– А-а-а-а… – только и произнесла та.
– Не узнала меня? Конечно, – он радостно тряхнул головой, – краска, качественная, негодяйка, насмерть въелась. Пришлось в парикмахерскую идти, стричься, – парень довольно взлохматил ворс русых волос. – Не молчи! Что думаешь?
– Ты прямо другой человек.
Юноша, приняв оценку за похвалу, хмыкнул и наклонился для поцелуя. Тогда девушка вдруг со всей ясностью решила, что дальше так продолжаться не может. Она не имеет права использовать Андрея, из которого и так уже выпила все соки. Не должна врать и притворяться. Да, она прольёт ведро слёз, ей будет неловко и тяжело, и стыдно, она лишится единственной музы, а родители, как всегда, утешат и заверят, что Масленцов им не нравился изначально. Но это ещё лёгкая часть; сейчас предстоит самое невыполнимое… Марго в последний момент отстранилась, разорвав кольцо Андреевых рук и не поднимая глаз.
– Не сердись, – она даже не нашла в себе сил извиниться. Самая последняя…
Ростерия. Жизнь никогда не будет прежней.
Наступил полдень, а на улицах до сих пор сумерки – в восточной части материка редко выглядывало солнце, впрочем, здешние жители уже приспособились. Но, несмотря на привычку, девяносто процентов населения с наступлением холодов перебрались в большие города, например, Григорьевск, Приречный, Юрьев6. Но в Кирилльске – столице и красе, даже в такое время, было на удивление немноголюдно, хотя здесь проживало большинство ростерян – численность-то народа в северных странах всегда маленькая. Тучи оставляли продрогшей земле жалкие два-три луча, поэтому едва удавалось разглядеть местную архитектуру и ландшафт: почти две трети поверхности занимала неприкосновенная растительность: темнохвойные деревья, сочная густая трава, кустарники, дикие цветы; всё же остальное скромно арендовали узенькие дорожки, рассчитанные на двух человек, и тоненькие, но высокие готические постройки из тёмного крепкого глянцевого камня. Самым большим и коренастым зданием являлась школа, выглядевшая, как шляпа заправского фокусника, но детей, которых ожидал целый день каторги, такое сравнение ни капли не веселило. На самом деле данное учебное заведение не имело ничего общего со смехом – на Руси оно служило тюрьмой для самых отъявленных преступников, приговорённых к казни; отчего правители решили создать на этом жутком месте лицей, из наивности или хорошего чувства юмора, ученики не знали, но даже самых отъявленных хулиганов пробирала дрожь. Куда же теперь отправляют бедных обделённых заключённых дожидаться смерти, спросите вы. Тюрьма в Ростерии из-за крохотной численности населения всего одна – в северном городе Сибре, куда злоумышленников отправляют на общественно полезные работы, иначе говоря, каторгу, по дороге Искупления, пешком. Долгий путь в изношенной обуви и робе по каменистой почве и суровому климату уже заставляет задуматься: а стоила ли игра свеч? А в сочетании с моральной составляющей исправление преступников и их сожаление о содеянном не оставляло сомнений. Преподавательница истории рассказывала ребятам о тяжёлой жизни приговорённых в мельчайших подробностях, словно намекая: учтитесь, дети, прилежно, соблюдайте приличия, не мешайте вашей обожаемой Вере Степановне вести урок, иначе Охранники покинут границу, замуруют школу, и станете вы новыми заключёнными Исправительного учреждения №1 (смешно, темницей здание было на первом месте. А учебным заведением – на втором). Но бесстрашная Лиза не следовала правилам, и поэтому сейчас с независимым видом сидела в кабинете директора, коего здесь не наблюдалось, зато присутствовали психолог, куратор и оскорблённый учитель ССБ.
– Это возмутительно! – кричал последний, пока двое других пытались его успокоить. Становится непонятно, кто здесь ведёт себя неподобающим образом? – У Лизаветы Заболоцкой полностью отсутствуют представления об уважении к взрослым! То, как она унижает меня перед сокурсниками, недопустимо! Юной леди следует объяснить, как нужно относиться к учителям, или я больше не собираюсь терпеть такое обращение!
