Саша машинально проследил направление Петрухиного пальца, указующего на линолеум пола кухни. Потом взглянул на часы и провёл тыльной стороной ладони по подбородку. Щетина со вчерашнего вечера ещё не отросла, бриться не нужно – время есть.
– Ну, и…?
– Ну и, как видишь, рассказываю о деталях встречи. Да в общем всё, Сашок. Попрощались, Валентин этот вышел, вошёл генерал. Сказал что на дежурстве меня уже заменили, а я – сегодня свободен, и могу убыть выполнять поручение Валентина.
Помолчали, подумали. Саша кивнул в сторону чайника. Пётр отрицательно покачал головой.
– Ты во что такое впутался, Сашка? Или мне лучше не знать?
– Петруха, даже не представляю. Лучше ты расскажи во что я впутался. У тебя было время подумать, а мне ещё переварить надо то что ты тут понарассказал.
Петя затушил очередную сигарету, заглянул в пачку. Сигарет там, похоже, не было. Саша предложил свои. Закурив, Петруха опять демонстративно задумался, вертя пустую пачку в руках.
– Спецура это какая-то. Только спецслужба может к генералам двери ногой открывать.
– Ну, в общем и целом – логично. Хотя, наверное, возможны варианты. В наше-то смутное время. Может, это какой-нибудь партнёр по бизнесу. Твой генерал параллельно со службой ничем не приторговывает?
– Нет, Сашок. – криво усмехнулся Петя. – До такого мы, слава богу, ещё не опустились. Ты слишком много своей жёлтой прессы читаешь.
– Не моя это пресса, а ихняя. Да и не читаю. Я – нашу читаю.
– Ну да, ну да… Как ты там говорил… «Куда русский пришёл, там американцу делать нечего»? – в первый раз с начала встречи Петя улыбнулся.
– Ага. Сам, между прочим, фразочку придумал. – Саша улыбнулся в ответ.
– Сашк, я не говорю что не бывает генералов у которых бизнес на стороне. Просто в данном конкретном случае это – действительно большой генерал – это во-первых. Во-вторых, в нашу контору даже большой генерал не проведёт человека со стороны – слишком много вопросов это вызовет. Что, опять же, работает на версию о спецуре. Спецуры – они, как известно, везде вхожи.
Саша кивнул – действительно всё логично, тут не поспоришь. Да и Петру явно со своей горушки виднее про вхожесть в его заведение.
– А ещё, и самое главное: генерал вёл себя… как бы это объяснить… ну, подчинённо, что ли…
– Я понял. – кивнул Саша. – По течению этой твоей утренней встречи спецслужба подходит. А вот по результатам – нет. Разведке я явно не нужен. Не допустят меня никогда к американским секретам с таким-то поведением.
– С таким поведением тебя не то что в штатовские «почтовые ящики» не возьмут, а скоро вообще выгонят из твоей Пиндосии. – хмыкнул Петруха, захаживавший на сайт русского Солт-Лэйка, и Сашины статейки почитывавший.
– Точно. – Саша решил не реагировать на «твоей», порадовавшись «Пиндосии» – значит у Петрухи настроение выровнялось. – Да меня в общем и с хорошим поведением не взяли бы. Один добрый приятель там – Боря, тоже наш, русский, и тоже из военных кстати – Харьковское авиационно-техническое заканчивал, пытался устроиться в режимное подразделение какой-то конторы, которая коммуникациями для военных занимается. Так его не взяли, причём сказали, что не возьмут вообще никогда. Чтобы там работать надо чтобы твои родители родились в Америке. Представляешь, чтобы президентом быть – надо в Америке родиться, так сказать, лично. А чтоб работать с секретами – нужно чтоб ещё и родители. Вот мои дети теоретически в президенты США годятся, а работать в этой конторе – нет.
– Ты лирические отступления на потом оставь – времени мало. И ежу понятно – не допущен ты к американским секретам. Давай дальше…
– Ну так вот, разведку, соответственно – вычёркиваем. Теперь контрразведка. Про встречу в кабаке через дорогу я тебе уже рассказывал? – Саша ткнул пальцем в окно, потом сообразил что это окно выходит во двор, а не на Проспект Мира, и переприцелил палец в противоположную сторону.
