Кейтелен пригласила Стивена навестить их в ближайшие выходные. Перекинувшись парой – тройкой общих фраз, вписывающихся в перетёкший к формальностям разговор, Стивен положил трубку.
Выходные. Значит воскресенье. Значит через три дня.
Стивен не то, чтобы не хотел идти к Мидлтонам, просто с каждым днём ему всё меньше хотелось идти куда бы то ни было.
Поговорил по телефону, он коротко подумал, как бы ему занять вторую половину дня. В голову ничего не приходило. За созданным для мыслей сосредоточением Стивен смог ухватить летающую в воздухе ниточку. Зацепился за неё. Понял, что ему хочется сменить обстановку.
Нужно выйти на улицу.
Может быть, мне стоит пройтись по нашему старому маршруту?
Разумеется, Стивена не покидали мысли воспоминания о Госте. Страшным делом для него становилось то, что его разум понемногу начинал утрачивать образы и события минувших дней. Сколько всего произошло…
Он дал мне крылья!
Для этого времени года погода стояла порядочно прохладной. Рассчитывая прогуливаться допоздна, Стивен накинул на себя лёгкую куртку. К вечеру будет совсем холодно.
Не мешкая, парень покинул квартиру.
И знаете, он действительно не мог поверить в то, что он жил на этой планете. Не может быть, чтобы его всегда окружил такой красивый мир. Над головой раскинулся бесконечный, бездонный голубой купол, в котором могли запросто раствориться все невзгоды. Но там, ещё выше, за этой голубой, бесконечной линзой… Знаете, что там?
Когда приходит ночь, имеющая на небо в идеале столько же прав, сколько и голубизна – она никогда не остаётся в дураках. Ночь темна, глубока… Как ей заявить о своей бесконечной красоте?
Посмотри вверх! Она проделала немыслимую работу, а человеку только и остаётся всего – то немного напрячь несколько групп мышц и взглянул вверх.
Взгляни на моё творение! Чёрной, мрачной и пугающей рукой созданное! Так стоит ли меня теперь бояться? Так, быть может, попросту стоит меня понять?
Какой бесконечное разнообразие света! Только на фоне тьмы видны эти прекрасные творения! Казалось бы, чего стоит оторваться от земли? Взмахнуть крыльями, оттолкнуться ими от воздуха и навсегда умчаться в эту неизведанную, манящую бесконечность.
Порой здесь так удушливо, что хочется собственными пальцами продавить и затем разорвать собственную грудную клетку. Разорвать тело на части и выпустить самого себя на свободу, сбросить эту оболочку, что дана идеальной и имеет необходимость, но не каждый дух можно заковать в неё и лишить желания вернуться туда, откуда он прибыл.
Фраза, написанная от рук между строк предыдущего абзаца.
Звёзды падали с небес. Это были всё те же персеиды. Больше пяти лет назад, среди горящих в атмосфере земли обломков древности на контакт с поверхность планеты спешил чрезвычайно важный… Гость
Он дал мне крылья…
Но эти крылья не мои. Я не смогу их расправить!
А что ещё он тебе дал?
Стивен думал. Тьма сгущалась. Звёзды разгорались, персеиды догорали, оставляя шлейф на фоне звёзд.
Как глупо. О чём может идти дальнейший разговор, если он вернул мне силы отвоевать собственную душу! Он дал мне всё! Он дал мне возможности и силы. Он дал мне второй шанс! Он подарил мне жизнь! Мне, грязному, мерзкому существу, который должен был быть последним из тех, кто этого достоин! Он помог мне понять, что внутри меня живёт безудержное желание протянуть руку тому, кто нуждается в помощи!
Возможно ты наконец-то понял?
Как Стивен и предполагал, на улице стало холодно. Пар шёл из его рта, а по щеке скатывалась аккуратная, одинокая слеза.
Я не имею права сложить руку после всего того, что я пережил. Это моё бремя! Я постиг больше других. Я видел больше, я слышал больше, и я больше чувствовал! Моя душа живее, чем когда-либо раньше!
Так быть может это и есть твои крылья?
