кристина.

Полицейский пролистал их с Женей паспорта и пригрозил штрафом в случае дальнейших жалоб. УАЗ, мигнув синим, газанул и сорвался с места.

Совершенно обескураженные нежданным визитом, супруги вернулись в дом.

– А кто это приезжал? – спросила Вика.

– Полиция… – ответил Женя.

– А зачем они приезжали? Бандитов ловить, да?

Женя молча кивнул. Он чувствовал себя глубоко униженным, как будто ему наплевали в душу.

Светлая, легкая радость, переполнявшая Кристину в последнее время, куда-то улетучилась. Когда она находилась в той части участка, которую было видно из окна соседки, ей все время казалось, что она кожей чувствует недобрый, словно колючий взгляд. Как никогда прежде, она ощущала хрупкость и уязвимость их маленького семейного оазиса.

Настало лето, и коронавирусная истерия пошла на спад. Женя опять работал по своему обычному графику, но в город они так и не вернулись.

Кристина вышивала, трудилась в огороде и, конечно же, много гуляла с Викой. В прилегающем к садоводству лесу они нашли земляничную поляну и даже сварили на зиму две крошечные баночки варенья.

Вика, к счастью, не особо тяготилась почти полным отсутствием общения с другими детьми. Она рисовала, начала понемногу читать, но больше всего любила играть со своими многочисленными куклами, придумывая и разыгрывая с ними целые сюжеты семейной жизни, путешествий и праздников. А еще она заинтересовалась цветами, деревьями и травами и постоянно спрашивала маму, как называется та или иная былинка или кустик.

Кристина устыдилась, как мало она знает о реальности, в которой живет, и принялась изучать окружающий мир. Она скачала определитель растений и вскоре могла без запинки назвать почти все, что произрастало вокруг, и даже сообщить о нем множество интересных фактов, от легенд и народных примет до использования в медицине и кулинарии.

Незаметно подобрался август, а там и осень дала о себе знать все раньше наступающими темными холодными вечерами. Кристину снедала тревога. Привычный предсказуемый мир словно пошел трещинами. Да и Женя в последнее время выглядел каким-то задумчивым.

В один из таких вечеров Кристина уложила Вику спать, но не отправилась, как обычно, приводить в порядок кухню. Вместо этого она накинула куртку и вышла на веранду. Она нашла мужа сидящим на узком диванчике, бывшем уголке из маминой квартиры. На столе перед ним лежал телефон с давно погасшим экраном. Не говоря ни слова, она опустилась рядом.

Какое-то время они молча сидели, уставившись в темноту за широким окном, потом Женя заговорил вдруг:

– Я, знаешь, о чем все время думаю?

Кристина замерла, настороженно вглядываясь в его лицо.

– Сколько можно работать над чужими проектами, реализовывать чужие планы? – продолжил он. – Так хочется самому ставить себе цели и достигать их!

Кристина слушала его, затаив дыхание. В глубине души ей хотелось закричать «Как же ты прав!» Однако вместо этого она сказала:

– Но ты же должен понимать, что у нас ребенок и нам нужна стабильность!

В конце месяца они перебрались в город. Все опять вернулось на круги своя. Работа у Кристины и Жени. Садик у Вики. Редкие визиты мамы с упреками за безответственный побег на дачу. Ее не смягчил даже цветущий вид внучки, изрядно подросшей за лето и приобретшей, наконец, здоровый румянец.

Правда, иногда они собирались на кухне, пили чай из собранных Кристиной трав и мечтали о том, как наступит весна и можно будет опять уехать из города.

А потом началась вакцинация. Эта тема сама по себе была весьма болезненной для Кристины. Еще когда она забеременела, подруга принялась убеждать ее в том, что прививки опасны и неэффективны. Кристина пыталась с ней спорить, приводя в качестве примера ликвидацию оспы и полиомиелита, но на каждый ее довод у Оли находились аргументированные возражения. Она даже дала почитать книгу историка медицины, доктора Котока, с вдохновляющим названием «Беспощадная иммунизация» и рыдающим прививаемым младенцем на обложке, где приводилось огромное количество фактов, опровергающих общепринятые стереотипы о святости вакцин.