– Олег Степанович, прошу, возьмите себя в руки, – убеждала коллегу Ирина Михайловна, – и расскажите, что именно произошло, я уверена, тогда мы сможем прийти к компромиссу, выслушаем обе стороны…
– Вы хотите, чтобы я защищал свои права наравне с маленькой… – он запнулся, а девушка, уже навострившая уши, расстроенно откинулась обратно на спинку кресла. – Итак, всё началось с того, что Ваша подопечная, – обратился он к куратору, губы его побелели от усердия, глаза засверкали от воспоминаний недавнего позора, – передразнила меня!!!
Заболоцкая средняя удовлетворённо заурчала – хамить людям без причины она не очень любила, но с учителем ССБ это оказалось до смешного просто – блондинка всего лишь отзеркалила его фразу (на вопрос педагога, не хотят ли Соня с Лизаветой помолчать и послушать его, последняя попросила его о том же). Но какой эффект! Превзошедший самые смелые Лизины ожидания.
– Да, а потом, – Олежа злорадно поправил галстук, – обозвала меня крайне некультурным словом, которого леди и знать не должны!
– Что? Это ложь! – не стерпела клеветы ученица. Она, конечно же, хотела довести до белого каления педагогов, но девочка никогда не использовала в словесных поединках грязных приёмов!
– Молчать! – взвизгнул преподаватель и, кажется, сам испугался своего крика.
– Ирина Михайловна, я готова понести ответственность за содеянное, но за то, чего не совершала, не надо меня судить.
– Как благородно, – скривился Олег Степанович. – Тогда я требую немедленного оповещения родителей Лизаветы.
– Мы уже отправили человека в Приречный, – вздохнула куратор.
– А дорога займёт много времени? – недоверчиво спросил мужчина.
– Нет, что Вы, Николай и Олеся Заболоцкие работают на окраине города.
Девушка прикрыла глаза, чтобы не выдавать нетерпения. Скоро она поговорит с родителями!
– Лизавета, – психолог, убедившийся, что на его подопечную никакие увещевания не действуют, окликнул блондинку. Она вопросительно подняла голову, – можешь идти.
Ученица вынырнула из зыбучего кресла, кинула пренебрежительный взгляд победителя на Олежу, у которого дым из ушей шёл, легко накинула на плечо невесомый рюкзак (конечно, ведь тяжёлого учебника по ССБ там не было) и вышла из кабинета. Снаружи на скамеечке сидели Соня и Саша. Вдвоём. Нужно разузнать, как же их свело вместе. Обе вскочили и уставились на подругу со смесью нетерпения, обеспокоенности и осуждения. Причём последнее чувство превалировало. Но Лиза не стала первой открывать рот – пусть сами спрашивают.
– Чем закончилось? – сдалась Александра. Заболоцкая средняя пару секунд размышляла, стоит ли отвечать любимой сестрёнке, но потом смилостивилась и, не смотря на неё, сказала.
– Олег Степанович заставил Ирину Михайловну послать за родителями.
Девочки побледнели, переглянулись, и Софья жалостливо начала.
– Бедная, наверное, оглохла от Олежиных воплей. Но признай, сегодня ты перегнула палку!
– Да не голосите вы! – возмутилась блондинка. – Во-первых. А во-вторых, почему опять я получаюсь виноватой? Как будто другие ребята походили на выпускников института благородных девиц. Я, по сравнению с некоторыми экземплярами, душка!
– Душка-то ты душка, но ведь намеренно выводила из себя преподавателя? – предположила проницательная Саня.
– Это было несложно, – не сдержала довольную ухмылку Лизавета, вспоминая недавний подвиг: как её за руку выволакивал из кабинета ССБ учитель под летящие ему вслед насмешки и одобрительные аплодисменты и крики одноклассников, адресованные уже Елизавете.
– Ты специально подставлялась под удар? – поразилась рыжая. – Глупо! Нет никакого смысла в том, чтобы доводить родителей до белого каления, они взрослые умные люди и мгновенно тебя раскусят!
– А можно подробнее для неосведомлённого участника разговора? – Сашкины глаза едва не вылезли из орбит.
