Путеводитель по раю. На грани неведомого

В бой!

Вовка незаметно прошел к своему столику, расплатился и вышел на улицу. Он стоял в наступившей полутьме, недалеко от освещенного крыльца.

– Ждите здесь, – услышал он голос смазливого когда вся компания вышла из боулинга. Он направился к стоянке и через минуту лихо подрулил к крыльцу.

– Карета подана! – продолжил он и, выйдя из машины направился к Светке, – Значит так, сейчас едем ко мне на дачу, по дороге затаримся всем необходимым, – он положил руку на ее плечо.

Верзила и его подруга встретили это предложение с одобрением. Юля открыла дверь и привычно плюхнулась на заднее сиденье.

– Я не могу, я маме обещала к двенадцати быть дома.

– Макс, ты был прав, – заржал верзила, – детский сад!

– Нет, я правда не могу, правда… – лепетала Света.

– Хватит, – вдруг резко оборвал ее смазливый, – ты что девочка, не понимаешь, что за все надо платить? Я плачу за кабак, за бензин, за всю приблуду, а тебе, дорогая, и делать особо ничего не надо, так, только ножки раздвинуть, – невелика плата.

Света попыталась освободиться от руки смазливого, но тот схватил ее, и потащил к машине. И тут из темноты неожиданно выскочил Вовка. Он подлетел к сопернику и оторвав его от Светки, заломил руку так, что тот ткнулся лицом в капот.

– Боб, – задыхаясь от боли, прохрипел смазливый, – разберись кто это?

Верзила бросился на помощь. Вовка резко надавил на заломленную руку смазливого, но так, чтоб чего не сломать, а лишь продлить болевой шок и отскочил в сторону. Он увернулся от увесистого удара и нанес короткий несильный тычок по его голени носком ботинка.

– О еее!… – заревел верзила и согнувшись заковылял в сторону.

– Помогите, охрана, – закричал смазливый.

Но Вовка вновь заломил ему руку, и, наклонившись к уху с серьгой четко произнес:

– Чтобы я тебя паскуда, у салона больше не видел!

Из дверей боулинга выскочил охранник и все дальнейшее произошло почти мгновенно. Вовка почувствовал, что над его головой что-то пролетело, и посыпалось переднее стекло, – это верзила запустил камень. В тот же момент он услышал Светкин крик: – Не бейте его! и почувствовал страшный удар по темечку. Его пытались оттащить от соперника, он же вцепился в него мертвой хваткой. Последовал еще один удар, после чего наступила тишина.

– Так-так, – произнес молодой кучерявый лейтенант, ставя точку в протоколе, – ознакомься и подпишись, – он ткнул пальцем, – здесь, здесь и здесь.

Голова у Вовки гудела, он вновь прикоснулся к огромной шишке и вздрогнул от боли.

– Чем это меня? – спросил он у лейтенанта.

– Охранник дубинкой приложился, – ухмыльнулся лейтенант, – видать от души.

Вовка начал читать протокол «В состоянии алкогольного опьянения… совершил нападение… телесные повреждения средней тяжести… разбито ветровое стекло… попытка воровства…»

– Какое еще воровство? – пробормотал Вовка.

– Проверь, зубы-то все целы?

Вовка машинально приложил руку ко рту.

– Вроде все…

– Вот этими самыми зубами, ты и вырвал из уха Максима Троянова серебряную серьгу в виде кольца, что и расценивается, как попытка воровства. А порванное ухо потерпевшего и есть то самое телесное повреждение, зафиксированное врачом скорой помощи.

– Я это подписывать не буду!

– Твое право, есть свидетельские показания, так что суд разберется.

– Суд?

– А ты как думал? В совокупности это может вообще потянуть на разбойное нападение, а это статья, дай Бог память… – короче попал ты парень.

Лейтенант порылся в столе, видимо нашел, что ему было нужно, и быстро заполнил.