Кристина вроде и согласилась со всем этим, но, стоило ей только заикнуться об отказе от прививок ребенку, мать закатила грандиознейший скандал, призывая на голову дочери все громы и молнии, вплоть до лишения родительских прав.

Может, Кристина и настояла бы на своем. Но Женя… Он вообще считал вопросы, связанные со здоровьем детей, сугубо женским делом. Да и к самим прививкам относился в духе «врачам виднее» и «нам всем делали, и ничего!»

Не найдя у мужа поддержки, Кристина, и так надломленная стрессом от пребывания в роддоме и шоком от того, что после рождения ребенка уже не принадлежит себе целиком, смирилась с требованиями мамы и врачей.

Лишь когда дочь почти доболелась до астмы, взыграл не до конца еще подавленный материнский инстинкт, и Кристина нашла в себе силы вновь перелопатить информацию за и против прививок и принять то самое решение.

И как знать, может, именно ее слабость и неуверенность позволили ей критически оценить себя и признать совершенную ошибку. Видела ведь, что творилось с ребенком после каждой прививки, но предпочитала плыть по течению и молча кивать в ответ на слова врачей, что «организм вырабатывает иммунитет».

Сотрудников детсада, где трудилась Кристина, ознакомили с приказом о вакцинации, пригрозив в случае отказа отстранением от работы. Она тянула время, сколько могла. Ее проклинала мама и увещевала заведующая.

Кристина пыталась разговаривать с ними с позиции разума и логики, но все ее тщательно продуманные, основанные на изучении огромного количества медицинских публикаций доводы вызывали у оппонентов лишь агрессию.

Наконец, заведующая вызвала ее и велела расписаться под приказом об отстранении от работы.

– Ну и ладно, – сказал Женя. – С твоей профессией какую-никакую денежку всегда заработаешь, вон, хоть у Ольки в клубе. Может, скоро этот коронавирус закончится. Да даже если и нет, все равно Вике осенью в школу, будешь с ней заниматься, и на продленку сдавать не придется!

Март выдался тяжелым. Даже не столько из-за потери работы или типичной для этого времени не самой приятной погоды, сколько из-за безобразных истерик, которые регулярно устраивала мама Кристины. Но они пережили и это, а в начале апреля перебрались на дачу.

После майских праздников Женя все-таки принес с работы тот самый вирус. Сначала они не поняли этого, приняли за обычную ОРВИ, тем более что Вика потемпературила всего один день и вернулась к своей обычной активности, а Кристина отделалась першением в горле и насморком. Женя тоже, казалось, быстро пошел на поправку и даже съездил на работу, но потом начал кашлять. Вскоре он уже лежал пластом.

– Лучше б я укололся! – посетовал он. – И на работе ведь предлагали! А ты сказала, что не надо.

Они уехали в город. Кристина притащила из аптеки кучу лекарств. Но через пару дней без малейшего улучшения пришлось вызвать скорую. Фельдшер в защитном костюме и респираторе настоял на госпитализации. Кристина проводила мужа до машины и вернулась в опустевшую квартиру.

Женя позвонил утром и просипел совершенно не похожим на свой обычный голосом:

– Ну что, коронавирусная пневмония у меня. Спасибо тебе и твоей придурошной подруге.

Кристина звонила ему по несколько раз в день и писала сообщения, но ответа не получала. Она слушала длинные гудки, потом телефон вообще отключился. Ни о каком посещении в больнице, понятное дело, не могло быть и речи. Лишь изредка ей удавалось связаться с кем-нибудь из врачей и получить скупые сведения, что муж жив и находится в состоянии средней тяжести.

То ли от вируса, то ли от стресса ее собственный организм начал вдруг сбоить. У нее нарушился сон и пропал аппетит, а однажды, когда Кристина ехала в лифте, так закружилась голова, что она едва не упала.

Однако вскоре она поняла, что это может быть, и купила тест на беременность, который показал две полоски.

