Мальчик быстро и воровато пробежался взглядом по лесу сзади девочки.
– Проверяешь на наличие слежки? – хихикнула та.
– Честное слово, если ещё раз её увижу, то за себя не ручаюсь! – чересчур категорично заявил мальчик.
– Именно это ей и нужно, – хмыкнула Александра, – и всё-таки, грех жаловаться – тебе всё сошло с рук. К тому же у вас прогресс…
– Регресс! – разозлился Димка. – Я, конечно, всё понимаю, но вернуть расположение твоей сестры невозможно! И не смотри на меня так осуждающе! Ты слишком много на себя берёшь! Разве мы не можем дружить просто так? – Если начало его монолога было ещё более или менее шуточным, то к концу рыжий старательно себя накрутил и по-настоящему рассердился.
– Знаю, она трудный человек, – вздохнула Александра. – Но мне так хотелось, чтобы вы помирились… мне гораздо удобнее не делить себя на ваши враждующие лагеря.
– Да, ты прямо как горячие пирожки – нарасхват! – хохотнул мальчишка. – Но Лиза твоя, конечно… – и он уже приготовился поносить отсутствующую всеми нехорошими словами.
– Кстати, Лиза! – обрадовалась Заболоцкая. – Ругала тебя недавно. Ой, как ругала! И ругает постоянно, – увидев вытягивающееся от шока и несправедливости лицо Мити, девушка хихикнула. – Говорит, такой навязчивый, не прогонишь.
– Да я же… я же… – задохнулся от возмущения парень, – я же по-доброму! Разве не так ведут себя люди, если хотят остаться друзьями? – он взлохматил волосы.
– Наверное, после того, что случилось между вами неделю назад, вы уже точно не останетесь друзьями. Той ночью ведь что-то случилось? – девочка украдкой посмотрела на Морякова. Он совершенно скис.
– Ничего криминального не произошло, – буркнул он. – Просто в ней переизбыток вредности.
– Что же вы без нас языками чешете? – сильная девичья рука хлопнула по плечу Саньку, а справа показалась кареглазое круглое веснушчатое мальчишеское лицо в обрамлении выгоревших на солнце волос. После неуклюжих объятий и других выражений чувств Заболоцкая выбралась из общей кучи и снова огляделась.
– Что, до последнего прятались в лесу для внезапного появления? – ухмыльнулась Саша.
– Конечно, а как иначе? Кстати, ты, – Женя ловко продолжила подслушанный диалог, – совершенно права. Я бы Димке ещё добавила, из женской солидарности.
– Какие-то у вас странные методы, – покосилась на неё Сашка. – Недейственные. Вы же при ней Диму не осудили ни капли!
– Опять я, – простонал тот.
– И её не пожалели. Поэтому она обиделась и на вас, – она отвлеклась. – А Питер… Подождите-ка… а где Питер?
– Не захотел прийти, – замялись подростки.
– Такими темпами от нашей команды одно название останется, – расстроилась девочка. – Что вы такого ему наговорили?
– Ничего сверхъестественного, – защищался Димка.
– Нас неправильно поняли, – подтвердил Витька.
– Так постарайтесь, чтобы впредь понимали правильно! – поставила точку Санька.
Ребята вдруг обречённо вздохнули, Митя сделал широкий шаг назад. Девочка поёжилась, буквально почувствовав разрежённость воздуха – её как будто окружал вакуумный кокон, отделяющий и отдаляющий от всех и всего вокруг. В следующий момент боковое зрение уловило приближающееся мельтешение справа, Заболоцкая младшая дёрнулась, но никого не увидела. Единственное что, тени от деревьев словно бы чуть удлинились. «Почудилось?» – рассеянно покачнулась девочка, медленно поворачиваясь к друзьям. Голова взорвалась мигренью. Приятели смотрели с сочувствием. Она плохо выглядит?
– О чём мы?.. – едва орудовала она разбухшим языком.
– О погоде, – задорно пошутила Евгения. Между подростками моментально растаяло напряжение, они зашагали по дороге, общаясь на самые непринуждённые темы.