– Соня, – предостерегающе нахмурилась блондинка.
– Твоя сестра придумала себе, что отец с матерью перестали с ней общаться из-за произошедшего в Юргане недоразумения, – наперекор подруге произнесла Сонечка.
Заболоцкая средняя раздражённо насупилась: не удаётся ей сохранять секретность чего бы то ни было дольше, чем пару месяцев – и про туннели однокурснице рассказала, и Саня, скорее всего, узнала, кто же Лизин таинственный друг Икс. Ещё учиться и учиться…
– О, святые источники, умеешь ты драматизировать, – фыркнула Александра, а блондинка снова сделала вид, что не заметила. Сашка сконфузилась, но продолжила. – Вам же с родителями ссориться не в первый раз, отчего же такая досада? Я уверена, они забыли давно об ограблении, а ты всё ещё обижаешься то ли на себя, то ли на них. Но ничьего греха здесь нет…
– Замолчите обе! – зарычала девушка. – И без вас тошно, – вспомнился вечер того же злосчастного дня кражи, когда сёстры узнали, что Николай с Олесей, обеспокоенные поведением старшей дочери, направились за младшей и услышали обрывки диалога, закончившегося первой серьёзной ссорой девочек. Отец с матерью сложили два и два и уже больше месяца игнорировали Лизавету. – Хорошо. Может, вернёмся в залу ССБ? Мутит…
– И правда, настоящая дворянка, – закатила глаза Кунжутова. – При любой проблемной ситуации – обратный ход. Тошно ей, мутит…
Блондинка укусила себя за язык – сохраним весь запас ругательств на чёрное время. Вдруг её охватило нездоровое мрачное веселье; она широко улыбнулась и повернулась сначала к одной спутнице, потом к другой.
– Отлично, Соня, отлично, ты права! – заявила она занервничавшей подруге. – Да, я не могу остановиться и признать ошибку, но! я хочу заключить пари.
– Какое? – подыграли девочки.
– Ирина Васильевна отправила родителям письмо с просьбой приехать. Готова поспорить, они откажутся.
– Лиза, ты ведь знаешь, мама с папой занятые, и путь неблизкий… – открыла рот Санька, но махнула рукой. – Я принимаю.
– Я тоже. Что на кону?
– Шоколад зауральского образца с картиной Шишкина на упаковке, – выпалила блондинка.
– Договорились, – но только девушки собрались разбить кулаки, как из кабинета вышел взлохмаченный и злой Олежа. Он застыл изваянием, всматриваясь в представшую перед ним картину и заверещал:
– Заболоцкая! Азартные игры в школе! Совращение других учеников! – раньше, чем он успел закончить пламенную речь и приступить к действиям, подруг уже и след простыл.
Спустя пару уроков Лиза сидела на мягком табурете в зале истории и подслушивала разговоры то одних сплетников, то других. Стук каблучков о паркет не отвлекал девушку, пока нежданный гость не остановился рядом и объёмная тень не погребла под собой парту целиком. Только тогда Елизавета подняла голову и увидела чересчур радостную Саню. Девушка подняла брови, прося разъяснений, и мгновенно получила их в виде сладости в цветастой обёртке на столе.
– Родители сказали, что у них появились неотложные дела, – затрещала младшая Заболоцкая, – и они увидятся с нами только дома. Но, возможно, у них есть хорошие новости! – она подсела к сестре. – Ешь шоколадку.
Блондинка пожала плечами, с аппетитным хрустом развернула упаковку и следующую за ней фольгу, после чего отломила внушительный кусок и принялась методично пережёвывать. На самом деле, она была почти уверена, что победит в споре и никак иначе (конечно, денег-то у неё с собой не наблюдалось), и сперва намеривалась оскорблённо отказаться от выигрыша. Но потом разумно рассудила, что обижаться лучше сытой.
– Хм, – оценила ситуацию и пришла к единственно возможному логическому заключению Соня, только появившаяся рядом. – Понятно. Я так полагаю, Саня же купила шоколад от нас обеих?
– Не обнаглела ли ты? – рассеянно спросила Лиза, деля оставшуюся плитку на три части и передавая девочкам.
