Цвет греха. Белый

Глава 3

Нина

В моей голове царит война. Отпущенное мне время стремительно утекает, но обрести столь необходимое сейчас хладнокровие никак не получается. Скатывающиеся по щекам слёзы откровенно душат. Нет сил даже подняться с колен. Я сдавливаю пальцы до боли в суставах, перебираю одну хаотичную мысль за другой в поисках более подходящего возможного варианта, но чем дольше думаю, тем больнее становится, и ничего кроме.

Я не могу выйти за него!

Но и отказаться невозможно…

Попросить помощи тоже у не кого. Если скажу Тео, ни у одного из нас не останется спокойствия. Замешаны слишком большие деньги, чтобы он мог с этим справиться. Только тем самым подставлю его. Марк, какой бы сволочью не выглядел сейчас в моих глазах, всё верно сказал по этому поводу. Говорить родителям тоже ни в коем случае нельзя. У папы слабое сердце. Мама непременно ему проболтается. Взваливать на них последствия моего неудачного выбора – последнее дело. Я же, выходит, сама виновата. Не разглядела в своём женихе то, что любая другая женщина давно бы заметила. Будто слепая. Тупица. И тогда, получается… я реально должна терпеть это дерьмо? Как в каком-нибудь дешёвом сериале со стрёмной концовкой, где героиня заканчивает жизнь самоубийством, потому что крыша едет от такой паршивой семейной жизни. А кроме них у меня и нет никого. Если только Эва. Но и её просить о таком большом одолжении я тоже не могу. Произойди всё какой-нибудь месяц назад, её отец непременно помог бы. Эва – его единственная дочь и наследница, а Рейнард Вайс очень состоятельный человек. Но в данный момент он под следствием, свобода для него вряд ли предвидится, а отношения между отцом и дочерью напрочь испорчены. Не уверена, что восстановятся.

Всё-таки нужно подняться на ноги…

Для начала.

Потом…

Мысль обрывается, так и не сформировавшись. Вместе со звуком чужих шагов. Мужские ботинки перешагивают границу между террасой и комнатой, приближаются ко мне вплотную и останавливаются, а их обладатель опускается на корточки, внимательно вглядываясь в моё лицо, стоит мне поднять голову, чтобы убедиться в том, кто именно заявился столь не вовремя.

Я бы не удивилась, если бы это был Марк. Он не отличается терпением и предпочитает пунктуальность.

Но тот, что передо мной – не Марк.

Айзек, мать его, Янг…

Какого чёрта он тут опять забывает?!

Видимо, приходит в очередной раз поиздеваться. Неспроста брезгливо ухмыляется, как только смотрит на меня. Впивается взглядом, как безжалостный хищник, собирающийся добить свою загнанную добычу.

– Сказал же, тушь потекла, – вытаскивает безупречно белоснежный платок из своего кармана, протянув тот мне.

Я почти умиляюсь. Кто в наше время носит с собой тканевые платки? Жест выглядит очень уж старомодно галантно. Если б не знала хозяина этого платка, восприняла бы, как вежливость или же заботу. Вот только галантные, заботливые и вежливые мужчины не запихивают девушек в багажник своей машины, если она отказывается ехать с ним. А он со мной именно так и поступил, вместо того, чтобы нормально объяснить, кто, зачем и по какой причине его ко мне тогда отправил.

Платок не беру. Зато приподнимаюсь с колен.

– Да пошёл ты, – кривлюсь.

Брезгливая ухмылка на холёной физиономии блондина становится лишь шире и приобретает презрительный оттенок, а я задумываюсь о том, что вряд ли он в самом деле воспринимает просмотренное мной видео с тем, как мой жених имеет другую девушку, за обычную порнушку, как мне кажется на первый взгляд.

А мой последний разговор с Марком тоже слышал?

Весь? Или лишь часть? И если да, то какую именно?

– Что ты здесь вообще забыл? – добавляю, расправляя плечи. – Всё никак не даёт покоя количество и качество моих оргазмов? – ехидничаю, вспомнив то последнее, что он говорит при нашей прошлой встрече.

