Институт эмоций. Первый семестр

Глава 8

Чувствовать себя узником в странном месте – не очень-то приятно, и, чем дольше я брожу по пустым коридорам, тем сильнее меня охватывает беспокойство. Сначала я честно пробую спуститься к пани Магде, объяснить свой промах и убраться восвояси. Но лестница, ведущая вниз, приводит меня в очередной пустой коридор. И еще, и еще. Не знаю, сколько я хожу по кругу, но ни единой души не встретила.

Отчаявшись, я пробую открывать все двери подряд. Раз по-тихому исчезнуть не получается, придется обратиться за помощью. Не очень-то хочется получить выговор за своеволие, но все лучше, чем застрять здесь надолго. Но ни одна из дверей не поддается: хоть на себя, хоть от себя – бесполезно.

Я дергаю очередную дверь и с разбега влетаю в знакомую аудиторию, хотя точно помню, что на двери была не цифра пять, а табличка с названием какой-то кафедры. Ну, ладно, уже прогресс. Сейчас я посижу, успокоюсь и обязательно найду выход, в прямом и переносном смысле слова.

Но вместо того, чтобы сесть за парту, подхожу к окну. Раз уж так вышло, воспользуюсь случаем и посмотрю, куда выходят окна института. Может, тогда тема пространственной развертки, которую мы так бурно обсуждали с Акселем и Мией, прояснится?

Но вид из окна запутывает меня еще больше. Там мерно и плавно течет река, заключенная в ажурную кованую решетку набережной. На другом берегу виднеются аккуратные домики с разноцветными крышами, а на этом – разбиты красивые клумбы, на которых, несмотря на осень, пышно цветут пионы, розовые, белые, малиновые. Ни прохожих, ни транспорта я не вижу, и вообще, улица, несмотря на ухоженность, производит впечатление, что здесь никто давно не появляется.

Значит, Миа ошиблась насчет допустимых границ, и отсюда можно попасть в другой город, ведь наша река течет далеко за его пределами, и там нет набережной, лишь заросшие осокой берега, владения диких уток и цапель.

– Заблудились? – раздается за спиной мягкий голос.

Я испуганно оборачиваюсь, и человек, стоящий в дверях, вскидывает руки в успокаивающем жесте:

– Не бойтесь, все в порядке!

В порядке? Ну, да, если забыть о том, что я почти час блуждаю по коридорам и не могу выбраться. Человек приближается, и я вижу, что это молодой парень, примерно мой ровесник. Его лицо кажется мне смутно знакомым, но так всегда бывает, когда ты расположен к человеку. А я к нему ох, как расположена, ведь теперь, наконец, мне помогут отсюда выбраться!

У моего спасителя – растрепанные светлые волосы, обаятельная улыбка и небольшая дисгармония в одежде: узел галстука ослаблен, рукава безупречно белой рубашки расстегнуты и подкатаны до локтя.

– Рабочий день закончен, – улыбается он, перехватив мой взгляд, – можно позволить себе небольшую вольность.

– Вы здесь работаете?

– Да, а вы, как я понимаю, с первого курса?

– Да. Дело в том, что… Я нечаянно… А теперь не знаю, как выбраться. Меня накажут? – заканчиваю я совсем уж жалобно.

– Как вас зовут?

– Аурика.

– А меня Стефан.

– Очень приятно, – я говорю так не из вежливости.

Мне действительно приятно, потому что от Стефана идет какое-то мягкое, успокаивающее тепло. Рядом с таким человеком чувствуешь себя в абсолютной безопасности и понимаешь, что с тобой не случится ничего плохого. На меня вдруг накатывает усталость. Даже приходится на секунду прикрыть глаза и прислониться к стене. Так бывает, когда после сильного нервного напряжения ситуация решается, только вместо облегчения приходит опустошение.

– Какое красивое имя! – восхищается он, – Хотя в вашем случае Ирис подошло бы больше*.

– Сегодня все шутят насчет цвета моих волос, – вздыхаю я. – Пан Иржи вот, тоже заметил.

Стефан улыбается:

– Простите, не хотел вас обидеть.

– Да, нет, все в порядке. Это случайно вышло. Знаете, как специально: готовишься к важной встрече, и обязательно что-то пойдет не так.

– Зато профессор вас наверняка запомнил.

– Сомнительное утешение. Я – из тех студенток, кто желает, чтобы запомнили ее старательность и знания, но, увы…

– Ничего, у вас еще будет возможность проявить себя.

Мы разговариваем тихо, я расслабляюсь и в какой-то момент окончательно забываю о своих переживаниях. Но, как бы мне ни нравилось общаться со Стефаном, нужно возвращаться в реальность. А он, похоже, не спешит меня выпроваживать. Стефан стоит так близко, что я чувствую легкий, приятный аромат его парфюма. Также близко, как Ивар стоял с блондинкой. Давешняя картинка всплывает перед глазами, я вспоминаю, что привело меня сюда, и отшатываюсь, вновь переполняемая эмоциями.

– Вы поможете мне?

