– Ты не можешь всё исправить, – Стивен повернулся к его невидимому образу, выделяемому только налипающим на него снегом.
– Ты можешь, – разлетелся всё тот же хрустальный звук.
– Нет, не могу.
Гость продолжал движение.
– Ты должен!
Ты должен…
Стивен проглотил огромный ком и ответил:
– Всё кончено. Просто убирайся. Дай мне спокойно умереть.
Наступила тишина. Ветер вновь начал набирать силу. Он в очередной раз разогнал снежные хлопья.
– Хорошо.
Совсем неожиданный, но так желанный ответ.
Стивен боялся открывать глаза. Неизвестно, что пугало его больше – отсутствие рядом или присутствие Гостя.
Как бы там ни было, когда он открыл глаза – Гостя рядом не оказалось. Ветер уже засыпал его недавние следы снегом. Возможно, что с этого самого момента в жизни Стивена от него буквально ни останется ни следа.
Холод никак не отрезвлял парня. Да что там, он бы и не смог.
Стивен зашагал обратно. Надгробие снова скрылось под белоснежным одеялом, которое надёжно скрыло неземной красоты и невероятной важности девушку, смотрящую на этот мир с фото. Возможно, что душа её сейчас стояла рядом со Стивеном и молила его остановится, но он ничего не слышал и не чувствовал.
9
Вечереет. Стивен смотрит снизу-вверх на высокое здание.
Такое знакомое здание.
Пасть хищника открыта. Стивен вошёл внутрь. Безжизненно – жёлтый, тусклый свет лифта был до тошноты ужасным. Лучше бы его вообще не было. Ехал бы себе в тьме да и только.
Но во тьме ты не увидел бы сгущающиеся вокруг тени.
Некто от нетерпения и радости потирал друг о друга свои когтистые лапы. Такой экземпляр! Не просто падший, а падший с крыльев ангела!
Кто доберётся до него первым – тому он и достанется. Всё просто, честно, тем более, что шансы у всех равны. Практически. Небольшая фора лишь у того, кто заберёт его душу в те края, куда попадают те, кто…
Как много тех, кто брошен в пустоту
Привычного и тягостного быта
И сколько тех, кто смог переступить через черту
И заплатив душою в дребезги разбитой
Пасть открыта.
Думал будет страшно здесь? Прошу за мной.
Лишённый окон, засыпанный снегом обитель казался светлее, чем когда бы то ни было. Стивен не обратил на этот факт никакого внимания.
Ещё бы.
Пора собирать подснежники.
Парень скинул с себя куртку, сел у стены, закурил. В морозный воздух полетел едкий дым.
Закатал рукав.
Подснежники. Как их здесь много.
Холодный вечер наполнялся тьмой с синими тонами.
Стивен разгрёб снег на полу точно таким же движением, как и некоторое время назад разгребал его с надгробия на кладбище.
Какая удача!
Из-под снега сразу же показался цветок. Он был со ржавой иглой, с какой – то поледеневшей жидкостью внутри, но это никак не повлияет на его работу.
– Пойдёт, – брякну Стивен, держа сигарету одними губами.
Руки его потянулись в карман брюк. Там было всё остальное. Джон был редкостно услужливым толкачом и порой он собирал с главной звездой все необходимые для её ввода внутрь принадлежности. Жуткая услужливость.
Огонь зажигалки был единственным источником тепла и света, если не брать в расчёт нагретую ложку. Тонкий, очень хрупкий огонёк плясал на сквозняке. Он был так слаб и беззащитен, он так отчаянно цеплялся за эту жизнь…
Слишком темно, чтобы искать вены, да и о жгуте Стивен сейчас совсем не думает. Он ему не понадобится.
Даже не срывая с себя одежду, парень поднёс иглу к груди, на короткий миг замер, бросил взгляд в темноту коридора.
Сколько демонов собралось вокруг.
Заждались?
Одно движение руки, второе…
В последний момент он думал о том, что быть может вот – вот появится Гость. Было бы неплохо последним увидеть именно его, а не вонючих, рокочущий и истекающих слюной демонов, ужасающие глаза которых были полны восторга.