***
Стоял знойный, необычайно жаркий для местного климата день. За несколько часов палящие солнечные лучи успели глубоко иссушить землю, из-за чего в почве образовались трещины; листья на деревьях, особенно раскидистых и высоких, поникли и завяли; воздух плавился, словно над костром; пузырилась и вскипала подошва на ботинках нескольких смельчаков, что решили выйти на улицу: одним из таких храбрецов был мальчишка пятнадцати лет, что шёл по Большой дороге в противоположенную от столицы сторону. В подростке не наблюдалось ничего необычного: среднего роста, полный, с конопатым лицом и светло-русыми волосами. Единственное, что в нём казалось подозрительным, – то, что каждую минуту он нервозно оглядывался, то ускорял, то замедлял шаг, то вовсе начинал вилять из стороны в сторону, и в глазах его постоянно читалось сильное волнение, поэтому вывод, что юношу было, в чём подозревать, напрашивался сам собой. На душе у маленького странника явно неспокойно. В общем, конспирации никакой. Ещё триста метров вдоль редких особняков, несколько обманных петель и крюков около одного из участков с огромным садом у ограды (юноша не удержался и сорвал фрукт с ближайшей яблони), и парень с облегчением позволил себе спуститься в лесную чащу. Мальчик привалился спиной к дереву, вытащил из кармана яблоко, обтёр рукавом и яростно откусил почти половину, пытаясь успокоиться. Казалось бы, сколько раз он уже проделывал этот трюк, а никак не привыкнет к внутреннему напряжению, похожему на туго скрученную спираль: как только выходишь из дома, сразу кажется, что все на тебя смотрят, все знают, всем под силу с лёгкостью проникнуть в твою голову или, на худой конец, прочитать мысли, написанные на твоём лбу. Но нет, благодаря то ли безлюдным в такую погоду улицам (а собрания всегда назначались либо в палящую жару, либо в проливной дождь), то ли его собственной выдержке и умению держать себя в руках, не показывая эмоции, с ним ещё никаких казусов не случалось. Порой, например, сейчас, на мальчика нападали страх и неуверенность в своих силах: если он уже боится до дрожи и вынужденного заедания стресса, то что же будет потом, когда придёт время? Справится ли он? Достоин ли? Но успокоение тоже приходило быстро и внезапно: если не он, то кто? Ведь не он же сам напросился под крыло ПаПе, нет, учитель его выбрал, как и всех остальных, сильных, смелых, уверенных в своём решении молодых людей. Значит, достоин, значит, он рАвен, и рОвен, и сможет. Подросток глубоко вздохнул и, выпячивая вперёд грудь и выпрямляя осанку, после чего собрался выбросить огрызок – всё, что осталось от яблока, – но передумал и положил во внутренний карман жилета – душного, но полезного. Мальчишка отлип от могучего дуба и пошёл дальше, старательно огибая сухие ветки и прочие потенциальные источники звука. Посмотрел на небо – почти полдень. Мама думала, её сын решил погулять с друзьями (если не углубляться в детали, так оно и есть), и ему можно не возвращаться до обеда. Итак, время ещё есть, но не очень много – слишком долго он лисой петлял, путая следы.
Тяжёлый путь позади, и мальчик на месте. Маленькая, вряд ли площадью больше десятка метров, поляна, ничем не примечательная. Даже земляника не растёт. Юноша торопливо огляделся, вытягивая короткую шею, и пригнулся к земле. Неожиданно с берёзы сорвалась птица, похожая на ястреба, и с криками полетела прочь, как будто специально отвлекая на себя внимание рассказчика. Когда он снова повернулся к полянке, мальчишки и след простыл.
