Агнесс и Ясмена при смерти! Та нечисть каким-то непонятным образом мало того, что смогла проникнуть через защитное поле, создаваемое вокруг города волками-оберегами, так еще проникло в замок и напало на людей.

– Волки догнали тварь? – поинтересовался Клод, который успел отодвинуться от белобрысого сэра вестника на безопасное расстояние.

Керан покачал головой.

– Нет.

Лицо Клода застыло в немом изумлении. Это не укладывалось в голове. Это невозможно. Словно говорили его глаза.

– Значит, – бормочу себе под нос. – Существо еще в замке. Оно снова может напасть.

– Удивительная догадливость, – зло бросил Керан. – Идем. Тебя хочет видеть бургомистр.

Браслеты на запястьях нагрелись, как бы предупреждая меня от глупостей. По правде говоря, это было лишним, так как я сама желала как можно скорее оказаться возле пострадавших девушек. Надо осмотреть укусы и оценить их состояние.

Бравые стражники пропустили вперед Керана, рядом с которым ковыляла и я, понуро свесив голову и глядя под ноги. Мы двинулись по знакомому пути, соединявшему казармы и задний двор с замком. Каждая комната в этот поздний час стояла ярко освещенной десятками свечей и светильников, на полу валялись поломанная мебель, разбитые вазы и обломки статуй, а красивый мозаичный пол во многих местах был исполосован следами чудовищных когтей, оставленными то ли самой нечистью, то ли деревянными волками. Огромные залы гудели от громких голосов перепуганных слуг, несколько женщин плакали, вытирая щеки полами фартуков. Но едва мои ноги ступали в очередное помещение, как шум тут же смокал, и десятки острых взглядов впивались в мое лицо, словно иглы, отчего оно начинало гореть. Стража шагала по обе стороны от меня, слева мерно вышагивал Керан, и впервые мне до жути захотелось спрятаться за этой широкой крепкой спиной от злых взглядов. И незаметно замедляю шаг и слегка захожу за плечо вестника.

И тут же раздражение опалило нервы. Нет, я не дам себя сломить. Я ни в чем не виновата! А потому я не буду идти словно побитая собака. Расправляю плечи, подбородок дернула вверх.

– Только глянь, вышагивает, будто южная царица, – донесся злой шепоток за спиной. – И почему только ее до сих пор не сожгли.

– Тварь поганая!

– Ведьма!

Ну все, понеслось. Гул вокруг нарастал, то и дело к стражникам подскакивала перекошенная от злобы и ярости физиономия лакея или комнатной девушки. Толпа сгруппировалась, сомкнулась и начала напирать.

– Смерть проклятой! В костер! В костер ее!

Леденящий ужас и ярость смешались внутри, но упрямство и гордость помогали не опустить голову и не расплакаться от сыпавшихся со всех сторон угроз и проклятий.

– Ничего, Элая, – шепчу, едва сдерживая дрожь. – И это пройдет. Пройдет.

Керан слегка повернул голову, лишь на долю секунды наши взгляды пересеклись, но что читалось в зеленой глубине глаз вестника богов осталось загадкой для меня. Скорее всего он с горячей готовностью побежал бы выполнять пожелания толпы, и уже через час мои обуглившиеся кости чернели бы на площади перед замком бургомистра. А еще через сутки Агнесс и Ясмена обернутся в нечисть и примутся убивать и есть все живое на пути. И только я в силах их спасти.

Пройдя высокими галереями и парадными залами, сопровождаемая гневными выкриками и проклятиями, я наконец вошла в просторную комнату, располагавшуюся на втором этаже. Ее высокие стрельчатые окна выходили во внутренний двор замка, где раскинулся уснувший навечно сад и замерший пруд, мягко отражавший серебристое свечение, занимавшееся на горизонте.

– Так значит уже утро, – бормочу рассеянно.

В комнате царил такой же сумбур и беспорядок, как и во всем замке. Балдахин роскошной резной кровати валялся на полу разодранный в клочья, и тут же лежала бездыханная госпожа в шелковом ночном платье, расшитом воздушным кружевом. Золотые кудри рассыпались по ковру, а на белой прекрасной шее Агнесс чернел уродливый укус. Толпа служанок и нянек столпилась вокруг, рыдая и громко плача, а у изголовья на коленях стоял белый как смерть бургомистр Верон, за его спиной нависал волхв Диодус, который, едва завидев меня в дверях, яростно стиснул челюсть.

