Страстная ночь сменилась ярким утром. Солнце безжалостно лезло в окно, наполняя комнату светом. Тихо гудел телевизор. Уткнувшись затылком в подушку, Иван разглядывал потолок. Дарья лежала рядом и плела узоры у него на груди, а ему было настолько хорошо, что даже неловко. Его любимая жена изменила ему же с ним же и ничуть об этом не жалела.

– Ну, как ты? – Спросил он.

– Лучше не бывает! – Воскликнула она и поцеловала его в губы. Еще вчера он видел в ней печаль, а теперь ее переполняет счастье. Глаза светятся, щеки горят, губы тянутся в улыбке. – У меня такого давно не было. Вот что значит опытный мужчина. Мы только вчера познакомились, а такое ощущение, что ты знаешь меня всю жизнь. Ты прочел меня словно книгу, заглянул в каждый форзац, переплёт, торец…

– Сам не знаю, как так вышло. Видимо, мы созданы друг для друга.

– И правда! Я всегда знала, что мне нужен мужчина постарше. С этими ровесниками одни проблемы. Ты мне даже напомнил… – Она на секунду запнулась, но затем продолжила. – Чем-то напомнил моего бывшего.

– Чем же? – Усмехнулся Иван?

– Даже не знаю, чем именно, но чем-то напомнил. Хотя что у вас общего? Ты спокойный, уверенный в себе мужчина, а он придурок!

– Ну не надо так! – Оскорбился Иван. – Может не такой уж он и придурок.

– Придурок, придурок! Не надо его оправдывать! И он мне изменяет. Я точно знаю! Козел!

– Ну да, козел.

Иван ухмыльнулся и посмотрел в телевизор, где в рекламном ролике мохнатый демон и девушка-ангел сопоставляли части своих тел.

– Это моя рука! – говорил демон. – А это ее рука. Это моя нога, а это ее нога. Это моя спина, а это её…

– Мы такие разные! – Сказал Иван, вновь посмотрев на Дарью. Она набросилась на него и под белым одеялом они снова растрясли кровать.

Звание библиотекаря женских сердец полностью себя оправдало. Иван тщательно пролистал все страницы, прошел по каждому абзацу, не пропустив и строки. Завершив скоротечнее, они снова раскинулись на кровати. Она примкнула ухом к его груди, слушая учащенное биение сердца. Подражая рекламе, водила ладонью по его мохнатой руке и, сжав его ладонь сказала: – И, все-таки, мы вместе.

– И давно ты в браке? – Спросила она, бросив ревнивый взгляд на белесый след от кольца на пальце.

– Почти 20 лет. А ты?

– А я почти 5, но кажется, будто все 20. С таким козлом как на вахте, год за 4 идет! – Она захихикала, но не получила от Ивана поддержки.

– Значит, мы с тобой любовники изменщики? – Продолжила она.

– Нет. Я со своей развелся.

– Почему? Ты ее бросил? – Дарья прижалась к его плечу.

– Нет. Просто решили разойтись. Видимо, прошла любовь…

– Как можно бросить такого мужчину? Да она просто дура!

– Может и дура, – согласился Иван, любуясь своей «новой» подругой, – но точно красивая.

Запертый в неволе пес, напоминал о себе. Царапал дверь, лаял, выл и настойчиво требовал выпустить его наружу. Дарья оставила Ивана одного, а сама отправилась кормить зверя и наводить марафет. Иван продолжил наслаждаться утром нулевых.

Ему вновь повезло. Минувшая ночь избавила его от одиночества и прошла так хорошо, что помогла забыть о всех проблемах. Ему хотелось остаться здесь навсегда, но, увидев на серванте фото своей молодой и наглой физиономии, задумался о том, что он здесь лишний. Вновь вспомнил веретено проблем от пропавшего шофера с его битой «копейкой», до Ольги и угроз ее ухажера. Скрываясь от молоха головняка, пока пес довольно чавкал, а Дарья плескалась в ванной, он схватился за пульт и принялся щелкать каналы.

