Тихая музыка, доносившаяся издалека, становилась ближе и громче. Посреди двора припарковалась вишневая девятка с тонированным стеклом, а из ее дверей в сопровождении целой команды вышел мужчина в пестром спортивном костюме и черных очках.
– Здарова! – Крикнул он. Иван узнал голос спортсмена-бизнесмена, любящего ставки на спорт. – А мы как раз за тобой. Думаем, куда пропал? Где потерялся. Может, и нет его вовсе. А он тут родненький, сидит и прячется в тени березок.
Спортсмен засмеялся. Его команда тоже, а вот Ивану было совсем не смешно. Его пугало окружение душегубов. Неужели он ошибся со счетом? Может наши с голландцами сыграли 1-1 или 2-2? А он взял и сказал 0-0? А вдруг эти боровы поставили все деньги на его прогноз и он не угадал?
– Что вам надо? – Спросил Иван, дождавшись, когда утихнет смех.
– Тоже, что и всегда – правильный счет.
Просунув руку в карман, вожак зародил интригу. Что он там достанет? Бабочку-нож, кастет, пистолет?
– Я теперь основательно подготовился. – Сказал он, вынимая из кармана блокнот и ручку. – Кто же знал, что ты сам черт, знающий результат каждого матча. Давай диктуй, я все фиксирую.
– Что диктовать? – Растерялся Иван.
– Что-что? Счет! По каждой встрече. Только ничего не попутай. Я на выигранные бабки купил импортный телевизор, вот хочу и машину новую приобрести. Так что давай без ошибок, а то ты у нас как этот, как его там – сапер. Он тоже ошибается только раз.
Мордовороты снова заржали. А Иван понял, что если он сапер, то мина заложенная им перед прошлым матчем не взорвалась.
– Три ноль! – Сходу ответил Иван.
– Что три ноль?
– Шотландцы с нашими три ноль сыграют, говорю.
– Точно?
Иван кивнул. Спортсмены весело зашумели и принялись обнимать друг друга.
– Да! Я же говорил, что наши их вынесут! – Радовался вожак, помечая цифры в блокноте. – Еще чуть-чуть и чемпионами станут! Будут кубок на хуе вертеть.
– Наши проиграют. – Сказал Иван.
– Что? – Вожак посмотрел на него, как на изменника родины. – Как наши могут проиграть, когда их не смогли одолеть немцы с голландцами? Чемпионы мира и Европы потеряли очки, а какие-то мужики в юбках выиграют 3-0? Ты что несешь, сапер?
Иван стоял на своем. Минутка радости закончилась грустью. Улыбки стерлись с каменных лиц спортсменов. Они не спешили выражать эмоций и растеряно смотрели в сторону вожака, пытаясь счесть его реакцию.
– Я не понял. – Вожак задумчиво почесал ручкой ухо. – Это наши вылетят что ли?
– Да, с последнего места.
– Да и хуй с ними! Деньги не пахнут! Давай еще!
Иван рассказал все что помнил, а помнил он мало, разве что итоговую победу датчан на чемпионате, которая стала главной сенсацией года. Бандиты не сразу ему поверили, думали, что он пьян. Угрожали ножом, пытаясь его отрезвить, но поняв, что он не шутит, записали прогноз и уехали.
Вскоре появился отец. Шаркая шлепанцами по асфальту, он приближался к Ивану. Из-под распахнутой рубашки торчала кудрявая грудь, пальцы вцепились в пивную бутылку, а мешки под глазами прятались за толстыми стеклами солнцезащитных очков.
– Ну что там? – Спросил он, разжевывая сигарету.
Иван не знал с чего начать. То, что казалось ему очевидным, совершенно не выглядело таковым для других. Гость из будущего не может быть откровенным даже с родными. Это перед ним его отец из далекого детства, а для отца он какой-то залетный мужик, успевший переспать с его любовницей. И дядя Коля ему не дядя, а Колян – сосед с верхнего этажа. Поверит ли ему отец, если он расскажет всю правду? Ну а если не он, то кто вообще сможет ему поверить?
– Нам нужно спасти дядю Колю. – Заявил Иван.
– Кого? – Отец вскинул брови.
– Николая, твоего соседа с верхнего этажа.
