Моя Таврида

В нашей мастерской «Литрес: Самиздат» с нами работают писательницы из объединения «Ковен Дур». Склоняют его название все деликатно и неправильно, по английской модели изменяя последнее слово, тогда как следовало бы – первое. Наверное, потому что от «КовенДура» веет чем-то загадочным, как от Ковентри или Ковент-Гардена. Да и Барад-Дур по ассоциации так и хочется вспомнить. А от «Ковена Дур» – не веет. Будем же неправильными!..

Шагая по дорожке к костровой, замечаю: между двумя холмами узкий проход, а в нём, словно в песочных часах, переворачивается мир, – сначала небо ярко-светлое, а море темно-синее, потом треугольник воды приобретает серебристо-палевый цвет, а воздух наливается густым индиго. Наглядное отражение времени. Живое и осязаемое. Жаль, что нет минутки остановиться и ошеломленно постоять перед чудом… я тороплюсь, чтобы петь песни у ночного огня! Что-то первобытное есть в этом огне, единящее сидящих около него, отделяющее их от тьмы и роднящее с улетающими вверх искрами.

Возвращаясь с костра, иду рядышком с танцорами. Они встречали нас на въезде в лагерь, они развлекают нас на вступлениях по вечерам, а тут они – рукой подать, бегут по щебёнке, подпрыгивая от брызжущей во все стороны энергии – не люди, а батарейки «энерджайзер»! Хочется протянуть ладонь, как к бенгальскому огню, чтобы почувствовать колкие блёстки кожей и убедиться: они настоящие!

В предпоследний день для нас устраивают «пикник на Марсе». На склоне холма появляются огромные разноцветные шары-планеты, танцоры и музыканты в космических костюмах устраивают шоу, а мы, литераторы, сидим на закатном солнышке на террасе, и на подносах алеют нарезанные арбузы.

Я уверена, многие увезли с собой воспоминания о новых друзьях и ночах на морском берегу. Или о прекрасных наставниках на мастер-классах. Или о круглых камнях на пляже и сапсёрфинге. Я же – увожу с собой веселое удивление ребенка, важные мысли по поводу своей книги и запах синей соли. Море по-прежнему ласково и нежно пахнет арбузами.

На шесть чудных дней я выпала из одной реальности, чтобы встроиться в другую. Я забыла о многом. Даже забыла поздравить с днём рождения бывшего близкого человека, но обычного мучительного и жгучего сожаления нет. Просто развожу руками – да, забыла, да, извини. У меня тут палевые горы, и ароматный кипарис, и важные фотографы с длинными объективами, и песня навылет, и писательница Екатерина, и звенящие цепочки сказок про Красную Шапочку, и рыбка, которая не моя, и светящийся человек, и деревянный домик, как в сказке, и из окна по утрам видно море, и розмарин, растущий на газоне. Извини, остальная жизнь, тебя как будто нет. «Таврида» ван лав.

Ольга Горбатюк. Запомните нас

Как-то всё пошло не так с самого начала. Мы с Катей вовсе не думали оказаться на три часа раньше у автовокзала Судака.

Я была немного взбудоражена и недовольна, потому что в ночном автобусе практически не удалось поспать. Но это же «Таврида»! Место моего двукратного провала и, наконец, удачной третьей попытки. Вот же, как странно. Берёшь, недооцениваешь себя, тычешься как волонтер, чтобы хоть одним глазком посмотреть на это чудо-место и как там творят другие, более одаренные и пропитанные творчеством. И даже в такой маленькой прихоти тебе отказывают. Неужели я настолько неталантлива, что даже забесплатно работать не берут? И тут уже вышку надо окончить – желательно, за рубежом?

«Да пропади оно пропадом! Буду главной врединой и подам заявку как участник!» – таков был мой вердикт на этот год. И тут мне спокойно в двенадцать ночи сказали: «Ты крутой! Мы ждём тебя!»

А значит, я здесь!

Здесь – у главного входа. Мы сидели втроем с еще одним участником из Красноярска на чемоданах и ждали Макса, его синюю волонтерскую футболку и наши беджи.

Я не знала, чего конкретно ожидаю от этих семи дней. Я так рвалась сюда попасть, была уверена и чувствовала, как мне это нужно (насколько же это было действительно мне необходимо, чтобы вновь и вновь подавать заявку!), но не понимала главного – для чего всё это? Что я хочу приобрести на выходе? Точнее, я перечисляла себе, но сомневалась в искренности поставленных целей. Возможно, именно это рождало во мне беспокойство, мешающее сразу принять и впустить в свое сердце «Тавриду».

Мне не нравилось, что всё здесь не так и всё здесь не то – горы из пыли и плоских камней, ветра́ и почти полное отсутствие хоть какой-нибудь растительности. В родном краю и зелени больше, и горы посолиднее.

«Но это же пройдет?» – подбадривала я себя, тут же влюбившись в открывшуюся взгляду и затмившую мое сомнение надпись «МИР. ЛЮБОВЬ. ИСКУССТВО».