– Ладно, учитывая твои положительные характеристики и наш переполненный изолятор, сочли возможным выпустить тебя, под подписку о не выезде, – лейтенант вновь ухмыльнулся, – если конечно ты ее подпишешь.

Вовка подписал заполненный бланк.

– Там внизу тебя краля дожидается, из-за нее сыр бор-то? Ничего, если любит, – дождется. Свободен… пока…

Вовка открыл дверь. У дверей кабинета стоял младший сержант, с наручниками на поясе, доставивший его сюда.

– Пропусти, – донесся из кабинета голос лейтенанта.

Вовка медленно спускался по длинной деревянной лестнице. Голова еще плохо соображала, и он все не мог осмыслить сложившуюся ситуацию.

Внизу действительно его ожидала Светка.

– Как они тебя… – и на глазах у нее появились слезы, – это я во всем виновата…

Они вышли из здания ОВД, прошли в расположенный напротив него скверик и сели на лавочку. Светка с дрожью в голосе рассказала ему все то, что он уже не мог видеть.

– Они чуть не убили тебя, Макс… – она замялась, видя, как скривился Вовка при одном упоминании этого имени, – ну, в общем, он примерился ногой к твоему виску и…, я закричала и ты вдруг повернул голову. Удар пришелся вскользь. Потом охранник его оттащил. Врач со Скорой сказал, что еще бы чуть-чуть…

Она потрогала его вздувшуюся щеку.

– Больно?

Только теперь Вовка почувствовал боль в подглазной части лица, до этого ее заглушала боль у темечка. Он попросил зеркало, – картина была устрашающая.

– Ты, почему не на работе? – строго спросил Вовка

– Меня, тебя встретить отправили, чтобы до дома проводить… вернее, я сама попросилась.

– И тебе не стыдно будет с таким чучелом по улице идти?

– Нет, не стыдно, – твердо ответила она.

Больные места

Михалыч знал, что Вовка не ночевал, и уже начал волноваться, но тут он услышал, как открывается входная дверь. Поняв, что тот не один, Михалыч не стал выходить из своей комнаты. Затем он услышал легкие шаги, сначала на кухню, потом в ванную и звук набираемой воды. Время было обеденное, Вовка должен был быть на работе. Что-то здесь не так, – подумал он. Но через десять минут хлопнула дверь и все стихло.

Около семи часов вечера раздался звонок, Михалыч открыл дверь и увидел на пороге миловидную, даже можно сказать красивую девушку. В каждой руке у нее было по пакету. Девушка немного смутилась, но тут же поздоровалась, назвав его по имени отчеству, и добавила:

– Я тут больного пришла проведать, можно?

– Проходите… А что он заболел?

Девушка что-то невнятно пролепетала и прошмыгнула в Вовкину комнату. Действительно что-то не так – подумал Михалыч и ушел к себе.

Через полчаса выйдя на кухню, он увидел у плиты девушку, которая варила пельмени.

– У нас, значит, хозяйка появилась. И как же ее зовут?

– Меня зовут Светлана, – вновь слегка смутилась она, – мы с ним на одном предприятии работаем. Я тут в ваш холодильник некоторые продукты поставила, это ничего?

– Нормально… Вот что Светлана, ты мне ничего не хочешь рассказать?

– Хочу, – честно ответила она, – но он мне строго настрого запретил рассказывать, особенно Вам.

– Ну, если это такой секрет, и ты можешь его сохранить, тогда не надо, только скажи, это не опасно?

– Опасно, – вновь честно сказала она, и добавила, – я правда могу хранить секреты, но в данном случае Володя не прав, и, очень нужен совет. Даже не знаю, что мне делать…

– Ты вот что, иди, корми своего подопечного, а потом зайди ко мне и все как есть расскажешь.

Через полчаса в комнату Михалыча постучали. Вошла Света, одна:

– Я уговорила его, он согласился, – после чего поведала о том, что произошло прошлым вечером.