Витя, а это был именно он, медленно продвигался по узкому коридору, проходя и светлые участки под фонарями, и тёмные, где особенно чувствовалась затхлость воздуха и безысходность, которая возникает абсолютно у всех людей вдали от солнечных ласковых лучей. Но только не у Витьки. Он намеренно в самых узких и лишённых света промежутках вслушивался в шуршание осыпающегося низкого потолка, изредка стряхивая пыль с волос, и ощущал приятную дрожь по всему телу. Покинуть зону комфорта – не каждому под силу, и мальчик считал себя способным на что-то и особенным, даже избранным, если мог простоять в кромешной тьме, которую остальные старались побыстрее проскочить. Но достаточно геройства, нужно ещё успеть попасть на сбор, послушать новости и вернуться вовремя домой. Мальчишка тихо вздохнул – хотел бы он тоже стать таким полезным, приходить на встречи с новой информацией, как Женька, но пока что ему отведена лишь роль немого слушателя. Ничего, умение внимать и запоминать тоже пригодится, обязательно пригодится, например, в будущем его будут знать как известного летописца. Впереди показался особо яркий источник света, и юноша поспешил в ту сторону, предвкушая чувство значимости и единства со всеми… Неожиданно, прямо у самих дверей на входе в зал, земля ушла у мальчика из-под ног: он завис в воздухе, дёргая коленями и вырываясь из крепкой хватки двух высоких парней стражников, что держали его за локти.
– Кто таков? – донёсся строгий голос из-за топорной маски, что скрывала лицо.
– Виктор… Глотов, – растерялся мальчишка.
– Точно? Как-то неуверенно, – придирчиво сказал второй охранник. – Надо бы к ПаПе отвести, на дознание.
– Ребята, вы что? – по-настоящему испугался юноша, ещё яростнее вырываясь, – неужели меня не узнаёте? Это же я, Витька! Артём, Дарий, это же вы, да?
– Не знаем никакого Витьку, – отрезал первый. – Ты шпион, признавайся!
– Нет, я же член клуба! – задохнулся мальчик. – Вы же видели меня на одной из встреч, помните? Вы оба!
– Допустим, но если ты не шпион, то какой пароль? – сурово спросил стражник справа, предположительно Дарий.
– Я… не помню, – пролепетал бедняга, тщетно пытаясь отыскать в своей голове что-то хотя бы отдалённо похожее на слово-ключ. Парень почти омылся холодным потом, осознавая, что теперь накликал настоящие неприятности. «Голова моя порожняя…» – звенела единственная, отчего-то писклявая мысль. Вдруг маски охранников задребезжали от дружного глупого хохота.
– Шутка? – пробормотал мальчишка, снова крепко стоявший на земле.
– Конечно, ха-ха! Как же легко тебя провести, ха-ха-ха! А расскажешь кому – ябедой будешь, – Артём точно подразумевал нечто большее, и Виктор вынужденно сглотнул обиду.
– А никому и не нужно рассказывать. Все, кто должны, сами увидели, – невозмутимо сказал вышедший из залы полный и на вид добродушный мужчина. Смех моментально притих. – Что же вы не смеётесь? – продолжал он спокойным, поощряющим тоном. – Мы на собрании страшные вещи обсуждаем, даже у самых стойких нервы не выдерживают. Слушаю я эту жуть, голова на две половины раскалывается, и вдруг слышу – веселится кто-то, и решил устроить себе небольшую разрядку: дай, думаю, посмотрю, что же там такого весёлого творится? Тоже развлекусь. Отчего же вы больше не смеётесь? Неужели я плохо выгляжу?
– Нет, – осторожно ответил Дарий, но, увидев всепрощающее выражение в глазах ПаПе, сделал ту же ошибку, которую допускали и многие другие – поверил. – Хотя на самом деле, неважно, – и растянул губы в бессмысленной улыбке, поддержав шутливый настрой учителя.
– А теперь подумай, как я могу выглядеть хоть относительно хорошо, – лицо мужчины вмиг посуровело, такие мягкие ещё секунду назад глаза блеснули сталью, – если мои подопечные во время серьёзнейших переговоров позволяют себе вольности и глупые шутки? Более того, вы не просто лишаете себя шанса узнать о переменчивой ситуации из первых уст – вы отбираете этот шанс у своего товарища, опоздавшего, что я, кстати, тоже не одобряю, – и бросил строгий взгляд в сторону Витьки, – потому что не люблю неорганизованность, но ему, в отличие от вас, хотя бы стыдно за проступок. Я не представляю, как мы подготовимся с такой хромающей дисциплиной. А если бы, пока вы дурачились, нагрянула настоящая опасность, например, шпион, от которых вы сами вызвались нас оберегать? А?
От подобного напора оба великана повесили головы, сцепили руки в замочек, ковыряя почву носком сапога, и едва не шмыгали носом.
