Тяжелый мрачный сон без сновидений, только голоса, тихие-тихие. Их тысячи, они о чем-то молят, к чему-то призывают. Или это не сон, а явь? Здесь так глубоко под землей так холодно и одиноко, и лишь странные огни по обеим сторонам туннеля освещают путь. Где-то вдали капает вода в темное подземное озеро, оно существует тут уже тысячи лет, ничто не тревожит его покой, в нем обитают странные существа без глаз, зачем глаза, если нет света? Я ступаю ровно, тяжелый подол платья тихо шуршит по острым камням. Куда я иду? Почему знаю дорогу? Этих вопросов нет в голове. Есть лишь цель – прийти к ней, к моей королеве. Королеве вампиров. Дракайне.

Рядом шагает Подик. Уже ничего в нем не осталось от прежнего Подика, скромного добряка-южанина. Это был вампир, вкусивший человеческой крови. Взгляд скользит по его отросшим темным волосам, по бледному лицу, ставшему красивым и жутким одновременно, и затем останавливается на рукояти меча за спиной. Этот меч. Почему он не дает мне покоя? Почему я чувствую непонятную темную силу, исходящую от него? Именно он и выводит меня из состояния глубокого гипноза.

– Откуда у тебя этот меч? – мой голос разносится эхом и замирает в темной глубине туннеля.

Подик не реагирует, он продолжает смотреть немигающим взглядом в темноту и, кажется, даже не слышит вопроса.

– Тот, кто дал мне его, освободил меня.

Подик даже говорит по-другому, низким стальным голосом, царапающим, словно те же мрачные камни на стенах. Я медлю с дальнейшим вопросом. Не потому, что боюсь. Нет. Он не убьет меня, не перегрызет шею. Каким-то неведомым образом мне известны все его мысли, все намерения. Их всего два – голод и служение. По всей видимости Подик ощущает подобное и в отношении меня. Так как через несколько мгновений он замедляет шаг и останавливает на мне свои белые безжизненные глаза.

– До своего обращения я влачил жалкое существование, сестра. Теперь же я счастлив. Мне даровано все – сила и бесконечная жизнь.

– Неправда, тебя обманули, – отвечаю сразу, – твоя жизнь отобрана. Ты стал монстром, убивающим людей.

Подик замер и уставился на меня.

Огни на темных каменных сводах продолжали то разгораться, то затухать, воздух был влажный и тяжелый. Я чуть облизнула пересохшие губы и поняла, что хочу пить. Но я жаждала воды, а Подик жаждал крови.

– Как ты получил этот меч? – повторяю вопрос и делаю шаг к вампиру.

– Божество дало мне его в обмен на клятву, – раздался ответ Подика.

Внутри все так и оборвалось. Божество! Не о нем ли говорила Ясмена?

– Подик, скажи, – подхожу и беру его ледяную руку с синими прожилками, – ты ходил на болото к Тени? Ты оставлял кровь на камне?

Молчит. Но я знаю ответ.

– Что оно потребовало от тебя? Что?

Подик поднес руку к груди.

– Это. Ему нужно было это.

– Ты отдал той Тени свою сердечную нить?

Тихий кивок был ответом.

Мне невыносимо больно видеть Подика таким – холодным безучастным монстром, глядящим вокруг жуткими глазами.

– В обмен мне было даровано все. Могущество, сила, бессмертие. Я сразил своего главного врага и мучителя.

– Из-за ненависти к Тарину ты пошел на сделку с темной силой? – меня колотила дрожь. – Но такие сделки всегда ведут к гибели, Подик! Оно же забрало твою жизненную силу, превратив тебя в нечисть, жаждущую крови.

– Нет, – Подик медленно освободил руку из моих пальцев. – Только теперь я обрел истинное призвание – служить королеве.

– Королеве! Да она же вампирша, убивающая людей, маленьких детей, приносящая горе и страдания! Подик, что ты говоришь! Разве об этом ты мечтал, уезжая из родного Эсмита? Стать рабом смерти и страдания?