Михалыч внимательно слушал ее сбивчивый рассказ и одновременно размышлял, о том, чем по нынешним законам это может грозить его постояльцу, и как тому можно помочь. Картина складывалась неутешительная.

Света ушла. Михалыч сидел и думал о том, что все в жизни повторяется. Сколько таких историй он уже слышал на своем веку, да что слышал, самому пришлось по молодости. Даже сейчас, за то время пока он слушал Светин рассказ, произошла уже не одна тысяча таких разборок. Большинство их остается без последствий, ну, подмажут ссадины, поклянутся отомстить, и вскоре все забудут, – время лечит.

Конечно с возрастом и приобретенным опытом мужики уже обходятся без эксцессов, но ведь возраст… А смог бы он в 20 лет выйти из данной ситуации по другому? Вряд ли.

Из глубины памяти вроде бы совсем некстати вынырнул анекдот:

 
Спаслись после кораблекрушения четверо мужиков разного возраста, у одного оказался бинокль, вот он и высмотрел на соседнем острове несколько спасшихся женщин.
– Все ребята, плывем! – крикнул 20-летний и полез в воду.
– Погоди, – сказал 30-летний, – сейчас быстренько плот соорудим.
– Нет уж, плот сделаем капитальный! – заявил 40-летний.
– На нем парус поставим и дождемся попутного ветра, – добавил 50-летний.
– Да что вы все мельтешите, – вступил в разговор 60-летний, – лежите вы, отдыхайте, сейчас они сами приплывут.
 

Действительно, первую половину жизни у людей преобладают в большей мере инстинкты, – мужчины гонятся за красотой, женщины ценят силу. В большой цене и другие внешне эффектные качества, а разум и душа стоят в конце очереди.

Через некоторое время Михалыч постучался к Володьке. Они проговорили с ним почти два часа. Михалыч попросил его вспомнить все до мельчайших подробностей. Уходя, он порекомендовал Вовке обратиться к врачу, и уже выходя из комнаты, сказал ему ободряюще:

– Кажется, ты в своем выборе не ошибся…

Здание ОВД в городке представляло историческую ценность, – оно было построено еще во времена Екатерины. Михалыч, одетый в строгий серый костюм остановился у входа. На небольшом крылечке, курили два молодых милиционера.

– Ребята, а у вас в отделении воины интернационалисты не служат?

– Че-е-го? – протянул один, – какие еще воины интернационалисты?

– Ну, афганцы, например.

– Что ты, дядя, афганцы уже давно на пенсии.

Ветераны необъявленых войн

– Погоди, – вмешался второй, – у нас кажется зам. начальника подполковник Неустроев в Афгане был. Он на втором этаже – налево.

Михалыч поблагодарил и поднялся на второй этаж.

– Александр Петрович занят, – проинформировала его секретарь.

– Ничего, я подожду.

– Он очень занят и может вас не принять.

– Примет, – без тени сомнения произнес Михалыч.

Секретарь с интересом посмотрела на посетителя.

– А как вас представить?

– Спасибо не надо, я сам представлюсь.

Ждать пришлось недолго, подполковник сам вышел в приемную, провожая коротконогого, грузного человечка, который продолжал с возмущением размахивать руками, произнося сто слов в минуту, из которых Михалыч смог разобрать лишь несколько.

– Разберемся, – прервал эту нескончаемую тираду подполковник, – отнесите все следователю, – и взглянул на нового посетителя.

Короткого взгляда этих двух умудренных жизнью людей было достаточно. В народе есть поговорка «Рыбак рыбака видит издалека», она так же точно подходит и к бывшим воинам, не тем, кто служил, а тем, кто пороху понюхал.

– Проходите, – пригласил подполковник, и когда Михалыч присел на предложенный стул, спросил:

– Афган?

– Был и там, но начинал с Египта.

– Какие проблемы?

Михалыч поведал суть вопроса, рассказав, все что знал, после чего добавил:

– Правильный парень, меня чутье никогда не обманывает. На таких нам только и остается надеяться, а не на всю эту шелупонь. Надо помочь.

