– Надо же, папаня-олигарх не предупредил. – прервала Маша Сашины образовательные мечты. – Хотя, выбора у меня всё равно не было.
– А папаня – что, действительно олигарх? – прищурился Саша весьма скептически, прикидывая, куда же загибается эта история.
– А как же! – улыбнулась Маша. – Футбольных клубов у него конечно нет, но человек – весьма состоятельный. Вот приехала бы я сюда не студенткой, а, например, по рабочей визе – пришлось бы каждую копеечку считать.
Саша кивнул. Сам он как раз и приехал по такой – по рабочей визе. И многие его знакомые. Каждую копеечку, конечно, не считаешь, но уж точно не роскошествуешь, потому что компания, которая тебя в Штаты ввезла, имеет на тебя все права, и платить больше узаконенного минимума не станет – всё равно ты от неё пять лет никуда не денешься. Типа – рабство. И грин-карту тебе делать не спешат, грин-карта, это как раз тот «Юрьев день», когда своего крепостничего на иного доброго барина поменять можно. Делать грин-карту тебе начинают только когда видят что ты готов хлопнуть дверью и уйти «как есть» – или в другую компанию за новой рабочей визой, или в нелегальные эмигранты, или ещё куда-нибудь. Может и есть добрые импортёры мозгов, которые людям на рабочей визе и зарплату повышают исправно, и грин-карту со всем усердием делают, но вот Саше попались не добрые, а обычные.
– А студентка с богатым папой может тратить гораздо больше, не вызывая ненужного любопытства. – продолжила Маша. – Мне ведь, Александр, по роду занятий тратить надо много, я – шпионка.
– У них – шпионы, а у нас – разведчики. – машинально поправил задумавшийся Саша, до которого смысл последних слов дошёл не сразу. – Что!?
Сначала показалось что он ослышался – очень уж не хотелось верить ушам. Однако, поглядев на Машу с чертенятами в глазах, Саша понял – нет, не ослышался, произнесено было именно это слово. Ужасно неприятное слово, когда стоишь себе прямо по серёдке северо-американского континента. Чтением прав арестованного отдаёт словечко, знаете-ли, и сроками с двузначными цифрами минимального количества лет заключения. Мысли, понёсшись было вскачь, вдруг поскользнулись, и с размаху грохнулись на пятую точку, высветив резюмирующую фразу: «Вы что там, в Москве – совсем офигели?!»
Маша, похоже, примерно такой реакции и ожидала. Успокаивающе улыбнувшись, она покрепче взяла Сашу под руку, и шагнула вперед, так что Саша, при словах «Я – шпионка» будто налетевший на стену, вынужден был возобновить мирную прогулку.
– Ничего страшного, Александр. – продолжила Маша негромко, придвинувшись поближе и заглядывая Саше в глаза. – Нет, именно «шпионка», потому что то, чем я занимаюсь – обычно называется «Промышленный шпионаж». Именно «Промышленный». Я работаю на одну большую, вернее, очень большую интернациональную корпорацию – на её российское представительство, и по мере сил собираю сведения для своего работодателя. Обычная бизнес-практика, ничего незаконного. Вы уж извините что я Вам всё это рассказываю. Понимаю, что без некоторых знаний жить легче, как говорили предки «Многия знания – многия печали». Детали я рассказывать не стану – именно для нашего общего душевного спокойствия. Зато теперь, когда род моих занятий обозначен, некоторые просьбы будут видеться более обоснованными. Вернее – менее странными. Да не смотрите на меня уже так удивлённо, Сашенька, не болтаются у меня за спиной парашютные стропы.
«Ай-да Валя свет Борисович, ай-да сукин кот. Просто и красиво, ничего не скажешь. А эта, психологиня малолетняя, ведь наверняка фразочку огорошивающую заранее подготовила, отшлифовала да отрепетировала. Интересно, зачем, а? Тоже мне, радистка Кэт с Матой Хари в одном флаконе. Молодая, но ранняя. » – подумал Саша. А вслух сказал:
– За промышленный шпионаж в тюрьму сажают. Не так как за обычный – политический там, или военный, но всё-таки это – деятельность незаконная. А то, чем Вы, солнце моё, собираетесь заниматься, называется «Конкурентная разведка». Так что всё-таки «разведчица».