– Рассказывал. Если только это была контрразведка, а не твой пьяный бред.
– Тоже верно. Однако согласись – в данном случае не те методы. Контрразведка не ходила бы ко мне знакомиться, да ещё через тебя. Она бы сама меня на беседу пригласила, чтоб страшней было.
– Скорей всего. – кивнул Пётр. Посмотрел на пачку, которую вертел в руках, словно не понимая откуда она взялась. Открыл, заглянул внутрь для верности, и смял пустую коробочку. Обвёл глазами кухню, вопросительно поднял брови, ткнув большим пальцем себе через плечо – в сторону раковины. Саша кивнул, потянулся, не вставая с табуретки, и приоткрыл дверцу мусорки. Пачка ловко влетела в ведро, стукнулась о противоположную стенку, и зашуршала на дне выстилающим ведро пакетом.
– Сабонис! Или теперь говорят «Майкл Джордан»?
– А могли бы.. – продолжил Петя, не давая сбить себя с темы. – …не только в гости пригласить, а ещё и привезти с подобающим случаю почётом. Навели бы про тебя справочки тихонько, а там и решили как приглашать. Но уж во всяком случае воткрытую знакомиться бы сами не пошли.
– Ну да, навели бы справочки тихонько… – Саша посмотрел на дверцу мусорки, вспомнив про «вещдок». Однако решил выводов не делать, и догадками сейчас с Петрухой ими не делиться. Не оформились ещё догадки.
– Соответственно, контрразведку тоже вычёркиваем. – Петя потянулся было за следующей сигаретой, но передумал. – Остаются всякие специализированные конторы, УБОП, налоговая, и прочие там. Сейчас спецслужб в любом министерстве развелось как котов недушенных. Но их можно вычеркнуть по тем же причинам, что и контрразведку.
– Да и к генералу вашему они наверное не смогли прийти как к себе домой?
– Думаю, не смогли бы. – подтвердил Петя.
– Ну, и кто тогда подходит?
– А никто не подходит. Одно радует – криминал какой-нибудь к нашему генералу тоже как к себе домой не придёт. Это – явно Государство. Всё. – Петруха посмотрел на часы, хлопнул себя ладонями по коленям и поднялся. – Пора! Удачи тебе, Сашка.
Домофон запиликал ровно в двенадцать ноль-ноль, плюс-минус минута. Часы у Саши сверялись с американской Системой Единого Времени. Тут, в Москве, часы конечно не слышали радиопередатчик штатовского СЕВа, попискивающий каждый час в Колорадо, но сильно отстать или убежать вперед за время отпуска тоже не могли.
«Точность – последний довод королей.» – подумал Саша, нажимая кнопку, открывающую дверь подъезда. – «Или нет, точность – вежливость королей, а последний довод королей – пушки.»
– Здравствуйте, Александр Владимирович. Меня зовут Валентин Борисович, можно просто Валя. Полковник Ступаков очевидно предупредил Вас о моём визите?
– Можно просто Саша. – ответил Саша, пожимая протянутую руку, и мельком подивившись несоответствию приятельского «Валя» и официальному «полковник Ступаков». – Проходите пожалуйста.
Незнакомец, а вернее – теперь уже знакомец Валя снял плащ, повесил его на вешалку и на секунду замялся, глядя под ноги. Жест этот Сашу удивил, и, в общем-то порадовал. Александр подсознательно ожидал что человек, умеющий выгонять генералов из их собственных кабинетов, барственно попрёт вперед как кабан сквозь камыши, а этот – глядите-ка – ведёт себя так как и положенно воспитанному россиянину в слякотном месяце марте.
– Ботинки можно не снимать – всё равно тапочек нет. На кухню, в комнату?
– Саша, а у Вас в комнате курят? Нет? Тогда лучше на кухню…
Саша усадил гостя на то же место, где ещё минут десять назад сидел Петруха, нажал кнопку электрического чайника. Тоже уселся, подвинул к Валентину только что опустошённое блюдечко-пепельницу, и пачку сигарет, на которой сверху лежала зажигалка. Чайник, низко загудел, готовясь закипеть.