– Кто бы говорил? Дворянке у меня конфеты выпрашивать! – чуть не целиком запихнула в рот свою долю Кунжутова.
Заболоцкая средняя задумчиво окинула взглядом довольную подругу – не отобрать ли у неё остатки лакомства? Сонечку неожиданно спасло одно обстоятельство: Миша и Игорь, пыхтя, спотыкаясь, и каждую минуту меняя направление, тащили большую парту, держа её за противоположные края; в данный момент мальчишки пытались занести мебель в дверной проём, даже визуально более узкий, и уже который раз терпели поражение. Лиза выждала паузу, поднялась, с видом капитана очевидности подошла к однокурсникам и изящным движением руки распахнула вторую створку. На секунду ребята застыли, ошеломлённые.
– Ого, – только и сказал Плясунов, пытаясь вытереть пот со лба плечом, – спасибо.
– Ты будешь ногами передвигать, или нет?! – вскрикнул его помощник, похоже, на пределе человеческих возможностей.
Мишка же перехватил край стола поудобнее, улыбнулся Лизе и спиной вперёд, ориентируясь на предупреждения товарища, пошёл вглубь залы. Следом зашли ещё два мальчика, неся по табурету. «Неужели ещё пополнение?», – недовольно подумала девушка. В последнее время свободное место в кабинетах резко сократилось, проходы сузились. Что за наплыв новых студентов? Подозрительно прожигая глазами парты, блондинка вернулась к девочкам.
– Выглядело эффектно, – хмыкнула Соня, оторвавшись от разговора с Сашей.
– Полностью согласна, – хихикнула младшая Заболоцкая и вновь повернулась к Кунжутовой. – Значит, ты думаешь, Алёна остаётся в школе не на дополнительные занятия?
– О чём вы сплетничали без меня? – ревниво спросила Лизавета. – И кстати, у тебя скоро должна начаться биология, – она подтолкнула Александру к выходу, – тебе ещё на второй этаж спускаться.
– Прогоняет тебя родная сестра, – цокнула языком Софья.
– Я привыкла, – притворно вздохнула та.
– Иди-иди. А с тобой, Сонечка, мы ещё поболтаем, – ученицы прыснули. – Ты, Саш, главное, не попадись на глаза Олеже – он готов выместить злость на любой Заболоцкой.
– Приму к сведению, – и скрылась за дверьми.
В классную комнату сразу зашла девочка с тёмным прямым каре. Елизавета похлопала себя по щекам и сняла очки, щурясь от солнечного света. Она – не она? И кто эта «она» вообще? Лиза точно где-то её видела.
– Как думаешь, твоя Санька догадалась, что я работаю у Лихоборовых? – дёрнула за рукав соседку Кунжутова.
– Понятия не имею. Наверное, да. Она отвратительно сообразительная личность. Не важно. Лучше скажи, – Лиза сдержалась, чтобы не ткнуть пальцем в сторону новой ученицы, занимающей последнюю парту, совсем недавно буквально обмытую пОтом, – кто она?
– Ты считаешь, я знакома со всей Ростерией? – постучала по голове кулачком Соня.
– Кирилльска было бы достаточно.
– А сестру привлекала? Догадываюсь, что нет.
– Хм…
– Напрасно ты её обижаешь. Не горячись, – она остановила жестом подскочившую подругу, – дай договорить. Я не знаю точно, что произошло месяц назад, но вам следует помириться. Хорошая ведь девчонка, и извинялась много.
– Теперь ты послушай, – блондинка выставила вперёд руки, призывая к молчанию, но, видимо, запал почти испарился, и она едва нашлась с ответом, – почему ты решила, что я её ещё не простила?
– В таком случае ты просто над ней издеваешься.
– Я не… С тобой совершенно невозможно не то, что спорить, общаться! Спросила об одном – в результате получила гневную тираду на отвлечённую тему! Ты, часом, не резонёр7?
– Хватит вам порознь ходить, – отрезала рыжая девочка.
– Замечательное умозаключение. И как ты предлагаешь его воплотить?
– Перестань ёрничать. Уверена, сегодня будет достаточно поводов для примирения, – Лизавета по обыкновению фыркнула.