Я достоин лишь ада…
Падение в снег.
– Как скажешь! – ответил смотритель одного из аттракционов.
Всё ещё живое, но уверенно умирающие тело Стивена засыпает. Оно скрывается под снегом в темноте обители. Над парнем, в оконном проёме темно – синий свет полного зимнего вечера. Над зданием кружит облако обезумивших, сотрясающих воздух оглушительным карканьем ворон. Они плачут по нему. Немыслимо!
Чёрные птицы в небо влюбляются.
От безответности в пропасть бросаются.
Сердце разбито и крылья изломаны –
Так погибают Божии вороны
Гость не придёт.
Катарсис
1
Нет, в этот раз всё действительно не так. Что – то случилось!
Артчер не находил себе места. Бывало всякое, но сейчас, сам того не хотя, старик не может и секунды спокойно стоять на одном месте.
Чаки вскочил с места, бросился к двери.
– Ты чего это?
Тот начал яростно скрести обеими лапами по двери.
По спине старика пошёл холодный пот.
Вечереет. На улице вновь разогнался ветер. Снежная буря набрала силу.
Артчер накинул на себя куртку, наспех перетянул сапоги шнурками и едва он только приоткрыл входную дверь – чаки был таков.
– Господи, – тяжело выдыхая, произнёс старик, понимая, что ему придётся мчатся на максимальной скорости, которую его старое, видавшее жизнь тело могло выдать.
Тротуары были занесены снегом, он плотно прикрывал и дорогу.
Морозный воздух ворвался в лёгкие старика. Его зубы тут же заболели, но прикрыл рот шерстяной перчаткой, старик смог достаточно сильно заглушить боль.
Благо, что чаки не умчался прочь – ищи его потом лишь по следу на снегу, который в такую погоду имеет неприлично короткий срок жизни – он то и дело останавливался, кружился на месте и не переставая лаять точно кричал старику – вставай, ну же! На нельзя медлить!
Путь был не близок! Старик потерял контроль над своим телом спустя полчаса безумного пути. Плюс от его жизни на улице – он привык, ему доводилось бывать и не в таких передрягах. Ему только и нужно было, что не потерять из виду чаки, а дальше его хоть и старое, но всё ещё стойкой тело сделает всё автоматом. Главное – не сломаться морально, чего, разумеется, Артчер себе никак не позволит. Он потерял ход времени, он потерял себя в пространстве: кругом снежное покрывало – и под ногами, лежащее, и в воздухе – летящая по ветру лоскутами. Безумная гонка, в которой то и дело слышался лай чаки и реже в поле зрения старика попадал он сам.
Холод не позволяет старику остановиться. Стоит только почувствовать слабину, как она накроет тебя, будто снежная лавина. Ты не сможешь устоять на ногах, рухнешь, скажешь, что ты больше не можешь и на этом всё. Вся скопленная в долгом пути усталость плотно придавит тело в снег.
Нет!
Прочь из головы! Даже не думай об этом!
Самоконтроль и стойкость старика поразила бы любого, кто был бы в полной мере осведомлён о том, что сейчас происходит, но на улице ни души.
Или это Артчер так глубоко сосредоточил себя на цели, что он никого не замечал.
Именно так и было.
Безумная погоня.
Поворот за поворотом, переулок за переулком.
По снегу вытягивалась и вновь ныряла под ноги собственная тень, порождённая фонарями, которые в конечном счёте остались где – то позади.
Последний двор. Благодаря снежному одеялу он сейчас ничем не отличался от остальных дворов. Он замаскирован в однообразии, он под одной гребёнкой, но, немного ниже, совсем чуть – чуть, пот этой снежной толщей уже давно нет ничего красивого, если не искать этого в потрескавшимся бетоне и его глубоких выбоинах.
Многоэтажный дом, ожидающий сноса, будто бы с закопчённым от дыма фасадом вырвался из повсеместной белизны и поприветствовал Артчера. Чаки не находим себе места – кружился и лаял у входной двери.