Собираюсь окончательно подняться, но путаюсь в треклятом шлейфе. Выглядеть перед ним ещё более нелепо совершенно не хочется, поэтому вынужденно возвращаюсь в прежнюю позу, собираясь выгнать его уже наконец отсюда, а затем действительно заняться собой. Но ловлю его новую ухмылку. И до странного пристальный взгляд. Айзек не спешит с ответом. Раз уж я не принимаю от него платок, сам вкладывает его в мою руку.

– Когда это реально начнёт меня беспокоить, я их просто-напросто пересчитаю, – сообщает с виду миролюбиво. – Уверен, это не займёт много времени, – добавляет самонадеянно, выдерживает короткую паузу, после которой продолжает, окончательно охамев: – Ты, кстати, как предпочитаешь? С пальцами в твоей аппетитной заднице, или лучше сразу засунуть в неё что-то посущественнее? – заинтересованно склоняет голову.

И… реально ждёт ответ!

Пока мои пальцы сжимаются всё сильней и сильней, комкая белоснежный платок, а я сама где-то между желанием заехать ему по роже или аккурат по тому самому месту в его штанах, которым он преимущественно думает.

– Да иди ты на х!.. – жаль, не договариваю.

Как и осуществить ни одно из своих вспыхнувших жгучей патокой желаний не успеваю.

– Прежде чем соберёшься послать меня ещё раз, хорошенько подумай своей головкой, солнышко, – перебивает меня Айзек. – Много ли среди всего собравшегося здесь окружения настолько отшибленных на голову, чтобы пойти против Марка Эрдмана? – озвучивает риторическим вопросом. – Разве что мои братья, – сам же пускается в рассуждения. – Но у Адема есть своя головная боль, – припоминает старшего из них. – Он недавно стал папочкой семнадцатилетней девицы, склонной к побегам. А Кай слишком занят сейчас мыслями о том, как бы засадить поглубже твоей подружке. На него бы я тоже не рассчитывал, – заканчивает цинично.

Я, как остаюсь в начале его речи с приоткрытым ртом, так и не закрываю. Втягиваю им в себя побольше воздуха. Как бы не хотелось ответить ему с не меньшей грубостью, проглатываю все свои возможные оскорбления и пытаюсь переосмыслить услышанное.

Он сейчас так предлагает свою помощь?

Да быть такого не может!

– С чего бы тебе мне помогать? – фыркаю встречно.

Разумеется, я не верю. Поначалу.

Но…

Правда, поможет?

В конце концов, этот циничный мерзавец, какой бы сволочью ни был – не из тех, кто бросает слова на ветер.

А значит…

– Что, готов поделиться ста двадцатью миллионами евро, чтобы я могла выкупить свою семью? – спрашиваю, хотя знаю, что получу отрицательный ответ.

Собирался бы вложиться в бизнес моего отца вместо Марка, увидев в нём перспективу, просто сделал бы, уж точно не стоял бы сейчас передо мной. Ему точно нужна иная выгода.

Какая?..

– Если бы дело было в деньгах, твой жених бы реально нашёл себе девицу с более богатым приданым, – безразлично пожимает плечом Айзек, тем самым ясно давая понять, что он в курсе обо всём, произошедшем между мной и Марком. – Может, по его словам, сосёшь ты и хреново, но в тебе определённо что-то есть, раз он так маниакально вцепился в идею жениться на тебе, – прищуривается и разглядывает меня до того пристально, словно ищет на моём лице ключ к разгадке этой самой идеи, а затем и вовсе придвигается ближе, задевая сгибом указательного пальца мою нижнюю губу, оттягивая ту.

Да с такой демонстративно задумчивой физиономией, словно начинает сомневаться в том, настолько ли «хреново», как обозначено.

Придурок!

– Да пош… – врезаю по чужой руке, чтоб больше не распускал, заодно отодвигаюсь подальше.

Но сорвавшийся с губ посыл всё-таки проглатываю. А блондин, будь он неладен, на это лишь в очередной раз ухмыляется со снисходительно-понимающим видом.

