Целитель(ница) на факультете легионеров

Глава 9. Со страхом наедине

Я направлялась в библиотеку, прижимая книги к груди, и размышляла о том, какое замечательное получится у меня эссе, если я не только опишу биографию выдающейся Сьюзан Миллер, но и проанализирую причины колонизации Южных Земель, подчеркну плюсы и минусы взаимовлияния двух совершенно разных культур – человеческой и потусторонней. Звук моих шагов гулким эхом разносился по пустынному коридору – в это крыло студенты захаживали не часто. Как вдруг меня резко развернули, пребольно ухватив за плечо, и впечатали в стену. От удара потемнело в глазах.

– Ах! – не сдержалась я.

Когда чернота вновь стала обретать краски и контуры, я увидела искаженное от злобы лицо Уилла. Всего в нескольких дюймах от моего.

– Надо поговорить, Блэкстон.

– Надо, так говори.

– Ты, я смотрю, бессмертного из себя строишь? Впрочем, сейчас не о тебе речь.

Я ощупала затылок. Ничего страшного. Шишки нет, крови тоже. Подлечу, пока Уилл будет исходить злобой, в который раз доказывая собственное превосходство. Только к чему этот спектакль, если из зрителей здесь только я одна?

– Как ты можешь спокойно спать, когда твоя сестра неизвестно где? Или ты в курсе, где она и с кем?

Я переступила с ноги на ногу. Он стоит слишком близко, вторгаясь в моё личное пространство. Мне неуютно. И я не знаю, что на это ответить.

– Откуда ты знаешь, как я сплю? – выдаю я.

Наверное, Уилл всё-таки сильно приложил меня затылком к стене, иначе я бы сперва подумала, а потом говорила.

– Мне плевать, спишь ты вообще или нет. Но если у тебя есть хоть капля совести, если ты желаешь ей добра, ответь на вопрос: она в безопасности?

Что ему надо вообще? Его в самом деле волнует моя безопасность? Разумеется, нет. Он хочет выдать меня отцу! И, может быть, даже жениться!

– Какое тебе дело до моей сестры? По-моему, она ясно дала понять, что не желает иметь с тобой ничего общего.

На меня будто скала надвигается – резко и неотвратимо, застилая собой весь мир. Я еложу спиной по холодной стене, но вжаться плотнее, увы, не получается. И только крепче прижимаю к груди книги, как будто они могут защитить меня от Уилла! А тот нависает сверху, едва ли не таранит мой лоб своим. Он так близко, что я успеваю разглядеть каждую крапинку цвета весенней листвы в его серых глазах. Мне до одури страшно, но я продолжаю считать эти крапинки, словно от ответа зависит моя жизнь.

– Послушай, мне от неё ничего не нужно, – цедит Уилл. – Я не стану предъявлять никаких претензий и требований. Я даже не спрашиваю, где она. Просто хочу знать, всё ли с ней в порядке. Слышал, на днях ты получил от неё письмо. Значит, вы переписываетесь.

– А я хочу знать, какого чёрта ты распространяешь по академии слухи, будто… будто ты её соблазнил!

Эта фраза даётся мне с невероятным трудом. Но в то же время я понимаю, что Крис не был бы Крисом, если бы не сказал Уиллу это прямо в лицо.

– Что ты несёшь? – моргает тот. – Да я к ней вообще не притронулся! Разве что ручку при знакомстве поцеловал.

Да, припоминаю, было дело. И тогда ничего отвратительного в таком жесте я не усмотрела, наоборот, мне даже приятно было. Не то что сейчас, когда я едва на ногах держусь от страха и отвращения.

– От кого ты это услышал? Говори! – наседает Уилл.

По идее, Кристофер должен сам разобраться с Мёрфи и Стюартом. Вызвать их на дуэль или что в таких случаях положено делать братьям? В моей же голове не происходит ни одного толкового мыслительного процесса – туда будто ваты затолкали, и всё, чего бы мне сейчас хотелось – оказаться у себя дома в постели под одеялом. И чтобы никаких треволнений, никаких сплетен и никаких Уиллов.