Пасть монстра…
Старик остановился лишь на секунду. Нет, не от усталости, а от страха. Его пугал этот ужасный, чернеющий дом не имеющий в львиной доле оконных проёмов стёкол. От него исходила жуткая энергетика, воздух вблизи от него был точно наэлектризован, от чего волосы на теле Артчера немного дыбились.
Дом был словно переправой, порталом, ведущим в другой мир и Артчер понял, в кокой мир время от времени отправлялся Стивен – не в последнее время, а в те дни, когда парень для него был ещё только незнакомым, подсевшем на иглу человеком, проходящим мимо него в переулке и поднимающийся в свою квартиру по пожарной лестнице.
Дело ясное. Нужно спешить!
Снег снова захрустел под едва зашнурованными ботинками старика. Тот растворился в темноте в нескольких метрах от входа.
Монстр принял очередных гостей.
Металлическая, массивная дверь медленно легла на место. Внутри стало совсем темно. Срывающиеся с потолка капли «чего – то» оглушительно разбивались о тонкие лужи на бетонном полу. Они разбивали абсолютную тишину.
Артчер почувствовал тёплое, затхлое дыхание дома. Оно прикоснулось к его замёрзшей коже. Глаза старика понемногу адаптировались к темноте. Только после этого он решился сделать первый шаг. Он разглядел жалкий клочок света под потолком. Шагая к нему, Артчер точно знал, что синхронно с ним здесь движется кто – то ещё. Артчер резко замирал, чтобы подловить в тишине посторонние звуки, но вместе с его телом здесь замирало и всё остальное.
Одно дело – слышать, а видеть – совсем другое. Краем глаз старик начал различать в темноте красные огоньки. Смрад усилился. И в конечном итоге картина дополнилась тонким, раскатистым рокотом – хищным и злым.
Нарушивший местные порядки Артчер почувствовал, как его тело начало дрожать. Старик только и успел сглотнуть слюну, как его всё ещё полные сил и уверенности в себе инстинкты понесли его прочь сквозь практически непроглядную тьму. Клочок света был маяком для ищущего берег судна.
– Чаки, – прокричал старик.
Эхо пронеслось через все этажи и ответила с каждого из них сказанным стариком словом.
К счастью тот сразу же отозвался. Шум приглушенного лаял шёл откуда – то сверху, точно с того самого маяка. Ноги старика встретили ступени и он сам не понял, как включился в очередной безумный марафон, который он преодолел в мгновение ока – хотя это был уже порядочный этаж.
Обрывок света превратился в настоящее облако синевы. Дверной проем, в нем оконный проём. В помещении снег, холод и силуэт – тёмный, хрупкий силуэт. Он стоял на коленях, а руки его свисали с стороны. В противоположной стороне от этого силуэта был силуэт чаки, от которого виднелись облака пара из рта и носа. Они виднелись только от него.
Старик стянул с головы шапку, вошёл в помещение.
Стивен…
Вдруг старик глубоко осознал, что он совершенно ничего не знает об этом человеке. Он о нём ничего не знал, а теперь никогда ничего не узнает. Бездыханное тело с открытыми, остекленевшими глазами, раскинутыми в стороны руками, бездыханное, с торчащим из груди шприцом.
Чаки тонко заскулил и принялся облизывать лицо парня. Артчер опустился рядом с парнем на колени. Морщинистые руки старика прикоснулись к ненормально бледной коже парня, которая прекрасно окрашивалась в синие тона зимней ночи.
Пока рука Артчера падала на плечо парня, совершенно неизвестно по какой причине он прижал пальцы к артерии Стивена. В пальцы старика ударило жизнью.
Гость сделал то, что от него требовалось.
Когда Артчер подхватил тело парня, он был готов ощутить на себе тяжесть, но Стивен оказался удивительно лёгким. Не выказывая страха, не позволяя ему овладеть ситуацией, мужественный старик преодолел все этажи, спустился к двери и вырвался на улицу. Всё время, пока он спускался вниз, в нескольких метрах впереди него беззвучно двигался Гость. Лишь благодаря его действию Артчер не увидел ничего из того, что не может увидеть людское око. Все красноглазые любители темных мест разбегались и разлетались в стороны. Гость шёл точно ледокол через лёд. Издавая мерзкие, оглушительный писки, кишащие повсюду твари хватали и рвали тьму своими ужасными, полусгнившими когтистыми лапами, желая ухватиться за душу Стивена. Гость никому не позволил приблизится к ней даже на расстояние вытянутой руки. Полные красноты огарки обывателей осыпалась со стен и потолка. Они были повсюду. Огонь от горящих охотников за слабыми духом людей был настолько ослепительным и горячим, что запросто мог выжечь сетчатку вместе с глазом, глаз вместе с головой.