Подполковник вздохнул.

– Ты напрасно думаешь, что все тут зависит от меня или моего начальника. Ты знаешь кто этот Максим Троянов? Любимый сынок зам главы.

– А что это меняет?

– Коротышку в приемной видел? Он по этому же вопросу ко мне приходил. Адвокат Троянова, по кличке Пулемет. Требует ускорить следствие, провести расследование по полной, уже все необходимые справки и документы принес. А перед этим и сам Троянов звонил.

Он встал, прошелся по кабинету, и, остановившись у своего стола, повернулся к Михалычу:

– Есть только один выход, пока идет следствие, а я пообещал в неделю управиться, надо чтобы истец забрал заявление. А для этого надо идти не к этому сопляку, а к его папашке.

– Какие болевые точки?

– Пожалуй… жадность и трусоватость… на гнусность же не надавишь. Давай так, в порядке очереди к нему попасть на прием – месяц. Крутится там по коридорам один пройдоха – «Фунтик». Он за определенную мзду устраивает нужные встречи, по-ихнему это «прокладка» называется. Только не говори ему по какому делу, скажи по взаимовыгодному.

На вопросительный взгляд Михалыча, подполковник произнес:

– Самого воротит. Я и так уже последний из могикан, все ждут не дождутся когда уйду. Я ведь из наших здесь один остался – дачу не построил, на «Ниве» езжу. Не подумай, что я оправдываюсь. Давай что ли за Кандагар по рюмашке.

Михалыч поблагодарил, но отказался.

Неделя срок вроде бы большой, но это только кажется, – не заметишь, как пролетит. Михалыч не стал откладывать дело в долгий ящик и сразу пошел в городскую администрацию. Здание находилось по соседству с ОВД и среди облупившихся двух-трех этажных домов дореволюционной постройки выделялось монументальностью. Входя в вестибюль, он поймал себя на мысли – такое шикарное здание администрации иметь в таком захолустном городке, – мягко говоря, неприлично.

В действительности, по тогдашней задумке весь город должен был стать таким же статным, густонаселенным и удобным для жизни и труда. Здание администрации и горкома партии должно было стать первым камнем в заделе будущих светлых времен, но как у нас часто бывает, после закладки первого камня и последующего празднования этого события, средств на второй камень уже не хватает. Все это происходило на излете коммунистических времен, в период престарелых вождей, который был охарактеризован в народе поговоркой:

 
«Нет повести печальнее на свете, чем повесть о Центральном Комитете».
 

Михалыч поднялся на третий этаж к кабинету Троянова. Хотя он и забыл спросить у подполковника фамилию или хотя бы приметы «Фунтика», вычислить его не составило труда. Записавшись для вида на прием, и пройдя не спеша по коридорам, он два раза натыкался на невысокого хлыщеватого человека, с небольшими усиками, шарящего глазами по посетителям. Он, – подумал Михалыч, – точно он, – и при очередной встрече остановил его.

– Молодой человек, не могли бы вы мне подсказать…

– Я вас слушаю.

– Вернее, мне уже подсказали, что мой вопрос может решить Троянов, но его приемные дни меня не устраивают. Я здесь буду всего три дня, и сами понимаете…

– Суть вопроса?

– Хочу поменять свой Север на ваши прекрасные места, и вопрос обычный обустроиться и вложиться в небольшой бизнес, чтобы на хлеб с маслом можно было что-то сверху положить.

– Вам совершенно правильно подсказали. Но… он так занят, что в течение трех дней это проблематично. Надо его секретаря уговорить, продвинуть, отблагодарить…

– Так мне к секретарю?

– Нет, нет, что вы! – всполошился Фунтик, – она у чужих ни под каким видом… но я уже вошел в ваше положение и…

– Не стесняйтесь, говорите конкретнее.

Фунтик окинул оценивающим взглядом добротный, правда, чуть устаревший костюм просителя и незаметно показал три пальца.