Мне хотелось встряхнуть его, чтобы он снова стал прежним – живым, настоящим. Но как это сделать? Ведь даже моя прялка уже не в силах излечить его. Он стал вампиром. Он пошел на страшную сделку, променял сердечную нить на мнимую силу, а на самом деле потерял жизнь.

Тяну руку к рукояти меча, но Подик резко отступает, его глаза опасно темнеют.

– Это дар. – прорычал он. – Никто не смеет прикасаться к нему кроме меня.

– Этот дар так же дала тебе Тень? – сразу догадываюсь.

В ответ Подик вынимает клинок. Острое лезвие сияет и переливается, словно дышит. Игра цвета завораживает.

– Тень? – качает головой вампир. – Нет. Но великое божество. Оно сделало меня таким, оно указало мне высшую цель, оно вложило мне в руки непобедимое оружие. Когда-то это было моим сердцем, а стало мечом.

– Что? – не верю своим ушам. – То есть этот меч… Он сотворен из твоего сердца?

Не отрывая завороженного взгляда, снова тяну руку к мечу. От него идет едва уловимая вибрация и тепло, что-то похожее я ощущаю, когда касаюсь сердечных нитей людей. Так вот из чего он сотворен!

– Как это возможно? – шепчу пересохшими губами. – Разве может сердечная нить быть переделана в материальную вещь?

Непостижимо! Это просто не укладывается в голове. Тень забирает нити людей, а в обмен дает им какой-то предмет, сделанный из их нитей.

– Гребень! – выдыхаю, вдруг все поняв. – Гребень Ясмены… Значит она тоже…

Ноги слабеют, невольно опираюсь о холодную влажную стену туннеля. Так вот значит, как она стала вампиром! Желание в обмен на жизнь – такое условие той Тени, а заключалась жуткая сделка кровью на тонкой каменной пластине. Сколько же людей уже пошло на это? Там под ногами лежало множество испачканных пластин.

– Подик, – тянусь к нему, – давай воротимся в Клерстар. Клянусь, я сделаю все, чтобы ни вестники, ни король с бургомистром не навредили тебе. Я попробую исцелить тебя.

Я остановила умоляющий взгляд на его безжизненном холодном лице.

– Мне нет дороги назад, сестра. Теперь я служу королеве.

Говорить с ним было бесполезно. В нем не осталось ничего от человека, земная жизнь помнилась ему как жалкая юдоль печали, где он был слабым всеми унижаемым юношей.

– Разве у тебя не осталось родных? – продолжаю я, теряя последнюю надежду, – вспомни, ведь до переезда в Клерстар у тебя была иная жизнь. Твои родители… они…

Подик нахмурился, словно что-то вспоминая, и поднял голову.

– Да, отец и мать…– вдруг проговорил он, – и маленькая сестренка, мы зовем ее Ромашкой, но на самом деле ее имя Марика. Да… я совсем забыл о них…

И тяжелый вздох вырвался из его груди.

– Пойдем назад, – хватаю его за плечо, – я найду способ вернуть тебя к жизни. Мы сможем все исправить! Пойдем домой, Подик!

Поворачивает голову и смотрит, и синих губ касается бледная слабая улыбка, словно призрак того человека, которым когда-то он был.

– Слишком поздно, сестра. Мне теперь нет дороги назад. Слышишь? Она идет…

Я замерла, пытаясь вслушаться в глубокую тишину. Из мрака туннеля проступили очертания женской фигуры в белом.

– Ты привел ее, брат, – раздался голос, – наша королева возрадуется ее возвращению.

Вампирша приблизилась. Белое синюшнее лицо, впалые щеки, часть длинных светлых волос спадала на спину, другая была завязана в узел на затылке и закреплена одной длинной сияющей шпилькой. За ее спиной высилась фигура вампира, вампирша держала его за руку, их пальцы были переплетены.