– Зачем тебе мне помогать? – возвращаюсь к прежней теме.

Мои слёзы высыхают. Поданный им платок уже не нужен. Да и вряд ли спасёт мой размазанный макияж, даже если воспользуюсь. Мой мимолётно брошенный взгляд в зеркало сбоку то лишь подтверждает.

Видок у меня тот ещё!

– Почему нет? – флегматично отзывается Айзек, выпрямляясь. – Когда твой женишок поймёт, что обломился со свадебкой и взбесится, обязательно начнёт творить дичь и ошибаться. Станет лёгкой добычей. И тогда, с небольшой твоей помощью, я отожму весь капитал их блудной семейки. И ты, и я – в плюсе. Мне – их финансы. Тебе – свобода. Когда останутся без гроша, вряд ли для всех остальных будет иметь значение хоть одно их слово, – протягивает мне ладонь.

Учитывая историю знакомства Кая и Эвы, то звучит вполне ожидаемо и логично. Это же самый лёгкий способ приумножить своё состояние, совсем не новшество в нашем мире. Средний из братьев, ведомый личной неприязнью к Райнарду Вайсу, не так давно как раз провернул подобный номер, засунув его за решётку, присвоив большую часть финансов себе. Собственно, так Кай и Эва и познакомились. Подруга тоже не осталась в стороне, такое ему в ответ устроила… хотя ныне они всё равно вместе, и кажется, это надолго, если не навсегда. Хорошо, я – не Эва. Ещё лучше – то, что в случае успеха я не только стану свободной, уберегу близких, но и отплачу Марку Эрдману той же монетой. Пусть узнает и прочувствует на своей шкуре, каково это – быть жестоко преданным.

Почти идеальный вариант!

Если бы не…

– К тому же, мне только в радость насолить твоему брату-задроту, – добавляет Айзек.

Закономерно напрягаюсь. Протянутой мне руки, которую почти решаюсь принять, так и не дотрагиваюсь. В свете упомянутых событий с участием Эвы и её отца, Теодор и Айзек в самом деле не ладят. Когда подруге нужна была поддержка в случившемся противостоянии, мой брат помог Эве, а Айзек – своему брату. И пусть Эва и Кай помирились, но возвышающийся передо мной и старший лейтенант полиции – нет, на то он и полицейский, что терпеть не может несправедливость.

– Причём тут мой брат? – выгибаю бровь.

Внутри снова поселяется тревожное чувство.

Отчасти, не напрасно…

– Как это причём? – фальшиво удивляется в свою очередь Айзек. – Ты только представь, в какой «восторг» он придёт, когда поймёт, что мы теперь родственники.

Что мы теперь… кто?!

И с чего бы?

– Это что, такая очередная твоя дебильная шутка, или что? – вздыхаю.

Поскольку он так и не дожидается, когда я всё-таки приму его жест, сам ловит мою руку.

– Воспринимай, как хочешь, мне похрен, – тянет меня вверх. – Единственное, что тут важно: как только я заберу тебя отсюда, нельзя оставить твоей ущербной брошенке ни шанса на реабилитацию, – помогает мне подняться на ноги и притягивает к себе ещё ближе. – Не знаю, почему вы – женщины возводите потенциальность совместного сожительства в абсолют до такой степени, словно это какая-нибудь коронация всей вашей жизни, – презрительно ухмыляется, с неприязнью разглядывая моё свадебное платье. – Но лично со мной ты развестись сможешь без проблем, когда всё закончится. У меня нет такого великого комплекса неполноценности, как у твоего женишка, чтоб держаться за бабскую юбку. А что делать будешь, если вдруг придётся разводиться с ним?

Собираюсь ответить не менее дерзко, но, приоткрыв рот, так и не нахожусь со словами. Банально теряюсь в том, с какого бы из его мудацких замечаний начать. К тому же, все они меркнут на фоне последнего – самого существенного. Сказала бы, что это невозможно. Но ведь нет. Ещё как возможно. Священнику, который сегодня должен официально подтвердить наш брак, и без того заплачено достаточно. А Марку ничего не стоит добавить ещё чуть-чуть в случае необходимости, чтоб тот закрыл глаза на отсутствие согласия со стороны невесты.