Ни для кого не секрет, что истинным двигателем прогресса является банальная человеческая лень и, чтобы ей потакать, люди добиваются поистине фантастических достижений. В начале девяностых, а для Ивана буквально неделю назад, чтобы переключить канал нужно было проявить усилие, оторваться от дивана и подойти к телевизору, затем снова сесть, понять, что канал тебе не подходит и повторить ритуал. Это хорошо, что тогда на заре демократии выбор был невелик и ограничивался тремя кнопками, но сейчас, в две тысячи седьмом, их счет идет на десятки. С таким подходом, переключаясь с одного эфира на другой, можно получить хорошую физическую подготовку. К счастью, к этому времени у всех телевизоров страны появился пульт. С ним не нужно никуда вставать, лежи себе в кровати и радуйся. Найди только силы, чтобы открыть глаза и ткнуть пальцем в кнопку.

Сам процесс напоминал охоту, где пульт служил чем-то вроде ружья, с помощью которого Иван отстреливал шелуху в поисках интересных программ и фильмов. Куда бы не вела его кнопка, он неизбежно попадал на рекламу, которая обещала его одеть, обуть, напоить, накормить и развлечь, были бы только деньги.

На ТНТ соблазняли пивом, не скрывающим своих градусов. И выглядит она как-то вкуснее и насыщеннее, чем пятнадцать лет спустя и даже не понятно, в чем фишка. Толи – это привкус ностальгии, толи заявленный градус хмельного напитка заставляет смотреть на вещи под совершенно другим углом.

Следом за шипением пивных банок, рычали моторы японских машин. Хонда и Ниссан, соревнуются друг с другом, демонстрируя роскошные салоны и современную автоматику. Иван смотрит на это с русской тоской, поминая салон жигулей, вынесших его на обочину времени.

Но не только бренды японских машин ведут отчаянную борьбу на экране. Сражаются за клиента и могучие операторы: Билайн, Мегафон, МТС. У всех свои козырные тарифы с опцией "позвони мне" и скидкой для студентов. У каждого бренда свой логотип, демонстрирующий уют и важность. И совсем непонятно, что было главнее: яйцо МТС, или пчела Билайна.

Рекламировали и другое. Например, банковские карты, которые тогда только набирали популярность. "Время с семьей бесценно, для всего остального есть MASTERCARD" – говорил с экрана бодрый голос. У Ивана тоже была такая. Не только у него, почти у всех… У всех были VISA и MASTERCARD, во всяком случае до войны, а с войной пришел – МИР.

Рекламный блок подошел к концу, уступив эстафету рекламе предстоящих передач: новый выпуск «Comedy Club» с молодым и стройным Гариком Харламовым, бессмертное шоу про экстрасенсов и, конечно же, «Дом-2», лобное место которого заставило Ивана моментально переключить канал.

На НТВ очкастый мужик в пиджаке бесперебойно зачитывал новости: «США во власти айфономании. Здесь поступил в массовую продажу телефон айфон от Apple. Гибрид телефона и мп3-плеера будет стоить от 500 долларов. В одни руки отпускают не больше двух штук, чтобы избежать спекуляций».

Оптимизм так и пер из телека, одна новость сменяла другую, гарантируя светлое будущее.

«Сегодня на мировых фондовых рынках царит оптимизм.» – Говорил ведущий – «Федрезерв США оставил ключевую ставку на прежнем уровне и заявил что спад на рынке жилья не сможет сдержать ведущую экономику мира от роста. Инвесторы ободрились, а фондовый рынок начал набирать вес, ко всему этому добавилась дорогая нефть, которая достигла максимальных результатов за последние 9 месяцев. Результат – рост экономики в Европе, Азии и России».

Спокойный за будущее человечества Иван, вновь кликнул пальцем по пульту.

«О победе русской ривьеры уже второй день только и говорят в мире» – вещает диктор Первого канала – «Все солидные издания Америки и Европы сегодня вышли с развернутыми статьями о новой олимпийской столице».