– Очень надеюсь, этого больше не повторится, – хмуро закончил ПаПе, – я не даю вторых шансов.
– Мы обещаем, – проревел громила с высоты своего двухметрового роста. – Простите нас.
– Видите, как легко всегда прийти к компромиссу, – мгновенно смягчился тот, – я сделал замечание – вы поняли и, надеюсь, усвоили. Можете остаться караульными, если считаете, что справитесь.
Парни благодарно закивали и, с двойным усердием отдав честь («Это уже лишнее, не рабовладелец же я», – поморщился мужчина), встали по краям ворот, закаменев.
– Виктор, – мальчик подпрыгнул, услышав своё имя и подобострастно глядя на учителя, – пойдём в зал.
Стражники раскрыли двери ещё шире, как будто внутрь готовилась пройти целая толпа. Юноша семенил за мужчиной. Свет вырвался из помещения и ослепил мальчика. Старые, вышедшие из употребления фонари гроздьями винограда висели на трёх бугристых стенах. Вместо четвёртой красовалось нагромождение булыжников и разного сора, скреплённое для надёжности неизвестным раствором серо-бурого цвета. Комната не просто огромная – целая пещера горного короля. Хотя убранство не вызывало подобных восторгов – из мебели только десятки абсолютно разных по цвету, размеру, форме, новизне и стилю столов, около каждого из которых столпились подростки и тихонько что-то обсуждали. В самом углу Витя заметил знакомых – самую маленькую, но сплочённую группу. Юры, конечно, снова нет и в помине – какая необязательность! Посередине залы располагалось овальное возвышение, которое использовали, как сцену, и именно туда стягивались гости. Мальчишка захотел обратить на себя внимание куратора.
– Павел Петрович, пожалуйста, простите меня за опоздание, я… – молчание. Глотов попытался снова. – Вам не обязательно было так строго отчитывать тех ребят, они же не со зла… – начал он смиренно.
– Мальчик мой, фальшивая забота о своих обидчиках хуже искренней недоброжелательности.
Парень покраснел и, опозоренный, опустил глаза в пол. Почувствовал, как тёплая широкая рука потрепала его по волосам и радостно встрепенулся.
– Больше так не делай, – предупредил его мужчина, – а теперь иди к товарищам.
Виктор кивнул и подбежал к дальней столешнице, которую недавно утилизировал местный ресторан из-за того, что на лаковом покрытии образовались царапинки. А соседнюю почти новую длинную стойку своровал Дарий из одного разоряющегося бара («От него не убудет», – оправдался он тогда); в общем, помещение детям пришлось обустраивать самим, но никто не жаловался. Наоборот, благодаря этому зала как будто насквозь пропиталась юными обитателями, стала их местом.
– Ребята, когда начнётся речь? – подлетел к приятелям мальчик.
– Ты, как всегда опоздал, – со скучающим видом ответила Евгения, лениво отпивая воду из старого гранёного стакана.
– Почему? – не понял Глотов. – Я же пришёл как раз к полудню, может, немного позже… – он осёкся, когда Дима показал ему наручные часы.
– Десять минут второго, – певуче озвучила Женька.
– Нет, не правда! – вытаращил глаза парень. – Я же следил за временем.
– Это я слежу за временем, – хмуро поправила бестолкового друга девушка, – всегда прихожу немного заранее. А ты так и не научился ориентироваться по солнцу и звёздам, сколько раз повторять, летом другие мерки, нежели зимой!
– Я знаю, – сник тот, – значит, обсуждение уже закончилось?
– Конечно.
– Что-то интересное говорили? Ой, то есть, особенно важное?
– Язык у тебя вперёд мыслей бежит, – хихикнул Митя. – Сегодня никаких новостей.
– Плохо, – огорчился опоздавший. Все вокруг покосились на него, как на умственно отсталого.
– Или хорошо? – неуверенно предположил он.
– Разумеется, хорошо! – воскликнула Женя. – Наконец-то за долгие месяцы стабильность! И мы уверены в завтрашнем дне!
Виктор застыл, когда понял слова подруги.
– Неужели назначена дата?!
Ребята переглянулись.