Почему он пришёл именно на ту скамейку, на которой когда – то сидел Гость? Именно с этого места он однажды услышал молитвы, что рвали тьму. Именно в доме напротив жила та девочка, которой уже нет в этом мире. Плюшевый мишка так и остался лежать на её кровати, в одинокой, пустой квартире.
Почему?!
Что почему?
Почему этот мир так жесток?
Ты знаешь ответ…
Человек – самая лучшая почва для роста зла. Человек – самая лучшая сила против зла. Пока перевес в сторону первых. Возможно не пока, а всегда, но мир ещё достаточно красив! Он дарит веру в лучшее. Остаётся лишь ждать, но не сложа руки, а помогая ему.
Что теперь с той несчастной женщиной?
Могло случиться много плохого. Быть может она начала пить, быть может она стала употреблять наркотики. Возможно она наложила на себя руки. Может она оказалась в стенах тех мест, в которых не так давно побывал Стивен.
А может она приняла эту боль? Силой воли и духа она осталась такой, какой её знала дочь? Возможно она сказала крадущимся к ней со всех сторон демонам НЕТ?
К сожалению та женщина больше не смогла иметь детей. К счастью, она приняла свою боль! К счастью для многих других, она осталась такой, какой её помнила дочь. Невероятно сильная женщина не желала смиряться с мыслью о том, что краткосрочное нахождение её дочери в этом мире не имело ничего более высокого, чем короткая жизнь и грустная смерть.
Преодолевая невероятные трудность, эта женщина выкарабкалась из тьмы, которая поглотила её всецело. Она смогла!
Продав квартиру и практически всё, что она не успела продать в те дни, когда на лечение дочери всегда нужно было больше денег, чем есть, она покинула этот город, эту страну, этот континент.
Примерно в те же дни, когда книга Стивена подала признаки жизни, в одной глухой провинции подал признаки жизни детский реабилитационный центр, названный в честь умершего силишкой рано ребёнка. Он был олицетворением всей её жизни, он был олицетворением всей пережитой боли. Он был памятником человеческой силы. Боль и горе от утраты перевоплотились в силу для роста. Женщине удалось сделать мир немного лучше. Она спасла много детей. У такого человека был прекрасный ребёнок, которому она отдавала всю себя. Не имея такой возможности теперь, она раздала себя по частям тысячам другим.
Для Стивена эта история останется неизвестностью. Для женщины в далёком уголке планеты история Стивена послужит очередной мотивацией. Она вдохновит её и поможет ей продолжать свой путь. Дорога, длинною в жизнь, в бесконечной надежде достойно дойти до конца и снова увидеть своё дитя.
Персеиды сыпались с невиданной доселе силой. Голубоватое свечение неона на вывеске одного из кафе цеплялось за кожу лица парня. Шелестела листва. Машин на дорогах практически не осталось. Своё место заняла тишина. Она шла рядом со Стивеном по ночному городу. Они прошлись мимо «обители», не подходя к нему ближе, чем на сотню шагов. Она была рядом с ним, когда он так и не решил переступить границу кладбища. Он не смог не из-за слабости и страха, а от понимая, что данное действие для него не имеет никакого смысла. Всё живо. Всё внутри.
И, тем не менее, я ещё вернусь в это место.
Персеиды освещали путь…
Темнота, тишина – только ненавязчивый шелесте листвы – и великолепие вселенной связывались друг с другом в голове стоящего у ворот.
Нет, в другой раз. При свете дня. Довольно приходить к ней, пребывая во тьме.
Хочется идти дальше, ещё и ещё…
Рассвет парень встречал на вершине одного из холмов пригорода. Он вдоволь нагляделся на падающие звёзды, ища в них подсказки.
Далее он просто ностальгировал, зачастую не веря в то, что всё, что было раньше – действительно было в его жизни. Он не мог окончательно поверить в то, что его отрезок времени был так безобразен и насыщен. Парень точно утратил собственную биографию, когда одним мигом Гость вывернул его наизнанку, как следует вытряхнул, вправил всё обратно, добавил кое – что от себя и отправил его жить!
Что из прошлого оставить себе, а что забыть?
Оставь себе всё – и плохое и хорошее. Из плохого, как мы уже выяснили, можно выжать столько сил, что хватит на многие хорошие дела.