Испытывая неподдельную гордость за страну, воодушевленный голос ведущего трижды произнес слово «TIMES»: «THE TIMES» признал, что Россия заслужила «белую олимпиаду», «FINANCIAL TIMES» заметил, что «Путин осуществил олимпийский переворот, а Россия последние семь лет переживает экономическое возрождение», «THE NEW YORK TIMES» пишет, что «Сочи обязан своей победой харизме Владимира Путина, президент России удивил жюри своим английским и французским». Поздравили Россию и в администрации США …»

«Как пройдет Олимпиада, покажет время, но то, что две тысячи четырнадцатый год станет поворотным для нашей стороны не вызывает никакого сомнения» – подытожил ведущий.

Сюжет закончился, а новости нет. Осанистый мужчина в солидном деловом костюме, натренированным голосом хвастался достижениями президента: подписанием соглашения о строительстве «Северного потока» и встрече с генсеком НАТО. «Президент отметил, что за десять лет с подписания договора Россия – НАТО, поменялись отношения между нашей страной и североатлантическим альянсом и мы перешли от периода конфронтации к сотрудничеству» – сказал ведущий.

Бодрые появления президента ловко разбавлялись улыбками министров. Медведев и Иванов ярко мелькали в экране. Они поочередно сменяли друг друга, выражая обеспокоенность в реализации различных социальных программ. Порою доходило до неприличного, что их показывали чаще, чем самого президента. Тогда в две тысячи седьмом это казалось странным, но сейчас-то уже понятно, что к чему. Медведев и вовсе был лапочкой. Председатель совета директоров «Газпрома» заботился о выдачах квартир, реализации важных проектов и развитии сырьевой отрасли. Тогда даже казалось, что он говорит осмысленно и с тактом. Спустя годы, уже будучи президентом он произнес крылатую фразу : «Я могу сказать только одно: никто никогда не вернется в две тысячи седьмой год». Но даже в этой, казалось бы, очевидной вещи, он тоже оказался не прав.

В коридоре послышался скрежет. Зловещие пощелкивания входной двери возбудили собачий лай. Дарья влетела в комнату. На бледном, как у гейши лице светился напуганный взгляд. Мокрая, робкая и нагая, прикрытая лишь полотенцем, она бегала глазами по комнате в поисках укромного места.

– Он пришел. – Чуть слышно сказала она.

– Кто? – Переспросил Иван и сразу же все понял.

– Пиздец… – процедил он сквозь зубы.

– И он тоже! Прячься давай!

Второй раз за две недели, с девяноста второго по две тысячи седьмой годы, Иван снова оказался любовником, застигнутым врасплох. Памятуя прошлый опыт, он не хотел лезть под кровать. Он вообще не хотел прятаться. Но и в лоб получать не хотел.

Вот сейчас ворвется сюда его молодая версия и что он ему скажет? – «Расслабься, чувак, это и моя жена тоже». Да и тут соврет, ведь они уже в разводе. Ситуация обрастала трагическим драматизмом. К счастью, дверь была закрыта изнутри и у Ивана оставались мгновения, чтобы найти укрытие. Он кинулся к балкону, но заваленные на коляску велосипеды не оставляли особого места. Открыл шкаф, а из него посыпались шмотки.

– Лезь под кровать! – Шепотом приказала Дарья.

– Не буду. – Уперся, Иван.

– Даша, открывай! – Крикнул из коридора муж и стукнул кулаком по двери.

Иван был готов испариться, исчезнуть, с разбега выпрыгнуть в окно, но только не лезть под кровать. Только дурак дважды наступает на одни и те же грабли.

– Лезь под кровать. – Повторила Дарья. Но уже не шепотом, а шипением змеи. Еще чуть-чуть и она его сама укусит. – Он нас убьет!

– Ах ты ж шлюха! – Подумал Иван и подчинился приказу. Втиснувшись между ламинатом и периной, аккуратно достал телефон. Тот еще сиял, но заряда оставалось мало. Помня недавний опыт, Иван предусмотрительно отключил аппарат и теперь ничто не должно его выдать.

Дверь открылась.

– Ну ты чего так долго? – Послышался из коридора голос мужа.

– В душе была. А ты что приперся? – Артистично воскликнула Дарья.

– Мириться пришел.

– Вот и иди с миром!

– Да ладно тебе, солнышко. Погорячился, с кем не бывает? Первый раз что ли? Ну, прости дурака.