После школы блондинка, вдев ноги в кожаные высокие ботинки, накинув на плечи тяжёлый тёплый плащ и аккуратно скрыв причёску под капюшоном, смело зашагала по лужам, в то время как Софья осторожно огибала их, приподнимая края светлого пальто.
– Ох, терпение моё на исходе! – прикрикнула она на спутницу, которая в очередной раз прыгнула в наполненное водой углубление, а Кунжутова едва успела увернуться от брызг.
Лиза захохотала, после чего побежала вдоль стен лицея. Соня устремилась за ней, и скоро подруги оказались у второго выхода из здания. Створка хлопала по косяку, ребята из начальных классов, выбегали на улицу, стараясь поднырнуть под рукой однокурсника, дабы не придерживать дверь товарищам. Несколько учениц, одетых в весьма условные платьица и чулки, мгновенно скуксились и, нарушая сплошной поток, попытались вновь спрятаться под крышей.
– Мы ждём Сашу? – решила уточнить Сонечка.
– Конечно, ведь с недавнего времени я твой арестант.
– Всё верно. Домой отправишься только в компании сестры.
– Только неизвестно, кому от этого хуже, – намекнула Лиза на насквозь промокшую собеседницу, милостиво приподняла полу плаща и пустила под него приятельницу. – Как долго нам ещё ждать? – проворчала она вскоре, хотя её можно было понять – мантия, делимая двумя девочками, пропускала холод. Блондинка переступила с ноги на ногу.
– Не вздумай, – уже не так уверенно сказала Кунжутова. – Ты обещала…
– Как будто я нарушаю слово, – огрызнулась та и потянула Софью за собой. – Я лишь предлагаю зайти внутрь, а не приманивать снаружи простуду.
Девушки бросились к дверям, поднимая множество брызг, ибо промокнуть более не представлялось возможным. Ученицы ввалились в здание, Лиза хлёстким шлепком оправила мокрый плащ и прошла вглубь, ища выход из рекреации в коридор.
– Давненько я здесь не была, – поделилась она с подругой.
– Память как у золотой рыбки. Всего лишь полгода.
Поплутав немного, девочки попали в нескончаемый туннель одинаковых резных дверей и высоких толстых окон в прямоугольной отвратительно-синей раме. Около входа в один из кабинетов стояли две фигуры: высокая, тощая и низкая, попухлее. На цыпочках продвигаясь в сторону беседующих по скрипучему полу в хлюпающей обуви, приятельницам всё лучше и лучше удавалось разглядеть незнакомцев, а после и распознать в полном человеке Сашу, в худом – родительского личного посыльного. Последний что-то втолковывал недоумевающей и немного потерянной сестре, а та молчала и изредка кивала головой, скашивая глаза в стороны, словно искала поддержки. Скоро она заметила приближающихся подруг и, не прерывая мужчину в дорожном плаще (наверное, ещё более тяжёлом, чем у блондинки) и высокой шляпе-цилиндре, поманила их к себе пальцем.
– А кто эта юная леди? – с неуловимой издёвкой спросил мужчина, увидев Софью. – Я пропустил неожиданное пополнение в семье? – Кунжутова даже растерялась от внезапной колкости.
– Не принимай близко к сердцу – Тимуру Остаповичу не всегда удаётся найти верные слова. Кстати, здравствуйте, – последние Лизины слова обращались уже к старому работнику Николая.
– И Вам не хворать, – ни капли не оскорбился тот. – Итак, вы очень вовремя подошли: Заболоцких я сопровожу к кибитке, а их подругу попрошу удалиться.
Порой блондинка думала, отчего отец не уволит нахала, ведь любая его реплика заранее защитная, как будто его постоянно обвиняют. Например, последний его ответ: говорит о детях работодателя в третьем лице, куда это годится? Но, увы, упрекнуть мужчину не в чем: обязанности исполняет идеально, а насмешку, упрятанную в светскую речь, трудно разглядеть.
– Тимур Остапович, а можно довезти Соню до её дома? На улице ливень, а путь неблизкий, – спросила Саня.