На Гостя бросались десятки демонов за раз. Его обманчиво слабые руки рвали тварей на части. Артчер видел, как в некоторых местах ни с того, ни с сего осыпалась штукатурка – туда угодил отброшенный Гостем демон.
Ярче всех сгорал смотритель у входа – выхода, тот самый, из прогнившей пасти которого с потолка срывались капли его мерзкой слюны, именно в тот момент, когда под ним на несколько секунд останавливался ворвавшийся в здание Артчер.
Стоило ему только прикоснуться когтём к Гостю, как весь он мигом воспламенился и сгорел одной вспышкой, ни оставил после себя даже пепла.
Естественно, что Артчер не видел всего этого ужаса, а вот чаки в глазах Старика вёл себя очень странно. Только благодаря его поведению старик понимал, что сейчас здесь происходит что – то страшное. Нужно спешить.
И он спешил.
Старик сходу вышиб дверь ногой. Она поддалась и быстро распахнулась. Не церемонясь, старик выскочил на дорогу и едва не угодил под колёса первого же автомобиля. Благо водитель издали разглядел движущегося в окоёме снега к дороге старика с «чем – то» на спине и предположил, что тот может не остановиться перед автомобилем. Так оно и вышло.
Никаких церемоний, формальностей и лишних слов. Человек при смерти. Нужно срочно доставить его в больницу.
Пробуксовал в снегу несколько раз, автомобиль уверенно тронулся с места.
Снег продолжал заметать всё вокруг. Вскоре он прикроет собой эту историю, которой оказалось вполне достаточно на один вечер для этого, чтобы мир начал понемногу становиться лучше и чище прежнего.
Снежные хлопья продолжали кружиться над городом ещё несколько дней и ночей. Люди в это время чувствовали в своих домах больше уюта. Дети не ходили в школы, многие взрослые не ходили на работу. На один из этих дней пришлось рождество. Да, даже в такое светлый, пусть и непогожий день могут происходить такие невероятные, пугающие и морозящие дух события.
Стивен продолжал свой путь, он прокладывал свою тропу – упрямо и уверенно, будто бы ледокол во льдах Арктики. Естественно, что сам он об этом даже не подозревал.
Гость имел причины откланяться, не имея при том на это желания
2
Тепло. Тихо. Слышно только отдающиеся в кардиомониторе удары сердца, повторяющиеся тонкими, равномерными писками. В помещении тёплый полумрак.
В руку воткнута капельница, ещё какие – то провода подсоединены к телу.
Пошевелился. Медленно, аккуратно.
Острой боли нет. Мышцы будто – бы атрофировались. Руки кажутся невероятно тяжёлыми. Едва приподнявшись над кроватью, они начали качаться по сторонам. Рухнули на место. От столь элементарной нагрузки звуки кардиомонитора вдруг участились и вернулись к прежней скорости они лишь через без малого десять минут.
Борясь со сном, парень пытался вспомнить события, перед которыми он оказался здесь.
Пустота, тёмная пропасть.
Кто я?
Кто я…
Кардиомонитор снова зашумел быстрее, но не настолько, как это было при попытке поднять руки.
Где я?
Вопросов много – решений нет. Мозг отказывается давать хоть какие – то ответы.
Очередная попытка встать принесла прежний результат.
Дыхание участилось. Парень жадно глотает воздух ртом. В конце – концов его голова закружилась.
Возможно он просто уснул от слабости, а , быть может, он потерял сознание от того, что ему стало плохо.
Гость… ГОСТЬ!! Гость…
Гость, слышишь меня???