– Спасибо. – Валентин тоже достал сигареты и положил на стол. – Видите-ли, Саша… Или так: я ведь не на много старше, может, будем на «ты»?
– Да запросто! – вот не хотелось Саше первым говорить «ты», по-этому вместо «Как скажешь!» он и выбрал нейтральное «запросто». Гость в общем и целом производил приятное впечатление, вот только немножко, совсем чуть-чуть ломали непонятки, с этим самым гостем ассоциированные. Саша прислушался к собственным мироощущениям и опять подивился тому что любопытства до сих пор больше чем волнений. То-ли за последнее время во всяких странных моментах Саша уже своё отволновался, то-ли опять сыграло чувство защищённости – в России Саша чувствовал себя Дома, так или иначе – страха не наблюдалось, и Саша даже мысленно себе поапплодировал.
– Я слышал ты в Юте живёшь, в Солт-Лейк-Сити, верно? Вот и решил я к тебе обратиться с одной просьбой. Вернее, с просьбочкой…
– Ты, Валентин, кого представляешь-то? – не очень долго думая ляпнул Александр, перейдя на том же ходу внутренний барьер, сопротивляющийся панибратскому «ты».
– Саша, я представляю исключительно себя. Валентина Борисовича как частное лицо.
– Угу, а зачем через Ступакова-то?
– В смысле, зачем через его начальника? Чтобы ты, Саша, убедился, что человек я серьёзный. Из тех кому можно доверять.
– Как говорил папаша Мюллер: «Доверять нельзя никому. Мне – можно!»? – усмехнулся Саша. – Ты Валентин, как серьёзный человек и частное лицо ведь наверняка знаешь про мои… про то что ко мне РУМО прилезло?
– Знаю. Ты же всем об этом рассказываешь. – Валентин осторожно кивнул.
– Ну да, всем рассказываю. Так вот, я теперь – та самая пуганая ворона, которая куста боится. Давай вот как: скажи-ка, кто был начальником моего НИИ в девяносто втором году?
– В смысле? – не сразу понял Валентин.
– У тебя мобилка с собой?
– Конечно…
– Валентин, а давай ты вот сейчас позвонишь, спросишь, а потом мне расскажешь кто был начальником 38го НИИ в девяносто втором. Я ведь не прошу произнести в программе «Время» что-нибудь типа «Над Катманду пронёсся ураган». Я, Валя, уже понял что ты человек серьёзный. Но вот генерала этого я не знаю. А может он… хм… на Моссад какой-нибудь там работает, или на мафию, или на массонов с розенкрейцерами, или на ещё кого-нибудь такого.
– Саша, ты же понимаешь что как частное лицо я не могу знать кто был начальником какого-то НИИ в каком-то бородатом году.
– Да что вы, блин, заладили, «частное лицо», «частное лицо» … – слегка озлился Саша, надо заметить, не любиливший когда его считали полным дураком.
– Подожди, – прервал его Валентин. – всем будет удобнее, если я останусь просто частным лицом. Я потом объясню.
–Ну как частное лицо – про мой НИИ знать не можешь, – не сдавался Тимофеев. – а вот как человек серьёзный, со связями – как раз можешь.
Аверин задумался на пару секунд. Хмыкнул, достал мобилку, нашёл номер. Ухмыльнулся, глядя на собеседника.
– Ну ты, Саша, … жук! – и уже в телефонную трубку: – Володя? Выясни кто был начальником тридцать восьмого НИИ Министерства Обороны в тысяча девятьсот девяносто втором году. Срочно. Да, по вчерашнему. И это тоже. Всех. Ага, жду.
Отключившись, Аверин убрал телефон в карман.
– Придётся подождать.
Саша кивнул, соглашаясь. Конечно придётся.
– Чаю? Кофе?
– Нет, спасибо. – отрицательно покачал головой Валентин. – А почему спросил про начальника тридцать восьмого НИИ?
– А потому что если вы – Держава, … кхм… Вернее: если ты – серьёзное частное лицо со связями, то вам ничего не стоит набрать телефон ГУКа. – Саша сделал паузу, гланул на Валентина, собрался с мыслями, и продолжил: – Ну не откажут же вам там, верно? Позвонить в ГУК, да и выяснить фамилию. А если вы – неизвестно-кто, то затрахаетесь искать человека, который вам такую информацию выдаст в сжатые сроки.