– Она не слышит зова нашей королевы, – отвечал Подик, словно извиняясь.

Вампирша улыбнулась, оскалив длинные клыки, и склонила головку на бок.

– Это ничего. Наша королева знает об этой особенности. Она исцелит ее и вернет память.

Вампирша остановила на мне взгляд, от которого я покрылась холодными мурашками.

– Мне жаль, что тогда в лавке я не смогла приветствовать тебя, сестра. Но свет Цитрина раздражает меня, и я боялась, что нападу на людей и выдам себя. Запах их крови так и манил.

Она с шумом втянула воздух и плотоядно улыбнулась.

– В лавке, – вздрогнула я, догадавшись, – значит ты Дина, дочь кожевника Буряка?!

– Да, – снова улыбнулась вампирша, – так звали меня люди – Диной. Но я просила королеву дать мне иное имя. Теперь я зовусь Декстой и служу королеве.

Весь ее облик вызывал смертельный ужас, ноги так и хотели пуститься прочь, но не могли. Я словно окаменела и продолжала смотреть на Дексту.

– Твой отец… он… кто его убил?

Этот вопрос сорвался с моих губ невольно. Весь ужас заключался в том, что я уже знала ответ.

– Я конечно, – спокойно произнесла вампирша, – они с матерью были так жестоки, хотели разлучить меня с моим Казимиром. Но я никому не позволю встать между нами, правда, дорогой.

Она обратилась к стоящему неподвижно за ней вампиру. Тот перевел немигающий взгляд сначала на Дексту, а затем на меня.

– Теперь мы вместе, – усмехнулась вампирша и поднесла его синие пальцы к губам. – Навечно.

Как же мне хотелось сейчас иметь при себе свой рунический меч. Если выберусь из этого вампирского дурдома, буду теперь носить его всегда при себе, и плевать на правила безопасности в замке! Но меча со мной не было, а Декста приблизилась ко мне, отчего мороз пошел по коже.

– Тебя сжигает ненависть к нам, – прощебетала она, – но это пройдет. Причина тому нечто ненужное, что ты носишь в себе.

Она опустила взгляд, и ее костлявая рука в длинном белом рукаве до самого пола потянулась к моей груди.

– Как только наша королева вырвет его, ты вспомнишь все, Элая Фиантен. Вспомнишь кто истинный твой враг, вспомнишь, кто твои настоящие друзья.

Она говорила ровным гипнотическим голосом, погружая сознание в ступор.

– Нет, – выдыхаю, пытаясь сбросить с себя наваждение, – я не отдам вам свое сердце… вы – просто кучка недобитых вампиров… вы…

На личике Дексты отразилось насмешка, тонкие белые брови изогнулись.

– О, какие речи. Но в одном ты точно ошибаешься, Элая. То сердце, что ты носишь в себе не принадлежит тебе. Оно не твое.

– Что? – ударяюсь спиной о каменную стену. – Что ты такое говоришь? Как мое сердце может быть не моим?

Губы вампирши растянулись в улыбке.

– А вот это расскажет тебе наша королева. А впрочем, ты и сама все вспомнишь, как только твоя грудь освободится от лишнего груза.

Глава тридцать шесть

От жуткого взгляда вампирши меня пробирает насквозь, а по коже ползет холод. Ее слова немыслимы, непостижимы!

– Любой дурак тебе скажет, что человек не может жить с сердцем другого человека, – бросаю в лицо Дексты и тут же осекаюсь.

О, Небеса, если даже в моем мире способны делать пересадку сердца, то что говорить об этом мире, где над головой висит огромная магическая паутина? Стискиваю ткань платья на груди, горький комок подкатывает к горлу. Так значит все это время я носила в себе чужое сердце? А если вырвать его, то я…? Стану вампиром? Или я была им с самого начала? Поэтому слышу голоса вампиров. Поэтому живу так долго после своей смерти. Поэтому не смогла призвать священное животное Фиантен. Разве может священная птица прийти на зов кровожадной нечисти.