Гость его не слышал. Стивен – то и сам себя не слышал. Этот немногословный бред продолжался несколько ночей. Здешние врачи привыкли к подобному положению дел. Им приходилось слышать и не такое, но с этим парнем было явно что – то не так. Докторам приходилось слышать всякие истории, описывающие галлюцинации, несвязанный, насыщенные бред, истерический смех, вопли, а этот парень, будучи без сознания, сильно потел и практически не шевелясь, будто бы через сильную, ноющую боль не просто озвучивал слово Гость, а точно бы звал его. Ввиду своего профессионализма ни один из докторов на данном этапе не предавал речам Стивена высокого значения.
Нужно ждать. Посмотрим, что будет дальше.
Слышатся шорохи. Стивен собрался с силами и поднял стальные веки. Тот же тёплый полумрак, тот же отдающийся в кардиомониторе ритм сердца и чьё – то тихое шорканье по полу.
Стивен смог повернуть голову в правый бок. Он увидел сидящего на подоконнике человека. За окном была ночь. Сквозь неплотно зашторенное окно в палату проникал лунный свет. Сама луна сейчас висела над левым плечом сидящего на подоконнике человека. Тот держался руками за край подоконника и неспешно раскачивал босыми ногами, которые едва касались пола. Он глядел на Стивена с очень сосредоточенным выражением лица. Вдруг он улыбнулся.
Белые зубы, белая ночная сорочка, светлые, голубые глаза человека хватали лунный свет и всё светлое в его теле отдавало тонкой синевой.
Стивен ничуть не испугался.
Были вещи и страшнее.
Парень осторожно приподнялся, опершись руками о кушетку и отодвинул спину к её краю.
Сейчас бы выкурить сигарету, а лучше две сразу.
Кто этот человек? Да плевать.
Сидящий на подоконнике незнакомец заговорил, от чего Стивен, наконец – то, лениво приподнял голову – разумеется, только лишь от изнеможения организма – и взглянул на него.
– Как хорошо, что я первым встретит именно тебя! Меня зовут Кристофер!
Кристофер потянул руку перед собой, разумеется, для рукопожатия, но при этом даже не наклонился к Стивену, что уж там говорить о том, чтобы он встал и подошёл к нему.
– Ах, ну да! – сообразил он, едва разглядел соответствующую ситуации гримасу на лице Стивена.
Кристофер, улыбаясь широченной, полной белоснежных, ровных зубов улыбкой, подошёл к кушетке. Стивен оглядел его с ног до головы и после протянул свою руку навстречу его руке. Кристофер очень крепко сжал долгожданную, желанную ладонь и как следует затряс своей рукой вместе с рукой Стивена.
– Какая честь, ей Богу! – задался он восторгом, продолжая улыбаться.
Его улыбка понемногу переросла в сдержанный, похожий на истерический смешок. Тот был недолгим. Таинственный собеседник Стивена резко умолк с выражением растерянности на лице. Видимо, ему стало неловко от того, что он не смог подавить свой неуместный смех.
Как оказалось – слышать чей – то голос – невероятное ощущение. Возможность слышать – дар.
– Стивен, – ответил парень.
– Да, да! Я знаю! Это тебя привезли к нам несколько недель назад, да, да!
Глаза Кристофера были едва – ли ни на выкате. Сейчас в них ясно читалось некое безумие – не предвещающее ничего плохого.
Стивен закрыл глаза и опустил голову набок.
– Несколько недель? – спросил он пустым звуком.
– Да, да!
Только после этого он, наконец – то, ослабил хватку и практически сразу же после этого отпустил руку Стивена. Та от бессилия упала на кушетку – поверх укрывающего тело парня одеяла.
Кристофер резко развернулся и снова залез на подоконник. Уцепившись в его края так же крепко, как и в руку Стивена, он снова уставился на парня и в быстром темпе закачал ногами. Его босые пятки снова слегка тёрлись об пол палаты. Именно от этого звука и проснулся Стивен. Как долго Кристофер вот так наблюдал за ним, как долго он просидел на подоконнике до его пробуждения останется загадкой.
– Где мы? – выдавил Стивен из перчащего горла.
Ноги Кристофера замерли, лицо его скорчило забавную, шаловливую гримасу удивления.