7
– Ты за старое? – волнительно и волнительно спросил Артчер.
Ближе к десяти утра Стивен открыл входную дверь.
Парень улыбнулся.
– Нет, не волнуйся. Но этот раз я просто решил прогуляться.
– Не волнуйся? – тихо обронил старик. – Да, теперь особенно легко будет не волноваться, когда я понимаю, что в те дни ты не прогуливался, раз уж так ответил сейчас.
– Спокойно, Артчер, – Стивен тихо рассмеялся.
Старику вдруг стало как-то очень легко и спокойно внутри. Он чем-то чувствовал, что всё самое страшное позади.
Из кухни выбежал чаки. Он стал на задние лапы, оперся на Стивена. Глядя счастливыми глазами в глаза парня, он очень энергично и довольно махал своим пушистым хвостом.
– Ну, как ты, дружище? – Стивен растрепал шерсть на голове чаки, от чего тот запрыгал на задних лапах, пытаясь достать языком до лица парня.
Смеясь, Стивен смотрел то на чаки, то на улыбающегося старика.
Артчер думал о том, что хватит с них, с каждого из них. Пора и пожить спокойно.
Не уходя в дебри раздумий о том, что делать дальше со своей жизнью, парень просто ждал дня встречи с Кейти и Генри. Не то, чтобы в его жизни всё было так безрадостно, чтобы придавать предстоящему событию такой вес. Нет, совсем нет. Стивен чувствовал – по-настоящему, насыщенно – , что эта встреча не останется чем-то рядовым. Его приобретённое вместе с крыльями чутьё говорило, что скоро случится что-то важное, снова делящее время на до и после.
Несколько дней Стивен провёл в компании Артчера и чаки. Они, наконец-то, как когда-то очень давно просто прошлись по городу.
Стивен подчеркнул для себя изменения во внешности старика. Артчер подтянулся. Он даже набрал немного веса, но до нормальной отметки при его росте ему было мало и этого. Он привёл в порядок растительность на своём лице. Аккуратная, практически полноценно белая от качества жизни и времени борода подчёркивала морщинистую кожу. Голубые, ничуть не поблёкшие от старости глаза теперь сильнее выражались на фоне белого. На нём было тёплое кашемировое пальто, чистые брюки, удобные башмаки. Образный джентльмен. Как непросто вспоминать о том образе, в котором старик прибывал на самоотверженной финишной прямой – не от отвращения, разумеется, а от жалость. Пожалуй, что это очередной из случаев, когда внутренняя красота способна прорваться наружу не смотря ни на что.
Худой, обросший и дурно пахнущий. Страдающий от некоторых болезней, которые при нормальных условиях можно вылечить за месяц. Окружённый мусором бродяга, думающий о том, как бы не замёрзнуть во время сна.
Пожить бы ещё…
Не думающий о том, что второй день есть нечего. Просто он настолько привык к голоду и смирился с мыслью о смерти на улице, что его перестали пугать многие вещи.
Протянуть бы ещё зиму. На кого я оставлю друга?
Чаки.
Как понять, знает ли этот лохматый озорник о том, что он иной раз был последним форпостом в жизни старика? Речь ни о чём – то ужасном. Разумеется, если не поднимать взгляд выше по тексту. Были дни, когда Артчер понимал, что он больше не может, но стоило ему почувствовать на себе дыхание друга, как ему становилось легче. Он хватался за свой внутренний стержень, отталкивался от него и делала очередной шаг.
Стивен накинул на себя купленный ему Артчером чёрный, тёплый по погоде плащ. Его такие же черные, слегка кучерявые волосы качались на ветру. Трёхдневная щетина поверх безукоризненно чистой, светлой кожи гармонировала с глубиной его спокойного, дополненного мудростью взгляда. Стивен уж точно не из тех, кто придавал своей внешности какое-либо значение. Он просто принимал её такой, какая она есть.
Да и за те годы, когда в зеркале всегда мелькало мерзкое, перекошенное наркотиками и прочими атрибутами жизни наркомана лицо не могло вызывать позитивных эмоций. Зеркала на подсознательном уровне оказались под запретом. Последний раз он контактировал с ним поле очередной ночной охоты.