– Нет! Спасибо, – мгновенно отреагировала рыжая девочка, очевидно, боясь отказа. – Я сама дойду… – и направилась дальше по коридору.
– Стой, – окликнула её Елизавета. Стянула непромокаемую мантию и передала подруге. – Завтра вернёшь.
– Спасибо, – повторила Кунжутова, но теперь искренне, и скрылась за поворотом.
– Замечательно, – вздохнул посыльный. – Поставлю карету поближе ко входу, – и широко зашагал в другую сторону. Около Лизы сбавил темп и нагнулся к её лицу.
– Ваша мама просила передать, что стража промолчит, – и двинулся дальше.
Сёстры нарочито медленно пошли следом.
– О чём он? – занервничала Саша.
– Понятия не имею… Но очень похоже на последнюю нашу поездку, не самую приятую… – девушка знала, если родители прислали Тимура, то дело не терпит отлагательств – всё надо сделать быстро, послушно и без лишних вопросов – то, что нужно, объяснят на месте, а если не объяснят, значит, то их не должно волновать.
– Ты права, – невероятно взволнованно ответила Александра. – Я не уверена, что услышала правильно, но… Кажется, грабителей поймали!
Заболоцкая старшая недоверчиво хмыкнула.
– Не может быть… Кто же они?
– Я не знаю, – протянула та и вдруг сникла, – но в ближайшие часы мы их увидим.
– Как? – ахнула Елизавета.
– Ты не услышала? Мы едем в Правский Суд – выступим истцами. Мне не по душе такая затея.
– А я хочу, – загорелась девушка.
– Ты бредишь, – засомневалась Саня. – Меня уже дрожь пробирает.
– Зато я узнаю, из-за кого я мучаюсь последний месяц. К тому же, если мы поздно вернёмся, то будет повод не делать задания на дом.
– Хм. Возможно, и мне не помешает отвлечься, – она глубоко втянула воздух и слёзно пожаловалась. – Сегодня на уроке биологии нам раздали тесты, а я забыла подготовиться! Уверена, мне поставят неудовлетворительную отметку…
– Тебе? Саш, не говори глупостей – учитель хорошо оценит даже самую твою кошмарную работу из-за прошлых заслуг. Ведь твой проект занял первое место в конкурсе? Мне, в отличие от тебя, предстоит выправить целый аттестат за несколько недель, а я даже не волнуюсь! – и, обрадованная скорой встречей с виновниками её бедственного положения, пробежала под дождём и запрыгнула в кибитку, любезно распахнутую лакеем.
Дворец правосудия в маленькой Праве был, пожалуй, самой главной достопримечательностью и, как считают многие, определил название городка. Потому что местный суд славился справедливыми приговорами. А ещё он имел все основания, чтобы называться замком – возмутительно широкий, круглый, с толстыми колоннами, подпирающими устойчивые закрытые балконы с узловатой скульптурой. Стены ровные, белоснежные, купол позолоченный – здание явно возведено до индустриального переворота и разделения. Коляска с притомившимися лошадьми осталась позади, а девочки под конвоем Тимура приближались к постройке, такой ослепительно-светлой, но гнетущей. Заболоцкие поспешили зайти внутрь, минуя огромные гипсовые ворота, и, к удивлению своему, остановились в узком закругляющемся проходе: между внешними стенами и непонятной внутренней столбообразной конструкцией было самое наибольшее три метра.
– Насколько я помню, нам следует идти направо и подняться по лестнице на передний балкон, который мы видели снаружи, – произнёс мужчина сзади, неся в руках шляпу. – Там будет проходить заседание.
– А что это? – девочки махнули в сторону огромного белого цилиндра радиусом не менее десяти аршин и занимающего почти всё пространство.
– Тюрьма, сударыни, – хмыкнул тот.
– А разве все темницы находятся не в Сибре?
– Там расположены постоянные места заключения, а здесь – промежуточные пункты.
«А ведь очень удобно», – пришло в голову Лизавете: «не нужно долго вести до камеры упирающегося преступника – сразу после вынесения приговора под руки его и – оп! – дело сделано. Только стены давят». Троица добралась по кругу до небольшой арки, ведущей к винтовой лестнице (естественно, другая бы здесь и не поместилась). По мере продвижения вверх шум приобретал форму множества спорящих голосов.