– Повелитель, тварь здесь, – произнес он ледяным тоном.

Верон поднял тяжелую голову с пролегшими под глазами глубокими тенями.

– Ты… – сорвалось с его губ. – Что ты сделала с ней? Проклятая! Что ты сделала с моей Агнесс?!

– Тварь!

– Сжечь ее!

Переставшие плакать женщины обступили меня со всех сторон. Меня же сковал взгляд Верона, полный глубочайшей боли и ярости.

– Смерть ведьме! – крикнул снова кто-то.

Хочу что-то сказать, как-то оправдаться. Но едва раскрываю пересохшие губы, как что-то острое больно обжигает щеку. Потрясенная, испуганная, пячусь назад и хватаюсь за горящее лицо. Тут же за стражниками вижу одну из служанок. Это она только что бросила в меня кусок разбитого зеркала. И словно по команде, будто кто-то спустил курок, мужчины и женщины принялись хватать первое попавшее под руку и бросать в мою сторону. Я стояла посреди этого кошмара, оглушенная, немая, безучастная к той жуткой ненависти, что окружала со всех сторон, напирала на стражников, ставших вдруг моей единственной защитой, единственным препятствием, мешавшим толпе растерзать меня.

– Сомкнуть кольцо! – раздается словно через вату голос Керана.

Передо мной вырастает его спина, и следующий острый осколок зеркала вонзается в рукав Керана.

– Прекратить! – взревел Верон. И этот крик мгновенно заставил всех умолкнуть. Бургомистр шагнул ко мне, испепеляя взглядом. Чувствую на щеке что-то мокрое. Это кровь, и только через мгновение до сознания доходит, что это слезы. Проклятые предательские слезы, капавшие с подбородка.

– Скажи, Фиантен, – начал бургомистр, – какую смерть ты себе избираешь за убийство моей Агнесс? Быть сожженной на костре или разодранной толпой?

Он говорил в полнейшей тишине. Звенящей. Оглушающей.

– Клянусь, – шепчу, борясь с подступающим рыданием. – Я никогда не причинила бы никому вреда. Прошу, поверьте мне…

– Поверить?! Как я могу тебе верить?! Кто еще во всем Клерстаре обладает настолько сильной магией, чтобы скрыться от волков-оберегов?! Это моя вина! Я должен был приказать сжечь тебя еще там, на той стороне реки! А теперь моя дочь мертва!

И в отчаянном бессилии Верон обхватил голову и застонал, словно раненый зверь.

– Увести! Казнить! – рявкнул он в лицо застывшего рядом Керана. – Немедленно сжечь эту тварь!

Вестник богов не пошевелился, лишь бросил в мою сторону странный напряженный взгляд.

– Господин, быть может, ведьма сможет излечить госпожу Агнесс так же, как она излечила юную Мирей, – произнес бесстрастно Керан.

– Излечить?! – голос Верона зазвенел. – Она уже мертва! Она не дышит!

– Что? – бормочу потрясенно. Но почему так скоро?

– Да позволит его сиятельство светлейший бургомистр проверить состояние госпожи Агнесс? – совершенно неожиданно раздался голос.

В дверях стояла знакомая худая фигура в черном балахоне.

Клод Клейториус бесшумно приблизился к Верону и склонился в глубоком поклоне, спрятав руки в широких рукавах.

– Что ты забыл здесь, ученик?! – леденящим голосом вопросил Диодус. – Возвращайся к своим обязанностям и не вмешивайся в господский суд.

– Да простит Его Мудрейшество дерзость своего ученика, – прошелестел бесцветно Клод, – но все чего желает мое презренное существо – это исцеления госпожи Агнесс, и юной Ясмены. Прошу позволения у его сиятельства осмотреть пострадавших.

– Твой дар не целительство! – тут же загромыхал «его мудрейшество» Диодус. – Лучшие придворные знахари провели осмотр и диагностировали смерть. А ты еще хочешь что-то проверить! Пошел вон!