– Ладно, допустим, – соглашаюсь вынужденно.

Разумеется, я не в восторге от самой мысли о чём-то подобном, но, кажется, на свадьбы у меня в принципе теперь стойкая аллергия, так что… терять мне уже нечего.

– Если допускаешь, чего тогда такая кислая? – по-своему расценивает мою реакцию Янг и демонстративно заботливо ведёт сгибом указательного пальца по моей щеке, словно утирает слёзы, которых там уже и так нет. – Как существенный бонус, научу тебя как следует отсасывать, – нахально подмигивает.

Врезала бы…

Но ещё успеется!

Как и высказать всего и больше по этому поводу!

Пусть сам себе отсасывает…

Куда важнее выяснить последнее:

– Что будет с моими родителями, ты тоже учёл? – интересуюсь, раз уж он у нас тут типа самый умный и предусмотрительный, заодно и отодвигаюсь, насколько это возможно. – Когда станет известно, что я ушла с тобой, в случае если я всё же… – пускаюсь в пояснения, но не заканчиваю.

Не нужны они ему вовсе.

– Ушла? – перебивает с насмешкой блондин. – Нет, солнышко. Не ушла. Ты же примерная невеста и не хочешь создать никому новые неприятности своим возможным побегом, раз уж тебе прямо обозначили, что непременно будут последствия и не только для тебя? – озвучивает риторически, одновременно со словами подбирая начинающий окончательно путаться подол моего платья, после чего и вовсе тянет меня к той двери, которая ведёт не на террасу, а в основную часть здания.

Звучит вполне логично. Но более понятно не становится.

– Если не ушла, тогда… – отзываюсь.

И опять не договариваю.

– Считай, я тебя украл, – беззаботно пожимает плечами Айзек. – По крайней мере, именно так будут считать все остальные. Тогда твой недобитый своей пропажей жених уж точно должен будет сперва устроить показательные поиски, а не мстить твоей семье, – открывает дверь и перешагивает порог, но останавливается в коридоре.

Подол моего платья задран ещё выше. Я и это позволяю ему. В конце концов, в противном случае вряд ли я дошла бы хотя бы до служебной лестницы. Ведь именно к ней он меня и ведёт, как выясняется немного позже.

А я…

Я реально так и сделаю?!

Не просто доверюсь тому, с кем ещё час назад добровольно заговорила бы только под угрозой расстрела, но и соглашусь на предложенную им авантюру.

И даже хуже…

– Куда мы отправимся?

– Знакомиться с твоей новой свекровью.

Глава 4

Нина

Когда весь мир вокруг тебя в одночасье сходит с ума и катится в бездну, сложно остаться адекватной и не спятить вместе с ним. Наверное, сегодня это как раз про меня.

Иначе чем ещё оправдать то, что я делаю?

Пока невзрачный внедорожник несётся среди множества других машин, теряясь в дорожном потоке, я спешно пишу сообщение той единственной, с кем я могу без опасений поделиться, пусть и без подробностей. Не могу иначе. Уж кто-кто, а Эва наверняка найдёт способ донести до моих родителей обо всём таким образом, чтоб было безопасно, и они не подхватили сердечный приступ, когда узнают, что их дочь пропала.

– Выключи, – замечает мои манипуляции находящийся за рулём Айзек. – Совсем. И выброси.

Его голос звучит резко и командно, но я не спорю. Раз уж подписываюсь играть по заданным им правилам, какой смысл теперь возражать? Правда выключаю. Хотя, приоткрыв окно, всё же немного медлю, прежде чем отправить средство связи на улицу. Пальцы сводит судорогой, стоит подумать обо всём том, с чем я попрощаюсь раз и навсегда вместе с гаджетом. Сообщения. Фото. Видео. Воспоминания. Нехилая часть моей жизни.