– Ну, я примерно так и подумал, я в общем-то тоже не пальцем деланный. – усмехнулся Аверин. – А почему именно про тридцать восьмой НИИ спросил?
«Вот как, ишь ты – не пальцем деланный…» – подумалось Александру. – «А лёд-то, похоже, растаял. И не обиделся он вовсе…»
Валентин нравился Саше всё больше и больше – приятный дядька.
– А потому что служил я, считай, только в Училище и в этом НИИ, – ответил Саша. – в Училище со мной Ступаков учился, а в НИИ – не служил. Спроси я про кого-нибудь в Училище – вы бы из Ступакова эту информацию бы запросто выудили, по-скольку если я какую-то фамилию оттуда помню, то и он, скорей всего – тоже.
– Неплохо. – одобрительно кивнув сказал Валентин.
– Ох, Вы мне льстите! – ухмыльнулся Саша, подмигнув. – У меня тоже вопрос есть…
– Да небось и не один. Спрашивай.
– Почему я?
– По трём причинам, Саша. Живёшь ты в Юте, человек ты – проверенный, и обратиться мне больше не к кому. Нету больше никого чтоб и в Юте, и доверять можно было.
– Проверенный, говоришь? – прищурился Саша, и изготовился сказать гадость.
В кармане Аверина тренькнул телефон. Валентин Борисович поднял руку, показывая что нужна пауза, другой рукой достал телефон, поднёс к уху.
– Слушаю… Да. Да. Спасибо. – и уже обратясь в Саше: – Начальником тридцать восьмого института министерства обороны в тысяча девятьсот девяносто втором году был генерал-лейтенант Подорожников.
Саша кивнул. Искомая фамилия эта была нужна ему скорей для проформы, для успокоения души. И так понятно, что если Валентин после вопроса о фамилии начальника НИИ не распрощался, и не попытался от ответа увернуться, а, напротив – позвонил и запросил информацию, то нужная фамилия будет вырыта и доставлена. И ответ уж всенепременно будет правильный.
–Только вот что… – продолжил Валентин. – Проверка такая наверняка подействовала бы против, как ты говоришь, против «массонов с розенкрейцерами», а серьёзные западные разведки наверняка на твой НИИ посматривали, и фамилию начальника могли знать. Любой генерал – фигура заметная. Надёжней было бы попросить назвать фамилию начальника рангом пониже. На всякий случай: начальником управления у тебя был полковник Сухоруков, а начальником отдела – полковник Окунев.
– Угу. – неопределённо ответил Александр, мельком вспомнивший что выражение «массонов с розенкрейцерами» он сплагиатил у Арсена, и так не решив для себя: отнестись к словам Валентина как к демонстрации возможностей, щелчку по носу, или доброму совету. – Учту на будущее.
– Ну так вот, – продолжил Аверин, убрав телефон в карман. – возвращаясь к теме. Насчёт «проверенный»… Я, Саша, хочу извиниться…
– За девчушку?
– За девчушку… – Валентин покоянно опустил глаза, демонстрируя раскаяние.
– Не за что извиняться – я не помню практически ничего. Перед Аней извинитесь лучше. – буркнул Саша.
– Однако уже помнишь что девчушка всё-таки была, и даже связываешь это с нашим сегодняшним разговором. Потом вспомнишь больше. Память постепенно вернётся. Впрочем, когда вернётся – увидишь что вечер прошёл в общем неплохо. Я понимаю, что это не совсем этично – без спросу применять химию против своих, но ещё раз – не было другого выхода. Необходимо было получить от тебя правдивые ответы, а время ограниченно. Извини.
Александр всмотрелся в лицо собеседника – похоже, тот говорил совершенно серьёзно.
«А вот интересно, они тогда доказательство удачности вечера хорошо положили на видное место, или плохо выкинули?» – подумал Саша, но уточнять не стал.
– Что касается Анны, – продолжил Аверин – те же причины. Не было другой гуманной возможности оставить вас с Олей вдвоём в тот момент без… хм… без «приворотного зелья». Евгений ей кстати позвонил на следующий день, но она встречаться не захотела. Так что обошлось без разбитых сердец.