– Ха! Какой же он дядя? Да и отчего его спасать? От баб и веселья?
– От пули! – Иван смотрел на отца и видел свое отражение в черном стекле очков.
Без лишних подробностей, делая упор на точном знании результатов футбольных встреч Иван попросил отца поверить ему и сейчас. Тот внимательно выслушал все опасения, затем коснулся ладонью его лба и сказал: «Я же тебя предупреждал, не пей водку, она отравлена».
Злая пуля
Ироничная улыбка скользила по отцовским губам, пока Иван пытался до него достучаться. Не понятно, поверил он ему или нет, но все же обещал помочь. Искать дядю Колю днем можно было только гаишникам на дорогах, да и те, вряд ли бы угнались за его железным конем. А по вечерам дядя Коля обычно ошивался в ночных клубах, пускаясь в пьяный пляс с красивыми незнакомками. Был бы здесь интернет, Ивану было бы проще, но вместо Яндекса и Алисы ему мог помочь только отец.
– Даже не заморачивайся! – Сказал он. – Днем за ним все равно не угнаться, а вечером мы его найдем. Так что в 19 встретимся на Кунцевской. Только возьми с собой кого-нибудь. А то будешь, как дурак, танцевать сам с собой. У тебя же есть подруга?
Отец снял очки, устремив на него подозрительный взгляд.
– Есть. – Ответил Иван.
– Ну вот с ней и приходи.
Еще никогда день не был таким длинным. Иван ждал наступления вечера. Взгляд кидался на запястье, где когда-то держались часы, рука тянулась к телефону, забывая, что тот разряжен. Фантомные боли далекого будущего продолжали щипать его нервы. Ольга согласилась пойти с ним. Зная, что дядя Коля ей дорог, Иван не стал говорить всю правду, а просто предложил хорошо провести вечер за танцами в ночном клубе. В то время такие места были диковинкой и, склонная к приключениям Ольга, с удовольствием пошла вместе с ним.
Вечер, все-таки, наступил. Пол дребезжал под звуками попсы, раскатываясь по стенам подвала одного из старинных московских домов. Разноцветные лучи ритмично мелькали в темноте, вызывая эпилептический припадок. Отец с любовницей просачивались сквозь толпы дрыгающихся людей. Иван двигался следом, сжимая в ладони Олину руку. Он рыскал взглядом, в надежде найти дядю Колю, беззаботно танцующего под мелодию группы Кар-Мэн. Сотни людей мелодично дергались в темноте и найти среди них любимого дядю было просто невозможно.
Дребезжащая музыка заряжала людей зажигательным ритмом. Отец с любовницей пустились в пляс, подавая пример, которому последовал и Иван. Встав рядом с ними, они с Ольгой начали исполнять похожие на танец движения. Особая атмосфера наполняла свободой сердца, уста и уши. Пока отец продолжал танцы с дамами, Иван выискивал дядю Колю и, кажется, нашел. Вдалеке, в гуще людей, облаченный в черную куртку, бородатый мужчина энергично танцевал брейк-данс. Обрадованный находкой Иван ринулся в его сторону, расталкивая людей, преграждающих путь. Он отчаянно рыл тоннель сквозь толпу, видя в его конце свет. Бородач, не сбавляя темпов, ритмично двигал конечностями. Иван одернул его и понял, что обознался.