– Ясное же дело, в больнице!
Стивен провёл взглядом по стенам палаты. О том, что он в больнице ему известно без лишней информации. Парень снова склонил голову набок и закрыл глаза. Кардиомонитор зашумел немного быстрее, темнота наполнилась синевой куда сильнее, в слегка безумный взгляд Кристофера понемногу начал походить на обычный взгляд вполне адекватного человека.
– Мы в психушке? – собравшись с силами, утомлённо отрезал Стивен
– Да, – так же резко ответил Кристофер.
Стивен снова открыл глаза – утомлённые, полные горечи и боли, блестящие от горячих слез, что не могут вырваться наружу и одновременно стеклянными и пустыми. Его нутро разрывалось то от пустоты, то от боли. Среди всего этого он вдруг понял, что сейчас ему не хватает кое – чего, самого важного и необходимого в теперешней жизни.
Гость…
Стивен вдруг вспомнил всё – вплоть до последней ночи, когда он загнал грязный шприц с разбодяженным героином прямиком в сердце.
После такого не выжил бы никто, но он жив. Нужно сказать и об этом, пусть в отношении Стивена эта фраза и неприменима. Для него выжить после такого, где не выжил бы другой – тенденция.
Разглядел в глазах парня всё рвущиеся наружу содержимое его внутреннего мира, Кристофер вдруг стал приходить в себя.
Открою вам секрет! Сейчас он начал приходить в себя впервые за несколько десятков лет.
– Для меня действительно большая честь, а ещё большее везение, что я встретил тебя в этот момент, – тихим, ровным басом ответил спокойно сидящий на подоконнике, глядящий на Стивена мудрым и усталым взглядом мужчина.
Стивен поднял взгляд на луну.
Как хорошо, что я сейчас не один.
– А ты давно здесь? – спросил он Кристофера, дабы разбить хоть чем – то тихий фон, на котором многие вещи становятся очень отчётливыми и живыми. Возникает опасная близость с ненужным
Кристофер опустил взгляд на пол, тихо и коротко ухмыльнулся и ответил:
– Я только сейчас понял, где я находился всё это время, – он умолк. Его глаза слегка заблестели. – Почти двадцать лет!
В этот миг Стивену стало всё равно на осознание того, что он едва выкарабкался из бессознательной пропасти. Ему, его организму, его разуму.
Его душе…
Он смотрел на Кристофера, слушал его крайне заинтересованно, очень внимательно. Всё нужное обострилось. Стивен чувствовал, что это не обычный, рядовой человек. Стивен чувствовал, что сию же секунду в этом тесном пространстве творится некая особенная и крайне важная, закрытая для всех прочих история – уникальная, персональная, принадлежащая только им двоим и сияющей за окном луной, которая запустила в помещение собственный свет, который был точно её ушами, её разведчиком. Он бы той самой видимой связующей ниточкой между живыми и… остальными.
Живыми, но живущими не так, как все.
Ровные звуки кардиомонитора действовали словно метроном, слыша который сознание постепенно поддаётся воздействию гипноза.
Пик – пик…
Но это был не гипноз. Всё происходящее было невероятно реальным, остро ощущаемым каждой клеткой кожи. Оно было повсюду – и в морщинах Кристофера и в мерцание далёких, едва проглядывающим за сиянием луны звёзд. Это было то самое редкое, очень ценное и живущее короткой жизнью осознание реальности, ощущение себя здесь и сейчас.
Психиатрическая больница была полна личностей – как великих и реальных, так и загадочных и вымышленных. Вторые, в свою очередь, были более реальны своей индивидуальностью.
Кристофер был из вторых. Он был именно Кристофером, человеком, который сквозь плотную пелену психических расстройств – как говорят здешние доктора – не имел возможности соприкасаться с реальностью. Быть может, многие ему даже позавидовали бы. Кто угодно, но только не те, которые знали о том, что он никакой не психически больной.
Как повелось издревле, состояние подобных людей описывается простой истинной – душевнобольной. Одно слово, за которым таится целая вселенная, в которую большинство людей никоем образом неспособна заглянуть.