Вытащив сумочку из автомобиля через разбитое им же стекло, он бежал до тех пор, пока в его груди не разгорелась адская боль. Скрывшись во тьме, под путепроводами мегаполиса, он рухнул на колени прямиком в лужу. С минуту он просто жадно хватал воздух, едва пребывая в сознании. После он так же хватал воздух и выворачивал добытую сумочку. В ней не оказалось ничего ценного – косметика, ключи, зарядное устройство для телефона.
В порыве гнева он швырнул закрытое зеркальце. То разбилось об асфальт.
Понимая, какой ужас его ждёт, если в ближайшее время он не сможет найти дурь, парень схватил кусок разбившегося зеркала, прошёл несколько шагов от того места, где он только что стоял на коленях, оперся о бетонную сваю и разревелся. Медленно, скользя костлявой спиной по бетону, спустился на пятую точку. Кусочек зеркала был наложен на его запястье. Тот шрам исчез вместе со всеми остальными отпечатками судьбы на его теле.
Да, он никоим образом не был нарциссом, но прохожие глядели на него с изумлением и непониманием.
Кто он? Какая – то знаменитость? почему он кажется таким знакомым? Я его точно где-то уже видел!
Его видел каждый из вас!
Ворвавшаяся в город не по календарю осень наложила на всё вокруг некоторые свои составляющие. На улице было сыро, дул умеренный ветер. Небо было живым. Быстро проплывающие свинцовые тучи оставили небо голубым лишь в виде лоскутного, быстро переползающего из цвета в цвет – коих немного – одеяла.
Стивен очень гармонировал с природой. Он, казалось бы, её человеческое обличие.
Компания перебралась через арочный мост одного из парков города. Артчер снова бросил палку, за которой тут же умчался чаки, при этом радостно виляя хвостом.
Погода была не самой лучшей для пикника, но некоторые люди решись отдохнуть ни смотря ни на что. Двоя прошагали мимо компании подростков, усевшихся под дубом, который за многие годы раскинул по сторонам ветки.
Чаки вернулся с палкой. Артчер снова отправил её в полёт, а чаки в бег.
Сегодня Стивен немного рассказал Артчеру о своей жизни, Артчер рассказал ему о своей. Молча и понимающе слушая друг друга, оба делали вывод, что они из одного мира, но только из разных подкатегорий.
И тут снова вспомнились мысли…
Человек А и человек Б никогда не смогут понять друг друга. Они живут в одно время и в одном месте, но при этом их миры совершенно разные. Бесконечный алфавит всевозможных миров имеет место быть здесь и сейчас!
Помнится было дело в ходе повествования.
Никаких шокированных взглядов, никакого неверия в истинность слов. Между двумя этими людьми не могло быть чего-то подобного. Они просто понимали друг друга и многое из того, что рассказывал один, было знакомо второму. Они шли себе дальше, всё беседуя. Короткими мгновениями они смотрели на тех людей, что видели мир иначе. Смотря на них без особого интереса, но с чувством долга, они продолжали рассказывать друг другу о своих жизнях.
Глядящие на идущих по парку мужчин, люди не могли не отметить их некую индивидуальностью. Они вызывали у прочих горожан неподдельный интерес. Люди не понимали, чем именно он был вызван. Так многогранны эти идущие своей дорогой незнакомцы. Они вырывались не только из общего фона людей, но и из общего фона всего вокруг.
Некий закон обратного усилия – чем меньше человек стремится казаться необычным, тем необычнее, сами того не желая, он становится, приобретая при этом возможность быть собой.
Стивена и Артчера так же объединяла меланхолия. Возможно она их естественная среда обитания – помогающая, спасительная. В этих прохладных сумерках, в этом мрачном закате, наполненном тишиной и глубоким смыслом им удавалось находить самих себя.
Империя ангелов
1
Остановившись перед дверью в загородный дом, Стивен поправил на себе плащ, сделал вдох – собрался с силами – и только после нажал на кнопку звонка.
В доме послышалась шаги. Быстро приблизившись к входу, дверь открыла Кейти.
– Здравствуй, Стивен! Проходи скорее!