– Нет, – глухой стон вырывается из груди.

– Как много в тебе разрушительных эмоций, – сочувственно качает головой Декста, – я была такой же, как ты, пока не обрела вечность. Страсти, чувства – это ненужный хлам, бремя, с которым вынуждены жить люди. Но мы избраны самой королевой, чтобы стать иными.

От спазма не могу говорить. Поднимаю глаза на Подика. Он стоит в стороне, ровно, не шевелясь, словно чурбан. То же и с возлюбленным Дексты, которого она продолжала на протяжении всего разговора крепко удерживать возле себя.

– Это не жизнь… нет…– упрямо мотаю головой.

Декста ничего не ответила на это. Лишь стала медленно удаляться обратно в сумрак туннеля, рукой маня за собой.

– Идем. Идем…

Подик тут же повинуется и уходит вслед за двумя вампирами, я же продолжаю смотреть им в спины.

Не верю. Все это ложь. Ложь жуткого извращенного ума. Я не могу быть вампиром. Это просто невозможно.

Сердце застучало с новой силой, разливая по моему окоченевшему дрожащему телу горячую кровь. Касаюсь рукой груди и закрываю на мгновение глаза. Это сердце было таким упорным, таким сильным. Оно заставляло меня жить дальше, идти вперед. Снова и снова. Благодаря ему я все еще похожа на человека и не пью кровь.

– Чье же ты? – шепчу едва слышно. – Кто твой хозяин, отдавший мне тебя?

Вслушиваюсь в стук. И тут же моего лица касается дыхание легкого ветерка.

– Элая… – выдыхает голос. – Помоги мне, Элая…

Распахиваю глаза и вновь прислушиваюсь.

– Элая… Приди… Помоги мне…

Так близко!

– Аресса! – кричу громко и бросаюсь со всех ног вниз по туннелю.

– Я здесь! Я иду!

Неужели моя сестра находится здесь? В этом жутком логове вампиров. Не хочу ни о чем думать. Мне нужно найти ее, если она еще жива. Если только она жива… или же это все приманка вампиров?

Но ноги не слушают доводов разума, и, не ведая усталости, бегут вниз. Глубже и глубже. С каждым шагом своды туннеля раздвигаются. Стены мистически мерцают. И вскоре туннель приводит к огромной пещере.

Я щурюсь от яркого серебристого света, ослепившего меня после мрака подземелья. В темных углах пещеры клубится сизый туман, и там же стоят бледные фигуры. Мне не надо смотреть, чтобы понять, что это было вампиры. Множество вампиров.

На шершавых колоннах замерли в неестественных изогнутых позах вурдалаки, их красные кровожадные глаза пристально следили за мной, и моя рука невольно потянулась к амулету на груди. Птица Фиантен до последней минуты помогала мне, защищала. Пускай я не человек, пускай я без чужого сердца в груди лишь жалкий вампир, но сейчас во мне живет лишь одна горячая решимость – победить. Несмотря ни на что.

Столб белого света небесной паутины падает четко на середину пещеры. Там стоит сверкающий белизной трон. Подхожу ближе и понимаю, что он сложен из костей. А на нем восседала женщина. В ее холодном лице было столько притягательной пугающей красоты, что я замерла, невольно любуясь. Длинные седые волосы завивались кольцами и ниспадали сплошным потоком к ее ногам. Белое платье с длинными рукавами мерцало, словно было украшено звездами. Костяная корона из позвонков венчала величественное чело королевы Дракайны. Королевы вампиров. А по каменному полу ползли тысячи и тысячи сверкающих змеек, они стекались к трону, ползи верх и заползали в ее белые пальцы. Вся эта картина поражала своей торжественной мрачностью.

Декста с Подиком уже стояли на коленях у подножия трона. Сверкающие пылинки кружили вокруг них, а ноги тонули в тумане.