Всё-таки выбрасываю.

Не без сожаления…

И тут же замираю, с удивлением наблюдая за тем, как блондин пользуется своим телефоном. Не из-за того, что именно он делает, суть больше в сопутствующем:

– Нужно забрать загранпаспорт, – без всяческого приветствия велит кому-то, затем выдерживает небольшую паузу, выслушивая ответ собеседника. – Он нужен мне в течении двух часов. Локацию, куда привезти, скину чуть позже, – добавляет.

Не только об этом. Адрес, где забрать документ, также называет. Мой адрес. И ладно: улицу, дом. С учётом, как он однажды прокатил меня в своём багажнике с доставкой как раз в данном направлении, потому что так велел Кай, когда ему пришлось забрать Эву из ночного клуба, где мы с ней в ту ночь находились вместе, нет ничего особо удивительного, разве что немного – тот факт, что Айзек запоминает данные по прошествии такого количества времени. Но ведь и номер квартиры тоже называет… который лично я ему не обозначала никогда.

Откуда ему известно?!

Словно собирал на меня данные. Или же скорее искал компромат. На Марка? Я же вроде как его недобрачное приложение. Да, скорее всего, поэтому.

Поразмыслила бы, как следует, но отвлекает…

– Где именно лежит? – уточняет у меня Айзек, обернувшись.

– В спальне, – не сразу соображаю верный ответ. – Верхний ящик комода.

Блондин кивает. Передает полученную информацию. На этом их разговор исчерпан. Но не моё проснувшееся любопытство. Хотя всё равно ни о чём таком не спрашиваю. Отворачиваюсь к боковому окну, наблюдая за тем, как среди мелькающего перед глазами пейзажа становится всё меньше и меньше городских зданий. Молча делаю выводы. В том числе о том, что ключи от моей квартиры никому не требуются, а дорога ведёт в аэропорт.

– В бардачке есть влажные салфетки. Тебе стоит ими воспользоваться, – нарушает недолгое молчание Янг.

Лично меня уже не интересует, как я выгляжу. Но и тут никак не комментирую. Просто ищу то, о чём он говорит. Как только нахожу, вскрываю упаковку, но не спешу ими пользоваться. Внедорожник сворачивает к заправке, и более заманчивой кажется мысль наконец нормально умыться, воспользовавшись туалетным помещением внутри небольшого маркета, он там точно есть. Вот только выйти наружу мне не позволено.

– Я скоро вернусь, – бросает Айзек, прежде чем выбраться на улицу.

Едва дверца с водительской стороны захлопывается, доносится глухой щелчок. Все замки заблокированы.

– Можно подумать, и впрямь похищение, – язвлю в сердцах ему вслед и всё-таки пользуюсь салфетками.

Разумеется, моё замечание не услышано. Да и возвращается блондин в самом деле довольно скоро. Помимо оплаты полного бака, приобретает что-то для меня в картонном пакете. Купленное спихивает мне в руки.

– Что это? – спрашиваю скорее машинально, нежели потому, что мне действительно интересно.

Для того, чтобы передать покупку, он открывает дверцу с моей стороны, и я более охотно наслаждаюсь порцией свежего воздуха, глубоко втягивая в себя кислород. Если бы ещё отошёл сразу же, было бы вообще великолепно, но и так сойдёт. Отодвигаться от меня, судя по всему, Айзек всё равно не собирается.

– Твоё новое свадебное платье, – снисходительно сообщает на мой вопрос.

Вот теперь я в пакет заглядываю. Внутри действительно платье. Трикотажное. Ядрёно розовое. Скорее на подростка, из разряда «Всё по 9,99 €», чем для взрослой женщины. Вряд ли в таком месте можно купить что-то более толковое, так что напрягает не сам фасон.

– Прям так уж и свадебное, – кривлюсь.

– С учётом, что именно в нём ты станешь синьорой Янг в ближайшие полтора часа, оно самое, – нахально улыбается Айзек.

В ближайшие полтора часа?!

Так скоро?