Без лишних церемоний. Стивену от этого стало совсем спокойно.
Просторный холл, по которому эхом разносились стуки каблуков хозяйки дома. Массивный, деревянный пол, светло – бежевые стены. Интерьер был явно дизайнерским – дорогим, с хорошим вкусом. Стен, как таковых, на первом этаже практически не было. Арочные окна были в изобилии. Они были припрятаны лёгкой, практически полностью прозрачной тулью. Ненавязчиво и красиво.
Забрал у Стивена плащ, Кейти повесила его в положенное место.
– Простите, мне нужно позвать остальных. Я оставлю вас ненадолго, – сказала она уже из соседней комнаты. Стук каблуков отдалялся.
Остальных?
Неожиданно, но ничего страшного. Стивен принял услышанное спокойно.
Справа от входа в камине потрескивали дрова, перед ним стоял небольшой журнальный стол, поверх которого небрежно лежала распечатка книги Стивена. Похоже совсем недавно её кто-то перебирал. Рядом с ней лежала ещё какая-то книга. Не уделил ей большего внимания, чем беглый взгляд, Стивен прошёл в середину холла. Теперь по нему разносился стук и от его подошв.
Приглядевшись к окнам, он увидел за ними притягательный сад, состоящий из ровного, аккуратно постриженного газона. Сочная зелень дополнялась дубами и видной из этих окон берёзовой аллеей. Между берёзами зелень уступала мощённой плиткой дорожке, по краю которой низкими клочками вырывались яркие – алые цветы, название которых Стивен не знал.
На имеющихся в совсем небольшом пространстве стенах висели картины. Увидел одну из них, парень тут же вспомнил высказывание знаменитого автора:
Нормальность – это асфальтированная дорога: по ней удобно идти, но цветы на ней не растут.
Прекрасная, звёздная ночь, переданная в уникальном виденье.
На следующем участке стены висели фотографии молодых Генри и Кейти, а с ними и их девочки. Да, той самой.
У Стивена внутри вдруг что-то зашевелилось. Он почувствовал жжение в глазах, а в горле ком.
Аккуратно прикоснувшись к стеклу фоторамки, он думал о том, как прекрасна была эта девочка.
С фото на него смотрели огромные и голубые, полные счастья глаза ребёнка.
– На этом фото ей три с половиной года, – сказал голос Генри за спиной.
Стивен ни капли не испугался неожиданного появления хозяина дома.
– Это она, да? – спросил Стивен.
– Да, это именно она.
Стивен обернулся. Генри стоял в дверном проёме очередной комнаты. Не высовывая руки из брюк, он подошёл к Стивену, к фото.
– Как её звали?
Генри взглянул на Стивена, сморщил лоб, улыбнулся.
– Аманда.
Он произнёс её имя так, будто бы звал её – с бесконечным теплом и любовью.
Стивен почувствовал, как по его кожу побежали мурашки. Глядящая с фото девочка была полна жизни. Её не могло не быть в этом мире.
Но её здесь не было.
Она оставила после себя не только любовь с ностальгией, но и, разумеется, глубокую, нескончаемую боль. Она оставила и некий эфемерный образ, породнившийся со временем и пространством, благодаря которым он не ускользнул в небытие. Она была везде, но её не было нигде. Родители всегда ощущали её присутствие, при этом они не имели возможности говорить с ней, касаться её. Она была далеко и близко. В их сердцах Аманда будет жить до тех пор, пока будут жить сами сердца.
Послышались шаги.
Генри положил руку на плечо Стивена и жестом пригласил его к стилку у камина.
– Прошу, присаживайся, – слова Генри разлетелся по холлу тихим эхом. Они перемешались с тихим треском горящего в камине полена, с его уютным дымом, а после вырвались вместе с последним на свободу – в то прекрасный сад за окном.
Стивен уселся в предложенный хозяином дома стул. Сам Генри сел справа от него.
Вошла Кейти, мистер Крейг.
Едва усевшись в стул, Стивен встал на ноги, чтобы поприветствовать идущего к нему и уже в пути вытянувшего для пожатия руку Крейга.
– Здравствуйте, Стивен, – крепкое рукопожатие.