– Верно, – улыбнулась Маша. – просто не все знают термин «Конкурентная разведка», вот я и объяснила как… попроще. Ну что, взаимопонимание достигнуто?
– Достигнуто, достигнуто… – ответил Саша, пытаясь вспомнить кто из знакомых частенько использует эту фразу. – А фотку мою для визуального опознования Вам, конечно, большая интернациональная корпорация выдала? У которой российское представительство?
– Да нет, всё гораздо проще и приземлённее. Я вас сразу узнала по фоткам на сайте. Погуглила «русские в Юте», и нашла. Я же студентка прилежная.
«Вот чёрт – как просто с фоткой-то! Мог бы и сам догадаться…» – подумал Саша.
– Рассказывайте, Машенька, чем нужно помочь. Друг Вашего дяди говорил что-то про машину и жильё?
– Ну, это потом. Глобальные проблемы предлагаю решать по-одной, и исключительно в порядке поступления. А пока – если есть время, отвезите меня пожалуйста в какой-нибудь магазин электроники.
– Детали для рации покупать? – хмыкнул Саша. И поймал себя на том, что до того как пошутить даже не оглянулся чтобы убедиться что до прочих гуляющих достаточно далеко. Ох, до чего же приятное объяснение – невинный промышленный шпионаж. Нет, даже не так – совершенно законная конкурентная разведка. Никаких тебе треволнений.
12. Эвристики
Супервизор дежурной смены департамента HLSUA сидел и ждал окончания смены. Прошло уже больше семи часов с тех пор он оставил свою Тойоту на охраняемой стоянке возле неприметной группы зданий в северной части городка Форт-Мид, расположенного ровнёхонько между Балтимором и Вашингтоном, прошёл два поста проверки, предъявив удостоверение сотрудника Агенства Национальной Безопасности, и принял смену.
АНБ, Агенство Национальной Безопасности, хоть и является конторой весьма специфической, всё же входит в структуру Пентагона, а армейские порядки схожи под любыми широтами, так что сегодняшняя смена Супервизора по своей функциональности несильно отличался от службы какого-нибудь дежурного по станции связи Российского Флота в Игарке, или дежурного по посту наблюдения Стражей Исламской Революции в окрестностях Кереджа. У начальника дежурного может быть творческая работа, и у подчинённого дежурного – может, а у самого дежурного – нет. Задача дежурного по любому объекту – следить чтобы всё было хорошо, всё работало как надо. Ну и конечно – служить мальчиком для битья, тем самым «стрелочником» если что-то случилось, когда тот самый начальник демонстративно выясняет, как же это дежурный допустил такое, и почему это он не следовал должностной инструкции. Впрочем, у Супервизора возможностей оказаться виноватым было даже больше, чем у большинства дежурных по чему-нибудь военному, потому что начальников у Супервизора было целых два: департамент HLSUA принадлежал АНБ, но оперативно подчинялся Министерству Национальной Безопасности США – «»Department of Homeland Security«».