– Прогони его, дура! – Пробурчал под кроватью Иван. Собачий лай заглушал разговор, но спрятавшийся любовник примерно понимал, что к чему. После взаимных упреков начнется первичный контакт. Он обнимет ее, поцелует. Она сделает вид, что сопротивляется и случайно скинет полотенце. В хаотичном обмене поцелуев дойдут до комнаты и рухнут на кровать.

Иван почувствовал, как перина коснулась лба. Щель, в которой он затаился, стала еще уже.

– Только не здесь! – Возражала Дарья, чувствуя задницей таившуюся опасность, но муж не обращал внимания. Доносившиеся сверху вздохи, заставляли Ивана неровно дышать. Рык запертого вне воли зверя доносился из коридора. Пес отчаянно лаял, сбивая романтический настрой молодых.

– Что за херня?! – Прорычал недовольный муж. Он вышел в коридор и высвободил пса из детской комнаты. Воспользовавшись моментом, Дарья попыталась сменить место романтической дислокации, приглашая супруга туда, откуда вынырнул пес. Но и эта попытка завершилась провалом. Они снова рухнули на кровать. Та тряслась под их охами, динамично вдавливая Ивана в пол, но тот держался как стоик, до тех пор, пока пес не стал дышать ему в ухо.

– Да что с ним такое?! – Возмутился муж.

– К ноге! – Угрожающе крикнул он, что сам Иван чуть не подчинился команде. А вот пес объявил саботаж и даже не двинулся с места, а напротив, еще больше залез под кровать, лязгая языком по щеке Ивана.

Иван так и не узнал, каким завтраком бы кормила его Дарья, если бы не случившийся форс-мажор. Возможно, яичницей, гренками или овсяной кашей, а может быть модными смузи. Что было бы на кухонном столе оставалось загадкой, а вот в комнате образовался настоящий бутерброд, где сверху и снизу были Иваны разной степени старости, а между ними Дарья, перина и неугомонный пес, хвост которого вилял из-под кровати.

Процесс мирных переговоров с женой не достиг квинтэссенции. Молодой муж вскочил с кровати и вытащил пса за хвост. Но тот снова полез обратно, лишь выбешивая хозяина.

– Фу-фу, бяка, уйди, уйди! – Мысленно говорил Иван собаке, лабзавшей его языком по щеке. Но та не уходила. Иван сморщился и отвернулся, отдав псу затылок. Повернув голову, он увидел его.

С кровати на Ивана пялилась угрюмая бородатая рожа, в которой он просто не мог не признать себя. Это сейчас он привык гладко брить щеки, чтобы казаться моложе лет на десять-пятнадцать, а тогда он старательно наращивал бороду, чтобы выглядеть взрослее ровно на тот же срок.

– Ты блядь, кто? – Прорычал бородач. Скинув с постели супругу, он в бешенстве перевернул кровать. Иван вскочил на ноги, Дарья виновато забилась в угол, безуспешно прикрывая руками, то алые губы, то бледную грудь. Взгляды двух мужчин, представляющих единую личность сошлись в дуэли. Иван смотрел в глаза самому себе, невольно вспоминая замечательное время, когда несмотря на различные трудности и ограничения он ощущал тотальную свободу. В нем было достаточно сил и энергии для удовлетворения непомерно растущих амбиций. А амбиции были такого размаха, что если бы Иван признался себе молодому, что он из будущего, то тот бы плюнул ему в лицо, а Иван бы стыдливо утерся, понимая, насколько разошлись ожидания и реальность. Каждый раз, отправляясь в постель, он не сомневался, что следующий день обязательно будет лучше прежнего.

Казалось, что свобода окружала его, создавая перспективу к бесконечному росту. Он только-только становился на ноги, получил стабильный доход и был настроен расширять границы. Набирающий ход интернет с реющим пиратским флагом, языком падонков и открытостью для любых тем и знакомств говорил ему: «Жги красавчег» и он жег. Тогда открытым миру был не только он, но и вся страна. Недавняя новость о упрощенном получении виз вдохновляла его. В будущем он видел себя дерзким преуспевающим бизнесменом, имеющим возможность летать за кордон каждые две недели. Здоровье почти не тревожило его, а жажда жизни и приключений постоянно толкали к новым подвигам. Тогда он мог позволить себе, если не все, то многое, чего сейчас он боялся, стыдился или, попросту, ленился бы делать. А тогда он одинаково хорошо мог как следует принять на грудь и отжать от груди без каких-либо явных последствий.