– А может, ты сам это придумал, немощ? Надеешься на поблажку? – Его тон не просто убивает. Вскрывает без анестезии, вынимает душу и рвёт на куски. – Так вот, знай, на первой же тренировке я с тебя шкуру спущу. В буквальном смысле. Медленно, с толком и с удовольствием.

– Я ничего не придумывал, – выдыхаю я, чувствуя, как у меня отнимаются ноги, – клянусь. Ни на что не надеюсь. Ничего не знаю.

– Не знаешь, где родная сестра и что с ней?

– Не знаю…

Я осекаюсь – его кулак впечатывается в стену в полудюйме от моей головы. Но он не бьёт меня. Почему? Неужели в его черепушке что-то перемкнуло и до него, наконец, дошло, что бить людей – плохо?

Или он разглядел во мне девушку, что сбежала от него накануне помолвки?

– Просто отвечай, когда тебе задаёт вопрос куратор, – чеканит каждое слово Уилл.

– С ней всё в порядке, – вру я. – Больше ничего сказать не могу.

– Больше и не нужно. Почему из тебя клещами информацию нужно вытягивать?

Я молчу. Это же риторический вопрос, верно? Он продолжает:

– И этого разговора не было, усёк?

Я не могу просто кивнуть – боюсь коснуться при этом Уилла. Поэтому отвечаю:

– Усёк.

– Что с тобой не так, Блэкстон? – брезгливо морщится он.

– В к-каком смысле? – заикаюсь я.

– Ты изменился после нашей последней встречи.

Вот это да! Крис не говорил, что они с Уиллом пересекались! А на том злополучном ужине с графом и графиней брат отсутствовал – возникли какие-то срочные дела на рудниках, и отец послал его разбираться. Вот я и подумала, что они не знакомы.

И я не придумываю ничего лучше, чем сказать правду:

– Мне… нехорошо…

– Аллергия на прививку? – уже не так агрессивно выдаёт Уилл. – До медпункта дойдёшь? Или тебя за шкирку тащить нужно?

Я понимаю, что мне плохо. Совсем. В голове туман. Мир плывёт. Сердцебиение зашкаливает, все слои опоясывающих меня бинтов пропитываются потом, а колени подкашиваются, почти как тогда, перед обмороком, когда я увидела у себя в ванной змею. И, что самое страшное, я ничего не могу с этим поделать – дар меня подводит в самые критические моменты.

– Я в порядке, – снова вру я.

Он отступает, но дистанция между нами всё ещё катастрофически маленькая.

– Подумай хорошенько, по адресу ли ты попал, – поучает Уилл. – Здесь академия легионеров, а не маменькиных сынков. Если ты не дотягиваешь до общей планки или сомневаешься, лучше уйди сам. Не вынуждай меня делать твою работу.

Напоследок он пронизывает меня взглядом, будто кинжалом. Перерезает что-то критически важное для организма. Отсекает начисто. И уходит, чеканя шаг. А я, не в силах справиться с лавиной самых разнообразных чувств, медленно съезжаю спиной по стене и опускаюсь на пол. Какое-то время я просто дышу, следя за полётом пылинок в солнечном луче, что пробивается сквозь витражное окно. А потом меня накрывает, и я реву.

К чёрту этот маскарад! Не желаю оставаться здесь ни минутой дольше! Сегодня же уеду к Зильде в Бранстон-Бридж. Погощу немного и найду работу. Может, возьмут гувернанткой в приличный дом. Или помощницей аптекаря, у меня всё-таки имеется дар, хоть и неразвитый. Или вернусь домой к отцу. Он пожурит меня и простит, не может не простить. А потом всё наладится и станет как прежде. Я буду сидеть взаперти, читая лишь то, что одобрит отец, выходить в сопровождении прислуги и развлекать гостей пением и игрой на арфе. Иногда выезжать верхом на своей Звёздочке, но опять же под присмотром грума. Ну и, конечно же, ждать, пока отец не подыщет мне другого мужа. А учитывая то, что я дико скомпрометировала себя побегом, молодых и привлекательных виконтов мне не видать.