– Да, назначена, – короткий, рубленый ответ, словно обухом по голове.
– Когда? – жадно спросил юноша.
– Шестнадцатое марта триста девятого года. Всё ещё может измениться, сдвинуться, но… – дальше парень не слушал, объятый то ли торжеством, то ли ужасом. Как скоро, уже нынешней весной, всё произойдёт…
***
У родителей кончился отпуск. Все члены семьи отнеслись к этой фразе по-разному – Сашка с грустью, Лиза с облегчением, Заболоцкие старшие совершенно нейтрально. Была лишь одна проблема – от них требовалось присутствие в городе Приречном, где готовился грандиозный проект – строительство Летнего Дворца. Командировка планировалась долгой, значит, дочек нужно брать с собой.
– Мы вас одних не оставим! – Олеся так решительно поставила их перед фактом, что Лиза до сих пор не понимала, как Саша упросила маму позволить ей пожить здесь.
В итоге, сёстры поселились в особняке до конца лета. Разумеется, с кухаркой, стражей и в том же духе. Сначала средняя Заболоцкая жаловалась, мол, её отлучают от цивилизации, но, узнав, что особняк в её распоряжении, быстро умолкла. В конце концов, не так уж и плохо на природе, верно? Саня, с которой недавно случился приступ СРК1, понемногу выздоравливала, поэтому Лизавета решила не беспокоить родителей и чуть приуменьшила масштаб проблемы. Также она умолчала об эпизоде, когда Сашка спросила у неё, стоит ли пить вторую дозу лекарства, и Лиза, в пику матери, которая всегда отвечала положительно, сказала, что нет. В итоге младшая сестра полночи просидела в туалете, а старшая, виноватая донельзя, – на стуле рядом с уборной. В общем, мама сдалась под натиском обеих дочерей, но обещала обязательно приехать в скором времени. Сегодня Александра чувствовала себя приемлемо, поэтому в данный момент они с Лизаветой сидели в зальной комнате и лениво играли в карты.
– Хм… А если… Так? – пробормотала Саня, чуть приподнимаясь в кресле и скидывая пару валетов на журнальный столик.
Лиза бросила туда быстрый взгляд из-за собственного веера карт. Задумчиво и нервозно покусала изнутри щёку. Она ещё несколько раз переводила взор с импровизированного веера на сестру и обратно, растирала его картонные пожелтевшие края и резко отдёргивала пальцы. Младшая девочка, приложив холодную ладонь к ноющему животу и заулыбавшись, с убеждённостью предположила, что у соперницы есть, чем бить карты, но она не уверена, стоило ли ради этого прощаться с козырем.
– Слушай, у тебя лицо такое… сложное, – хихикнула Саша.
– Не надо на меня смотреть! – возмутилась Лиза. – Имею право подумать! Не в покер играю.
– Ты лучше тузами не свети, – поддразнила её сестра и игриво изогнулась. Девушка испуганно прижала колоду к груди, но осознав, что над ней насмехаются, быстро щёлкнула им по Саниному носу.
– Ух я тебя! – замахнулась на веселящуюся девочку блондинка. – Если бы не болела. Чтобы знала, как над старшими издеваться!
– Ты ход свой уже сделаешь, или нет? – прыснула та. Елизавета вздохнула, покачала головой и, в конце концов, взяла злосчастных валетов, глядя на них крайне осуждающе.
– Я бы на твоём месте вела себя вежливее. Мы же здесь одни, все дела…
– Вот так угроза! – закашлялась Саша, не прекращая улыбаться. – Кстати, сегодня какой день недели, пятница?
– Четверг, – Лиза злорадно ухмыльнулась. – Так что на скорую помощь родителей не надейся! Ой, а у тебя все карты на виду!
– Правда? – делано удивилась девочка. Неторопливо вернула колоду в прежнее положение и понизила голос до заговорщицкого шёпота. – Я думаю, мы договорились.
Блондинка, пребывающая сегодня в прекрасном настроении (что случалось редко), после маленькой паузы искренне и очень громко, очень заразительно расхохоталась, даже не потому, что шутка была смешной, а просто так: потому что играть в «Дурака» интересно и сидеть в просторных уютных креслах, когда стрелки часов уже показывали полночь, хорошо. Сашка тоже окончательно развеселилась и без стеснения залилась радостным смехом, но вдруг как будто что-то вспомнила, вжалась в спинку кресла и опустила грустный взгляд на руки.