Разгневанный таким поведением Клода волхв уже хотел двинуться на него, но совершенно неожиданно Верон остановил его.

– Стой…– произнес он, тяжело дыша. – Дай ему осмотреть.

Волхв замер. Я же неотрывно смотрела на Клода, чье тонкое лицо в эту секунду выражало предельную степень смирения и покорности.

– Благодарю, мой господин, – склонился он еще ниже и приблизился к Агнесс, чьи посиневшие губы и веки свидетельствовали о том, что дух уже покинул это прекрасное тело.

Клод осторожно опустился рядом, приподнял голову девушки, и едва заметным движением снял перчатку со своей руки. Уверенными движениями он приложил ладонь сначала к губам Агнесс, а затем и к груди.

– Господин, этот ученик творит непотребство! – тут же оскорбленно запричитала одна из стоящих рядом тетушек, заломив руки. – Никто не смеет так касаться госпожи, тем более мужчина!

Но Верон проигнорировал это замечание, напряженно и неотрывно наблюдая за действиями Клода.

Тот же приложил руку к сердцу Агнесс и закрыл глаза, и тут же я увидела, как по его руке поползли тонкие светящиеся струйки-змейки.

– Ну что?! – не выдержал напряжения Верон. – Каков твой вердикт, ученик?

– Мой господин, – произнес Клод, открывая глаза, – я ощущаю биение жизни в этом теле. А точнее свет жизни. Он еще не потух окончательно.

– Что ты мелешь, мошенник?! – вскипел Диодус, явно недовольный той высокой чести, которой удостоился его ученик. – Как ты можешь ощущать свет жизни?!

Клод так же легко поднялся на ноги, и, склонившись, продолжал.

– Да простит мне Его Мудрейшество, но долгие бессонные часы я посвятил переводам многочисленных древних свитков, в том числе рассказывающих о силе Первородных.

– Первородных?! – подхватила изумленная толпа.

– Продолжай, – приказал Верон.

– Так вот, в них говорилось и о том, что древние семейства Первородных обладали разными необычными дарами, знаниями о которых делились с остальными. В том числе знаниями о целительстве через сердечные нити.

– Господин, я отрекаюсь от этого ученика! – засверкал очами Диодус. – Он соблазнился учениями о запрещенных магических практиках и пытается сейчас выдать эти знания за благо. Первородные уничтожены!

Верон молчал, стиснув челюсть. И Клод, поняв, что ему позволяют говорить дальше, приободрился, и на его лице заиграла легкая улыбка.

– Истинная правда, Ваше Мудрейшество, – произнес он почтенно, но в нотках проступила едва заметная ирония. – Первородные семьи были уничтожены, но не все.

И в наступившей тишине Клод шагнул в мою сторону и взял за руку.

– Пойдем, – улыбнулся он. – Мне нужна твоя помощь.

Что-то забилось в моей груди. Горячее и живое. И, не отрывая благодарных глаз от светящегося лица Клода, я пошла за ним. Лишь на мгновение меня обжег темный взгляд Керана, но это длилось так недолго, что не могло произвести смущения в моем сердце.

Мы с Клодом опустились по обе стороны от Агнесс.

– Я лишь немногое читал о сердечных нитях, – признался Клод, смущенно почесав рыжий затылок, – ты можешь распознать, есть ли в ней жизнь или нет?

Я кивнула и положила руку на грудь госпожи, прямо в область сердца. Фиантен засветилась, обожгла кожу, и это тепло заструилось по моему телу, замерев на кончиках пальцев. И тут же я ощутила пульсацию и биение.

– Госпожа жива, – срывается с моих губ.

– Что?! – взревел зал.

– Не верьте ей! Она лжет!

Фиантен жгла все сильнее, и тем сильнее прощупывалась пульсация сердечной нити. Агнесс жива.

– Так исцели ее! – тут же подскочил ко мне взволнованный бургомистр.

Я осторожно поднялась на ноги.

– Чтобы исцелить госпожу мне нужно мое веретено.

Бургомистр напряженно уставился на меня, пытаясь вспомнить о каком таком веретене идет речь.