Нет уж, спасибо. Такой жизнью я по горло сыта. Уж лучше я буду получать знания здесь, в академии. И попытаюсь как-нибудь ужиться с Уиллом. Перестану его провоцировать и схожу на это чёртово дополнительное занятие, не убьют же меня в самом деле! А там, глядишь, и переведусь на другой факультет. А брат пусть сам разбирается со своей учёбой.

Глава 10. Светящаяся кошка

Всё как в тумане. Я совершенно не понимаю, какие идут занятия, что пытаются втолковать преподаватели и что требуется от меня. Только машинально дышу, пишу, переставляю ноги, дабы перенести своё бренное тело из одной аудитории в другую, и даже попадаю в неподвижную мишень, хотя до этого никто оружия мне в руки не давал. Отец считал, что в руках у девушки из добропорядочной семьи должны быть только струны арфы, вышивание и младенцы – но младенцы, в отличие от арфы с пяльцами, только после свадьбы. Дьюк и Годфри, постоянно крутившиеся рядом, приписали моё состояние реакции на прививку. Я не возражала. И всё не могла успокоиться, прокручивала в памяти встречу с Уиллом, вспоминала все обидные слова, брошенные в мой адрес, пыталась проанализировать своё поведение, чтобы в будущем не повторять тех же ошибок.

Но и он сто тысяч раз не прав! Грубиян! Солдафон неотёсанный! Изверг! Садист!

Немного отвлечься удалось лишь на занятии у профессора Дюраншан.

– Сегодня мы продолжаем работать с энергетическими потоками, – объявила профессор.

Она сняла очки, уселась поудобнее, откинувшись на спинку стула, и продолжала глубоким мелодичным голосом:

– Итак, закройте глаза, дышите глубоко и медленно. Расслабьтесь. Постарайтесь не думать о постороннем. Сконцентрируйтесь на себе.

Легко сказать! В ушах всё ещё звучали угрозы Уилла, а перед глазами стояло обезображенное злобой лицо. Конечно, любить ему меня не за что, но, как по мне, мстить брату за то, что я предпочла помолвке свободу – последнее дело.

– Почувствуйте тепло внутри себя, – говорила профессор Дюраншан. – Чувствуете? Это ваш дар, ваша сила, ваша энергия. А теперь попробуйте увидеть её.

– Я вижу! – радостно отозвалась Рейчел. – Это что-то светлое!

– Что именно?

– Белый лучик!

– Прекрасно. Продолжайте наблюдать за ним. Мисс Робсон, что у вас?

– М-м… похоже, то же самое.

– Приглядитесь получше, мисс Робсон. У каждого должно быть что-то своё. Не спешите. Считайте до четырёх на вдохе. Задержите дыхание и лишь потом выдыхайте. Представьте, что вы на природе, в тишине и покое. Она вдохновляет вас, напитывает силой…

Волшебный тембр голоса действительно успокаивал. Убаюкивал, переносил туда, где нет тревог, страха и злости. Моя душа словно вышла из телесной оболочки и поднималась вверх, заполняя собой всё окружающее пространство. Я чувствовала зарождающееся в груди тепло. Не чувствовала – видела своими глазами!

– Тина? Мелинда? Что видите вы? – как будто издалека раздавался голос профессора Дюраншан.

Девочки отвечали, а я завороженно наблюдала за тем, что происходит у меня за закрытыми веками. И это… Это было прекрасно!

– Мистер Блэкстон? Вы что-то видите? – поинтересовалась профессор.

Я не сразу сообразила, что обращаются ко мне. Преподавательнице пришлось повторить дважды, прежде чем я отозвалась:

– О да! Но я не знаю, то ли это, что нужно, или же нет. Слишком много всего…

– Расскажите по порядку.

– Рассвет в горах. Белые птицы на ветвях деревьев. И белая кошка. Она словно светится изнутри! Она сидит в траве. Потягивается, зевает и взбирается на дерево.

– Что она делает дальше?

– Следит за движением солнца. Протягивает лапку. Хочет с ним поиграть…

– Очень интересно, – послышалось совсем рядом, и мою макушку накрыла ладонь. Кошка спрыгнула в траву, а я вздрогнула от неожиданности, мигом вернулась в себя и приоткрыла отяжелевшие веки.