– Валёк, а чего-это вы такие розовые и пушистые? – спросил Саша, и удивился выскочившей фамильярности. Однако продолжил: – Вы же крендели-то такие… зубастые и решительные!
– Ну, во-первых, ты действительно не враг и даже не противник, ты – наш, неудобство тебе и твоим друзьям были причинены исключительно по необходимости. Я же извинился.
– Ладно, проехали, извинения приняты. А во-вторых?
– А во-вторых, мне действительно нужна твоя помощь, Саша.
– И лучше по-доброму, без принуждения? – сказал Саша и тут же прикусил язык – тема была уж больно скользкая. Вот совершенно не хотелось Саше выслушать то, что теоретически за этим могло последовать – вариации о том, что случится если «по-доброму» не получится.
– Принуждать тебя никто не собирается. Чисто теоретически – у нас и средств сейчас нет для этого.
«Врёт ведь, мерзавец этакий, но всё равно приятно.» – подумал Саша – «Наверняка есть средства на меня надавить, у меня же большая часть жизни – тут. Как всё-таки легко верить в то, во что верить хочется.»
– Так что если захочешь отказаться – никто тебя неволить не будет, – продолжил Валентин. – пожмём руки и разойдёмся.
– Нда… – без выражения протянул Саша. – кроме шуток?
Было Саше над чем подумать. Спецслужбы ведь и знамениты тем, что они – хозяева своего слова. Могут – дать, а могут – обратно взять. Всяким разведкам, контрразведкам, и прочим подобным конторам в общем-то за то и платят деньги, чтобы ловчее вводили противника в заблуждение. И не только противника, если это идёт на пользу делу.
– Слово офицера. – совершенно серьёзно ответил Аверин.
При всей свой благо-приобретённой циничности, вот к таким вот выражениям Саша относился серьёзно. Даже готовую выскочить очередную колкость про «частное лицо в чинах» – проглотил. Сидел молча и слушал дальше.
– До сюда понятно? – спросил Валентин, очевидно чтобы поставить логическую точку в объяснениях условий сотрудничества.
Саша молча кивнул. Конечно понятно. Чего ж тут непонятного может быть? – Валентин сказал что дело добровольное, а Саша – услышал. Можно дальше.
– Ну раз понятно, дай-ка я тебе изложу суть просьбочки… – сказал Валентин Борисович, довольный Сашиной реакцией. – я бы хотел попросить тебя о небольшом одолжении. Племянница моего близкого друга едет в Юту. В Солт-Лейк-Сити. А ты там давно обретаешься, ходы-выходы знаешь. Помоги ей пожалуйста на месте обустроиться. Посоветуй как правильно квартиру снять, где машину купить… С ребятами познакомь, город покажи. Помоги, если по ходу вопросы возникнут. Хорошо?
Саша кивнул, и вопросительно приподнял брови. Аверин молчал.
– И… всё? – не выдержал Саша.
– Ну да. Всё. Я же говорил – даже не просьба, а маленькая просьбочка.
– Угу, угу… – Саша спаузировал, думая как-бы изложить мысль поделикатнее, а потом мысленно махнул рукой, и выдал «как есть», без купюр и без цензуры. – А вы, ребята, вообще отдаёте себе отчёт в том, что живу я сейчас – в Америке, в непосредственной досягаемости американского государства? И что там – в этой самой Америке есть ЭфБиАй, в смысле – ФэБэЭр, полиция всякая, и прочие организации, которым может опечалить то, что я выполняю просьбы, вернее «просьбочки» разведки, пусть даже и такие пустячные ? Вы что, если что случится, меня на сбитого американского лётчика Пауэрса обменивать будете? Или как? – сказал Саша с некоторым вызовом, но без особого куража. Сформировалось уже у него к Валентину некоторое… доверие что-ли? – Я ведь, ребята, буду не ваш, не кадровый. Не сотрудник, а агент. Не служивый, а завербованный.
Саша поймал себя на том, что говорит о сотрудничестве как о свершившемся факте, и хотел уже было добавить что-нибудь перечёркивающее своё поспешное «буду», но Валентин уже поднял руку, показывая что идея ему ясна, можно не продолжать.