– О Великая! – голос Дексты дрожал от благоговения. – Я привела тебе нашего нового брата.

Ни одна черточка не шелохнулась на лице Дракайны. У нее были не белые радужки, как у всех вампиров, а прозрачно-голубые, словно кристальные воды горного озера, закованные в лед. Ими она прозревала все: настоящее, прошлое, грядущее.

– Ты оборотила его? – ледяной голос королевы пробирал до костей.

– Нет, моя повелительница, – покачала головой Декста.

Повисла пауза.

– Подойди, – повелела Дракайна.

Я пряталась за самой дальней колонной, правда предварительно пришлось хорошенько пнуть одного вурдалака, которой видимо решил, что к нему прямо в пасть идет обед. На удивление мой пинок локтем нечисть приняла хоть и с возмущением, но от дальнейших нападений отказалась, и, обиженно скуля, отползла в темный угол.

На приказ королевы к трону поднялась не Декста, как я было подумала, а Подик.

– Дай мне то, что когда-то было твоим сердцем, – вновь проговорила Дракайна.

Подик послушно вынул сияющий клинок и протянул вампирше. Она медленно и величественно поднялась, взгляд ее был прикован к мечу.

– Снова, – в ее голосе послышался едва уловимый вздох, – среди смертных опять появилась душа, возжелавшая безграничной силы и власти и познавшая темную тайну, преданную анафеме. Кто дал тебе его?

– Божество, – отвечал бесцветно Подик.

Дракайна провела пальцами по рукояти, по тонкому острому лезвию. И вдруг она схватила меч и подняла вверх над головой, прямо к огромной серебристой паутине.

– Вы! – ее глаза сверкнули яростью. – Смотрите! Вот ваше проклятое наследие!

Ее волосы развевались, а корона сияла белизной. Она застыла в грозной позе.

– Вы не доберетесь до этого мира! – вскричала Дракайна. – Слышите! Не доберетесь!

И словно в ответ ей, по паутине поползли огненные всполохи, словно кто-то пытался прорваться сквозь нее.

– Нет! Нет! – жутко хохотала королева. – Еще не пришло ваше время! Нет! Небо закрыто для вас, и этот мир хранится мной.

Всполохи в небе становились все ярче, послышалось нарастающее воронье карканье. И в проем влетела огромная черная туча, оказавшейся стаей черных воронов. Они закружили вокруг королевы, почти полностью скрыв ее. Зала пришла в движение, из всех углов повылезали, повскакивали вампиры и вурдалаки. Они с шипением кинулись на воронов, хватая их клыками, потроша перья. В миг весь каменный пол вокруг трона был усеян словно черным ковром убитыми птицами. Лишь одна успела вырваться и стрелой кинулась в мою сторону. Громко каркая, она принялась кружиться у меня над головой.

– Улетай по туннелю! – кричу ей, махая рукой – В ту сторону, лети все время прямо и скоро окажешься на свободе! Скажи Керану, где я! Скажи, что я жду его!

И ворон бросился в туннель. Вампиры меж тем приближались, несколько уже было кинули следом за улетевшей птицей. Но я встала у них на пути. Хоть несколько секунд, но у того ворона будет время улететь дальше.

Вампиры оскалили свои жуткие клыки, в их ногах изогнулись вурдалаки.

– Ссс дороги…– раздалось шипение.

– Нет! – кричу из последних сил, не двигаясь с места. – И можете убить меня!

Сердце бешено бьется в груди, огненная птица обжигает кожу. Что им стоит, этому полчищу нечисти, разорвать меня словно тех воронов? Жуткие морды уже у моего лица, сбоку, за спиной. Я окружена.

– Элая, – вздох, и вампиры расступаются, пропуская Дракайну.

Я вижу каждый ее волосок, каждую кость в короне, ее ровные бледные губы, ее белая словно фарфор кожа. Не дышу. Даже отважное сердце в груди бьется тише. В прозрачных глазах что-то застыло. Какая-то тайна. Неведомая, непостижимая.