Милостивые боги, кажется, сейчас случится самое страшное! Меня разоблачат! Выгонят из кабинета! Из академии! Вернут отцу! Всё пропало!

– Простите, не хотела вам мешать, – огорчилась профессор. – Продолжайте. Сосредоточьтесь на своём видении, наблюдайте за кошкой.

Она отошла к Эмбер. Кажется, всё обошлось. Но я, как ни пыталась, так и не смогла настроиться и вернуть ускользнувшее видение. Перед внутренним взором мелькали обрывки былой картинки – взмах птичьего крыла, верхушки гор, колыхавшиеся на ветру ветви, кошачий хвост над травой, – но исчезали, стоило мне вспомнить о том, как профессор Дюраншан чуть не раскрыла мой секрет.

– Устали? – сказала профессор, когда от перенапряжения девочки стали зевать и жаловаться на головную боль. – Отдохните немного, а затем нас ждёт практическая работа.

Но толком отдохнуть не получилось. На перемене целительниц вздумал навестить куратор – тот самый Мёрфи.

– А этот что тут делает? – спросил он, как только меня увидел. – Досаждает вам?

– Я здесь учусь, – ответила я, чувствуя, что закипаю.

– Кристофер учится вместе с нами, – подтвердила Рейчел.

– У тебя китель чёрный, – напомнил Мёрфи, будто я без него не знаю!

– Это временно, – пообещала я.

– Ну да, заливай, хилый. Брысь отсюда, пока не навалял.

– Не имеете права так обращаться со студентами! – возмутилась Рейчел.

Её поддержка придала мне сил и уверенности, которые не слабо так пошатнул Уилл.

– Профессор Дюраншан не против того, чтобы я посещал её занятия, – заявила я. – А вы не мой куратор, чтобы мне приказывать.

– Борзый, значит? – Мёрфи смерил меня внимательным взглядом. Все выпускники такие противные? Или только эти двое? – Ну-ну. Переведёшься на другой факультет – пожалеешь.

Да что ж такое-то, а?

– Ссориться с целителями – себе дороже, – не осталась в долгу я.

– Ты сначала им стань, хилый. Уилл знает, что ты тут трёшься?

– Знает, – скрепя сердце ответила я.

– Мистер Блэкстон, мисс Томпсон! – позвала профессор Дюраншан. – Прошу за мной.

Мы оставили куратора и спустились на первый этаж, где располагался медпункт, и прошли дальше – к двери с табличкой «Лазарет».

– Ничего себе! – прошептала Рейчел. – Мы будем исцелять настоящих больных?

Профессор Дюраншан услышала её и улыбнулась.

– До исцеления вам, скажем так, ещё далеко, но попрактиковаться, пока у нас есть больной, можно и нужно.

Мы прошли в большой зал, разделённый на небольшие отсеки ширмами.

Все они оказались пусты, кроме одного. И там на кушетке лежал Энди Фишман, бледный, с распухшим лицом.

– Что с ним? – вскрикнула одна из сестёр.

– А это вам и предстоит выяснить, – сказала профессор. – Ну-с, кто начнёт?

Мне очень хотелось попробовать, но я не решилась. Вдруг я что-то сделаю неправильно? Или, что того хуже, невольно себя раскрою?

– Позвольте мне, – вызвалась Эмбер.

– Пожалуйста, мисс Робсон, – разрешили ей.

Энди ободряюще улыбнулся, насколько ему позволял отёк на правой щеке и шее. Бедняга. Ему, должно быть, очень плохо.

– Что вас беспокоит? Какие симптомы? Как себя чувствуете? – посыпались вопросы, но профессор Дюраншан запротестовала:

– Никаких расспросов! Представьте, что больной без сознания. Только внутренняя диагностика, только энергетический поток.

Эмбер поджала губы и подошла к больному. Взяла его за руку. Закрыла глаза, задышала часто-часто. Видно, что она волновалась и в то же время хотела доказать, что не зря занимает место на целительском факультете.

Она пыхтела довольно долго, но никто её не поторапливал.

Наконец, Эмбер отпустила несчастного Энди.