Супервизор посмотрел на часы – секундная стрелка еле-еле двигалась. Из подвала доносился привычный гул охладительной системы, обеспечивающий нормальную температуру суперкомпьютера, пожиравшего электроэнергию, достаточную для не самого маленького посёлка. А может быть – и нескольких суперкомпьютеров – на других этажах здания Супервизор никогда не был, и не знал что там происходит – секретность есть секретность. Однако, если оперировать доступной информацией, то компьютер, на один из мониторов сейчас смотрел Супервизор, в этом здании скорей всего не одинок. Блоки систем охлаждения, однажды виденные Супервизором в подвале, явно предназначены не для одной вычислительной установки. Да и не зря его суперкомпьютер называется «»4«». Вот так вот, не «Дип Блю», не «Роад Раннер», а всего лишь «»4«» – не нужно «Четвёрке» громкое имя, потому что рекламировать её никто не собирается. Не упомянута она в списке пятисот самых быстрых суперкомпьютеров мира, хотя если бы упомянули – то легко вошла бы в первую полусотню. Уж кто-кто, а Супервизор это знал наверняка, потому что упрощённый тест пиковой производительности «Четвёрки» проводился каждую неделю – частенько и в его, Супервизора, дежурство. Наверняка, были у АНБ куда более быстрые компьютеры, но «Четвёрка» не была остриём кибернетической борьбы, ведомой Агенством Национальной Безопасности уже больше пятидесяти лет. Не расшифровывала «Четвёрка» телефонные разговоры потенциальных террористов, перехваченные спутникам где-нибудь над Пакистаном, и не взламывала дипломатические коды Китая. Занималась «Четвёрка» сугубо рутинной работой, была одной из многих «рабочих лошадок» АНБ, вернее, в данном конкретном случае – сторожевой собакой.
#Рейс: 5332; пассажиров: 213; ...........максимальный уровень угрозы: низкая.
#Рейс: 762; пассажиров: 254; ..............максимальный уровень угрозы: низкая.
#Рейс: 453; пассажиров: 198; .........максимальный уровень угрозы: низкая.
Супервизор откинулся в кресле, и посмотрел на фальш-потолок, покрытый звукопоглощающими панелями. Выше панелей, скрытые от посторонних глаз исключительно эстетическими побуждениями, змеились кабели, трубы систем охлаждения суперкомпьютеров, и воздуховодные короба. А вот одинаковые панели выглядели откровенно скучно. Сегодня всё было скучно до зубовного скрежета. Бывают же смены, которые тянутся убийственно долго – вот как сегодня например. Супервизор опять посмотрел на экран, не сильно надеясь что картинка его развлечёт – видел он всё это уже тысячи раз.
#Рейс 673; пассажиров: 278; .....
Двадцать лет назад Супервизор, ещё будучи студентом, изучал программирование на компьютерах, размерами напоминавших «Четвёрку» , а производительностью – процессор внутри современного мобильного телефона. Тогда преподаватель не уставал повторять, что на действие пользователя компьютер должен ответить меньше чем за десять секунд, иначе пользователь начнёт волноваться, молотить по кнопкам и звать на помощь техников и операторов. Много воды утекло с тех пор, теперь у большинства пользователей нет ни своих техников, не операторов, а компьютер как раз – свой, персональный. И производительность у него примерно в сто раз больше, чем у всех компьютеров, использовавшихся в американской Лунной программе. Однако прав ведь был тот преподаватель, сухарь академический – сейчас точки, появляющиеся на экране с улиточьей скоростью, Супервизора откровенно раздражали. Пару раз кликнув «мышкой» тот переключил трассировку с «Сокращённая» на «Расширенная». Стало чуть веселее.
#Рейс 673; Франкфурт-Чикаго; пассажиров: 278; Ожидаемое время посадки: 16:20, осталось 02:18
# Пассажиров проверено: 96, максимальный уровень угрозы – низкий;
# Проверяется: Зиммерман, Хельга, изображений:1, записей: 0; (Франкфурт– Сан-Франциско)
# Гражданство: Германия, событий:0, уровень угрозы – низкий,
# Ассоциированные: Франция, событий:0, уровень угрозы – низкий,
Супервизор смотрел на проматывающийся список стран Евросоюза, примерно представляя что он увидит дальше – картинка была насквозь знакомая. И результат тоже получился ожидаемый – как в тысячах случаев проверки граждан Германии, виденных Супервизором раньше.