Когда чемоданы оказались в заветных домиках, мы отправились к морюшку. Так мы ласково называем его на Кубани. Но встретило нас, очевидно, Его Природнейшество Чёрное море. Совершенно дикое и грубое. Оно бурлило поднятым со дна песком, плевалось мелкой галькой, не подпуская к себе ближе. Я была уверена, что на случай вторжения в его воды где-то наготове прятались артиллерии крабиков и медуз. Но Руслана они, как минимум, не тронули, даже предупредительно. Возможно, потому что он из Красноярска, а мы с Катей изменяли берегу Крыма, купаясь до этого в Сочи. Поэтому и не зашли.

Постепенно страх не понять своей цели на «Тавриде» отошёл на второй план, и появились новые эмоции – люди с такой легкостью делились своей радостью, уверенностью, беззаботностью, что в груди стало разрастаться приятное тепло, как от горящей свечки. Мы открывали новые планеты, учились вместе сдвигать мосты, пели ласковые песни костру в обмен на искринки тепла, смотрели на звёзды и танцевали до упаду в любой момент под хит-парад «санзоны» или всплески волн.

Я видела, как дискуссия о толерантности вышла за пределы шатра и паблик-тока, она продолжалась под палящим солнцем, которое запросто могло ее убить, но желание слов жить и наконец-то быть услышанными, обсуждаемыми, актуальными, оказалось настолько сильным, что все остальное перестало казаться важным. Жгучее обсуждение привлекло некоторых организаторов форума – сами того не замечая, они потихоньку подходили к нам поближе, и когда все плавно перетекло в крытую беседку, занимали оставшиеся свободные места.

И вот тут я поняла, в каком правильном в правильном месте нахожусь! Не было ощущения, что ты высказываешься в пустоту, одновременно окруженный людьми. Обязательно находился человек, который без слов говорил: «Эй, я тебя слушаю! Пожалуйста, скажи свое мнение!» и со всем вниманием смотрел на тебя. В этом и заключалось волшебство этого момента – сами того не замечая, мы были толерантны ко всему и к каждому, рождая новое видение для нашего поколения, тестируя его здесь перед тем, как выпустить за забор «Тавриды» в мир. И это было прекрасно.

В этот момент меня озарило, что по сути все, приехавшие на «Тавриду», делятся на два типа: тех, кого уже запомнили, и тех, кто неистово желает, чтобы их тоже запомнили. Имена первых мы видели в описаниях паблик-токов и вебинаров смены, где выбирали, на какой из них пойти, задавали вопросы и учились у них. Эти имена уже написали в книгах! Журналах! Сайтах и социальных сетях форумов, встреч, программ обучения, личных страничках спикеров! А в глазах участников с горящими огоньками я отчетливо видела именно: «Запомните нас». Они все уже готовы были выдавать триллионы кубометров творчества, у них припасены настолько переполненные бочки и цистерны концентрированных работ, что даже выплёскивалось за край, но их ещё никто не знал. И тем не менее, их имена уже были напечатаны на беджах крупнейшего арт-кластера страны.

А море как на кастинге: сначала недоверчиво смотрело на эту новую неуправляемую партию участников, и лишь на следующий день начинало замечать в них какой-то талант и впускать в свои воды, ставшие прозрачными и ласково-теплыми. И как же иронично, что за четыре дня отдыха между антишколами оно слизывало оставленное до последней клеточки искусство и уносило с собой. Участники будущих смен даже не догадывались, сколько сладко-горьких эфиров и масел своего творчества оставили предыдущие.

А мы хотели остаться в истории, чтобы нас помнили, чтобы наши имена жили в чьей-то памяти и ассоциировались с чем-то пылким и ярким. И даже организаторы видели это в участниках. Поэтому в конце каждого дня они пускали титры со всеми именами и фамилиями, вписывая нас в историю этой недели. Они видели важность и глубину беспокойства, которые носят с собой участники. И смысл групповых фото тоже изменился в моей голове: они на память, на долгую память друг о друге, а не просто для отчета.

И если в начале этого путешествия я сомневалась в своей роли в этом чудо-месте, то сейчас увидела её в том, что я запомнила всех их. Атмосфера абсолютного счастья от пребывания здесь и знакомств затмевала наши разумы, натягиваясь пузырем об ограждения территории, и с каждым днем приближалась к моменту, когда лопнет. И тут всё возвращалось к первому дню с недовольным морем. И сколько бы вы здесь ни находились, не стоит забывать, что оно чужое. Мы просто одолжили его взаймы на эти коротенькие семь дней.

А нас хорошо, что запомнили. Не это место, оно забудет. А эти люди, которых мы узнали и которые разнесут молву о нас по всему свету.

Анастасия Сагирова. Таврида в четыре шага

Семь утра. Аккуратно ставлю ногу на острую гальку. Ступни соскальзывают, иду невозможно медленно. Впереди море. Делаю еще один шаг. Во рту вкус водорослей и моллюсков.

Мыслей так много, что хочется скорее вырастить из них что-то большое. Но сейчас время прощаться.