В мелькающем мраке ночной дискотеки густая борода, делает людей похожими друг на друга. Бородач замер, посмотрел на него как на придурка и снова пустился в пляс. Иван покраснел от неловкости и обманутых ожиданий. Он уже успел поверить, что сейчас найдет дядю Колю, вразумит его и спасет ему жизнь. Но надежда погасла, как бракованный прожектор в углу зала. Сконфуженный неловким моментом, он вернулся обратно. Сел за барную стойку и обжог горло утешительным пойлом. С каждым глотком на душе становилось теплее, проблемы уходили вдаль, а взгляд остановился на Оле, которая во всю танцевала с его отцом. Отец тоже был подшофе и в пьяном угаре весело терся то об любовницу, то об Олю. Словно коктейль в бокале, сердце Ивана наполнялось ревностью, одновременно вызывая холод и жар. Он жадно следил за тем, как отец трется к девушке его мечты невзирая на его присутствие. Он не стремился к поспешным выводам, продолжая оставаться в стороне. Вопрос о том, козел ли его отец и шлюха ли его возлюбленная оставался открытым. Алкоголь затруднял мышление. Утомленный мозг теснился в застенках черепа и светлые мысли угасали во тьме. В порыве пьяного безумия он был готов выхватить у бармена бутылку, разбить ее и кинуться на отца. Бутылку он так и не тронул, но чувствовал, что сердце вот-вот разобьется на осколки. Отец продолжал напор, он все ближе прижимался к Ольге, терся о ее ноги, касался талии, водил руками по волосам. Его усы нагло щекотали ее губы. Еще мгновение и он залезет ей в рот. Иван не выдержал и закрыл глаза. Музыка затихла на перебивке и вместо новой мелодии он услышал громкий хлопок.
– Сука! – Закричал его отец, схватившись за щеку.
– Кобель! – Закричала блондинка и побежала к Ивану. Взбудораженные люди оглянулись на парочку, но свежий трек Эйс оф бэйс вернул их к ритмичному драйву.
Разъяренный отец посмотрел на Ивана и обжегся о его взгляд. Ловить ему было нечего. Так ничего и не сказав, он взял за руку любовницу и растворился в танцующей толпе. Иван обнимал блондинку. Прижавшись к ней, он ощущал тепло ее дрожащего дыхания. Все внутри обливалось красками, наслаждаясь тем, что она не шлюха. А вот на счет отца оставались сомнения. Иван и Ольга держались за руки, обмениваясь влюбленными взглядами. Медленный танец они провели вместе.
Случившийся переполох чуть было не отвлек Ивана от главной цели. На улице давно стемнело. Грустные болельщики, закутанные в флаги России и СССР расходились из кабаков по домам. Матч еще не закончился, но они уже сбежали с насиженных мест, растеряв всю надежду. «Наши влетели шотландцам» – констатировали они давно известный факт.
Иван мчался как бешенный пес. Время таяло и нужно было успеть добежать до дома. Жизнь дяди Коли могла оборваться в любой момент, и Иван боялся упустить шанс.
Полупустое метро зевало, готовясь ко сну. Поезд, словно червь, медленно полз по московским тоннелям. Иван считал остановки, надеясь, что шанс еще есть. И вот он стоит у подъезда. Ольга держится рядом.
– Зачем мы здесь? – Спросила она, но Иван ничего не ответил. Он лишь выдохнул, поняв по мертвецки спокойному двору, что еще ничего не случилось.
– Побудь здесь. – Сказал он и зашел в подъезд. По ступеням вместе с ним поднималось и волнение, которое с каждым шагом становилось сильнее. Проскочив мимо своей квартиры, он стоял у фиолетовой двери с номером 35. Дыхание сперло. Страх бил по пьяной голове двойным ударом, один из которых отдавал чувством смерти, исходившей от трагедии дяди Коли, а другой одиночеством, связанным с нарушением правил путешествий во времени.
Он замер, не зная что делать. Звонить, стучать, звать на помощь? Как помочь дяде Коле избежать суицида? Да и суицид ли это? Вдруг все это матрица судьбы и, спасая его, он может погубить себя? Стоит ли вмешиваться в ход истории? Не будет ли хуже?
– Будет только хуже! – Отзвенел в ушах бодрый голос шофера, отправившего его на тридцать лет назад.
– Да и хуй с ним! – Сказал Иван и решительно дернул за ручку. На удивление та поддалась, позволив распахнуть дверь.
Дядя Коля сидел на кухонном полу у подоконника. Вид его был жалок. Скукожившись словно гусеница, он невнятно скулил. Дуло пистолета метило ему в лоб, а за рукоять держался мужчина в пестром спортивном костюме.
– А ты что тут забыл? – Спросил он, не сводя прицел с цели.
Иван завис как старый пентиум. В кишках забурлили волнительные процессы. Оказалось, что теперь к смерти близок не только дядя Коля, но и он. Дядя Коля продолжал трястись, от былого рубахи-парня не осталось и следа, а густая борода и растрепанные сальные волосы делали его скорее похожим на бомжа, чем на мачо.