– Так что же? – опомнился он, отшатываясь в ужасе. – Ты хочешь, чтобы я позволил тебе отнести мою Агнесс в твое ведьмино логово?

Я кивнула.

– Да, господин. Госпожу и ее служанку Ясмену нужно перевести в мой замок в лесу, иначе сердечная нить потухнет, и они умрут.

Бурмистр пошатнулся, словно готовый рухнуть. Известие о том, что единственный шанс для спасения его дочери – это полностью довериться проклятой ведьме, едва не сломило его дух. Он громко застонал, крепко обхватив голову.

– Не слушайте ее, ваше сиятельство! – тут как тут подскочил Диодус. – Эту ведьму надо сжечь, а Клейториуса заточить в казематы! Он изменник!

– Если это единственный способ спасти ее…-прошептал едва слышно Верон, иступлено смотря на свое бездыханное дитя, – то что ж… Керан!

Вестник богов приблизился к бургомистру.

– Уведи эту ведьму и крепко запри. Готовь самые лучшие сани и самых быстрых и проворных коней! Пусть Фиантен показывает дорогу.

Я не верила тому, что слышала. Значит у меня есть шанс спасти этих несчастных девушек. Я бросила взгляд в дальний угол комнаты, где так же недвижно лежала Ясмена, но вокруг нее никто не стоял и не протирал виски ароматным маслом. Жизнь и смерть этой служанки мало волновала обитателей замка, озабоченных лишь благополучием дочери бургомистра.

Кольцо стражников вновь обступило меня со всех сторон, а жар от браслетов напомнил, что следует подчиняться. Я направилась к дверям, и только напоследок обернулась посмотреть на Клода. Встретив мой взгляд, парень тепло улыбнулся, я же была не в силах повторить такое. Губы упорно не желали улыбаться.

По пути назад меня уже никто не окрикивал. Весть о том, что бургомистр решил ехать и вести умершую дочь в лесное логово ведьмы мгновенно разлетелась по всем залам и коридорам, и между собой люди решили, что Верон просто зачарован, или, чего доброго, спятил с ума от горя.

Дверь в комнатенку со скрипом распахнулась. Стражники молчаливой толпой один за другим растворились за спиной. Стремительным шагом я подошла к окну и устремила взор в даль, туда, где все сильнее разгоралось зарево Цитрина, светила этого несчастного мира. Сегодня небесная паутина почти полностью была скрыта за снежными пухлыми облаками, на фоне которых носились стаи ворон. Ощутив спиной чей-то пристальный взгляд, устало оборачиваюсь. Керан стоит в распахнутых дверях и молчит, не сводя глаз, в тусклом рассвете казавшимися такими же серебристыми, как и снег за окном.

– Через час повозка будет готова.

– Хорошо, – киваю и снова устремляю рассеянный взгляд в окно. Мне хотелось, чтобы он поскорее ушел, чтобы наконец оставил одну.

– Полагаю, тебе понадобится теплая одежда, – замялся Керан.

– Возможно, – равнодушно пожимаю плечами. Но боковым зрением замечаю, как потемнел взгляд Керана.

– Ну что ж. Я приду за тобой.

Дверь так же со скрипом захлопнулась, а следом раздался звук замка.

Я продолжала смотреть на мир за окном. Голова была пуста, виски и пораненная щека пульсировали. Рассеянно подношу руку ко лбу и тут же замечаю, что за время моего отсутствия в комнате произошли перемены. Определенно к лучшему, так как в углу стоял большой графин, доверху наполненный водой, рядом медный таз. Не веря своим глазам, подхожу ближе и замечаю небольшое круглое зеркальце, сиротливо прячущееся за тазом. Кто принес все эти удобства?

Беру зеркальце и вглядываюсь в свои черты. Это лицо, я успела привыкнуть к нему. Провожу пальцами по царапине на щеке, и тут же все встало передо мной. Крики, злобные гримасы, проклятия. Разъяренная толпа, едва сдерживаемая стражей. Ком подкатил к горлу. Я устало опустилась на кровать, и, обхватив руками колени, расплакалась. Горько-горько. Как плакала очень давно в детстве.