– В чём дело? – остаточно хихикнув, спросила Лизавета. – Поняла, что проигрываешь? Я соглашусь на реванш.
– Нет, – Санька отложила колоду. Задор окончательно угас. – Просто ты так не радовалась с тех пор, как рассталась с ребятами. Наверное, очень волнуешься из-за того, что больше не общаешься с ними.
– Нет, конечно, – фыркнула та. – На что они мне?.. – вовсе не чуткая девушка поморгала, задумалась. Было слышно, как с трудом скрипят шестерёнки в её мозгу.
– Это ТЫ волнуешься, – членораздельно произнесла она. Сестра ещё больше поникла, и блондинка поняла, что попала в точку. Мыслительный процесс вновь запустился. – Получается, и тебя тоже, – она изумлённо подняла брови, – с глаз долой, из сердца вон?
Сашка не опровергла.
– Но как? Вас же не разлучить!
– Было. Было не разлучить, – поправила девочка.
– Они обидели тебя? Сказали что-то? В вашу последнюю встречу?
– Точно не помню. Вроде, просто разошлись, – Александра совсем скуксилась. Лиза заворчала, но подошла к девочке и села на подлокотник.
– Не ожидала от них, – призналась, она, протянув белую руку Саше. – Зато ты теперь понимаешь, почему я с ними порвала. Чтобы они не порвали со мной.
– Как романтично, – хлюпнула та.
– Да, как-то не в моём духе. Но подумай, если они так разбрасываются, скоро от них останется полтора землекопа.
– Сомневаюсь, они изначально были сплочёнными, мы присоединились позднее.
– Какая теперь для тебя разница? Забудь и добро пожаловать!
– Куда? – донельзя удивилась Саша.
– К нам! До того, как ты познакомилась с этими пугалами, мы со всем справлялись вдвоём.
– У нас будет команда из двух человек?
– А что тебе не нравится?
Сашке нравилось всё, поэтому она с готовностью сжала сестру-тростиночку в тисках.
– Не задуши! – успела пискнуть девушка.
Россия. Вступление во взрослую жизнь
Постоянное, непрерывное жужжание шин по асфальту стало за долгие годы вождения таким привычным, что Света перестала его замечать. Точно так же и какое-то молодёжное радио, включённое на стандартную громкость – совсем не раздражало слух. Если что-то сейчас и раздражало водителя – слишком яркое солнце, недавно показавшееся из-за горизонта, что било в глаза и вынудило надеть старые тёмные очки. Женщина воровато огляделась и на секунду отпустила руль, быстро вытирая потные руки о кофту. Нет, это какое-то издевательство! Отправить бедных детей сдавать экзамен по физике в Бибирево! Слава Богу, она смогла добиться возможности отвезти дочь самостоятельно. Правда, с раннего утра сил на то, чтобы злиться на некомпетентность Министерства Образования, не было, остались лишь жалость и волнение – несильное, все нервы уже успели поистрепаться за одиннадцатый класс. Света посмотрела в зеркало заднего вида, задержала взгляд на искусанных тёмно-вишнёвых губах и мерно двигающейся нижней челюсти.
– Может, возьмёшь ещё? – женщина пошуршала упаковкой с жевательными конфетами. Пассажирка мотнула головой. Она с бессмысленно-сонным измученным выражением взирала куда-то вверх, за окно. Светлана пожала плечами и положила на язык две сладкие пластинки. Снова ласково поглядела на девушку сзади. Через несколько минут монотонное пережёвывание ириски прекратилось, после чего вновь продолжилось, но уже с попаданием в бодрый ритм новой песни – явный признак того, что дочке она нравилась. И действительно, почти сразу большие круглые агатово-чёрные глаза обратились к небольшому светящемуся экранчику. Света, всё так же следя за дорогой, покосилась на табло встроенного радио.
– Это, кажется… Zedd – Beautiful now. Запомнила?
***
Остаток пути Рита проспала. Приехали заранее, оценили танец переливающихся снежинок на морозном воздухе и решили отсидеться в родной тёплой машине.
