Переосмысление не принесло успокоения, лишь усилило боль, тем, что всё это было доступно и раньше, но распахнулось перед ним лишь после точки излома, невозврата. Необходим был сдвиг, скачок, встряска. Но цена оказалась для человека непомерно высока. Очищение огнём не сделало чище. Он сгорел в нём, в этом янтарном огне. Он закрыл глаза и словно молился, хотя никогда этого не делал.

Человек взял пистолет и приложил к груди, туда, где грохотало сердце. Примерился. Теперь ему было абсолютно плевать и на соседей, и на ментов, да и вообще на всё. Пусть вламываются. Пусть составляют свои бесконечные протоколы и отчёты.

Внезапно раздался короткий, похожий на дверной звонок, звук. Человек вздрогнул и посмотрел на забытый телефон. Тот так и лежал на диване после того, как человек швырнул его, окончив тот злополучный ночной разговор. На дисплее высветилось фото сына. Тот прислал видеосообщение.

– Да ладно… – проговорил человек, взяв телефон в левую руку и опустив правую с пистолетом на колено. Оружия не оставил, так и держал, сжимая. Открыл послание. Сын бодро шагал куда-то, отчего картинка тряслась и подрагивала. Что странно – на лице его была улыбка. Несколько смущённая, не радостная, а скорее печальная, но всё же он улыбался.

– Привет, пап. Слушай, сегодня день такой классный, и я вот что подумал. Давай поговорим, а? Ну только по нормальному, как взрослые люди. Без всяких наездов, без претензий, без ремня. Это уж, честно говоря, вообще из ряда вон. Но я не обвинять звоню. Выслушаем друг друга. А то как-то всё… неправильно, что ли…. Мать тоже рыдает постоянно, себя винит, что у вас так. Может быть, у нас получится? Пиши-звони, если захочешь, конечно, и готов. Ну а если знать нас не хочешь, то ты это… – улыбка исчезла с лица подростка, – береги себя, что ли… Я сегодня заходил за вещами кое-какими, видел тебя. Будить не стал. Надеюсь, у тебя всё наладится, но ты правда – держись там! В общем-то это всё, что я хотел сказать. У нас бывают сложные периоды. Даже очень сложные. И я порой себя как последняя сволочь веду. Но, как бы то ни было, люблю тебя. Так и знай. Почему-то именно сегодня мне показалось, что не всё ещё потеряно, видимо, день какой-то особенный. Всё, в общем, пока!

Сын снова улыбнулся всё той же робкой улыбкой, и было видно, что он пытается остановить запись большим пальцем. Но потом встрепенулся, словно внезапно вспомнив:

– А, чуть не забыл! Я Джессу забрал сегодня, когда заходил. Уж больно тоскливо мне без неё. Вот, передаёт тебе привет!

Картинка вдруг расплылась, от резкого движения, камера переместилась, и теперь на дисплее он увидел собаку. Она беззаботно шагала рядом с сыном на поводке, высунув язык от жары. Её черная шерсть лоснилась на ярком солнце, впитывая свет, день, этот мир. На миг линза поймала настойчивый солнечный луч и экран превратился в сплошное ярко-жёлтое пятно. Секунда – оно растаяло, и снова появилась собака. Она заметила камеру, посмотрела в объектив и звонко гавкнула.