– Не говорите пока, что узнали, – попросила профессор, – это может повлиять на восприятие остальных. Пусть сперва все испробуют свои силы, затем сравним и обсудим результаты.

Эмбер кивнула.

Следующей была Рейчел. Она тоже подержала Энди за руку. Затем притронулась кончиками пальцев к отёку.

– Не больно? – поинтересовалась она.

– Нет, – прошептал Энди и порозовел. Не удивлюсь, если и ему нравится Рейчел. Она очень мила.

– У меня всё, – заявила Рейчел и отошла.

– Мистер Блэкстон? – вопросила профессор Дюраншан.

Я кивнула и несмело подошла к сокурснику. Собственно, я так же определяла диагнозы у отца, потому что у Криса и без того всё было понятно – брат обычно страдал от последствий драки или похмелья.

Сперва я обхватила запястье, проверила пульс. Накрыла своей ладонью ладонь Энди. Другую приложила к пострадавшей стороне лица. Глаз не закрывала – пыталась вглядеться в глаза напротив и словно прочесть в них диагноз. И в то же время мне казалось, что меня… тоже диагностируют.

Ну нет, ему не удастся меня раскусить. Если силы его дара не хватило для поступления на факультет врачевателей, то ментальные блоки и амулеты госпожи Цукербраун сделают своё дело и скроют всю лишнюю информацию. Другой вопрос, защитят ли они меня от профессора Дюраншан?

Я ещё раз внимательно прислушалась к работе чужого организма, огляделась по сторонам – и через минуту мне стало ясно, почему Энди здесь, а не на уроке по основам тактики боя.

Мелинда и Тина тоже возились недолго. И, кажется, остались вполне довольны собой.

– Спасибо, мистер Фишман, – поблагодарила профессор. – Мисс Пратт сделает вам укол, а я подойду после занятия.

Она сделала нам знак, и мы оставили больного. По дороге нам встретилась та самая медсестричка, которая делала легионерам прививки.

– Пожалуйста, пусть каждый из вас напишет свой диагноз на листочках, – сказала профессор, когда мы вернулись в класс.

Мы сделали так, как велела преподавательница. Затем она забрала у нас листочки и внимательно изучила написанное.

– А теперь я бы хотела услышать подробности. – Она обвела взглядом присутствующих. – Пусть начнёт мисс Робсон.

– У больного аллергия на прививку, – ответила Эмбер.

Мелинда и Тина удивлённо переглянулись. Эти двое успели пошептаться по пути в аудиторию.

– Как вы это определили? – продолжала профессор.

– Ну, во-первых, мы все слышали, что легионерам с первого курса сегодня делали прививки, а во-вторых, налицо локальный отёк кожи в области шеи и лица.

– Укол делали не в лицо, – хихикнула Тина. Или Мелинда. Я всё ещё не могла различить сестричек.

– Поняла вас, мисс Робсон, – кивнула профессор. – Мисс Томпсон, что скажете?

Рейчел растерянно оглянулась на сестёр. Но те ожидаемо промолчали.

– Я добавлю, что у больного слегка повышена температура.

– То есть вы тоже считаете, что отёк – это следствие аллергии на вакцину?

– Извините, можно вмешаться? – не удержалась я.

– Да, мистер Блэкстон.

– Мисс Пратт утверждала, что ни у одного из первокурсников нет аллергии на лекарства.

– Интересно. Значит, кто-то ошибается. Мисс Пратт или мисс Робсон?

Я почувствовала, что покраснела.

– Это действительно аллергия. Но не на вакцину, а на укус насекомого. Возможно, осы.

– Почему вы так думаете?

– Потому что место укуса открыто и не защищено одеждой. Оса ужалила Энди в верхнюю часть шеи и отёк распространился на большой участок кожи только с одной стороны лица – вокруг укуса. В области отёка видны следы от ногтей, а значит, больного беспокоит зуд. Пульс нестабилен. Температура тела повышена, как заметила мисс Томпсон. Всё это признаки укуса хищного насекомого. Да, и ещё. На тумбочке стоял графин с водой. Почти пустой. Я знаю, что в таких случаях рекомендуют много пить, чтобы вывести яд вместе с… эм… мочой.