– Ну, во-первых, говоря чисто-гипотетически, любая спецслужба мира своих не бросает, кадровый это сотрудник, или нет.
При словах «чисто-гипотетически» Саша криво усмехнулся.
«Прям как в американской судебной системе, или в рекламе какой.» – подумал он. – «Если бы Валентин мне это не устно рассказывал, а дал почитать в напечатанном виде, то внизу мелким, совершенно нечитаемым шрифтом было бы написано что результаты нетипичные, и не надо пытаться воспроизвести их в домашних условиях. А это на человеческом языке означает – каждый сам за себя, и никто на себя никакую ответственность брать не собирается.»
– Я серьёзно. – добавил Аверин, очевидно усмотрев недоверие в Сашиной гримасе. – Ну, для примера: почему ты думаешь у любых современных военно-воздушных сил есть развитая система спасения сбитых пилотов?
– Лётчиков. – машинально поправил собеседника Александр. – Пилоты – гражданские, а военные – лётчики. А спасают их, уж извини за цинизм и меркантильность, потому что офицеры ВВС – они же самые дорогие в производстве, их терять невыгодно. А мы, кстати, были по стоимости вторые. Потому что в моё время час машинного времени стоил сто рублей, а час полёта истребителя – сто двадцать. – и добавил во избежание исторических конфузий: – Полновесных советских рублей.
– Ну, может быть и по-этому тоже. – частично согласился Валя. – Но главное-то не в этом. Главное – в том, что служба спасения делает лётчиков храбрыми. Решительность – она же всегда обратно-пропорциональна угрозе, верно? А служба спасения угрозу для лётчика уменьшает. Понимает лётчик, что если не дай бог придётся катапультироваться, то прилетят вертолёты со спецназом, супостата отодвинут, а его, летуна – и на чужой территории отыщут, выручат, и домой отвезут почти с комфортом. То-есть, получается, что служба спасения серьёзно улучшает эффективность авиации – боец в воздухе меньше опасается того что случится если его собьют, вот и действует куражнее. И в разведке ситуация очень похожая. Разведчик должен быть уверен, что контора его никогда не бросит, напротив, будет за него биться до конца.
– Ну, с кадровыми разведчиками может быть так и есть. – нехотя сказал Саша. – Но я же не сотрудник какой-нибудь, как ты говоришь, «конторы». Вот вцепится в меня американское правосудие, так за меня-то кто биться будет, да ещё и так чтобы «до конца»? Как же, будет кто-нибудь копья ломать за человека, который помог какой-то там племяннице друга в Юте обжиться.
– С агентами ситуация схожая. Разведке нужно чтобы агенты действовали исходя из уверенности что их не бросят, так что и агентов спецслужбы защищают наравне с «родными» сотрудниками, исходя опять же не из человеколюбия, а из голого прагматизма. – ответил Валя, и добавил улыбнувшись: – Конечно, опять же рассуждая чисто гипотетически.
– Угу, то-то в американских новостях всё время мелькает что то там то тут китайского шпиона арестовали. – буркнул Саша скептически прищурясь. – Или вовсе даже и не шпиона, а напротив – агента. Американца, который на китайскую разведку работал.
– Ну а про российских разведчиков или агентов ты часто такие новости читаешь? А думаешь разведывательная активность в последнее время уменьшилась? Просто такие вопросы между нами и американцами решаются тихо, по-соседски, без шумихи в прессе.
– А с китайцами почему не решаются тихо и по-соседски? – спросил Александр из чистого любопытства.
– Не знаю. В каждой избушке – свои игрушки, и в китайской фанзе – тоже. Американцы в своей прессе хвастаются что китайского шпиона поймали, а китайцы – в своей, что поймали американского. Потом, скорей всего, тоже находят компромиссы. Это в военное время тайная война ведётся без всяких правил и со смертоубийствами, а в мирное – всем рано или поздно приходится договариваться.