Рукой касается моих волос.

– Добро пожаловать домой, Элая.

Глава тридцать семь

Несмотря на парализующее оцепенение, делаю усилие и отступаю на шаг назад.

– Это не мой дом! – бросаю решительно, вскинув подбородок. – И я не сестра этим кровожадным тварям. Я – Элая Фиантен! И мой дом – это прекрасный замок посреди леса, где летают мои совы, где живут волшебные сны и цветет в саду дерево с белыми цветами!

Дракайна замерла, ее белая рука, которой она гладила мои волосы, так и осталась вытянутой.

– Замок в лесу? – в глубине ледяных глаз что-то проскользнуло, и мне стало страшно. Не выболтала ли я сейчас нечто важное, сокровенное?

– А веретено? – вдруг спросила она, пронзая взглядом. – Где оно?

Ее холодное лицо остается безмятежным, но под этой маской бурлит что-то столь свирепое, от чего хотелось немедленно спрятаться и убежать.

– Веретено? – поднимаю недоуменно бровь, выдерживая взгляд Дракайны. – Там не было никакого веретена. Только бесконечный ряд пустых комнат, да застывший сад.

– Как это мило, – склонила голову на бок королева, – ты никогда не умела лгать, Элая.

Стискиваю челюсть, чтобы не выдать своего разочарования и жуткого страха. Дракайна же меж тем повернулась и направилась обратно к сверкающему в ночном свете костяному трону. Косматый туман цеплялся за полы ее длинного белого шлейфа и закручивался в барашки. Так же медленно и величественно она опустилась на трон.

– Альдерас! – раздался ее призыв.

Из глубины пещеры прямо к трону вышел высокий вампир с длинными белыми волосами.

– Да, моя повелительница?

– Пробил час, – произнесла Дракайна спокойно. – Жители Клерстара должны быть обращены, проклятый Цитрин уничтожен, а веретено… – она перевела на меня ледяной взгляд, в котором читалась беспощадность. – Веретено принести сюда. Оно станет моим орудием.

– Нет! – я кидаюсь вперед. – Ты не можешь!

Но сила взгляда Дракайны не дает мне приблизиться к ней, заставляя замереть рядом со склоненным вампиром.

– Наши братья и сестры все еще шествуют по подземным проходам, они идут на твой зов, – отвечает тот.

– Медлить нельзя, – покачала головой Дракайна. – Тот ворон уже долетел до всадника на черном коне. К нам идут гости. Город должен быть взят этой ночью, пока свет Цитрина приглушен.

– Будет исполнено, – произнес вампир и растворился в тумане.

Горло сковывает спазм. Мне бы какое-нибудь оружие. Подойдет что угодно. Да хоть тот большой камень под ногами, или… Мой взгляд падает на лежащий в стороне меч Подика. Видимо в момент атаки воронов он выпал из рук Дракайны и теперь лежал незаметно в тени одной из колон. Нервы загудели, а пальцы закололо. Так сильно я желала завладеть им. Сейчас меня отделяет от королевы всего пара сильных прыжков. Я вонжу лезвие прямо в ее холодное тело, я спасу жителей Клерстара!

– О, глупое дитя, – тихо вздыхает Дракайна, и наши взгляды пересекаются, – мечтаешь убить меня? Думаешь, ты сможешь?

Она лишь подняла одну седую серебристую бровь, и ток крови в моих жилах замедлил ход.

В панике пытаюсь сбросить с себя оцепенение, дернуть рукой, ногой или хотя бы одним пальцем – но все тщетно! Если бы только я была такой же сильной, как мои предки! Если бы только действительно могла призвать священное животное! Огненную Птицу! От напряжения и усилий холодный пот проступил на лбу. Королева спокойно наблюдала за моими страданиями.

– Глупое дитя, – повторила она, поднимаясь. – Почему ты хочешь убить меня?