– Друг твой что ли? – Вновь спросил сиплый голос.
– Да, друг! – Ответил Иван, желая вернуть долг дяде Коле. – Не убивай его, прошу.
Бандит замер. За холодным взглядом прятались мыслительные процессы. Пистолет продолжал метить в цель.
– Он мне должен. – Сказал он и задумался. – А ведь шотландцы и правда выиграли. Дауд смеялся, когда я поставил деньги на их победу со счетом 3-0. Теперь он плачет. Да и я не то, чтобы рад. За державу, конечно, обидно. Но моральный ущерб мне компенсировали сполна. Так что и я, в какой-то мере, теперь твой должник.
Он опустил руку, дуло пистолета уставилось в пол. Целя в дядю Колю лишь взглядом, он продолжал размышлять.
– Ладно, живи с этим сам. – Сказал он. Пистолет стукнулся о стол и остался на нем лежать. Бандит вышел из квартиры, толкнув Ивана в плечо.
Дядя Коля рыдал. В взъерошенной бороде прятались слезы. Он смотрел на Ивана, а тот не мог понять, что выражают его глаза: благодарность или скорбь?
– Что с тобой? – Поинтересовался Иван.
– Ничего хорошего. – Дядя Коля сменил позицию, сел на кафель, уткнувшись затылком в стену. – Кажется, что мне конец.
– Почему? Он же уже ушел.
– Это не важно. Я уже настолько влип, что мне никто не сможет помочь.
– Так давай я помогу. Просто расскажи в чем дело. Как говорил мой отец – из любого тупика всегда можно найти выход.
Иван сел на табуретку. Он осматривал кухню, выискивая алкоголь, чтобы превратить напряженную дискуссию в легкую беседу собутыльников. Пока он рыскал взглядом по полкам, дядя Коля кинулся к столу. Он попытался схватить пистолет, но Иван не позволил ему этого сделать. Он вскочил с табуретки и первым взялся за пистолет. Дядя Коля замер, он снова пятился назад на привычное место под подоконником, находясь под прицелом оружия.
– Стреляй! – Крикнул он. Я конченый. Мне уже не помочь.
– Да что ты несешь?! – Возразил Иван! – Давай я сейчас позову Олю, и мы вместе все обсудим. Она здесь, во дворе.
– Оля! – Крикнул Иван в окно. – Поднимайся к нам!
Сам не зная зачем, Иван продолжал держать его на мушке. В коридоре запиликал звонок. Он вышел с кухни и примкнул к глазку. За дверью стояла Ольга. Когда он вернулся, кухня была пустой. Иван наивно заглянул под стол, посмотрел за дверью и лишь потом обратил внимание на колышущуюся у окна занавеску. Он подошел к подоконнику и увидел на асфальте бездыханное тело дяди Коли. Олин визг разбудил соседей.
Клетка
Кровь растеклась по асфальту. С высока, словно птица, Иван смотрел на труп погибшего товарища. Еще недавно дядя Коля спас его маленькую жизнь, а теперь он сам не смог его спасти. Во дворе царила суета. Шокированные люди толпились вокруг разбившегося тела. Женщины рыдали, закрывая глаза детей. Мужчины возбужденно смотрели по сторонам, пытаясь понять в чем дело. Иван стоял у окна, ощущая пустоту и скованность во всем теле. Ему нужно было бежать, сматываться, пока есть время, чтобы не попасть в передрягу, но он оставался на месте. Ноги сковало параличом, пальцы вцепились в пистолет, а мокрый взгляд опустился вниз. Ольга рыдала, забившись в угол. Время будто ускорилось. Все, что длилось минутами, для него проходило как миг. Во дворе мерцали сирены, по подъезду громыхали суетливые шаги. Дверь распахнулась от удара и в квартиру ворвалась милиция.
Еще никогда туризм для Ивана не был таким опасным. Даже, казавшееся безумием, путешествие по центральной и северной Африке с ее скорпионами и комарами, зыбучими песками, непредсказуемыми аборигенами и беспощадной жарой не шло ни в какое сравнение с Москвой девяносто второго года. Оказавшись в СИЗО, с безвкусной баландой, душными стенами и тесными нарами, забитыми татуированными мужиками с иными взглядами на жизнь, выдерживая натиск беспощадных следователей и прокуроров Иван понял, что вернуться обратно он сможет только через тридцать лет, тщедушным стариком с подорванным здоровьем и расшатанной психикой.