– Здравствуйте, – ответил парень.
Кейти представила Стивену Крейга, Крейгу Стивена.
Мистер Крейг оказал хорошее впечатление с первого взгляда. Мужчина лет пятидесяти, крепкий, с небольшим животом и светло-жёлтыми волосами. Его взгляд тут же выдал его ум. Стивен чувствовал, что он хороший человек. Крейг знал, что Стивен необыкновенный, талантливый парень. Такое мнение о нём у него сложилось ещё до их встречи – после того, как им была прочитана книга.
Кейти присела последней – слева от Стивена. Крейг сидел напротив парня.
Немного поёрзал на стуле, посмотрел на Кейти, Генри и после на Стивена, он начал:
– Мне приятно с вами познакомиться!
– Взаимно. Говорю вполне искренне, – Стивен сказал это с лёгкой, добродушной улыбкой на лице, чем подтвердил силу сказанного.
Крейг снова заёрзал на стуле. Казалось, что он смущается, хотя ситуация складывалась так, что он этого делать не должен был. Да и в любой другой день он не вёл себя подобным образом. На него влияла персона напротив.
– Замечательная книга! – сказал он ровно и твёрдо.
Кейти наконец-то добавила:
– Не каждый удостоен слышать подобную критику от ведущего издателя города.
– Что? – смущённо спросил парень.
Крейг не менее смущённо засмеялся. Теперь заёрзал Стивен.
– Ну, так говорят, – сказал Крейг в своё «оправдание».
– Послушай, Стивен, – начал Генри, – ты главное осознай, что это не жест доброй воли, благодарность от нас и прочее. Пойми, мы на самом деле простые, добродушные люди. Наше финансовое благополучие не делает нас ни хорошими, ни плохими. Наша сила – наши возможности. Мы хотим использовать их для хороших дел. Твоя книга станет нашим общим хорошим делом.
– Да, Стивен, это так, – добавила Кейти. – Твой опыт поможет многим другим найти в себе силы. Я каждый день вижу эти обездоленные, пустые взгляды, которые имеют шанс выжить, но при этом они отказываются цепляться за жизнь!
– Твоя книга имеет шансы на своего рода успех. Главное её достижение – помощь. Она не принесёт миллионы, но она может спасти эти миллионы, – Крейг наклонился к Стивену. – Все расходы – редакторские правки, дизайн, маркетинг, – эмоционально развёл руки в стороны, – абсолютно всё мы берём на себя!
Стивену некогда было вставить короткое слово.
– Если книга будет иметь финансовый успех – все отчисления будут поступать только тебе! – Подхватила Кейти.
– Все права на книгу так же останутся у тебя!– Добавил Генри.
– Мы говорим открыто и искренне. От тебя требуется только согласие, Стивен, – цепляясь руками за воздух, продолжил Крейг. – Я хочу принять в этом участие. Не каждый день жизнь даёт возможность сделать что – то хорошее в таких масштабах!
– Тебе не стоит переживать, Стивен. Мы уверенны, что книга найдёт своего читателя! Они повсюду! Соглашаясь, ты сможешь помочь людям.
– Да, я согласен! – наконец-то получил возможность, Стивен быстро вставил слова в столь бурную беседу.
В холле вдруг стало тихо. Очередной треск полена в камине, улетающие эхом слова. Тишина. Теперь всё так спокойно, будто бы несколько мгновений назад здесь никто и не думал начинать оживлённую дискуссию.
– Что же, вот и славно! – заключил Крейг.
Стивен скрестил ладони в пальцах, опустил руки на колени. Его волосы пришли в движение, слегка нависли над глазами.
– Я не ищу славы и прочей чепухи. Если книга будет приносить какие-то деньги – я найду им применение. В этом мире так много тех, кому можно помочь.
Стивен аккуратно поднял со стола распечатку своей книги. Крейг взял лежащую рядом с ней книгу.
– Может лучше сразу взглянешь вот на это?
Рука с распечаткой ненадолго застыла над столом, начала обратное движение. Вернул её на место, Стивен взял предложенную Крейгом книгу.
– Я не стал терять времени. Имей ввиду, что это макет. Если тебя всё устраивает – замечательно. Хочешь что-то доработать – мы учтём твоё мнение.