– Триста фунтов?

– Чего? – Фунтик подозрительно взглянул на просителя, а Михалыч досадуя, на непроизвольную промашку стал выкручиваться.

– Это у нас в Мурманске условную единицу так зовут.

Хлыщеватый достал блокнот, пролистал и назначил Михалычу прием через день на десять утра, а тот в свою очередь, заверил его, что «гонорар» будет примерно на полчаса раньше. Фунтик скривился, но согласился.

Уроки истории

Михалыч подошел к дому. Во дворе он увидел Цезаря и подсел к нему на скамейку. Поделившись впечатлениями о посещении местных чиновниках, Михалыч в сердцах выпалил:

– Слушай, – откуда вся эта мразь наверху собирается?

– Тут ты на часовую лекцию нарываешься. Время есть?

– Как бы тебе сказать…

– Понял, но и в самом сокращенном виде – минут пятнадцать.

– Валяй.

Бюрократия

– Первые случаи мздоимства зафиксированы в Древнем Египте и Шумерии. О вымогавших незаконные вознаграждения стало известно из расшифрованных клинописей древнего Вавилона середины III тыс. до н.э

В Библии взяточничество или по древнему лихоимство входит в ряд тяжких грехов: «… злые помыслы, прелюбодеяния, убийства, кражи, лихоимство, злоба, коварство.

– А фунт лиха не оттуда? Дал фунт гаишнику и лихач себе на здоровье!

– Что-то я вижу, ты повеселел.

– Ты мне идею подал. Теперь буду думать сколько фунтов лиха отвесить местным мздоимцам? Не обращай внимания, я слушаю, слушаю…

– В Древнем Риме после Цезаря пошли дальше и уже начали продавать доходные чиновничьи места. В Византии появилось новое веяние – бюрократия. Здесь уже понадобилась командная игра, почему-то сейчас это ассоциирующаяся у всех с футболом, потому, что главным ее приемом было по современным понятиям – отфутболить. Вот здесь начали продавать время, – хочешь, жди решения вопроса или встречи с нужным чиновником месяц, хочешь поскорее, – плати.

– Значит это из Византии…

– А что ж ты думал, что это наши мужики придумали? Чиновничий аппарат проходил шлифовку тысячелетиями! Факты сговора и утаивания истинных доходов на Руси появились в XI – XII веках. Древние новгородцы уже в то время применяли меры против коррупции. Например, должности наместника в городе и старост концов (пять районов Древнего Новгорода) не могли заниматься одним и тем же человеком более двух лет. А чтобы старосты концов не могли сговориться с представителями сельских общин в пятинах (областях), которые они курировали, – пятины довольно часто пере подчиняли. Мздоимство было известно на Руси испокон веков.

– Ну, Палыч, ты, может, и рэкет в те времена загонишь?

– Факт «крышевания» был уже у древних пиратов, они за мзду торговые караваны сопровождали.

Цезарь вдруг оживился:

– А вот само понятие «крышевания» пришло к нам из каменного века. Тогда люди поклонялись священной горе, которая вдруг исчезла и улетела в небо – ледник-то ведь растаял и испарился. Все считали, что северное сияние и есть исчезнувший ледник. Потому самая знаменитая мантра древности сохранилась до наших дней:

Хара Кришна означало – гора защити или укрой.

– А по простому – будь крышей?

Цезарь задумался, видимо улетел вглубь веков, и через минуту вынырнул:

Ты Михалыч меня с темы не сбивай, – сам собьюсь. Итак, в средние века в Европе четко определилось новое направление – лоббизм, в переводе на наш язык пробивание чьих-то интересов

– С помощью твердого лба?

Цезарь укоризненно покачал головой, как бы намекая – что с отставного вояки возьмешь?

– Мыслишь слишком прямолинейно – и на лбу вмятина проступила от фуражки – помассируй!