Глава пятнадцатая

Шесть здоровых лоснящихся на свету лошадей стояли впряженные в закрытые сани у высокой лестницы замка. Агнесс вынес на руках сам бургомистр, бедняжку Ясмену позади тащили на носилках двое лакеев. Вокруг собралась целая процессия из стражи и слуг. В глазах многих застыл испуг и напряжение, но каждый при этом не желал предстать перед очами Верона трусом. Именно поэтому кроме старшего капитана Роберта с отрядом воинов в латах и отважных тетушек, хлопочущих над Агнесс, добровольцами в поход в ведьмино логово вызвался чуть ли не весь штат замка. Энтузиастов набралось очень много, все они столь яростно и красноречиво били в грудь и уверяли в своей готовности отправиться умирать в страшный лес, что в результате отъезд затянулся еще на добрых два часа. А тем временем жизнь постепенно затихала в пострадавших девушках. Весь этот нескончаемый поток преданности прервала вспышка гнева самого Верона, приказавшего ехать только самым необходимым людям.

В число таких необходимых людей без сомнения входил сэр Керан, вестник богов, «его мудрейшество» грозный волхв Диодус и я. Мне даже выделили отдельную лошадь. И теперь мы с животным таращились друг на друга в легком недоумении. Наездница из меня та еще, и скакун хорошо это чувствовал. Оглянувшись вокруг с немой мольбой в глазах, быстро поняла, что никто не спешит помочь ведьме в овладении тонким искусством залезания в седло. Остальные всадники уже были готовы, неизменные охранники-верзилы насмешливо скалили зубы над моими тщетными попытками сесть в седло.

– Смотрите-ка, ребята, а ведьма мало того, что глупа, как гусыня, так еще и неуклюжая, – гоготал во все горло Тарин и остальные дружки подхватили его смех. Чтоб им лопнуть, этим тупым дубинам.

Не на шутку разозливших, я в десятый раз попыталась вставить ногу в стремена, но лошадка мудро рассудила, что такая всадница ей ни к чему, и решительно отступила в сторону, презрительно фыркнув. К тому времени я уже порядком выбилась из сил, в предыдущие неудачные разы я успевала вытащить сапог из стремени, прежде чем лошадь отойдет, но в этот раз, каблук зацепился, меня потащило, сапог соскользнул с ноги, и я неуклюже плюхнулась прямо на снег, чем вызвала очередной взрыв хохота. Желающих поглазеть на мое унижение стало намного больше.

– Животное чувствует дурной дух! Его не обманешь! – послышалось из злорадствующей толпы.

Ярость взвивалась внутри черным пламенем. Ага, дурной дух, значит! Ну сейчас вы увидите настоящую заклинательницу зверей!

Уверенным движением вынимаю застрявший сапог, обнимаю скакуна за морду и заглядываю в фиолетовую влажную глубину глаз.

– Послушай, я знаю, что тебе доводилось возить куда более искусных наездников, но именно сейчас мне нужно добраться до замка. Иначе две прекрасные ни в чем неповинные девушки умрут.

Лошадка загнула острые уши и качнула мордой, словно соглашаясь с моими доводами. Несколько ободренная такой реакцией животного, я осторожно погладила жесткую гриву и шею.

– Смотрите-ка, не иначе как заговор наводит на животинку, – раздались шепотки вокруг.

– Околеет кобыла после такого, как пить дать!

– Гляньте-ка, лошадь приняла ведьму! – ахнул кто-то, тыча в меня.

А я тем временем тайком сунула в рот лошади кусочек яблочного пирога, который припасла изначально для себя в дорогу, и пока скакун довольно работал зубами, забралась-таки в седло. Так хотелось сделать это как можно изящнее и проворнее, но получилось, как получилось. Хорошо уже, что снова не упала на потеху толпы.

– Отлично, – тихонько выдыхаю и обхватываю ногами бока лошади, пальцами цепляясь за поводья.