Что такое правила 002 и 032 Супервизор конечно не знал. Его дело – следить за тем, чтобы «Четвёрка» работала нормально, подгоняя технарей если что-то сломалось, и реагировать, если суперкомпьютер выудит что-то интересное. А если бы и смог узнать что это за правила – не стал бы любопытничать. Меньше знаешь – крепче спишь, знаете-ли. Однако догадаться в общих чертах нетрудно. «Четвёрка» наверняка применяет эвристики чтобы сократить диапазон поиска, не захлебнуться в так называемом «комбинаторном взрыве».
Любой компьютер, обладай он бесконечным временем или бесконечной производительностью, всегда бы выигрывал в шахматы. Верней так: он всегда бы выигрывал в шахматы, играя белыми, и всегда бы проигрывал, играя чёрными против такого же суперкомпьютера, потому что белые ходят первыми. Загвоздка в том, что нет бесконечно-быстрых компьютеров, а обычным компьютерам для того, чтобы просчитать все возможные комбинации хотябы на двадцать ходов вперед потребуются годы. По-этому шахматный компьютер применяет эвристики – правила, не требующие доказательств. Например, все знают что в начале шахматной партии крайние пешки двигать нет никакого смысла, соответственно – компьютер и не просчитывает ходы крайними пешками, экономя время. Вот и «Четвёрка» сейчас увидела что пассажирка Хельга Зиммерман – уроженка тихой Германии. Страны, ассоциированные с Германией – тоже тихие. Событий, потенциально интересующих АНБ с этими странами не связано. Вот и решила «Четвёрка» глубокий поиск не проводить, оставив уровень угрозы минимальным. Просто создала новую запись в базе данных, положив туда дату, анкетные данные, и фотографию этой самой Хельги, полученную скорей всего во время сканирования паспорта, да и перешла к проверке следующего пассажира.
А запись в базе данных – пусть лежит, авось когда-нибудь пригодится. На нашей маленькой планете живёт всего-то шесть миллиардов человек. Уже лет двадцать как АНБ старается иметь досье на абсолютно любого жителя земли – благо, технически возможности для этого есть. Вычислительным возможностям Агентства может позавидовать не то что любая другая специальная служба, а и любая страна. И непременно позавидовала бы, если бы об этих возможностях знала, однако то, что происходит внутри Агенства Национальной Безопасности – информация только для особо-посвящённых. Не афиширует АНБ своих возможностей, бюджета, и вообще старается держаться «в тени» – всего три процента американцев о существовании АНБ слышали. В шутку английскую аббревиатуру АНБ – «NSA» расшифровывают как «No Such Agency» – «Агентство, которого нет».
# Проверяется: Кохренко, Олег Игоревич, изображений:1, записей: 0; (Сан-Франциско)
Трассировки проверки выходцев из СССР Супервизор тоже видел неоднократно, и, предвидя массу информации, сменил детальность трассировки на «среднюю». У этих ребят после поражения в Холодной Войне из одного большого государства появилась пятнадцать мелких, да ещё и россыпь непризнанных территорий, которые тоже в списке ассоциированных стран фигурируют. Да и Россия в этом списке будет, а разведка российская в последнее время активизировалась, соответственно – и событий будет много.
# проверка проверка изображений.......
Ну что ж, результат предсказуемый, и это – надолго. Записи для этого украинского парня нет, значит в Штаты он въезжает впервые. Вот был бы тут раньше – «Четвёрка» сверила бы его нынешнюю фотографию с предыдущей, убедилась что он – это действительно он, опустила бы уровень угрозы до «низкого», и побежала бы дальше по списку пассажиров. А создание именно первой записи для гражданина дикой страны – всегда процедура долгая, извольте ждать.