– Неплохо, мистер Блэкстон, – похвалила профессор Дюраншан.

– Так нечестно! – возразила Эмбер. – Кристофер учится вместе с Энди, и тот наверняка успел рассказать ему об осе.

– Это так? – повернулась ко мне профессор.

– Я ничего об этом не знал, клянусь.

– Хорошо. Мисс Бакли?

Одна из сестёр ответила:

– Мы с Мелиндой присоединяемся к мнению мистера Блэкстона.

Профессор сверилась с листочками и кивнула в ответ.

– Ну что ж, – сказала она, – трое из вас сегодня показали отличные результаты. Но не стоит расслабляться. Впереди нас ждёт много работы. И много открытий.

Я хотела было возразить, что распознать характер болезни Энди не стоило особого труда, но у Рейчел сделалось такое несчастное лицо, что я передумала.

– Можно вопрос, профессор Дюраншан? – спросила Тина. – Скажите, пожалуйста, если легионера укусит оса, а под рукой нет необходимых медикаментов, как мы будем его лечить?

– Хороший вопрос, мисс Бакли. Если под рукой нет лекарств, всегда можно использовать травы. Например, отвар придорожника и ветреницы, которые растут в Зелёных Землях повсеместно. Профессор Морстед научит вас готовить такой отвар. А с помощью силы вашего дара процесс выздоровления пройдёт гораздо быстрее и продуктивнее.

– Спасибо, профессор. Наша бабушка лечила укусы осы именно так – примочкой из отвара придорожника и ветреницы.

– Мистер Блэкстон, погодите, – задержала меня после урока профессор Дюраншан.

– Да, профессор?

Я занервничала. Вдруг она что-то заподозрила? Если так, спасибо, что не стала стыдить меня перед остальными.

– Думаю, вам стоит больше внимания уделять занятиям с медицинской направленностью. У вас большой потенциал, и сегодня вы продемонстрировали не только свою заинтересованность, но и наблюдательность, и способность видеть внутреннюю энергию, что очень важно для будущего врачевателя. Как насчет того, чтобы перевестись на наш факультет?

– О, я с радостью, профессор Дюраншан!

Прости, Крис.

– Но для этого вам придётся сдать вступительный экзамен по биологии и тестовые задания на наличие целительского дара. Уверена, с этим проблем не возникнет. Я переговорю с деканом Крекстоном, как только он вернётся из командировки. А я пока поставлю в известность декана Вальмонда о скором пополнении в рядах наших студентов. Но сперва я бы хотела поговорить с вашим куратором, и как можно скорее. Что-то не так?

Наверное, все эмоции отразились у меня на лице. Я не знала, что профессор Крекстон уехал, и лелеяла робкую надежду, что больше никогда не пересекусь с Уиллардом Эвансом.

– Надолго ли он уехал? – глухо спросила я.

– Вернётся на следующей неделе, – сообщила профессор Дюраншан. – Пока вам, конечно, придётся посещать занятия по расписанию факультета легионеров, но, думаю, это ненадолго. Мы будем бороться за вас.

– Спасибо, – рассеянно отвечала я.

– Как хорошо, что вы не девушка и сами вправе принимать за себя решения. Простите, мистер Блэкстон. Но с девушками обычно столько хлопот! Отец Рейчел не хотел подписывать разрешение на обучение, а ведь у неё неплохие способности к целительству. А вот опекун Эмбер, наоборот, настаивал на целительском факультете, хотя она едва набрала минимальный проходной балл. Девушка она способная и старательная, но на нашем факультете ей, мягко говоря, делать нечего. Хорошо, что сёстры не успели выскочить замуж, не то не видать нам в этом году нормальных студентов…

«Пока ты живёшь в моём доме, должна делать так, как я скажу! – вспомнились слова отца, когда я впервые заговорила о поступлении в Дортмундскую академию. – А я не желаю, чтобы моя дочь прикасалась к раненым солдатам!»

Между тем профессор Дюраншан, очевидно, уразумев, что наговорила лишнего, крякнула, деловито поправила очки и произнесла нарочито официальным тоном:

– И не забудьте передать мистеру Эвансу, чтобы зашёл ко мне в кабинет, как только освободится.