– Во имя пяти богов, капитан Роберт, Керан, помогите уже ей! – раздался раздраженный приказ бургомистра, все это время напряженно наблюдавший за мой. Он уже давно сидел верхом на черном как ночь породистом скакуне рядом с повозкой, облаченный в дорогой плащ, подбитый мехом белой лисицы, и выглядел величественно и грозно. Чуть позади стояли капитан стражи Роберт, Диодус и белобрысый вестник, в зеленых глазах которого читалось снисходительное презрение по отношению к такой странной неумехе, как я. В самом деле, в этом мире, где единственным верным способом передвижения были лошади, казалась странным подобная нерасторопность.

Первым поспешил выполнить приказ своего господина капитан Роберт. Резво подъехав ко мне, он ловко схватил поводья и привязал их конец к своему седлу. Вот теперь можно было трогаться в путь. Я напоследок еще раз окинула взглядом толпу, но убедилась, что Клода нет. Интересно, почему он не поехал? Мне хотелось поблагодарить хранителя древних фолиантов. Все же, если бы не его поддержка, я была бы давно мертва. Глаза невольно заскользили и по бело-серому фасаду замка, в одном из окон которого я вдруг увидела крошку Мирей. Девочка грустно улыбалась и махала мне ручкой, и я улыбнулась ей в ответ.

Длинная процессия выехала из широких ворот замка и потянулась по улицам уже проснувшегося Клерстара. Стук копыт заглушал толстый слой снега, покрывавший мощенную дорогу, а обильно смазанные свиным жиром полозья саней скользили плавно и бесшумно, дабы не нарушать покоя прекрасной дочери бургомистра. Горожане приветствовали появление своего правителя глубоким благоговейным поклоном и молитвами о здравии госпожи, плевки же через левое плечо адресовывались мне.

Лошадка послушно семенила ногами за капитаном, и я наконец смогла расслабить напряженные руки и ноги и как следует рассмотреть город. Сошедшие словно со старинных гобеленов аккуратные домики венчались черепичными крышами, из которых, словно пни, торчали толстые черные трубы. Такой же черный дым вырывался из их нутра и делал снег вокруг серого оттенка. Да, именно шапки снега и наросты льда повсеместно были главным украшением Клерстара.

Широкая улица, по которой двигалась процессия, по всей видимости служила главной транспортной артерией города, то и дело груженные телеги с бочками и мешками спешили отъехать в сторону и очистить путь. Кудахтанье кур, лаянье дворовых собак, плач детей, доносившийся из приоткрытых ставней домов, любопытные взгляды толстых лавочников – с живым интересом я отмечала каждую деталь этого старинного города, давно забывшем, как выглядит солнце и чистое голубое небо. Как же мне хотелось иметь рядом доброго собеседника, готового ответить на многочисленные вопросы, что так и вертелись на кончике языка. Но ехавший чуть впереди капитан Роберт казался человеком суровым и молчаливым, стражники тупыми и насмешливыми, а к Керану, чей злой острый взгляд то и дело впивался мне между лопаток, я бы не обратилась с подобными расспросами даже если бы мне за это обещали свободу.

Маршрут процессии пролегал через огромный готический собор, выстроенный из белого камня. Пять острых шпилей венчали статуи богов. Бургомистр Верон поднял руку и подъехал к высоким тяжелым воротам собора, которые тут же широко распахнулись, и оттуда вышли люди в балахонах, серых, черных и коричневых, каждый держал зажженный светильник. Бургомистр опустился на землю, и к нему тут же подошел Диодус.

– Я желаю воздать почести нашим богам, – произнес Верон, – чтобы они защитили нас от тварей тьмы и вернули мою дочь к жизни.

Диодус одобрительно закивал головой на толстой шее.

– Ты все верно рассудил, мой господин. Еще лучше будет посыпать лошадей и воинов пеплом с жертвенника и надеть обереги из костей белых волков, дабы не только тело, но и разум имел защиту от темного прелога.

– Керан! – позвал бургомистр. – Иди со мной и Диодусом. Уверен, что боги охотнее услышат наши молитвы, если рядом будет тот, кто был особо избран ими.

– Слушаю, господин, – отвечал Керан и спрыгнул с седла.