Если честно, про то, что американская пресса может просто не упоминать факты задержания американцев в Китае, Саша как-то и не подумал. Обратил внимание на то что в последнее время частенько проскакивают в новостях статьи о китайских шпионах, а вот о том, что может быть видит только половину истории – как-то и в голову не пришло. Асимметричность же в шпионских скандалах Александр для себя объяснял том, что в гораздо более обществе закрытом Китая контрразведке работать проще. Вот, наверное, и попадаются американцы реже, просто потому что в Поднебесной американских разведчиков куда меньше, чем китайских в Америке. А ведь если призадуматься, то объяснений можно найти множество, и на любой вкус. Может быть, центральные американские новости про аресты американцев в Китае помалкивают в тряпочку, а российские новости – они же предпочитают перепечатывать статьи именно из англоязычных источников. А может быть китайцы нарочно у себя шпионские скандалы не афишируют из каких-то хитрых соображений. Например, чтобы показать всему миру что Китай вовсю уже играет с «большими мальчиками», и в Америке успешно и (главное) практически безвозмездно ворует секреты.
– Ну так вот, а во-вторых, – продолжил Валентин, будто и не прерывал себя рассуждениями о службах спасения и китайских шпионах: – Во-вторых, тебе по большому счёту вообще ничего не угрожает. Никто же не просит тебя угнать Боинг с химическим противоракетным лазером.
Почему Валя усмехнулся, говоря про лазер, Саша не понял, однако и уточнять сейчас не стал – наверно какая-то их внутренняя шутка.
– Ты же оказываешь услугу своему знакомому, частному лицу. Просто помогаешь устроиться племяннице знакомого твоего знакомого. Ничего криминального.
– Да что ж вы заладили про частное лицо-то? Любому ж дураку понятно что тут отовсюду разведывательные ушки торчат! Что ж я, Валя, не понимаю что ты из разведки, из СВР?
– Саша, подчёркиваю, это просьба не разведки, а моя. Лично моя. Как я уже сказал, ничего криминального ты делать не будешь, так что официально, по закону преследовать тебя будет не за что. Ну допросят тебя. И ты честно, без утайки расскажешь им чистую правду – ты просто помогаешь племяннице знакомого твоего знакомого обустроиться в Штатах. И тебе поверят, потому что это – правда. Ну хорошо, попадутся тебе какие-нибудь неправильные допрашивающие. Какие-нибудь новички, которые визуально не могут определить врёт человек, или нет. Или просто дураки. Максимум что после этого может произойти – ну поставят тебя под полиграф.
Аверин сделал паузу, но Саша конечно знал что «полиграф» – это официальное название детектора лжи, и коротко кивнул Валентину чтобы тот продолжал.
– И полиграф этот честно покажет что на вопрос: «Помогаете ли Вы , Александр Тимофеев, иностранной разведке?», ответ «Нет!» – совершенно правдивый. А ты, Саша, соответственно, помогаешь именно частному лицу.
«Ну что ж, грациозно» – подумал Саша.
– Работаю ли я на разведку? – продолжил Аверин. – Да чёрт его знает. Ты, Саша, этого наверняка не знаешь. То, что я офицер, ничего не говорит. Ты например – тоже офицер. А может, кстати, и работаю на разведку. Или работал когда-либо. На разведку кто угодно работать может. У тебя, Саша, пол-группы из Училища распределилось в ГРУ – они тоже на разведку работают, или, хотя бы – работали, верно? Вне зависимости от того в разведке я или нет, тебя попросила помочь не разведка, а лично я, и опять же не как потенциальный разведчик, а как частное лицо.
– Ну, в общем логично… – подумав, сказал Саша. – а если они мне – вот так же, пентотал подсунут?
– Пентотал, Саша, сыворотка правды очень старая, и кстати, применяется внутривенно. Но вопрос я понял, «Что будет, если кто-нибудь применит химию, делающую человека очень разговорчивым?» – кивнул Аверин, и ухмыльнулся. – А ты думаешь, ты Оле пел американский гимн, и пускал слезу при виде звёздно-полосатого флага?
Саша чуть посмурнел лицом, и Виктор поспешно добавил:
– Да не волнуйся, не волнуйся, взгляды у тебя по американским понятиям либретарианские – этакое анархистское недоверие к правительству. В тюрьму за это не сажают, но и в НАСА работать не возьмут. А что касается наших с тобой дел – всё то же самое как и с полиграфом.
– Ну, в общих чертах понятно… – сказал Саша.