К тому же…

– Синьорой Янг? – переспрашиваю.

Вопрос проигнорирован. Вместо ответа на него слышу встречное:

– Как у тебя с диалектами итальянского?

– Точно так же, как и с самим итальянским. Никак.

Пакет с платьем перехватываю иначе. Вбиваю ему в грудь. Не дожидаюсь, когда он поймает. Демонстративно отворачиваюсь, сложив руки на груди, приготовившись продолжить поездку. Хотя совсем не удивляюсь, когда на этом тема с покупкой не заканчивается. Айзек ловит пакет до того, как он мог бы свалиться на асфальт, запускает руку внутрь, а другой – ловит моё запястье, бесцеремонно разворачивая меня обратно к себе всем корпусом.

– Учти, скорее я тебе на голову это платье надену, чем ты на меня, – предупреждаю.

По его губам скользит ядовитая ухмылка. Но блондин никак не комментирует моё нежелание переоблачаться в купленное им безобразие, от расцветки которого у меня предвидится нервный тик. А из пакета достаёт… коробку с пластырями. Очевидно, она лежала под тряпкой, поэтому я её прежде не заметила. Хотя то нисколько не объясняет, на кой ему сдаётся медицинский пластырь. Вернее, мне.

– Зачем это? – напрягаюсь.

Не столько от самого факта наличия пластыря, сколько от последующих действий мужчины. Он ведь, мало того, что забрасывает ставший никому не нужным пакет с платьем на заднее сиденье, достаёт один из пластырей, освободив тот от упаковки, так ещё и перехватывает другое моё запястье, внимательно разглядывая расцветающий там синяк, после чего предельно аккуратно наклеивает пластырь поверх повреждённого участка. Самоклеящаяся повязка пахнет ментолом. Если верить надписи на бело-синей коробочке, также оставшейся в стороне, обладает местно анестезирующим и противовоспалительным действием, а каждое последующее прикосновение чужих сильных пальцев ощущается до того едва осязаемо, словно их обладатель откровенно опасается навредить.

Дальше…

Что-то совсем невообразимое!

Расходится мириадами мурашек по всему моему телу. Можно подумать, мы где-нибудь в Арктике, на улице давно не плюс двадцать с лишним, а расползающееся чувство ложного холода на мне усиливается с каждым уходящим мгновением, просачиваясь под кожу, въедается в мои вены. Пульс стучит чаще. Сердце бьётся громче. В наступившем между нами слишком тесном молчании я чувствую это чрезвычайно отчётливо, чтобы попробовать думать о чём-либо ином.

Да какой там, думать!

Мои глаза округляются сами собой, пока я смотрю на мужчину, а он, закончив с наклеиванием пластыря, сперва удостоверяется, что тот расположен, как надо, после чего склоняется ниже, сжимая мои пальцы в своих крепче прежнего. Мириады мурашек исчезают. Вместе с прикосновением твёрдых губ чуть выше внутренней стороны моей ладони. Меня ж будто током прошибает.

– Стоит поберечь эти красивые хрупкие ручки, – произносит Айзек, выпрямляясь, возвращая мою ладонь мне на колени.

Сами колени тоже поворачивает. И даже непослушный шлейф платья поправляет. Но дверцу машины с моей стороны, которую собирается закрыть после всех своих манипуляций, немного придерживает.

– Они же нам обоим очень скоро пригодятся, – добавляет. – Раз уж ты у нас пока совсем неумелая, и вряд ли сможешь достаточно глубоко принять мой член в своё горло, придётся этими самыми ручками помогать. Хорошо бы, чтобы они были в порядке, и в них нашлось достаточно силы, пока я не кончу в твой капризный ротик, а ты проглотишь всё до последней капли.

Чего-о-о?!