Когда он проходил мимо меня, я смогла украдкой рассмотреть его. Черный шерстяной костюм с воротником стойкой, расшитый серебряной нитью. Только сейчас я поняла, что это был не хаотичный узор, а изображение переплетенных между собой двух воронов. Тяжелый плащ с черным мехом, был застегнут на фибулу в виде того же ворона. Белая кожа, серебристые волосы в совокупности с особой таинственной энергией, исходившей от его крепкой мускулистой фигуры, делали Керана существом словно из другого мира, привлекательного и опасного одновременно. В толпе раздалось смущенное хихиканье девушек и восклицания. А, сидевший рядом Тарин хмыкнул в бороду и зло прищурился, в его глазах промелькнуло нехорошее чувство, но, заметив, что я наблюдаю за ним, он поспешил придать своему лицe привычное лениво-насмешливое выражение.

Тем временем бургомистр Верон, волхв и Керан вошли под просторные своды собора, и густой дым благовоний скрыл их фигуры. Остальные остались ждать на улице. Я получше запахнулась в теплый плащ и натянула на голову капюшон. Мороз щипал щеки, а ветер завивал в кольца мои густые черные волосы, ниспадавшие на грудь. Я не слишком доверяла словам Керана о теплой одежде для поездки, и уже приготовилась ехать в своем изорванном платьице. Но на удивление он сдержал свое слово. В комнату вошли несколько перепуганных служанок, несших какой-нибудь предмет одежды. Вскоре я уже облачилась в строгое шерстяное платье, теплые чулки, сапоги и плащ. А когда подошло время отправляться в дорогу и стража повела меня к парадному выходу, ко мне вдруг подбежала Мирей, сумевшая ненадолго вырваться из-под опеки нянюшек, и вложила в руки теплые рукавицы из меха белок.

– Я знаю, ты обязательно вылечишь сестрицу, Элая, – торопливо шепнула мне девочка и чмокнула в щеку.

Я с нежностью смотрела на подарок маленькой госпожи и не замечала, как улыбка тронула губы. А внутри все сильнее росло нетерпение. Мне хотелось снова вернуться в лес, пройти сквозь грозную ограду и оказаться в зачарованном саду, где всегда царит лето.

К счастью, бургомистр понимал, что время не на стороне его дочери, потому молитва богам была короткой.

Вскоре процессия двинулась дальше. Проехали сквозь ворота и направились прямиком к деревянному мосту через реку. При виде темнеющего сооружения по спине пробежал неприятный холодок, на другом берегу проступали очертания деревянных волков, припорошенных снегом. Их обманчивая неподвижность отозвалась спазмом в животе и предательской дрожью в коленях, ведь я хорошо знала, какой силой обладают эти изваяния, в прочем в этот раз не сумевшие справиться со своей главной задачей – уничтожением нечисти.

Перед глазами встали сцены прошедшей ночи. Ожившие обереги, погоня по темным коридорам дворца, страшная красноглазая тварь, заглядывающая мне в комнату. И наконец Клод с исходившим от его рук ослепительным светом. Неужели все служители богов обладают такими способностями? Я невольно покосилась на волхва Диодуса, возвышавшийся в седле словно снежная гора. Клод упоминал, что его учитель хотел заменить волков на более совершенные обереги. Получается, именно он и его ученики отвечали за изготовление новых защитных статуй и оберегов. Что ж, тогда вполне логично, что Клод смог прогнать их. Но все же у меня осталось так много вопросов об этом мире. Я так и не смогла узнать, сколько времени полог тьмы закрывает небо, как давно столицей Нордесса стал Цитрин и откуда взялись темные твари: вурдалаки и вампиры. Все эти обвинения, которые я наслышалась за последние дни, что именно через Фиантен пришла тьма на землю, совершенно ничего не объясняли. Если действительно это правда, тогда почему именно сила веретена с начерченной на ней огненной птицей способна исцелять людей от укусов той же нечисти?

От обилия вопросов загудела голова, но я хотя бы смогла отвлечься от сковывавшего страха перед мостом, становившегося все ближе с каждой минутой.

И вот шедшие впереди всадники ступили на деревянные доски, сразу за ними въехал капитан Роберт, и вот уже моя лошадь застучала копытами.