Она вновь стала медленно приближаться ко мне.

– Потому что ты – исчадие зла, несущее боль и страдания людям! – выдавливаю из сжатого горла звуки больше похожие на хрип, чем на человеческий голос.

– Ты думаешь, что я не люблю людей? – она стала медленно обходить меня, проводя тонкой рукой по волосам, лицу, касаясь плеч.

– Ты пьешь их кровь, обращая в монстров! – кажется мне удается высвободить правую руку, но стараюсь не подать виду. – Ты несешь смерть!

Эти доводы, казалось, удивили Дракайну, потому как она на мгновение замерла.

– Несу смерть? Но все мои дети живут. Их жизнь намного дольше несчастной человеческой жизни. Сколько проживает в среднем мужчина или женщина? Шестьдесят, семьдесят лет? Но на фоне бескрайнего бега времени – это лишь крохотная песчинка, жалкий миг. Я же дарую вечность, возможность познавать разные эпохи.

– А взамен твои слуги убивают людей и маленьких детей и служат тебе, подобно рабам! – ее белое лицо прямо передо мной, и огромные гипнотические глаза смотрят внутрь, от этого взгляда невозможно скрыться.

– Ты винишь моих детей в жестокости? Но разве сами люди не совершают подобное? Матери не убивают ли собственных нерожденных детей, разве сосед не убивает соседа из зависти, разве войско не идет на города и села, разоряя, стирая с лица земли? Разве не так? Так чем же люди лучше нас?

Ее ровный спокойный голос воздействовал прямо на сознание, не оставалось сил для сопротивления или возражения.

– Мои дети убивают ради продолжения своей жизни, – продолжала Дракайна, – люди же истребляют друг друга из ненависти и пороков. И ты в самом деле считаешь нас хуже людей?

Мой разум погружался в дремоту, хоть и все существо неистовствовало и протестовало. Но где найти силы сопротивляться столь лукавым речам?

– Нет, Элая, – вздохнула Дракайна, – человечество давно погрязло в пороках, уничтожая самих себя и мир вокруг.

– И что же? Ты желаешь обратить всех в вампиров? – правая рука в самом деле приобрела чувствительность, то же и со второй, краем глаза продолжаю наблюдать за лежащем на камнях мече Подика.

Дракайна на мгновение замерла. Она смотрела на меня и сквозь меня, на тысячу лет назад и тысячу лет вперед.

– Если невозможно сохранить жизнь в этом мире в первозданной красоте, то последний шанс – это изменить форму существования. Это последний выход… – она замолчала, погрузившись в раздумье.

– Люди не позволят тебе совершить подобное! – говорю, продолжая незаметно разминать пальцы. – Они хотят жить, несмотря ни на что! Несмотря на то, что живут бок о бок с такой кровожадной тварью, как ты и твои монстры, несмотря на закрытое небо над головой! Они хотят жить! Хотят любить, растить детей, смеяться и танцевать! Тебе никогда не достичь своих целей! Вестники не позволят тебе! Керан придет…

При этом имени Дракайна встрепенулась, подняла голову к небу и закрыла глаза.

– Керан, – медленно выдохнула она. – Как прекрасно звучит это имя! Словно ураган или снежная буря.

Густой туман в углах пещеры не дает проникнуть внутрь, но после приказа Дракайны вампиров стало намного меньше. Отлично… Молниеносно отпрыгиваю, хватаю меч с земли и устремляюсь на все еще замершую Дракайну.

– Умри, нечисть! – вырывается из горла рычание.

Сталь сверкнула. Я вонзила меч? Так легко? Но не было никакого звука. Перевожу взгляд с лица Дракайны в область груди и вижу, что она крепко сжимает рукой лезвие, не давая ему пробить плоть. А на камни прямо из пореза капает черная и густая словно чернила кровь. Ужас пробирает насквозь.