– Кстати, о принадлежности к разведке… Саша, а почему ты решил что я из СВР? Подожди, дай сам догадаюсь… – Валя выдержал театральную паузу. – Потому что я не знал что ГУК – это Главное Управление Кадров минобороны, а все армейцы это знают, верно? Соответственно, я не военный, не из ГРУ, а значит – именно из СВР?
Сказано это было с таким триумфаторскими прищуром, что покажи Валентин в следующую секунду язык, Александр бы ни капельки не удивился.
«Эка цаца!» – восхитился про себя Саша, но тут же нашёлся, и ответил как можно небрежнее, указав взглядом под стол:
– Да нет, Валь, просто у тебя на голенище левого сапога азотистый глинозём, который встречается только в Ясенево.
Валентин Борисович не удержался и инстинктивно бросил-таки быстрый взгляд на свои итальянские ботиночки, а потом расхохотался так открыто и заразительно, что и Саша конечно же не удержался, успев впрочем продавить сквозь смех:
– Один – один?
– Один – один. – подтвердил Валя отсмеявшись, а потом добавил уже совсем серьёзно. – И вот ещё что… Кнута нет, зато есть пряник. Я, Саша, как ты уже понял, частное лицо очень влиятельное, и могу входить в неплотно закрытые двери. Что тут, что там, в Америке. Что практически в любой другой стране. Если понадобится, и в Антарктиде. И, что немаловажно – умею быть благодарным. Ну что, взаимопонимание достигнуто?
– Достигнуто.
– Вот и славно. – Аверин посмотрел на часы, словно сверяясь с расписанием беседы. – Ты подумай пока, время терпит, мгновенный ответ не требуется. Я потом позвоню. Сам понимаешь, афишировать наш разговор не надо. Со Ступаковым поговорю сам. А ты пока отдыхай, вы же вроде сегодня с братцем-Борей и Мишей Алексеевым в баню собирались?
– Ну надо же… – ответил развеселившийся Саша. – Как всё-таки полезно что у нас частные лица так хорошо информированы. Сам-то я про сегодняшнюю баню и забыл! Спасибо что напомнил. Валь, а о чём подумать-то, пока время терпит?
– Я же говорю, ты можешь и отказаться.
– Ага, ага… Тебе не к кому больше обратиться. Я как бы – последний вариант. И тем не менее я могу и отказаться. Интересная ситуация получается… – не спеша сказал Александр, размышляя вслух. – Ведь вы могли мне любые вопросы задавать, и получать правдивые ответы. Вроде как мне в голову заглянули. Экстренное потрошение мозгов устроили.
– Ну так, глянули одним глазком. – отшутился Аверин, уверенный, что по поводу такого вопиющего нарушения «прайвиси» Тимофеев возмущаться уже не будет. – Ещё раз извини, старина.
– Да хватит извиняться, я же говорю – всё, проехали. Я не о том… Получается что ты же, Валя, наверняка знаешь, что я соглашусь помогать, так ведь? – Саша подмигнул собеседнику. – Трудно быть богом.
– Поясни. – сказал озадаченный Валентин Борисович. Книги Стругацких он любил и знал неплохо, а уж классику «Трудно быть богом» и подавно, но вот аналогия никак не просматривалась.
– Ну как же, почти в любой религии: и всесильный бог, и свобода воли у человека. Творец как-бы дал человеку свободу выбора: что – делать, а что – нет. Но благодаря тому, что бог всесильный, он великолепно знает что будет дальше. Вот и получается, что свобода воли совершенно надувная. Фиктивная. Вот и ты сейчас говоришь, что я могу согласиться, а могу и отказаться, а сам-то небось уже прекрасно знаешь что я соглашусь.
– Но я ведь не ищу лёгких путей, вот и рассказал тебе всё, чтоб интереснее было. Теперь интрига усложняется, потому что я знаю что у тебя в голове, а ты знаешь что я знаю… – рассмеялся Валентин. А потом добавил более-менее серьёзно: – Не преувеличивай возможностей технологии, Саша. Никто не может знать согласишься ты помочь или нет. Ты и сам наверное ещё не знаешь. Вобщем – думай, отдыхай, догуливай отпуск. Потом свяжемся.