Обработка изображений – вообще процесс, требующий больших вычислительных мощностей, а следовательно дорогой и длительный. И начали его использовать на заре кибернетики именно те, кто денег не считает – военные. Как только появились спутниковые фотографии – нашлись и умные головы, догадавшиеся применить компьютер для обработки снимков из космоса. Качественно просмотреть фотографию куска поверхности размером триста на триста километров – дело весьма непростое. Человек может устать и сделаться невнимательным. А компьютер, хотя и туповат для того чтобы принять окончательное решение, всё же может подсказать куда именно человеку смотреть, вроде «В таких-то координатах вижу колонну техники на дороге.» , или «Вижу открытую крышку шахты баллистической ракеты.» А человек потом уже разбирается, колонна грузовиков это, или колонна танков, и открыта шахта для подготовки к пуску, или это просто тень от облака.
# проверка проверка изображений.......найдено 1 совпадений, вероятность:88.79%
Вот это уже интересно. Супервизор открыл окно визуального контроля и увидел две фотографии. С первой, чёрно-белой, на Супервизора смотрел человек лет тридцати пяти. Нижний угол перекрывала печать с буквами на каком-то странном, скорей всего славянском языке. А в середине – какая-то вилка, составленная из прутиков. Или перевёрнутая готическая буква? Чёрт их, европейцев, разберёт… Данные ниже соответствовали тому, что Супервизор видел в трассировке – Олег Игоревич Кохренко. Добавилась дата, когда изображение было получено – сегодняшняя, и место – Франкфурт. Источник изображения указан не был, незачем раскрывать оперативные каналы, но судя по дате, названию авиаперевозчики, и месту – похоже фотография была отсканированна служащими авиакомпании при регистрации билета. С времён начала борьбы с терроризмом очень многие американские компании добровольно сотрудничают с государственными службами, устанавливая дополнительное оборудование и обязывая персонал это оборудование использовать.
Вторая фотография была цветная, на ней похожее, а скорей всего – то же лицо на неровном фоне. Супервизор кликнул по изображению, чтобы увидеть фотографию целиком. Картинка развернулась – человек стоял на фоне тёмного эллипса. Скорей всего, он входил в самолёт, изнутри которого и был сделан кадр. Слева в кадре в полу-профиль стояла улыбающаяся стюардесса в непривычной форме. Надпись под изображение была гораздо длиннее : «15е февраля 2004, Доха, Катар; (возможно) Савенский Эрик Эдуардович. Гражданство: Казахстан; Ассоциация: Россия; Событие: SVR_K_040213; уровень угрозы – высокий».
Что такое «»R_K_040214«» Супервизор же знать не мог, опять же – каждый знает только то что ему положено. Однако, будучи человеком неглупым, конечно же догадался, что аналитики АНБ предположили что событие это связано с Россией, соответственно, или Службой Внешней Разведки или с ГРУ, произошло оно в Катаре, и, судя по уровню угрозы – событие было весьма серьёзное. Супервизор слышал что-то такое краем уха – где-то на Ближнем Востоке, наверное как раз в Катаре русские подорвали какого-то борца за независимость Чечни. А может – и не русские. А может и не борца за независимость – а террориста, кто ж их теперь разберёт. И фотография говорила в пользу такого предположения, скорей всего авиакомпания была Саудовская, или ещё кого-то из друзей Америки. Настоящих друзей – тех, кто на просьбы помочь откликнулись и специальную технику в самолётах установили. То, что это не «Савенский Эрик Эдуардович», а «(возможно) Савенский Эрик Эдуардович» тоже указывало на то, что фотография была сделана не в момент предъявления документов. Фотографировали всех подряд, а потом сверяли со списком пассажиров, вот методом исключения и получился «возможно» Савенский Э.Э. , и этого «возможно» это было достаточно большим, чтобы включить его в список проверяемых. Хотя, Савенский это или нет, уже не важно. Важно то, что лицо пассажира, летящего в США, с вероятностью примерно 89 процентов совпало с лицом человека, называвшего себя совсем другим именем, и возможно участника операции противника – российской разведки.
Окошко результатов на экране компьютера всплыло на передний план и обромилось красной каймой, подчёркивая необходимость немедленых действий – до прибытия самолёта в Сан-Франциско осталось два часа. Супервизор пощёлкал мышкой, отправляя изображения к опознователям.