– А знаешь, что самое забавное? – улыбнулась Дракайна, как в чем ни бывало, продолжая удерживать меч. – Самое забавное, Элая, это то, как ты произносишь это имя – Керан. Такая непоколебимая вера в его непобедимость. Его – того, кто служит пяти проклятым!

Сердце бьется в горле. Как же я ненавижу это бледное насмешливое лицо. Лицо убийцы, лицо врага!

– Я не дам тебе уничтожить Клерстар, – выдавливаю и напираю всем весом на меч, отлично осознавая тщетность этих усилий. – Я убью тебя!

– О, глупое, неразумное дитя, – произнесла Дракайна почти с нежностью. – Хочешь я докажу тебе свою любовь?

И она склонила голову к моему уху, и носа тут же коснулся терпкий аромат, который источают увядающие цветы.

– Я раскрою тебе одну страшную тайну, Элая, – ее шепот вызывал холодную дрожь, а туфли намокли от капель ее крови. – Я скажу тебе, как вернуть людям солнце, и как убить всех вампиров. Видишь эти светящиеся нити, что тысячами ползут по земле и стекаются ко мне?

Я сморгнула капли пота, упавшие на ресницы. Дракайна же медлила.

– Это энергия моих детей, Элая. Да, каждый вампир, каждый вурдалак питает меня, как капли дождя дерево. И чем больше становится их на свете, тем сильнее мое могущество. Мы связаны, Элая, неразрывной связью. Но эта связь работает и в другую сторону. Я питаюсь ими, а они – мной.

От услышанного перестаю дышать. Вот оно! Так значит сейчас я близка к освобождению мира от полога, как никто за последние триста лет? Торжество и одновременно ужас отразились в моем лице, а рука, сжимавшая меч, налилась новой силой. Просто проткнуть это жуткое мертвое тело и освободить мир! Спасти Клерстар!

– О, как преобразило твое лицо желание убивать, – усмехается мне в лицо Дракайна.

И мне становится страшно, так как вдруг отчетливо понимаю, что не в силах одолеть ее.

Она словно паучиха продолжает плести какую-то неведомую паутину, из которой не будет спасения.

Дракайна резко отступает, и меч со звоном падает мне под ноги. Я смотрю на него, на каменный пол пещеры, по которому, ни на секунду не прерываясь, ползут светящиеся нити. Их тысячи! Вот и еще одна. Новая! Значит только что кто-то, какой-то человек был убит и обращен в нечисть. Вот и еще! И еще!

– Нет…– ноги слабеют, и я падаю на колени.

– Но есть и еще кое-кто, кто связан с вампирами и вурдалаками, – Дракайна склоняется надо мной. – Пять проклятых, которых люди назвали богами, были не глупы, создавая себе слуг. Ты не задумывалась, откуда вестники черпают свою мощь?

– Замолчи! – кричу, сжимая голову, вдруг разом все осознав.

О, Небо, я знаю, где уже видела подобные светящиеся нити. Когда Керан преследует нечисть за ним следом ползут именно они! Значит… Значит…

– Ты все верно думаешь, – ледяной голос Дракайны звучит над головой, как приговор, как проклятие, – сила Керана связана с каждым вампиром. Чем больше моих детей, тем могущественнее и разрушительнее его сила. Это тот жуткий баланс, который установили они.

Я молчу, слезы жгут глаза. Это неправда! Очередная ложь многоликого изворотливого демона.

– Не тебе написано судьбой убить меня, – выдыхает Дракайна, словно устав, – это совершит Керан. И в ту же секунду, когда он вырвет мое сердце из моей груди, умрут мои дети, падет полог, и жизнь навсегда покинет тело Керана.

– Нет! – крик вырывается из горла.

Я хочу наброситься на эту проклятую вампиршу, растерзать ее! Но могу лишь читать злобное торжество в ее глазах.

– Тише, – она приложила палец к губам. – Слышишь? Стук копыт. Всадник на черном коне приближается. Значит близка роковая минута.