Да, душа Кристофера действительно была больна. Она была захвачена, но завладеть ею полностью никому не под силу, ибо она с самого его сотворения была индивидуальной. С ней можно было делать что угодно, но только не завладеть ею. В случае Кристофера, как это часто происходит и с другими людьми, его душа была занята, она повседневно использовалась теми тварями, что не способны находиться в этом мире в собственной шкуре. Им нужно подселиться к невинному человеку и паразитировать в нём, а вытекающие последствия их никоем образом не заботят. Теперь у этих тварей появлялись руки, ноги. Они получили возможность говорить. Теперь им под силу совершать как минимум мерзкие поступки и всегда во всём будут винить того человека, которому порой самому страшно от того, что творит якобы он сам.
Слабая, ничем не подпитываемая душа всегда в опасности. Она словно дверь, ведущая в сокровищницу, замок которой очень слаб и множество недоброжелателей только и ждут возможности ворваться в неё.
Сила духа – лучшая защита, но давно нет дела и до самих себя тем людям, которым уже неинтересно великолепие звёздного неба, мощь, красота природы и мудрость времени.
Этот век очень слаб, более того, он в большей опасности, чем любой другой, ведь на слабости одних растёт сила других. Других, подобных тем, что не отпускали Кристофера до самого последнего мгновения.
Как много лет этот человек видит свет и сколько из этого числа он жил собственную жизнь? Мужчина вырос, но в теле его заточен тот человек, которым он, когда – то остался перед тем, как его сокровищницу разграбили.
Звуки «кардиометронома» отдалялись. Они отступали, давая возможность всему прочему вновь напомнить о себе.
– Мне пора, – произнёс вдруг Кристофер.
Он опустил босые ноги на холодный пол. Лунного света стало больше, стоило ему лишь отойти от окна.
Стивен понимал, что происходит.
Кристофер потянул на себя входную дверь. Лёгкое дерево поддалось без единого звука. Полоса света разделила палату пополам.
– Удачи тебе! Когда-нибудь мы обязательно встретимся снова!
В ответ, увлечённый происходящим Стивен, лишь слегка улыбнулся. Кристофер ответил ему тем же и вышел в коридор. Стоя в дверях, он посмотрел куда – то выше собственной головы. Вдруг на его плечо легла чья – то большая, даже при том, что и худая рука. Он развернулся, потянул на себя дверь палаты.
Кардиомонитор снова заработал быстрее и громче. Стивен сорвал с себя провода. Прибор стал издавать протяжный стон. Выдернул капельницы. Попытка встать на ноги привела к очевидному результату. Немного сил есть только в руках.
К тому моменту, как Стивен смог выползти из палаты для его глаз остался лишь вид скрывающегося за углом силуэта кого – то, кто мог бы быть Гостем – высокий, с крыльями, в тёмном одеянии. Как было бы здорово, будь бы это Гость, но Стивен не знал, что это не он.
Парень смог лишь раскрыть рот и разорвать тишину жалким выдохом – абсолютно беззвучным. Всё что он мог делать – только продолжать ползти. Он исправно воспользовался подаренной возможностью и выложился по – полной.
Пыхтя, издавая немое мычание, парень жадно полз, спасаясь от жажды, голода! Ему была нужна доза! Он жаждал увидеть Гостя. Он беспамятно грёб локтями, не чувствуя громадные капли пота на своём лице, не чувствуя ссадины на локтях.
Преодолел поворот. Коридор вновь вырвался из неоткуда. Такой же длинный, повсеместно белый – за исключением обшарканного пола бежевого цвета – имеющий очередной поворот. За ним понемногу моргала лампа ночного освещения, напоминая своей нестабильной работой о том, что за окном ярко сияет луна. На очередном прямом отрезке Стивен успел увидеть скрывающегося за поворотом некто так похожего на Гостя!
Как бы хотелось, чтобы это был он!
Кардиомонитор сейчас бы точно разорвался на части от столь быстрого темпа сердца. Стивен забыл себя, забыл всех и вся. Он забыл всё, что захотела забыть его жажда. Всё под чистую, кроме главного – её источника.
По – полу заблестели кровавые пятнышки, оставляемые касанием локтей.