– Ты, блядь, кто? – Повторил бородач. Свирепое лицо сводили судороги. Сжались до хруста разбитые кулаки. Элементарный, на первый взгляд, вопрос требовал обстоятельного ответа, и Иван просто не находил нужных слов.

«Кто-кто? Конь в пальто» – Мог ответить Иван и тут же получить по гриве. Иван молчал, оппонент сжигал его взглядом, а ситуация требовала немедленного ответа.

«Я это ты, а ты это я и никого не надо нам» – Вспомнил Иван старую песню Мурата Насырова, но сейчас ему было уж точно не до сантиментов. Ощущая себя идиотом, он натужно выдавил подобие улыбки и примирительно развел руками.

Бородач тоже не нашел слов. Старый отцовский апперкот прилетел Ивану в подбородок, опрокинув того на пол. Пес кинулся к павшему и принялся облизывать его лицо. По телевизору шли новости спорта, где во всю обсуждали намеченный на июль реванш Владимира Кличко и Леймона Брюстера. Не прошло и десяти секунд, как Иван поднялся на ноги и встал в бойцовскую стойку. Из-под прижатых к лицу кулаков, он всматривался в оппонента, разъяренная борода которого шевелилась от ненависти.

– Не бей его, Ваня, умоляю! – Закричала жена.

– Заткнись, шлюха! – Зарычал он и снова вонзил в Ивана убийственный взгляд.

Оба Ивана: бородатый и злой, гладколицый и напуганный, как два боксера, стояли в одних трусах по разные углы комнаты, а вьющийся между ними Клык выступал в роли рефери, отсчитывая десять облизываний по лицу во время нокдауна. Фаворит поединка очевиден. Накаченный праведным гневом, молодой, жадный до мордобоя бородатый мужик с легкостью бы расправился с сорокалетним ветераном.

– Я позвоню в полицию! – Дарья схватилась за мобильник.

– Даже не вздумай! – Крикнул муж. Она отложила трубку в сторону и, прикрыв лицо руками, с волнением наблюдала за битвой.

Бородач завалил Ивана на компьютерный стол. Ножки зашатались, клавиатура свисла на проводе, под спиной треснул «Касперский».

Шею Ивана обвили толстые пальцы. Горячая слюна с воплем «Убью, сука» брызнула по лицу. Нависший хозяин квартиры напоминал дикого варвара из древних времен. Кучерявая борода и широкие плечи, делали его похожим на царя Спарты. Но скорее это был Ахиллес – непобедимый мифический герой, единственным уязвимым местом которого была пятка, а Иван прекрасно знал, как на нее наступить.

Как-то в начале нулевых в одном из фанатских побоищ Иван получил по колену куском арматуры, после чего хромал целый год. Хирург починил сустав, травма прошла, но фантомные боли остались с ним на всю жизнь. И как бы силен сейчас не был его оппонент, Иван знал его слабое место и, несмотря на подлый прием, не собирался брезговать этими знаниями. Отжав ладонями бороду оппонента, Иван вскочил на ноги, отбежал в сторону и с размаху вонзил подъем стопы прямиком под коленку. Бородач взвыл, схватившись за больное место. С медвежьим ревом он повалился на пол. Пес кинулся облизывать упавшего бойца и даже после десятого касания кончика его носа, тот и не думал вставать. Это был нокаут. Пусть технический, но все-таки победный. Трофея Ивану никто не вручил. Но у него появилось время натянуть штаны и свалить из логова лютого зверя, над скрученным телом которого кружил уже не только пес, но и жена. Пока пес зализывал раны, она пыталась загладить вину.

– Ну что? Нашла себе папика? – Процедил молодой Иван сквозь зубы.

– Прости, я только тебя люблю! – Она гладила его по плечу.