Иван ни в чем не виноват, наоборот, он пытался спасти человека, но милиция этого еще не выяснила. Для нее он подозреваемый с пистолетом в руках, под дулом которого дядя Коля выбросился из окна.
Ему было больно и страшно. Он остался один в окружении тьмы, без надежды увидеться с светом. Дяди Коли больше нет, Ивана обвиняют в его смерти, Оля убита горем, а отец и он сам в своей юной вариации наградили его презрительным взглядом, когда тот спускался по подъезду с наручниками на запястьях.
– Хотел как лучше, а получилось как всегда. – Иронично подмечал он на допросе, не признавая своей вины. Отбиваясь от всех обвинений Иван не мог говорить только правду. Скажи все, как есть и его точно упекут в психушку. А помалкивая о путешествиях во времени, он не мог объяснить ни своего нахождения у дяди Коли, ни паспорта с непонятным форматом и годом рождения, согласно которому, ему, сорокалетнему мужику, было всего десять лет. Как минимум столько же, ему грозило и по статье за умышленное убийство. Но это не единственное, за что могли осудить Ивана, еще ему грозил срок за незаконное ношение оружия и подделку документов. В общем, вернуться в родной две тысячи двадцать второй год он мог уже не в салоне машины времени, а в камере уголовно исправительной системы.
Умелый адвокат легко бы разбил это дело, но у Ивана такого не было. А тот бесплатный, что предоставило судившее его государство, лишь подстрекал на чистосердечное признание в том, чего он не совершал.
Скрывать всю правду Ивану приходилось не только из-за перемещений во времени, но и из нежелания выдавать вожака банды, сорвавшего куш, за счет его предсказаний. В ответ на вопрос, откуда у него пистолет, вместо того, чтобы сказать все, как есть, он отвечал лаконично – «не знаю». За что справедливо получал кулаком под дых, скручивался улиткой на холодном полу и жадно глотал воздух.
Проще было признаться и рассказать, если уж не всю, то хотя бы половину правды и дать объяснение, откуда у него оружие. Но он молчал, толи от страха, толи от дворового чисто пацанского принципа не быть стукачом. Иван держал язык за зубами, даже несмотря на то, что они шатались под натиском оплеух и плохой еды. Он молчал и ждал своей участи.
– Будет только хуже! – Говорил следователь, упрекая Ивана за его молчание. А тот вспоминал, что те же слова, говорил ему и шофер, предупреждая, что не нужно болтать. Несмотря на очевидное противоречие, в их суждениях наблюдалась очевидное сходство. Чтобы Иван ни делал: молчал или говорил, пытался помочь или бездействовал – становилось лишь хуже.
Почти неделю Иван провел в застенках и уже начал к ним привыкать. Бесконечные допросы не приносили результатов и лишь гематома, образовавшаяся под глазом, распухала как надутая жвачка. В сопровождении конвойного, со стянутыми за спиной руками, он шел по длинному коридору. Мерцающий свет рябил вдоль обшарпанных стен, утыканных дверьми канцелярских кабинетов. Почти все они были заперты и лишь из той, что была приоткрыта, доносилось бодрое эхо мужских голосов.
– Здравия желаю! – Прокричал конвойный. Встав у двери, он вытянулся как струна, приложив к козырьку руку. Иван безучастно смотрел в пол. Конвойный ткнул его локтем, требуя проявить уважение к начальству. Тот поднял взгляд и замер. В кабинете за столом сидел могучий начальник, трио золотых звезд украшали каждый погон. На столе раскинулась шахматная доска, а по другую его сторону стоял здоровяк в пестром спортивном костюме. Не отвлекаясь на остальных, он внимательно разглядывал оставшиеся на доске фигуры.
– Мат. – Сказал он сиплым голосом, прижав к королю офицера.
Иван стоял словно пешка. Ему стало страшно, и он молился, лишь бы спортсмен не смотрел в его сторону. Но тот поднял победный взгляд и увидел Ивана.