– Уф, – позволила себе Саня.
Лиза про себя согласилась – не самое высокое здание, да и ей, живущей в башне, не привыкать, но подъём длился бесконечно! «Как такое возможно? – недоумевала она: Я уже чувствую себя гайкой на шурупе!». Ступеньки кончились совершенно неожиданно: ни слепящего света, ни длинного коридора, ни указателей – просто вдруг серый щербатый камень под ногами сменился мозаичным чёрно-жёлтым полом, а вокруг… «Я, конечно, ни разу не была в такого рода заведениях, но представляла их себе совершенно иначе».
– Уф, – утвердительно повторила Саша, а Тимур сзади хмыкнул.
«Всё правильно, – убеждала себя средняя Заболоцкая, стирая с лица удивление: БОльшую часть здания занимает тюрьма, поэтому судье и господам присяжным приходится ютиться здесь. В этом улье». Помещение, в котором оказались вновь прибывшие, так же имело цилиндрическую форму, но, по мнению Лизы, чересчур камерное. Девочки стояли в маленьком подобии пещерки с мутным окном, едва пропускающем солнечные лучи – наверное, балкон, который снаружи такой большой и красивый. Отсюда открывался схематичный вид на залу: несколько рядов жёстких стульев, расставленных на полу, и два этажа кресел, наипрочнейше прикреплённых к стенам металлическими штырями… «Как будто в театре – балконы, дополнительные места, хотя, тоже рациональное решение – потолки какие высокие, а площадь маленькая – максимальная занятость пространства», – забормотала Саня. В навесных конструкциях сидели присяжные, обхваченные для безопасности специальными ремнями, и строчили что-то на белых листах, предварительно подложив твёрдые дощечки под бумагу (чуднО), причём остроносые туфли верхних почти касались голов тех, кто сидел ниже.
– Кажется, сейчас башмак слетит-таки с ноги дальнего от нас мужчины и стукнет по макушке его соседа, – прошептала Саша, указывая куда-то наверх рукой. Лизавета против воли забегала глазами в поисках описанной сцены.
– Самая странная комната из когда-либо увиденных мной, – поделилась та, так и не найдя забавной картины.
– А вы думали, Правские процессы славятся только компетентными юристами? – скептически сощурился Тимур и, увидев работодателей, делающих ему знаки, подтолкнул к ним девочек.
Сёстры, держась стеночки, послушно прошли до родителей, по-плебейски сидящих на обычных стульях, но вдруг сверху раздался жуткий ржавый скрип. Санька ойкнула, Елизавета задрала голову и увидела железную тесную клетку, очень ненадёжно подвешенную на крюк к потолку. В ней… Раскачивался босой грязный худой подсудимый. Подросток. Ох, Лиза виделась с ним в школе! А если постарается, то вспомнит имя… Девушка схватила оторопевшую сестру за руку и потащила к Олесе и Николаю. Отец прижал палец к губам.
– Почему так тихо? – спросила младшая дочь, с трудом отводя взор от ответчика.
– Ещё не начали обсуждение, только рассматривают дело.
– Прошу молчания, – каркнул судья, ужасно похожий на старую ворону. Он наклонился, опасно натянув ремень на заплывшем жиром теле. – Господа присяжные, вы готовы?
– Какой дерзкий, – озадаченно потёрла лоб Лиза. – Напомните, почему мы выбрали именно это заведение? – теперь на неё зашипели родители, и ей пришлось умерить любопытство. А у неё ещё много вопросов, например, зачем их с сестрой сюда привезли, в педагогических целях?