Открыл книгу. Глаза вдруг заблестели. Парень едва сдержался, чтобы не заплакать. Это заметили все, но его никто не выдал.
Генри в очередной раз легко хлопнул парня по плечу.
– Что скажешь, старина? – он вдруг перешёл на приятельскую манеру беседы.
– Невероятно! – ответил парень.
Поднял взгляд на Кейти. Та довольно улыбалась. Крейг был так же доволен, как и она.
– Знаете, всё прекрасно, уверен. Я не сомневаюсь, что могу предложить что-то лучшее, чем ведущие мастера книжных дел. Пусть всё останется так, как вы считаете нужным. Вы и так сделали для меня невероятно много.
– Теперь мы сделаем ещё больше для других, – сказал Крейг.
– Знаете, хотелось бы внести одну небольшую правку. Можно в начале книге написать посвящение?
– Конечно, – удивлённо ответил Крейг. – Кому?
Лучшему другу и наставнику. Спасибо, что верил в меня в те дни, когда я не мог поверить в себя сам.
2
Уже вернувшись домой, поуспокоившись после всего восторга, Стивен, стоя у привычного окна, пожарная лестница за которым вела в пугающий переулок, вдруг понял, что теперь этот мир не так ужасен. При этом мир не менялся. Изменились глаза смотрящего, а мир был таким же, как и в те дни.
Стивену вдруг захотелось помочь тем людям, которые страдают от собственного мировоззрения. Мировоззрение человека может оказаться как его свободой, так и его пленом. Оно может оказаться как индивидуальным раем, так и персональным адом. Не каждый делает выбор самостоятельно. Многие люди имеют слабости, с помощью которых «заинтересованные» могут натворить много плохого.
Покидая дом Мидолтонов вместе в Крейгом, он услышал от него историю – реальную и несчастную. Седовласый мужчина говорил монотонно, полным опустошения голосом.
Что объединило его с Мидолтонами?
Утрата.
Одна из двух его дочерей, та, что была младше и эмоциональнее, умерла от передозировки наркотиками. Случилось это одиннадцать лет назад. Она была ещё совсем юным дитём, стоящим на распутье подростковых годов.
Быть может этот рассказ даже напомнил Стивену о Энджеле. Её слабостью в глазах плохих людей было её чистосердечие и способность любить. Теперь Стивен был уверен до конца, что это были её сильные качества.
Джесси пошла на этот отчаянный шаг осознанно. Она, как и Энджела, имела силу любить того, кто не был способен оценить это.
В который раз увидел, чем занимается её возлюбленный, юная девушка – слишком эмоциональная, незащищённая, сгорающая от безответности в любви, слышащая только ложь – больше не могла смотреть, как он вводит в вены очередную дозу ненавистного ей героина.
Как можно любить это и не любить спасающего тебя человека?
Так она думала.
Всё случилось очень быстро, совсем неожиданно.
Точно зная, что сегодня он отправится за дозой, Джесси решила проследить за ним. Дождавшись того момента, когда он будет с тем, что ему так необходимо, уже с перетянутыми жгутом венами и занесённым над ними шприцом, она ворвётся в комнату, выхватит героин из его рук. Поднеся его к собственной шее, девушка спросит парня, что ему сейчас нужнее.
Что ты творишь? У тебя совсем нет мозгов? Не коли это в себя!
Лёгкая, краткосрочная надежда на то, что это забота…
Разве ты не видишь, как мне дерьмово? Быстро отдай его мне! Я сделаю, что надо и потом мы потолкуем.
Девушка с окаменевшим лицом сделала несколько шагов назад.
Благородная смелость и неуместная к ней глупость.
Дай сюда!
Она ничего ему не отдала. Введя весь шприц себе в шею, она. . .
Её не стало.
Пожарная лестница, узкий переулок, в который вваливается солнце. Тёплый, очень уютный жёлтый цвет цепляется за всё – кирпичная кладка и граффити поверх неё, грязные окна, мусор. Проникает дальше – в квартиры.