Михалыч, на его подколы не обижался, сам Цезаря за заумности поддевал иной раз. Он жестом извинился, сел как дошкольник выпрямив спину и положив руки на колени. Видя образцовое поведение «ученика», Цезарь продолжил:

– Кстати, откаты, это разновидность лоббизма. Первые откаты на Руси получал Меньшиков. Петр, зная замашки своего сподвижника, к казне его не допускал, но Меньшиков почти полностью ведал распределением государевых подрядов, – за что и брал определенный процент. Из откатов и выросли его дворцы и многомиллионное состояние.

В последствие эта схема почти перестала применяться, перешла в прямое казнокрадство, то есть сверху спускали одни деньги, а снизу требовали отчитаться за другие, в разы больше. Самый показательный пример можно найти в школьной программе: потемкинские деревни, – деньги, взятые из казны на освоение Малороссии частью ушли в карманы чиновников, а в качестве отчета была применена показуха а на бумаге это зовется очковтирательством.

Михалыч слушал своего визави с большим интересом. Многое ему было знакомо, особенно показуха процветалющая в армии. Он вспомнил, как по этому поводу говорил рядовой Рябов:

 
У каждого командира полка в сейфе лежат розовые очки, для проверяющих.
 

– К концу XIX века в чиновничьем аппарате все же смогли, кое-как навести порядок. Но тут грянула революция и тезис В. И. Ленина – кухарка может управлять страной, – был принят на вооружение. Активисты, – отьявленные бездельники, которые всегда с удовольствием меняли рабочие места на площади и митинги, – были людьми малограмотными. Ты вот не знаешь, что в нашем городке после революции существовала артель «Красная синька» – каково? А сколько было искажено фамилий и имен при переписях и выдаче красных паспортов!

И тут вновь возродилась бюрократия, но не та, что была в Византии, а с новым лицом. Основана она была не волоките и мздоимстве, а на страхе понести ответственность. Если ты единолично принял решение, в случае неудачи виновник ясен. А если на бумаге двадцать подписей, то всех к стенке ставить не будут, а выберут стрелочника. Так, что шансы на выживание увеличиваются вместе с количеством подписантов.

– Где-то я это слышал: бюрократия размножается разделением обязанностей, при этом за конечный результат никто не отвечает.

– Да нет, при Сталине виновных всегда находили. В тридцатых и сороковых, многие чиновничьи должности были «посадочными» или «расстрельными». Когда перестреляли всех умных, стало совсем просто: подумаешь, дурака расстреляли, на его место еще десять таких найдем!

Вот тогда и пошло поголовное отупение руководящих кадров на местах. Вместо деловых качеств на первое место вышли преданность и исполнительность аппарата. И тут началась цепная реакция – дурак, не может держать в подчинении людей умнее себя. Только появиться слишком умный – всего-то, настучать куда надо, что человек много думает и порядок.

Карающий меч пролетарского возмездия

Короче к относительной свободе шестидесятых был достигнут максимальный результат – полнейшая дискриминация чиновничьей профессии. Ну, сам посуди, какой умный и порядочный человек в эту свору вольется, – его же там с потрохами слопают, или сдадут куда следует.

В конце 80-х – начале 90-х в период беспредела и бардака в ряды приспособленцев влились пройдохи. Вот и настало время хапужников – жить во власти они быстро научились, заодно и слово демократ сделали ругательным. Они-то и вынули из запасников истории все испытанные приемы перекачки государевой казны в свои карманы. Названия только другие дали, например кидаловка стало банкротством, а казнокрадство – откатом, взятки – смазкой или прокладкой. Пока хватит…

– Ну, Митрофаныч, тебе надо доктора по этой теме давать и отправить тебя высшему руководству лекции читать.

– Не смеши. Кому это надо? А народу это знать вообще не положено – чего ж его лишний раз расстраивать.

Он посмотрел на часы

– Ну вот, в пятнадцать минут уложился, так что – свободен.

Михалыч почувствовал, что настроение у его приятеля после его похвалы изменилось не в лучшую сторону.

– Странно… – подумал он.