– Итак, начинаем заседание, – один хлопок ладонью по подлокотнику, и стало возможным услышать полёт комара. Похоже, персона в напудренном парике (интересно, откуда пошла такая традиция) очень уважаемая. Оно и видно, если мужчина в любой момент может твёрдым носком туфли поставить «шишку» на лбу каждого в зале. – Предлагаю для начала описать ситуацию. Алексей Воронов, присутствующий здесь, обвиняется в том, – жалобный скрип наверху, – что оскорбил Землю, воспользовавшись скверными шахтами, вторгся на чужую собственность и совершил ограбление. Всё, – «Лаконично». Лязг гиббеты8 участился, Саша незаметно зажала уши. Подслеповатой Лизе померещилось, что звенья цепи, к которой крепилась клетка, и крюк немного растянулись; она мысленно провела вниз перпендикуляр из середины дна клетки и увидела, что под ней пространство пустует. Значит, судья не отрицает, что конструкция может упасть. Всё интереснее и интереснее.
– К сожалению, свидетелей преступления или не существуют, или они отказываются раскрывать себя. Зато нас посетили многоуважаемые истцы, – мужчина сверкнул очками в сторону Заболоцких, – к тому же эксперты обнаружили множество улик, явно оставленных непрофессионалом, кхм, в таких бесславных делах, – к скрипам прибавились всхлипы, присяжные возмущённо зашикали и опять склонились над записями. – Ели нет возражений, то давайте заслушаем господина Олега, – «Немереное количество Олегов!» – Владимировича, нашего следователя.
Поднялся так же сидящий в зале человек, очень похожий на Тимура Остаповича, возможно, тем, что тоже носил тяжёлый плащ и шляпу. И хотя широкие поля скрывали часть лица, девушке он показался знакомым. Внезапно её осенило.
– Саня! – она горячо зашептала сестре на ухо. – Это же Олег Владимирович!
– Спасибо, что просветила, – сумрачно кивнула та, посматривая на осуждённого.
– Ты не поняла. Он ведь бывший Осведомитель, предотвратил несколько побегов и восстаний, но недавно вышел на пенсию и стал известным частным сыщиком, наивостребованнейшим, кстати. Сколько родителям пришлось заплатить?
– А откуда ты знаешь? – округлила глаза Александра.
– У тебя свои игрушки, у меня свои, – не стала разъяснять блондинка. – Ох, из-за тебя прослушала его выступление.
– Но ведь ты первая начала разговор… – слова в пустоту.
Лизавета уже облокотилась о спинку папиного стула и наблюдала за ходом заседания. Следователь закончил выступление и сел (только по делу, ни секунды лишней не занял), судья же взял и продемонстрировал всем с самого начала находившиеся у него улики: зарисовка грязного следа узорной подошвы и обронённую в особняке булавку. Показал подозреваемому мальчишке.
– Это же Ваше, я полагаю? Разумеется, я прав, – посчитал он за подтверждение очередной стон.
– Потому что нужно было сначала подумать, что делаешь! – крикнул кто-то из зрителей, которому наскучило постоянное звуковое сопровождение. Поднялось волнение, шум. Хлопок по подлокотнику – и снова затишье.
– Так-то лучше, – удовлетворённо поправил сбившийся парик мужчина. – Если все успокоились, то хочу напомнить: в зале присутствуют прокурор, адвокат, господа присяжные, истцы, ответчик, свидетели процесса. Также хочу напомнить уважаемым заявителем, вы можете прямо сейчас отозвать обвинение и решить конфликт мирно. Если вы соглашаетесь, подсудимый не освобождается от приговора, так как он умудрился нарушить несколько законов.
– Мы отзываем, – вздохнула мама. Она явно не ожидала, что преступник окажется подростком, и этот факт её покоробил. К тому же, надеяться на компенсацию с его стороны – глупость.
– Тогда последнее, на что вы имеете право – высказывать своё видение событий, когда вам предоставят возможность.
– Папа! – блондинка вздрогнула и повернулась к Сане, повисшей на отцовском локте. – Я его знаю, осуждённого!
– Замечательно. Наши дети якшаются с воришками, – вздохнула мать.
– Нет, – поспешила успокоить родителей Саня. – Мы не общались, я даже имени его не помню…
– Алексей Воронов, – любезно подсказал Николай.
– Да-да, но мы несколько раз сталкивались между уроками.
– Саша, – Олеся взяла руку дочери и спрятала в ладонях. – Ты переживаешь? Даже не думай, твой отец, например, долгое время имел хорошие отношения с Ярополком, и видишь, спокойно живёт.