Хорошего в этом едва ли больше, чем плохого. Для некоторых – этот свет отдышка, момент для того, чтобы поверить в хорошее, набраться сил. А вот некоторых этот свет злит, раздражает. Люди полагают, что это краткосрочная версия той жизни, которая есть у других постоянно, а им перепадают лишь обглоданные кости.
Нам не нужны ваши подачки.
Не будем в очередной раз говорить о людях А и Б, о мировоззрениях и крепости духа. Думаю, что с этим мы уже разобрались.
Стивен начинает всецело понимать, какова его роль. Он осознал её вместе с пробуждением желания помогать людям. Теперь у него была реальная возможность, пусть хоть пока это и не более, чем крупица.
Ноги на месте, руки тоже. Голова в порядке, не немой. Можно просто выйти на улицу, искать в толпе человека, которого разрывает боль и просто заговорить с ним. Да, уже даже лишь это будет великой победой.
Растянувшая тень ворвалась в переулок раньше человека. Она уже ждала идущего. Тень прикрыла грязную брусчатку и колыхающийся поверх неё от ветра мусор от солнечного света.
Пронзив переулок во всю его длину, она оборвалась у ног шагающего человека.
Позже Стивен признался себе, что в это мгновение он хотел увидеть Гостя.
В одну сторону он идущего потянулась тень, а за ним растягивалась тонкая струйка голубого дыма.
Нет никаких позывов к курению, алкоголю, а самое главное к наркотикам.
Тень идущего упиралась в перпендикулярную переулку стену. Быстро росла, добралась до возможной для себя вершины и поползла вниз.
Человек прошёл сквозь переулок так, будто бы он ходил здесь миллионы лет – совсем легко, незаинтересованно, глядя на окружающую действительность с красноречивой скукой в глазах.
Стивен наблюдал за ним из окна.
Просто идущий куда-то человек.
3
После первого же мзерного гонорара с продаж книги Стивен снова попросил Артчера о помощи. На этот раз они пойдут по подобным тому, что за окном переулкам безумного мегаполиса. Словно фермеры, опускающие в землю семена, они будут отдавать людям добро в надежде на то, что оно обязательно прорастёт и будет приумножено.
Откровенно «одолжил» продуктовую тележку у одного из супермаркетов, они поехали с ней по тротуарам без должного стеснения.
Что в этом такого?
– Давай по старым адресам, – сказал парень Артчеру.
– С радостью, Стив! – старик понял его без лишних слов.
Уже через пару тройку минут они заехали во двор полуразрушенного, двухэтажного дома. Он всё ещё стоял лишь благодаря старой, доброй коррупции. Деньги, выделенные на снос не доходили до ответственных людей.
В нём уже давно никто не жил.
На первый взгляд!
Остановившись ровно по центру заросшего высокими сорняками двора, Стивен осмотрелся.
Если бы сейчас на его стоял какой-то человек, что живёт в обычной, стандартной среде, он бы ни за что не поверил, что в этих местах их так много. Он никогда бы не поверил и в то, что здесь есть поэты, академики, доктора, учителя. Многие из них никогда не пили, не воровали. Некоторые из них были интеллигентными людьми. Почти все они были голодны, хотя уже и сами не понимали этого. Все они были больны. Кто – то страдал от каких – то инфекций, вирусов. Кто – то нуждался в психиатрической помощи, кто – то прямо сейчас медленно умирал он наркотиков, дешёвого алкоголя, пневмонии, СПИДа.
Эти люди не верили в тот мир, в котором живёт большинство. Они были здесь словно пришельцы. Они были точно не в своей среде обитания. Достойного места в мире людей для них не нашлось. И, знает многий светло мыслящий, что львиную долю из большинства не устраивало положение дел сих пришельцев. Никаких хитросплетений слов, никаких лишних трудностей. Всё просто. Многим из большинства отчаянно хочется избавится от этих несчастных. Для них они лишь грязь и зловонья. Многие из большинства никогда не признаются себе в том, что на самом деле их натура глупа и труслива. Они не хотят помочь или что – то исправить. Они хотят для себя красивого оправдания. Естественно, они никогда не поставят тире между словами большинство – стадо. Их тире имеет иное место и отнюдь незамысловатый смысл. Унижение – возвышение.