– Вот тебе и пожалуйста, – неодобрительно цокнула мама, рассматривая небольшое трёхэтажное здание, – твой ППЭ2! – её критический тон был вполне справедлив. Школа №254, считавшаяся одной из лучших, являла довольно мрачное, унылое и угнетающее зрелище: обыкновенная кубообразная коробка с высочайшим фундаментом, серыми стенами в грязно-оранжевую полосочку и маленьким редкими зарешеченными окошками.
– Тюрьму напоминает. Или психлечебницу.
– Да ты просто мастерски умеешь обнадёживать, – пробормотала Маргарита, но подтянулась к закрытому окну, прижалась к нему носом и вперилась взглядом в жуткое строение. Застыла в таком положении. Похоже, внутрь ещё не пускали, поэтому ученики заранее столпились у дверей, и даже на расстоянии ощущалось настроение концентрированной тугой нервозности. Девушка, убедившись в справедливости описания, данного матерью, отлипла от тонированного стекла и сползла на сиденье, с трудом вытянувшись (конечно, почти метр восемьдесят). Действительно, очень похоже. Некоторое время девушка о чём-то сосредоточенно думала, накручивая на палец отросшую чёлку, а потом сердито хлопнула себя по колену. Нет, не достоверно, не по-настоящему! Не случилось бы такого в реальности, никто не поверит! Нужно больше стараться. Рита съехала на мягкое кресло полностью, прикрыла глаза. Как бы всё произошло, будь правдой? А никак, она-то откуда знает? Не хватает опыта… В короткое мгновение сознание переключилось. Марго обеспокоенно пошарила рукой под сиденьем, заталкивая предмет поглубже. Ей не из-за чего нервничать – она здесь по своим делам, которыми ни с кем не обязана делиться. Мало ли, сколько машин останавливается около этого здания за день? А их ничем не отличается от других… Внезапно ветер донёс крики. Со стороны здания. «Что там такое?» – взволнованно встрепенулась пассажирка и привстала, когда автомобиль тряхнуло с такой силой, что он едва не завалился на бок, но всё же, качнувшись, сохранил равновесие и упал с грохотом на колёса. Шины всмятку. Маргарита, охнув, опрокинулась в салон, запутавшись в ремне безопасности. Спереди послышался визг шофёра, бульканье пробитого пулей двигателя. Окно вышибли, осколки со звоном серебряных колокольчиков посыпались на голову девушке, едва успевшей выставить руки. Справившись с шоком, она забарахталась на полу, задёргалась в ловушке, с трудом вытянулась и заблокировала дверь, к которой уже подбегали. В ту же секунду выворотили кусок металла с другой стороны. Рита закричала, что есть мочи. Не может быть! Неужели никто не придёт на помощь? Чёрные перчатки выволокли её, извивающуюся, по разбитому стеклу на улицу – похитителям ремень безопасности не помешал. С плеч сдёрнули жёсткий, как пластик, пиджак, обмотали им руки вокруг талии. Поставили на землю и окружили, чтобы она получше рассмотрела крупных мужчин в тёмных военных костюмах.
– Что вам нужно? – лягалась и упиралась она, пока её тащили к мрачному сооружению психиатрии. – Вы не имеете права! Я… Полиция! Опустите! У меня ничего нет! Я турист! – от страха она потеряла рассудок.
– Хороший же турист, – один из мучителей обыскал машину и нашёл… Профессиональный фотоаппарат под сиденьем. Просмотрел на запечатлённые улики злодеяний местных врачей. Растоптал технику.
– Нет! – взвыла девушка. Её забросили в раззявленный чёрный проём дверей, поглотивший новую невольную пациентку.
***
– Солнышко, задумалась о чём? – не выдержала мама.
– Нет… Задремала немного, – очнулась та. Размяла затёкшую шею и посмотрела на мрачную школу – у ворот столпотворение. Хватит мечтать, пора вернуться к насущным проблемам.
– Как-то мне туда не хочется… Может, увезёшь меня обратно? – но сразу же покорно вышла; зацеловала и крепко стиснула в объятиях Свету.