– За этим мостом сила ведьмы станет безраздельной, мой господин, – хмурясь, предупредил Диодус, то и дело устремляя тяжелый взгляд в даль, где начинался черный лес.

– Ты считаешь меня глупцом, волхв? – голос бургомистра опасно зазвенел, вынуждая Диодуса опустить взгляд. – Я бы никогда не подвергнул подобной опасности свою дочь, если бы не был уверен в храбрости моих воинов и в силе Керана. Боги были милосердны к нам, послав в Клерстар своего вестника. Легенды, ходившие о них, в самом деле не лгут. Ты сам был свидетелем того, на что он способен. Простой человек не может обладать такой разрушительной силой.

– Ты без сомнения прав, мой господин, – покорно склонил голову Диодус, при этом косясь в спину Керана. – Говорят, что лишь Маркабр, вестник богов, охраняющий Цитрин, обладает равной силой. Боги возлюбили Клерстар, именно поэтому и выпал жребий нашему городу принять в свои стены священный Цитрин, призвать свет и прогнать тьму.

Я расслышала этот разговор сквозь стук копыт и поразилась. Значит помимо Керана есть еще вестники? Кто же они такие?

К тому моменту процессия полностью въехала на мост. Здесь было меньше снега, и потому полозья саней двигались не так проворно, всем пришлось спешиться и замедлить шаг.

Сердце в груди испуганно колотилось, мне не терпелось как можно скорее проехать и саму реку, и жутких волков. Я боялась сама не знаю чего. И то и дело оборачивалась, и цеплялась взглядом за Керана, словно ища подтверждения напрасности моих страхов. Керан же сидел спокойно и уверенно, лишь пару раз он встретился со мной взглядом, но каждый раз спешил первым отвести глаза, словно сам мой вид для него был источником крайнего раздражения.

Лошади меж тем спокойно добрались до другого конца моста. Тут основная дорога уходила резко влево вверх по реке, подальше от жуткого леса. Мы же повернули вправо прямо по глубокому снегу, где еще недавно клерстарцы отбивались от полчищ нечисти.

– Как вы думаете, Дракайна уже ушла? – зашептал кто-то за спиной.

– Тише! Тише! Не называй имя кровавой королевы, особенно здесь!

Но чем сильнее росло напряжение среди людей, тем легче дышалось мне. Ведь я возвращалась домой. Уже миновали высокую насыпь-курган, где я впервые очнулась. В нос ударил запах мокрой древесины и гниения. И толстые черные стволы елей обступили со всех сторон, угрюмо встречая этих странных людей, решивших потревожить вековой покой. Я радостно улыбнулась и подняла лицо вверх, туда, где над головами толстые ветви сплетались в плотный занавес, отчего всегда тут царил полумрак.

Капитан Роберт спешился и обернулся.

– Хорошо бы поторапливаться.

Бургомистр подъехал к нам и остановил на мне тяжелый взгляд.

– Тут, Фиантен, начинается территория твоей власти. Помни, что лишь из-за любви к моей Агнесс, я позволил завести нас в этот проклятый богами лес. А теперь веди нас, и клянусь священным Цитрином, что, если ты задумаешь погубить нас, твоя казнь состоится прямо здесь – на этом снегу.

С этими словами Верон повернул голову к Керану, и тот приблизился.

– Теперь я полагаюсь целиком и полностью на тебя, вестник. Не позволь ведьме обмануть нас, – и бургомистр дружественно положил руку на плечо Керана.

– Не беспокойтесь, мой господин, – поклонился тот. – Сейчас я не чувствую присутствия злой силы.

Бургомистр довольно кивнул, и снова обратил на меня взор.

– Веди нас.

Наступила тишина. Лошади и люди замерли.

– Я хотела бы пойти пешком, – произношу, не забывая при этом поглядывать на ветки елей. Не прилетели ли мои совы?

– Сбежать хочет, – тут же фыркнул Тарин.

Взгляд бургомистра потемнел. Я же смотрела спокойно, моя былая уверенность в себе крепла с каждой минутой проведенной в лесу. Верон был прав. Здесь находилась территория моей власти. Это был мой дом. Словно прочитав все это в моих глазах, Верон сдвинул брови и кивнул.