«Таврида» – это награда. Когда у тебя два дара: один – ты достаточно смел, чтобы творить, и второй – этот дар не помещается внутри тебя и выбирается наружу. Как бессознательное, прикрываясь снами, не спрашивает, что мы хотим увидеть ночью, так творчество выпирает в виде мурлыкающей мелодии под нос, чувстве ритма в каждом наборе звуков, складывании букв в стройные, а чаще нет, литературные этюды.

Внешние масштабы «Тавриды» и твои внутренние сопоставимы. Как бесконечное море, смело лежащее вдоль непокорной гальки. Ты отдаешь миру свое творчество, а «Таврида» возвращает в размере большем, чем ты ожидал. Линия моря и горизонта, поженившиеся пыльно-розовым закатом, напоминает, что это какое-то чудо, за которое не нужно сражаться. Оно просто есть.

Письма с «Тавриды» ждешь, как письма из Хогвартса! Таврида меняет жизнь на 180 градусов. Теперь ты практически волшебник: из дружбы мыслей и пальцев рождаются новые истории – то, что так важно для тебя рассказать миру. Прощаться с этим волшебством так же жаль, как возвращаться в мир маглов.

Удерживаю себя от мыслей, что хочу не уезжать и навсегда остаться в этих ощущениях. Но нет: я унесу самое важное, сложенное в разные части меня и буду распаковывать потихоньку, как конфеты, которых нельзя есть сразу много.

На «Тавриде» все еще живет или только зарождается редко встречающийся вид отношений Человек-Человек. Когда уважают не только если ты большой и важный, но просто тебя. Когда в каждом видят большого человека, пусть даже его нужно еще немного дорастить. Здесь доращивают с любовью. Вера в молодость и талант.

Делаю шаг вперед. Море все ближе. Солнце не спеша ползет к своему трону в центре неба, чтобы из далекой вселенной греть и ослеплять.

Когда сталкиваешься вблизи с большими звездами, нервно чувствуешь свой размер. Хочешь приблизиться, погреться у светил. Ты – целая планета, но пока маленькая. Иногда на «Тавриде» это ощущается особенно остро. Твой размер слишком заметен рядом с большими и важными. Это восхищает и злит одновременно. Хочется скорее дорасти, ведь впереди целый космос. Тебя, как свежевлюбленного, мотает от восхищения к ощущению собственной ничтожности.

На «Тавриде» как в невесомости: не хватает кислорода. Ты постоянно бежишь, хватаешь то, что успеешь, не спишь. Надышишься потом, дома.

Еще несколько шагов. Цель – всегда море. Гладкое и прозрачное, как поверхность стекла, иногда угрожающее неспокойными волнами. Прекрасно в любом виде. Без человека, впрочем, море не знало бы, как оно прекрасно.

Вот и «Тавриду» архиценной делают люди, уникальные. Сочная прослойка стремящихся, нескромно наглых и замечающих свой дар. Так просто здесь идти, здороваться с любым и всегда улыбаться. Подсаживаться на обеде каждый раз к новому и говорить о музыке, текстах, фильмах. Обнаруживать себя в курилке в двенадцать ночи, смотрящим на звёзды под песню Земфиры.

В какой-то из дней ты натыкаешься на закрытое, холодное выражение лица, и по привычке хочется навешать на человека свои прилагательные: он просто дурак, странный, злой и глупый. Но ты вспоминаешь, что он тоже здесь, а значит, нежный и ранимый писатель внутри. Мы все здесь, кажется, такие. А может, и вообще все люди такие. Кто-то с большим успехом притворяется смелым, кто-то не притворяется. Обрызгал тебя в море поэт или прозаик, но ты знаешь про их внутренние настройки и улыбаешься ему в ответ. Забор из кубиков рушится, открывая поле ромашек.

Делаю глубокий вдох и решаюсь идти дальше. Море совсем близко! Оглядываясь по сторонам, вижу: что-то изменилось. Та же «Таврида», но почему так пусто? День отъезда. Все уехали, и я понимаю: нет людей – нет «Тавриды». И самое страшное – нет меня. Уже не хочется идти на пляж, словно я не имею права здесь находиться. Не хочу растягивать отношения в том месте, где они должны были закончиться. Иду по камням, спотыкаюсь, ссадина. Ощущаю себя маленьким человеком, случайно здесь оказавшимся! Тревога захватывает ум и сердце: когда нет людей – нет отношений с ними, которые составляют суть моей экстравертной жизни. Нет наполнения, нет смысла. Когда все были – ты имела смысл, сейчас – нет, уходи. Ты можешь только отражаться. Но внутри-то, без них есть что? Философские вопросы раздирают.

Дошла до моря. Не снимая тапок, пальцами ног ощущаю холодную воду. Дышу глубоко. Убеждаю себя, что можно. Я есть и мне найдется место. Мне, моим желаниям и даже моему творчеству. Наверное, это синдром отмены. Ведь «Таврида» – сильнодействующее вещество.