Опознаватели, официально числящееся техниками, были «низшей кастой» АНБ. Уровень допуска даже не позволял им находиться в этом здании, так что в лицо их Супервизор даже никогда и не видел, и не представлял, где находятся из рабочие места. Дело в том, что происхождение основателей было таким, что выдать им допуск серьёзного уровня секретности не было никакой возможности. Опознаватели не были американцами по рождению, более того – они должны были вырасти, и даже жить до последнего времени за пределами США – на Тайване, в Индии, в «чёрной» Африке, и прочих подобных, вовсе неамериканских местах, чтобы надёжнее опознавать соотечественников. Конечно, отказывать в работе негру потому что он не может успешно опознавать китайцев – совсем не политически-корректно, но АНБ – организация эффективная, и найдёт обходные пути когда обстоятельства этого требуют. А обстоятельства требуют совершенно однозначно, для европейцев все азиаты – на одно лицо. А для азиатов – европейцы. Даже для белого американца, всю жизнь живущего с стране со смешанным населением, вероятность ошибиться опознавая американского негра – в четыре раза выше, чем опознавая белого. Вот и приходится серьёзным конторам набирать специальный штат опознавателей.
Результаты от опознавателей вернулись ожидаемые: все, кроме одного – воздержались. Один – подтвердил идентичность изображённых на фотографиях лиц. Супервизор со спокойной совестью отправил информацию в Федеральное Бюро Расследований – контрразведка проходила по их ведомству. До конца его смены оставалось совсем немного.
В региональном отделении ФБР в Сан-Франциско сообщение о прибытии франкфуртским рейсом нежелательной персоны суеты отнюдь не вызвало. До посадки самолёта оставалось семдесят минут, а от офиса ФБР в центре города (на Голден Гейт Авеню) до Международного аэропорта Сан-Франциско – меньше часа езды при самом плохом раскладе. Если дежурная бригада наружного наблюдения ФБР всё же будет опаздывать, то интересного пассажира всегда можно притормозить на паспортном контроле. А самое главное, международный аэропорт – объект стратегический, и в наше неспокойное террористическое время там всегда дежурят два Специальных Агента. Именно так: «Специальных Агента» – с большой буквы, такой титул носят кадровые оперативники ФБР.
Однако из-за аварии, перегородившей автостраду 101, еле-еле успели. Оставив в каждой из машин по два человека, а сами машины отправив а разные концы терминала, на который прибывал франкфуртский рейс, Старший группы наружного наблюдения поднялся в офис Администрации Безопасности на Транспорте – своего помещения у ФБР тут не было. Агенты, прибывшие с ним, неспеша отправились на свои позиции – взятие подозреваемого под наблюдение в аэропорту было для них делом отнюдь не новым, неоднократно отигранным и на учениях и на практике, так что каждый знал свою роль, и добавочных инструкций не требовалось.
– Привет, Фил! – кивнул Старший одному из агентов дежурной смены аэропорта, сидящим перед пультом видеонаблюдения – Нашёл?
Агент гордо осклабился и кивнул с нескрываемым самодовольством, развалившись в кресле с наполеоновским видом. Рядом на стульчике притулился офицер Администрации Безопасности на Транспорте, на рабочем месте которого наверно сейчас и восседал Фил. Офицер был седой и толстоватый, своей простецкой внешностью напоминавший тюленя. Или моржа? Нет, скорей всё-таки тюленя, у моржа хоть клыки придают грозности, а тюлени – увальни, им только мячиками в цирке жонглировать. Судя по тому, что тюлень был единственным транспортником, которого не выгнали из помещения – он был каким-то начальником с их стороны. Отсутствующе-сосредоточенное выражение глаз тоже работало на это версию, выдавая тёртого служаку. Такие глаза понимающему человеку недвусмысленно говорят: «Я службу знаю, по-этому и подчиняюсь, хотя и считаю что вы все – козлы». Ничего, пусть привыкает транспортник, в таких делах ФБР – номер один. И не в таких ситуациях, кстати, тоже. Шпионов да террористов ловить – это вам не лифчики из чемоданов вытряхивать, не в ботинки заглядывать и не зажигалки отнимать.