Если бы и собиралась предъявить, автомобильная дверь захлопнута. Прямо перед моим носом. А самодовольный мерзавец на то и самодовольный, что с таким же самодовольным видом направляется заканчивать с заправкой бака. Пока дожидаюсь, когда он вернётся, в голове атомный взрыв происходит. Никак не могу выбрать, какое именно из напрашивающихся десятков оскорблений стоит к нему применить вслух. В итоге выбираю одно-единственное. Его и пишу, воспользовавшись ручкой, которую ранее замечаю в бардачке рядом с влажными салфетками. У меня предостаточно времени, чтобы с особой старательностью на несколько раз обвести поверх одного из оставшихся пластырей слово: «Кретин!». Защитную оболочку с клейкой стороны уже потом снимаю. Разумеется, исключительно для того, чтобы от всей души залепить этот пластырь с надписью усевшемуся за руль прямиком на лоб.

Позаботься лучше об этом, мудак!

Жаль, секунды моего злорадства длятся не долго. Эмоцию быстро сменяет досада, ведь оказывается, что пластырь не оставляет никаких следов на коже. Айзек снимает его легко и безболезненно, совсем не морщится.

Ему даже ничуточки не обидно!

– Почти решил, что с тобой будет скучно, но ты оказывается такая затейница, – нахально подмигивает мне, прежде чем окончательно избавляется от пластыря.

Наверное, вся проблема в его предыдущих высказываниях, потому что лично мне вновь воспринимается жутко пошло, аж до зубовного скрежета. Невольно морщусь. Отворачиваюсь. Внедорожник трогается с места. Почти не ошибаюсь с выбранным направлением. Дорога действительно ведёт в аэропорт. Но мы едем дальше. Хотя покинуть эту страну в любом случае предстоит воздухом. Наш путь по трассе заканчивается спустя ещё час, на небольшом частном аэродроме. А я даже предполагать не берусь, откуда здесь, помимо дожидающегося нас готового ко взлёту самолёта, берётся чиновник с соответствующими бумагами для регистрации брака.

– Настолько оперативно, словно ты спланировал моё похищение заранее, – усмехаюсь, оценив обстановку.

Тучная тётенька в строгом костюме приветствует нас бодрой улыбкой. За её спиной у трапа – две стюардессы. Они улыбаются не менее активно. Судя по всему, тут вообще никого не смущает начинающаяся церемония бракосочетания на взлётной полосе.

– Всего лишь сделал пару звонков, пока ходил за покупками, – флегматично комментирует мои слова Айзек.

Добавила бы к своим предыдущим выводам что-нибудь посущественнее, но по выходу из машины опять начинаю путаться в злосчастном шлейфе. Благо, не падаю. Наверное, моему сопровождающему не хочется возиться ещё с этим, потому как очень вовремя реагирует и ловит меня за руку. Помогает выбраться.

– А если бы была послушной девочкой и надела то, что я тебе принёс, не пришлось бы так страдать, – отпускает очередной колкостью.

– Зато теперь тебе точно не скучно, – язвлю в ответ.

Блондин ухмыляется, но ничего не говорит. Об этом.

– Надеюсь, тебе не надо с особой тщательностью разжёвывать, что своими деньгами ты пользоваться больше не можешь, это и так понятно? – требовательно смотрит на меня, крепче сжимая мою ладонь в своей. – В ближайшем будущем, пока ты носишь мою фамилию, ты будешь есть, пить, одеваться и в принципе пользоваться исключительно тем, что получишь от меня. Как минимум потому, что твоему бывшему женишку гораздо сложнее получить доступ к моим счетам и вычислить тем самым наше новое местонахождение, чем к твоим, – заканчивает наставительным тоном, потянув меня за собой к дожидающейся нас троице.

– Как минимум? – повторяю за ним. – А как максимум?

Зачем я это спрашиваю? По его губам расползается настолько ядовитая насмешка, что я тут же уверяюсь… не хочу на самом деле ничегошеньки об этом знать!

– А знаешь, ничего не говори! – не оставляю ему возможности высказаться, поднимая вверх свою свободную ладонь. – Ты ж всё равно опять скажешь что-нибудь гадкое, так что лучше просто молчи!

Ядовитая насмешка на его губах никуда не девается.