– Ну, сука, ты попал! – Крикнул он Ивану, потирая колено. – Мне операция в штуку баксов вышла. Ходи и оглядывайся! Я тебя все равно найду.

– Уходи! – сказала Дарья и Иван ушел.

Разбитое сердце

Иван вновь оказался на улице. Только вместо гирлянд и мерцающих во мраке вывесок его встретило палящее солнце. Как умелый кулинар, оно медленно поджаривало потеющих москвичей, которые стояли в пробках, стремились в норы метро или просто таились в тени редких деревьев лишь бы спастись от жары. Иван вдыхал загазованный воздух, слушал пение птиц и гуденье машин, вглядывался в городские пейзажи. Город жил своей дикой жизнью и был очень похож на настоящие каменные джунгли с исключительной флорой и фауной. Подземные змеи продолжали ползать по норам. Витиеватые схемы большого муравейника обрастали новыми станциями: Сретенский бульвар и Прудная, а прожорливые турникеты вместо монет стали потреблять пластик. В воздухе большой птицей царил монорельс, который неторопливо и чуть поскрипывая огибал Останкино по пути на ВВЦ. Новый вид транспорта стал настоящей экзотикой и больше подходил для романтических встреч, чем для рабочих поездок. В отличии от метро, здесь не обитали «пингвины», не было давки и потного трения, а лишь чувство возвышенной безмятежности. Почти как на фуникулере, но только без гор. Своеобразные горы росли в Москве одна за другой. Старые хрущевки уступали место молодым и наглым лужковкам, точечно встроенным в свободные пустыри и тянувшиеся до небес. С утра до вечера вокруг все громыхало, Москва продолжала хорошеть под шум и гогот вечной стройки.

У стен московского Кремля тлели под солнцем руины «России». Легендарная гостиница окончательно обнулилась. В ожидании масштабной перестройки, разложилась «на плесень и липовый мед». Украшенный рекламой BMW забор, прикрывал срамоту.

Могучей тенью накрывали реку Москву, растущие башни Москва-Сити. Еще редкие, но гордые, они тянулись к небесам, пробивая окно в счастливое и сытое будущее.

В этих бесконечных каменных джунглях обитали разные звери, но главным из них оставался автомобиль. Из простого средства передвижения он стал символом достатка и успешности. Машины правили городом. Столицу обволакивала бесконечно растущая паутина дорог, но это никак не влияло на пробки. Машины захватили все: оккупировали дороги и тротуары, но самое главное, они завладели умом горожан, которые не представляли себя без железного друга.

Но не все ютились в машинах. Многие продолжали ходить пешком, впитывая в себя культурное разнообразие, Москва походила на разноцветный винегрет, где можно встретить кого угодно, от затейливых фриков, до людей в дорогущих деловых костюмах. Мрачные готы с длинными волосами и ногтями, прели от жары в своих черных костюмах. Грустные эмо с проколотыми булавками ноздрями, поправляли розовую челку, рыгающие рядом панки с зелеными ирокезами и сверкающие лысиной скинхеды, исподлобья поглядывающие на остальных.

Иван смотрел на это и ощущал себя частью столицы. Поправлял взъерошенные волосы, облизывал прокушенную до крови губу и хмурил потрепанное лицо. Кто увидел бы его в мятых штанах и с распахнутой настежь рубашкой, назвал бы его бомжем, но он предпочитал представлять себя хобо. Простой путешественник во времени, пусть уже и не мальчик, но все же бродяга, который не известно, что ищет в этой забытой богом стране.

Буквально за вечер он умудрился встретить двух главных женщин своей жизни. Причем одна из них помолодела, а другая с такой же стремительностью стала старше ровно на пятнадцать лет. Такая рокировка поразила Ивана. Даша и Оля, как королева и ладья поменялись местами, но на этой шахматной доске, он не чувствовал себя королём. Он, скорее был конем, у которого забрали даже пальто.

Несмотря на все это, обе девушки провожали его обнадеживающими взглядами. Куда тревожнее было за их мужчин, которые в отличии от дам, бросали не взгляд, а прямые угрозы.