– Ну? – Старший прибавил металла в голос, и зыркнул на Фила. Пора уже было поставить на место этих аэропортовских, пригревшихся тут вдали от начальства, и позабывших о субординации. Сейчас оперативное командование – именно у Старшего группы наружного наблюдения, потому что он руководит операцией, а дежурная смена аэропорта ему подчиняется.
Фил понял что пожалуй переборщил с панибратством, сел попрямее, и указав на экран, покрутив трекбол дистанционного управления камерой. Камера приблизила фокус, крупным планом показав человека, стоящего в очереди к одному из пунктов паспортного контроля. Человек вёл себя пожалуй правильно – вовсю крутил головой с чуть ошарашенным видом. Нормальное поведение для человека, первый раз приехавшего в Штаты, и оттого испытывающего лёгкий культурный шок. А ещё, удивление окружающим – очень хорошая мотивировка для того, чтобы как следует оглядеться и выявить потенциальные «хвосты». Впрочем, если этот человек – действительно русский разведчик, то он прекрасно понимает что никаких «хвостов» до паспортного контроля не будет – некуда из этого помещения деться, кроме как пройти мимо тумбочки, предъявить паспорт с визой, услышать »Добро пожаловать в Соединённые Штаты Америки», и уже только потом попасть под наблюдение.
– За последние пятнадцать минут четыре рейса разгрузились, – сказал Фил с видом кота, принёсшего хозяину свежеотловленную мышь. – а зале больше тысячи человек. Но я его почти сразу опознал. Вот он, голубчик.
– Молодец. Отличная работа! – сказал Старший, помня о том что доброе слово и кошке приятно, особенно после того как статус-кво восстановлен, и все понимают кто тут главный. – Как он?
– Ничего примечательного, босс. Пришёл в зал пять минут назад, встал в очередь. Декларацию таможенную, похоже, ещё в самолёте заполнил, вон она – у него в руках. Да, чуть не забыл: багаж он получать не будет – нету у него багажа, я проверил через авиакомпанию. Только эта сумка.
Старший одобряюще кивнул. На экране были прекрасно видны и листок декларации в руках, и большая спортивная сумка, стоящая рядом на полу. Очередь продвинулась на одного человека, и объект, поленившись наклоняться, подвинул её ногой вперед. Вроде бы сумка – полная, в принципе – с такой мужчина может и прожить в чужой стране. Это женщинам нужна гора нарядов, а мы, самцы – существа неприхотливые.
Старший достал из кармана распечатку, прихваченную в офисе и наскоро изученную в машине. Олег Игоревич Кохренко, украинец, место рождения… год… виза одноразовая, на три месяца, выдана киевским посольством США шесть дней назад. Цель поездки – бизнес. Приглашение от бизнес-партнёра, Миколы Пономаренко, гражданина США.
«Когда же они, штабные крысы Вашингтонские,» – подумал Старший. – «научатся оперативные материалы готовить? Неужели непонятно, что адрес приглашающего надо указывать, хотя бы для того чтобы наружка могла прогнозировать куда объект направится…»
– Фил, позвони в офис, спроси что есть по этому. – Старший для наглядности ткнул пальцем в распечатку. – По бизнес-партнёру. Меня интересует адрес. Они уже должны были что-нибудь выкопать.