– Может, оно и кажется тебе гадким, – будто и не слышит моего предостережения блондин. – Но уверяю тебя, солнышко, в итоге тебе будет очень и очень прият…

Приходится поднять ладонь ещё выше.

И да, реально его заткнуть!

И только потом осознать, как это выглядит в глазах тех, кто за нами наблюдает.

Да чтоб тебя, Айзек Янг!

И ещё не раз, после того, как слышу:

– Вы такая красивая и милая пара, – умиляется тучная тётенька.

Стюардессы с ней полностью солидарны. Улыбаются ещё шире и жизнерадостнее. И за это им явно очень неплохо приплатили, с учётом, что даже ставшее совершенно кислым выражение моего лица их не разводит на какие другие эмоции.

– Красивая и милая тут только я. Была. До встречи с ним, – ворчу себе совсем тихо под нос. – Давайте просто покончим с этим, – вздыхаю гораздо громче.

Никто и не собирается тянуть. Сама церемония занимает считанные минуты. Без зазрения совести пропускаю существенную её часть. Пока дамочка в костюме отрабатывает свои деньги и старательно распинается, излагая все положенные в таком случае фразы и вопросы, с тоскливым видом пялюсь в небо. Красивое оно сегодня. Ясное. Безоблачное. Почти, как моя жизнь до сегодняшнего дня. А где-то наверняка идут грозы. И даже снегопады лютуют. Вот и я также – каждый свой предыдущий день видела только то, что мне было достижимо. Вероятно, не пришли мне анонимный доброжелатель то злополучное порно-видео с участием Марка и снятой им на ночь шлюхи, я бы и сейчас считала, что в моей жизни всё великолепно, продолжая заблуждаться ещё неизвестно сколько времени.

– Можете обменяться кольцами, – начинает закругляться со своей задачей чиновник.

Никаких колец у нас, разумеется, нет. Об этом ей сообщает Айзек. А я почти готова уже наконец с ней распрощаться, чтобы подняться по трапу, как…

– Тогда остаётся только поцеловать невесту, – нисколько не теряется тучная тётенька.

И всё ничего, но… ладно бы, банально чмокнул в щёку, создавая видимость, как и положено. Но ведь нет. Ощущаю подвох ещё в тот момент, когда продолжать безучастно пялиться в небо перестаёт для меня быть возможным. Мой новоиспечённый супруг сперва разворачивает меня к себе лицом, а затем и вовсе заслоняет собой весь мир, склонившись ближе.

– Если ты… – честно предупреждаю.

Вернее, собираюсь. Но так и не договариваю. Ведь он в самом деле меня целует. Неожиданно ласково, едва осязаемо, словно пробует. И ждёт. Отклик.

А я…

Так теряюсь, что и сама не знаю, как поступить.

Оттолкнуть? Ведь скорее всего, уже хватит. Губы коснулись губ. Всё, сделано. Что ещё надо?

Но надо…

Почувствовать чуточку больше. Полнее. Возможно, глубже. Просто для того, чтобы узнать, что может быть дальше. Это ведь и в самом деле не так уж гадко, совсем не противно, скорее – наоборот, как он и пообещал. Вот и целую в ответ. Сама подаюсь ему навстречу, прижимаюсь плотнее, обнимаю сильные плечи, на этом тоже не останавливаюсь. Просто потому, что вспоминаю кое о чём ещё… у меня ведь был целый час по дороге сюда. И целых три неиспользованных пластыря. А также очень вместительный потайной карман в моём сшитом на заказ свадебном платье. Хорошо, что не соглашаюсь поменять его на ту ядрёно розовую бесформенную тряпку. Требуется всего лишь немного ловкости при всём происходящем, чтобы прилепить на мужскую спину новую надпись, пока её хозяин настолько занят и поглощён. В последнем я не преувеличиваю. Очень уж внушительным чувствуется упирающийся в мой живот стояк в его штанах, прежде чем я всё-таки отстраняюсь.

– Ты был прав, – заключаю тихо. – Реально очень и очень приятно.

И это я о своей новой надписи на нём, если что!

В конце концов, я его предупреждала…