Мама пришла и стала орать из-за беспорядка в квартире. У Кристины окончательно сдали нервы, она разрыдалась и рассказала ей все. Преобразившись буквально на глазах, мама принесла из кухни салфетки, разгребла журнальный столик и заварила чай.

– Знаешь, доча, – вкрадчивым голосом начала она, – сейчас ведь даже без выскабливания можно обойтись! Просто пьешь две таблетки, и оно само абортируется.

Кристина знала, что говорить с ней о душе и прочих высоких материях бесполезно, поэтому ответила:

– Но ведь от этого могут быть осложнения, вплоть до онкологии!

– Не говори глупостей! Все женщины через это проходят! Я одиннадцать сделала, и хоть бы хны!

Кристина смотрела на нее, цепенея от ужаса. Мама заметила это и в меру своего понимания попыталась исправить ситуацию:

– Что же мне, по-твоему, надо было их всех рожать? И насчет прививок, кстати… – она сделала многозначительную паузу. – Есть у меня знакомая одна, оформляет эти самые сертификаты. Ты только сделай аборт!

Услышав отказ, мама тотчас преобразилась в обратную сторону.

– Дура! Ты же переболела! Родишь урода! И сама сдохнешь! Вику только жалко, таких, как ты, надо материнства лишать!

Она вскочила вдруг, достала телефон и стала фотографировать разбросанные вещи.

– Развела гадюшник! Да ребенку в детдоме в сто раз лучше будет, чем с такой матерью! Там хоть чисто и накормят!

Мама еще долго выкрикивала оскорбления, потрясая телефоном и брызгая слюной. Наконец, она устала и собралась уходить. Но перед тем, как хлопнуть дверью, она отчеканила:

– Не сделаешь аборт – позвоню в опеку! Пусть знают, что ты за мать!

«Какое счастье, что Вика в гостях у подруги», – подумала Кристина. Превозмогая слабость и дурноту, она принялась убирать квартиру. Только пол не смогла домыть, желудок скрутило спазмом, и она едва успела добежать до санузла, где ее стошнило.

Вику привел домой папа ее подруги, за что Кристина была ему очень благодарна. В таком состоянии она вряд ли смогла бы даже спуститься на лифте. Дрожащими руками она открыла ноутбук и включила дочери детский фильм.

Кристина застыла у окна, прижав руки к животу. Перед глазами мельтешили какие-то темные ошметки, а ей казалось, что это осколки вдребезги разбитого мира падают к ее ногам.

Время и пространство исчезли. Кристина летела в бездну. Ее душа – поле битвы, что идет от начала мира. Жизнь и Смерть, Свет и Тьма…

Ее решение упало тяжелым золотым слитком на чашу Жизни на весах Судьбы. Мир изменился, но она еще не знала об этом и могла только удивляться непередаваемому человеческим языком ощущению сопричастности невидимому, но мощному потоку, наполняющему ее неведомой прежде и пока непонятной силой.

Кристина повернула ключ в замке и шагнула в полутемный коридор. Она услышала шаги и почувствовала объятия. Женя?!

– Прости! Я тебе сказал тогда… гадость и глупость. А прививки действительно не спасают! Я сам видел…

– Не надо… – сказала Кристина.

– Я тебя люблю! Я знаю теперь, что важнее всего на свете!

– Откуда знаешь? – прошептала Кристина.

– Соприкоснувшись со смертью, нельзя остаться прежним…

Они быстро присмотрели дом в деревне в Тверской области и внесли за него задаток. На выставленную на продажу дачу сразу же нашлись покупатели.

Они больше не станут исполнять чужие планы. Они встанут на свой путь и пойдут по нему вместе, все дальше и выше.

Тихий летний вечер нежно опускался в их светлый и ясный мир. Кристина вышла из дома, чтобы увидеть входящим в ночь старый сад, в который она влюбилась с первого взгляда. Она ступала босиком по траве, а ее раскрытые ладони касались стволов деревьев, ощущая под шершавой корой биение соков жизни, прямо сейчас наливающих плоды, что совсем скоро будут питать их детей.

Кристина подняла взгляд кверху и замерла от восторга и благоговения. Над ее головой простиралось несказанной красоты небо, усеянное мириадами звезд.