Иван молчал. Он будто проглотил язык, не желая здороваться первым. Криминальный авторитет не просто был в кабинете полковника без наручников, он с ним пил чай и играл в шахматы. Молчал и спортсмен. Он сделал вид, что не знает Ивана. Взглянул на часы и сказал, что ему пора.
– Будет только хуже! – Твердил Иван, соглашаясь с этими словами. То, что говорили ему другие становилось его судьбой. Он лежал на нарах и размышлял о встрече со спортсменом. К добру это или нет? Может он что-то пронюхивает или хочет его устранить? Такие люди свидетелей не берегут. Что он делал в кабинете полковника? С какой стати они там двигали фигуры? Даже на шахматной доске есть черные и белые клетки, а жизнь Ивана превратилась в одно большое мрачное пятно.
Правила нужно соблюдать. Хотя бы иногда, чтобы не влететь в передрягу. Иван уже и сам не помнил, как и почему он нарушил запреты, данные ему шофером. Давал прогнозы бандитам, подарил себе собаку, вмешался в жизнь отца, пытался спасти дядю Колю и успел переспать с их любовницами. Все это принесло лишь страдания. Бандиты стали использовать его как источник доходов, маленький Ваня чуть было не утонул, получив травму от потери собаки, дядя Коля все равно умер, а Оля, в которую он влюбился, теперь винит Ивана в его смерти. И даже отец, которого Ивана чтил как святого, оказался совершенно не тем, кем он его считал. То славное счастливое время из далекого детства, вернув его, превратила жизнь в настоящий ад. В девяносто втором году для Ивана рухнул не только железный занавес, но и все надежды. Рухнула вся его жизнь.
Проведя взаперти всего несколько дней, он считал, что пробыл здесь целую вечность. Смирившись с судьбой, Иван начинал привыкать к новой жизни и уже подумывал о том, какой узор лучше набить на груди. Он сидел за столом и мял ложкой в железной миске густые комки, которые никак не лезли в горло. Конвойный прервал трапезу.
– На выход! – Приказал он Ивану. Тот вышел, совершенно не понимая, что к чему. Он не знал куда и зачем его ведут. Все близилось к концу, только не понятно какому: концу жизни или мучений? Или того и другого?
Содержание под стражей сменилось подпиской о невыезде. Каким-то чудом милиция сложила факты и поняла, что Иван не причастен к смерти дяди Коли. Вопрос с убийством отпал, но хранение и ношение оружия, а также подлог документов, продолжали держать его под прицелом. Проведя за решеткой несколько дней, он ощущал вкус, цвет и запах свободы, когда вышел за пределы СИЗО.
Он стоял у дороги и не знал куда идти дальше. Хотел встретиться с Ольгой и все объяснить. Рассказать все как есть и даже, если она посчитает его сумасшедшим, смириться с этим и жить дальше.
Нужно было понять, где он находится и как отсюда дойти до Ольги. Иван снова потянулся в карман, достал телефон, который спал, как сказочная красавица и даже тысяча поцелуев были не в силах его пробудить. Он уже привык обходиться без навигатора, связи и новостей, уповая на тонкую интуицию и отсутствие топографического кретинизма. И все равно, словно собака Павлова, он продолжал проявлять рефлекс и хвататься за телефон при каждом удобном случае.
Там, где он был, автобусы ездили редко, метро не было и в помине, а идти пешком натощак не оставалось сил. Он встал у дороги с вытянутой рукой и поднял вверх большой палец. Проносящиеся мимо попутки, были единственной возможностью быстро добраться до города. Как назло, одна за другой они проезжали мимо. Человек, голосующий напротив СИЗО, не вызывал их доверия. К счастью, мир не без добрых людей, и даже здесь в этом злачном месте нашелся попутчик, готовый его подвезти. Черная девятка остановилась у обочины. Тонированное стекло скрывало водителя и пассажиров. Иван дернул ручку и за открывшейся дверью увидел знакомое лицо.
– Запрыгивай! – Приказал сиплый голос.
– Нет. – Замешкался Иван, понимая, что попал в ловушку.
– Запрыгивай, я сказал! Третий раз повторять не буду.