«Сука, ты попал» – всплыл в воспоминаниях хор разгневанных голосов – «мне это штуку баксов стоило», «ходи и оглядывайся». Вот Иван шел и мотал головой в поисках внезапной опасности.

Угроза угрозе рознь, Иван знал себя, как облупленного, и не видел смертельной опасности со стороны своей молодой версии. Пусть в молодости он часто проявлял заносчивость и агрессию, но он точно не убийца, а вот Василий… Василия Иван знал по меньше, но с той стороны, которая вызывала ужас. Гангстер из девяностых точно не будет испытывать моральных дилемм на счет жестокой сатисфакции над обидчиком. Усадив того ударом на землю, Иван нанес ему публичное оскорбление на глазах его женщины и такое ему не простят. Геометрия романтических отношений чертила любовные треугольники с слишком острыми углами.

Чем больше Иван задумывался о нависшей опасности, чем больше понимал, что негде ночевать, тем сильнее ему хотелось вернуться обратно. А сделать это на разбитой копейке без ее водителя было практически невозможно. Нужно срочно искать шофера. Где он сейчас? И жив ли он вообще?

Но как его искать? Обратиться в полицию? Или милицию, как их там звали в тот момент? В общем, к ментам. Так те проявят избыточный интерес, заглянут в паспорт и зададут любопытные вопросы: откуда там штамп о расторжении брака в две тысячи двадцать первом? А как он сменил прописку в две тысячи восемнадцатом? Почему в свои двадцать пять он выглядит на все сорок? И как он это все объяснит? Расскажет про агентство путешествий? Покажет путевку? Да и сюда он попал не по путевке, а черт знает как. Это в девяносто втором он был «туристом», а тут он какая-то жертва похищения. В лучшем случае его пошлют куда подальше, а в худшем… обеспечат ночлегом на ближайшие пятнадцать суток. В общем, от полиции, то есть милиции, а проще – ментов, нужно держаться подальше.

Шофера надо искать самому. Бродить по больницам, расспрашивать дежурных врачей, описывая характерные травмы и внешность возможного пациента, а также место, откуда его забрали.

Верный метод научного тыка, привел его в одну из городских больниц.

– Вам куда, молодой человек? – Спросила, похожая на тыкву дежурная.

– К вам вчера мужчина такой пожилой не поступал с переломами после ДТП?

– Поступал. К нам каждый день такие поступают, пачками! – Добавила она. – Какая у него фамилия?

Оптимизм моментально стух. Иван не знал не то, что его фамилии, он и имени его не знал.

– Не знаю. – Чуть слышно ответил он.

– А вы вообще кто? Родственник?

– Нет, не родственник. Так, просто, знакомый.

– Так какой же вы знакомый, если даже имени его не знаете?

И правда, какие они на хрен знакомые? Так, случайные попутчики и не более того. Иван попытался описать внешность шофера, примерные травмы, которые он мог получить, машину и место с которого его забрали. Дежурная покачала головой.

– Не уверена, что он сейчас у нас.

– Значит в другой больнице?

– Может быть в другой больнице, а может и в морге.

Последнее слово стукнуло по ушам. Не столько от сочувствия к шоферу, хотя и его было жалко, сколько из жалости к себе. Если умрет шофер, то вероятно, следом за ним и сам Иван вряд ли тут долго протянет. Иван не сдавался. С завидным упорством он шел от больницы к больнице, описывая характерные черты потерянного пациента. Местами его встречали холодно, где-то потеплее, но никто не мог ему помочь. С каждой пройденной клиникой в голову Ивана заползала мрачная мысль о моргах, но он сохранял оптимизм, держался подальше от мертвых и продолжал поход по живым.

Напротив очередной больницы скучала белая газель, обернутая в красную полосу с надписью «Скорая медицинская помощь». За приоткрытой дверью шипело радио, вещающее сводку спортивных новостей:

«14-й тур чемпионата России открылся матчем между командами, которые недавно претерпели смену главного тренера. И если это была третья встреча Гаджи Гаджиева у руля «Сатурна», то Станислав Черчесов только дебютировал в роли наставника красно-белых»…

За рулем скорой сидел мужчина и жевал сигарету. Поглаживая усы, он смотрел на болтающих в стороне медсестер. В недрах Ивана послышался стук молота, возрождающейся надежды. Пусть он не знал наверняка, но интуиция подсказывала, что это та самая скорая с тем самым усатым санитаром, который увез шофера с места аварии.