– Ни пуха! И не забудь про наш спор, – напомнила напоследок та. – Косы плести тебе буду!
– Поживём – увидим, – возразила Рита, взлохматив короткие каштановые волосы, которые мама упрашивала отрастить. Девушка же заявила, что скорее она на бюджет в МФМУ поступит. На том и разбили руки. Выпускница встала рядом с крыльцом, не решаясь потеснить сверстников. Впрочем, невелика потеря: облицовочная плитка пошла волнами, где-то раскрошилась или вовсе отсутствовала, зато образовавшиеся ямы стали удобными урнами для окурков. Взгляд блуждал, находя всё больше подробностей, не в пользу школы: стены из гадкого шершавого камня, к которому нельзя прикоснуться, не стесав себе что-нибудь; покатый козырёк над входом и забившийся ливневой сток, откуда падали капли на неудачливых учеников; небольшой выступ справа, за которым крылось углубление, куда бросали пустые банки и, предположительно, справляли нужду. Отвратительно. Народ дрогнул. Двери, изрисованные чёрной краской, чуть приоткрылись, подростки медленно потекли внутрь. А Марго ждала, пока пройдут остальные. Она настроилась на экзамен, приказала себе больше не выкидывать трюков, как тот, в машине, но вдруг издалека заприметила парочку. И чем ближе они были, тем более приковывали к себе внимание: парень высокий, даже закралось сомнение, пролезет ли он в дверь, а девушка едва ли достаёт ему до подмышки. Оба одинаково одеты, в чёрных кепках с непристойными надписями. Они держались за руки, и позвякивали многочисленные дешёвые кольца, по паре штук на пальце. Оба некрасивы – самый мягкий эпитет, подобранный Риткой. Они прошествовали мимо, девушка обхватила спутника за талию, крепко прижав к себе, и тогда Рита не выдержала: «Настоящий типаж!», вклинилась между рядами и с гулко стучащим сердцем направилась за ребятами. Быстро приноровилась к ритму их шага. В раздевалке замешкалась и на время потеряла их из виду. Заметалась, но быстро обнаружила их у стойки регистрации. Побежала к очереди, не расталкивая людей локтями, но активно пробираясь к цели. Едва не налетела на парочку, задержала дыхание. Вблизи они ещё необыкновеннее. Готы. Ирина и Никита. Всю дорогу Маргарита, нет, не преследовала, лишь внимательно изучала их – неужели они не поделились бы двумя минутами с ней? Взглянула на талончик и огорчилась – её номер аудитории с их не совпадал. Ира внезапно мотнула головой, и Марго в последний миг отвернулась, притворившись, что заинтересована красочным информационным плакатом. Ирина насуплено осмотрела людей позади, и особенно задержалась на Ритке. Заподозрила. Плохо. Она пропустила несколько учеников вперёд, чтобы не попасться вновь. Поднялась по лестнице на третий этаж, хотя самой нужно на второй. Объекты наблюдения остановились у стандартных грязно-зелёных диванчиков и облюбовали один из них, самый отдалённый, в тени искусственного папоротника. Девушка что-то настойчиво повторяла спутнику, то и дело поворачивала его к себе – дёргала за колени, хватала за щетинистый подбородок, уши, кольцо в носу, усердно целовала в губы. Парень, видимо, был настроен благодушно и не сопротивлялся. Кстати, под плащами ребят всё же оказалось некое подобие школьной формы; цепи вместо ремня держали узкие брюки, укороченные рукава рубашек демонстрировали чёрные от татуировок предплечья. Марго, малодушно выглядывая из-за двери туалета, зачарованно потянулась за телефоном. «Сама не верю, что это делаю…» и сфотографировала жертв. Ещё раз. Внезапно из кабинета выползла учительница, испортив тучными телесами хороший ракурс, прикрикнула на опаздывающих, и Ира с Никитой поплелись в класс. Рита в последний раз сфокусировала камеру, нажала на кнопочку… И с лица спала. С экрана, прямо на неё, без сомнений! сумрачно смотрела Ирина. Похолодев и вспотев одновременно, вскинула голову. В неё впивалась вилами пара пронзительных глаз. Девушка не придумала ничего лучше, чем бежать. Сам экзамен она не запомнила.