– Да, босс…
В кармане старшего задрожал мобильный телефон, поставленный на режим вибрации. Посмотрев на номер звонившего, Старший удивлённо поднял бровь – звонили именно из офиса ФБР Сан-Франциско. Выслушав сообщение, Старший поблагодарил, причём не из присущей американцам вежливости, а именно от всей души, и, отключившись, задумался на пару секунд, ухмыльнувшись своей удаче. Не будет ни судорожного проталкивания через около-аэропортовские пробки в попытках не упустить вёрткие такси, ни выцыганивания у полиции вертолёта, ни черепашьего переползания за еле-плетущимся автобусом. Впрочем, удача была скорей всего не причём, или почти не причём. Просто нашёлся в команде, разрабатывающей объект, какой-то лобастый очкарик, ну или там очкастый лобастик, обзвонил несколько компаний, представился с указанием конторы, на которую трудится, да и задал правильный вопрос. А компании, знаете ли, в свете борьбы с терроризмом гораздо гибче относятся к вопросам неприкосновенности информации о клиентах, особенно когда спрашивает ФБР, а фамилия у клиента – иностранная.
Старший повернулся к офицеру-транспортнику, и, указав на экран, где мялся в очереди объект, спросил:
– Сколько у нас есть времени до того как он пройдёт паспортный контроль?
– Не уверен, сэр. – ответил транспортник. – Предполагаю – через минут пятнадцать. Может быть – двадцать. При такой загруженности…
– При необходимости мы можем его задержать?
– Безусловно, сэр.
– Как?
Транспортник, похоже, не понял вопроса. Всесильное ФБР интересуется, как задержать человека? Разве это не то, чем они вообще занимаются – задерживают людей?
«Откуда ж вас таких набирают, из уволенных ночных сторожей супермаркетов? » – подумал Старший начиная терять терпение. – Уточняю: как его задержать на какое-то время, чтобы это не вызвало подозрения?
– Мы можем отправить его в «отстойник», это – отдельная комната в левой части зала. Туда помещают людей, с документами которых возникли проблемы. – мгновенно ответил Тюлень, сориентировавшийся на удивление быстро.
– Много людей проходит через этот ваш отстойник?
– Это зависит от ситуации.
– Не важно. Немедленно набейте отстойник людьми. Самыми разными, чтобы наш клиент не чувствовал там себя в одиночестве, и не думал что придрались именно к нему. Если у Вас не хватает полномочий, передайте своему начальнику что это – мой приказ. Волна внутренней связи обычная?
Транспортник кивнул, неприятно сощурившись. Наверное обиделся на «нехватает полномочий». Да и чёрт с ним. Старший достал рацию, и убедился что вторая частота его «уоки-токи» выставлена на волну Администрации Безопасности на Транспорте.
– Без моего приказа, нашего клиента – Старший кивнул в сторону экрана. – не трогайте, внимание к себе не привлекайте, не пяльтесь на него. А лучше вот как – вообще уйдите из поля зрения. Если клиента надо будет задержать и препроводить в отстойник – я с вами свяжусь. Идите.
Провожая взглядом удаляющегося почти бегом офицерика, Старший подумал, что на будущее в бригаде при работе в аэропорту надо будет иметь одного агента в форме транспортников. Или, ещё лучше, переодеть одного из местной дежурной смены – им всё равно делать нечего. Для таких вот поручений своего человека иметь, а то ведь напорет тюлень этот, если и правда объект попридержать придётся.
Едва транспортник скрылся за дверью, Старший набрал номер специального агента, оставшегося в одной из машин, дежуривших снаружи. Коротко передав информацию, полученную из центрального офиса, Старший добавил: – Хватай Гаджет, и вперёд, Майк. У тебя примерно десять минут.
Фил, слышавший разговор, одобрительно качал головой, однако весь его вид говорил: «Везёт же вот таким вот дуракам».
Машина отвезла Майка ко входу в терминал, и тот, буквально выдернув сумку из багажника, бегом побежал у крылу, в котором располагались кампании, предоставляющие автомобили в рент. Однако, метров за двести перешёл на шаг, восстановил дыхание, поправил галстук, и вообще принял благопристойный, стандартный вид, растворившись в толпе пассажиров и служащих. Привлекать к себе внимание – дело неблагодарное, потому что неизвестно, не подстраховывает кто-нибудь объект, не ведёт ли контр-наблюдение.