– Здравствуйте. – Сказал Иван, прервав созерцательные процессы. Усатый недовольно посмотрел на него.

– Здаров, мужик! – Фыркнул тот. – Че надо?

– Это же вы вчера вечером забирали пожилого мужчину из разбитых жигулей?

– Ну я, и че?

– Может помните, в какую именно больницу его отвезли?

– А ты че, родственник что ли?

– Да, родственник. – Солгал Иван.

Усатый нахмурился, почуяв неладное. Тогда, когда он забирал раненного шофера Иван сказал, что он ему не родственник, а сейчас говорит иначе.

Тихую паузу заполнял шум приемника: «Ещё одна подача с углового закончилась взятием ворот Кински. Радослав Ковач в прекрасном стиле сбросил мяч на Мартина Штранцля, австриец с нескольких метров распечатал ворота и «Спартак» вышел вперед».

– Ясно. – Сказал усатый. – Ну, и какая у него фамилия-то? – из-под усов выползла плохо спрятанная ухмылка.

Иван развел руками.

– Может помню. – Сказал усатый. – А может и не помню. У меня знаешь сколько таких каждый вечер? Всех и не учтешь. Не знаю… тут это, мужик, постараться надо. Напрячься. Покумекать маленько. Че скажешь?

– Понял! Не вопрос. Надо так надо! – Иван воодушевленно принялся шерудить по карманам. Долгожданные поиски наконец-то привели к успеху. Нужно просто дать мелкому взяточнику тысячу другую и вопрос решится сам собой.

Приемник продолжал вещать: «В добавленное арбитром время «Спартак» забил второй гол. После паса Титова, Бояринцев прострелил на Павлюченко, а тот в упор поразил пустые ворота. Нельзя сказать, что спартаковцы полностью переиграли соперника, однако моментов создали больше и выглядели сильнее. Станислав Черчесов сумел добиться от подопечных полной самоотдачи, отсюда и результат. Заключительный матч первого круга красно-белые проведут первого июля на выезде против «Ростова».

– Ну, че? – Усмехнулся усатый, заметив, по кривому лицу Ивана, что тот зря хлопает руками по брюкам, они все равно пусты.

– Черт возьми! – Подумал Иван. – Я же все оставил у Даши. Натянул рубашку и штаны и сбежал побыстрее, а деньги забыл!

– Слушай, друг! – Заговорил Иван. – Скажи куда отвезли шофера. Я тебе заплачу, клянусь, через два часа сюда же приеду и не обижу. Просто скажи, где он.

Усы санитара зашевелились как сканер, недоверчивый взгляд обогнул растрепанные штаны и рубашку, пробежал по ссадинам на лице, зацепился за взъерошенные волосы и вызывающе поднялся к небу.

– Не, мужик, не помню. – Сказал он, покачав головой. – У меня каша в башке. Пару часов говоришь? Вот и приходи. Может к тому времени вспомню че.

Медсестры, на которых он пялился, разошлись. Санитар откинулся на спинку и продолжил слушать новости спорта: «ЦСКА в матче с «Крыльями Советов» снова не смог забить и потерпел второе поражение в трёх последних играх. Армейцев ожидал настоящий экзамен, в их составе практически полностью отсутствовали бразильцы, в том числе и играющий главную атакующую скрипку – Вагнер»…

– Да…, – подумал Иван, – в те времена, услышав «ВАГНЕР» сразу вспоминалось «ЛАВ», а спустя пятнадцать лет на ум приходит совсем другое слово из трех букв.

Прошлым вечером Иван мог позволить себе пир в ресторане, а сейчас снова остался без гроша. Те тысячи, что он привез из будущего, обеспечили бы его здесь на много дней, но в суматохе он все оставил в своей квартире, которая уже давно не принадлежала ему. Выбора не было, нужно возвращаться обратно и просить Дарью вернуть ему его деньги. Теперь они спасут его не только от голода, но и дадут надежду вернуться домой.