Очередной поворот.
Адреналин гонит кровь по телу. Даже сердце зарябило. Тело парня стало точно невесомым. Как легко он его волочил на локтях.
Нужно попробовать встать!
Рывок без подготовки. Даже в свои лучшие годы Стивен не мог так легко вспорхнуть с пола вверх.
Очередной поворот приблизился куда быстрее.
Руки немеют. Кровь перенасыщена кислородом…
Бешённое дыхание, бешённое сердцебиение.
Коридор стал сужаться… вытягиваться, становится длиннее, но поворот не отдалился…
Вправо
Снова тот же скрывающийся за очередным углом силуэт. Теперь – то догонять его будет проще.
Лампы на потолке вдруг поочерёдно заморгали. Теперь они поочерёдно издали крик агонии, состоящий из ослепительной, прощальной вспышки и взорвались все разом. Лунный свет не растерялся. Он ворвался в пространство сквозь незащищённые окна. Он недолго поиграл в стёклах, что сыпались из поникнувших пространство ламп и после залил всё доступное ему пространство. Бледная синева править балом.
Раздались звуки бьющегося стекла. Вороны ворвались сквозь те же незащищённые окна.
Стекла всё сыпались. Крик воронья рвал голову Стивена на части. Не осознающий того, что он задыхается и его сердце вот – вот сгорит парень продолжал бежать по стёклам в погоне за спасением от жажды.
Теперь она такого рода, да!
Поворот всё ближе. Несущиеся острыми клювами навстречу плоти Стивена вороны тоже. Лунный свет имел слабость лишь в самом конце коридора, за последим поворотом.
Крик парня. Страх подковал стремление. Рывок через боль, страх и ужас.
Яркий свет ближе, значит ближе и поворот.
Бег, дыхание, сердцебиение…
Бросок в ослепляющий свет!
И тишина…
Парень почувствовал холод. На коже, в горле, в лёгких. Дышать стало больно. Естественно, что дыхание тут же остановилось, и так же естественно, что остановилось оно ненадолго. Парень мог дышать только отрывистыми, глубокими вдохами и стонущими будто агонией выдохами.
Сердцебиение догнало сознание. Оно теперь слышалось в барабанных перепонках оглушительными, горячими ударами. Кровь неслась по сосудам и венам опасно быстро.
Глаза перестало резать от яркого света. Во всеобщей белизне парень различил перед собственным носом снег. Онемевшие руки погибали от холода.
Стивен стал на ноги. Он среди бесконечного снежного пространства. Приглядевшись, вдали, сквозь стену из падающих крупных снежных хлопьев, Стивен разглядел непосредственно бело – серые горы и их же в отражении незамёрзшего перед ними водоёма, вода которого была кристально чиста.
Оно было очень далеко. Кристофер был ближе, намного. Он прикоснулся пальцем к спине Стивена. Почувствовав тёплое прикосновение на своей замёрзшей коже, он резко обернулся.
Сияющие глаза Кристофера казались нереальными.
Как они были чисты и красивы!
На его лице сияла настоящая, свободная и счастливая во всех смыслах того слова, которое не каждому дано понять улыбка.
– Тебе нельзя здесь быть, – сказал глубоко проникновенный, спокойный голос. – Это не твой Ангел.
Пар слов умчался прочь.
Кристофер бросил взгляд за плечо Стивена. Парень снова обернулся.
У этого Ангела был практически такой же взгляд, как «тот самый» взгляд Гостя. Его пёстрые белым и всеми оттенками серого крылья были во всей своей красе – расправленные в стороны так широко и высоко, что заслонили собой и далёкие горы и их же близнецов в водоёме.
Дичайший, не похожий ни на чей другой крик, наверняка даже вызвавший лавины в тысячах километров от этого места, буквально снёс Стивена с места. Его невесомое тело полетело в темноту вместе со снегом и летело оно до тех самых пор, пока не рухнуло на что – то мягко. Как – только это произошло – Стивен открыл глаза. Дверь палаты распахнута наполовину. Этого было достаточно для того, чтобы увидеть, как по коридору пронеслись носилки с человеком, укрытым белой простынёю с ног до головы.