Стефан отступает, пропуская меня к двери:

– Конечно. Насчет наказания не волнуйтесь, я никому не скажу. И потом, вы же ничего противозаконного не сделали? Стены не разрисовывали? Стулья не ломали?

– Нет, – несмотря на внутренний раздрай, я не могу удержаться от смеха, – не успела.

– Вот и славно, пойдемте!

Стефана лестницы слушаются лучше, чем меня, и через пару минут мы уже оказываемся в знакомом мне фойе. Пани Магды нет, а вот Расмус растянулся на конторке, обвив пушистый хвост вокруг стопки журналов. Вот уж кому неведомы переживания! Вспоминаю, что говорил Аксель и осторожно чешу кота за ухом. Он включает мурчалку, но глаз не открывает. Стефан тоже гладит кота, и на мгновение наши пальцы соприкасаются, но он словно не замечает. Спрашивает спокойно:

– Куда вам нужно попасть?

Значит, выбирать направление все-таки можно? Я задумываюсь. Дома сейчас никого не будет, а сидеть одной в ожидании Ивара, изнывая от ревности, мне как-то совсем не хочется. И потом, я же намечала себе какое-то дело на сегодня, разве нет? Я ловлю свое отражение в зеркале, занимающем противоположную стену, и вспоминаю.

– Если можно, мне в деловой квартал.

Стефан спокойно открывает двери, и я вижу, как сияет на солнце янтарная вывеска патентного бюро.

– Спасибо! – благодарю я.

– До встречи, Аурика, – отвечает он, – не теряйтесь больше.

Я киваю, выхожу в город и, конечно же, обернувшись, обнаруживаю за спиной двери коллегии адвокатов. Интересно, что Стефан имел в виду, говоря «не теряйтесь»? Теряться – означает заблудиться или пропасть, но еще и становится слабее, лишаться уверенности. Неужели он разгадал мое душевное состояние? Впрочем, чего еще ждать от сотрудника института эмоций. Интересно, кем он там работает?

Я стою, стараясь собраться с мыслями, и получаю сильный удар в спину. Господи, как же больно!

– Простите, ради бога! – бросается ко мне мужчина, покинувший коллегию, – Я вас не сильно ушиб?

– Нет, все в порядке, – отвечаю я, стараясь не морщиться от боли. – Это я виновата. Стала прямо перед дверью.

Мужчина раскланивается и убегает. А я делаю два важных вывода. Первый – покидая институт, нужно сразу отходить от двери, чтобы не стать случайной жертвой сзади идущего. Второе – иногда физическая боль помогает отвлечься от боли душевной. Тем более, ничего не случилось, если включить здравый смысл. Мало ли кто и с кем ходит по улицам? Сейчас я сама не понимаю, что на меня нашло. И подозрения кажутся смешными и глупыми. Или это беседа со Стефаном на меня так успокаивающе подействовала?

Тем не менее, от задуманного дела отступаться я не собираюсь. Поправляю сумку на плече и решительно двигаюсь к бюро.

*Значение имени: Аурика – золотая, Ирис – радуга.

Документ №23 от 17.09

Тема: Непрошеные гости.

1. Веслав Ждан

Время визита: 13.42. Длительность визита: 5 минут

Контактер: Магда Новак.

Эмоция-ключ: рассеянность. Эмоция-подкрепление: добродушие.

Дополнительно: попал в фойе, желания пройти дальше не проявил, за помощью обратился сразу, двери обратно открыл контактер. Эмоциональный фон стабилен.

Характеристики: обладает способностью смягчать конфликтные ситуации за счет выставления фонового барьера (использует собственные ресурсы). Ближний круг воздействия: 12 человек. Дальний круг воздействия: 67 человек.

2. Аурика Халле.

Время визита: 14.30. Длительность визита: 48 минут

Контактер: Стефан Левандовский

Эмоция-ключ: отчаяние. Эмоция-подкрепление: предположительно – ревность.

Дополнительно: попала на 4 уровень, обошла 6 кругов самостоятельно, смогла открыть а. №5 через двери кафедры противовеса. За помощью обратилась сразу (вторичная реакция – страх наказания). Двери обратно открыла совместно с контактером за счет волновой настройки. Эмоциональный фон скачкообразный, быстро регулируемый.

Характеристики: обладает способностью считывать и формировать эмоциональные стикеры, обладающие легкой степенью моделирования реальности. Ближний круг воздействия: 14 человек (из них – один дестабилизатор). Дальний круг воздействия: 126 человек.

3. Марек Тедер

Время визита: 18.10. Длительность визита: 19 минут

Контактер: нет

Эмоция-ключ: раздражение. Эмоция-подкрепление: гнев

Дополнительно: попал на 2 уровень, обошел 3 круга, смог открыть двери обратно через черный ход (!). Эмоциональный фон скачкообразный, быстро регулируемый.

Характеристики: является дестабилизатором. Ближний круг воздействия: 6 человек. Дальний круг воздействия: 45 человек.

Вывод:

№1. – потенциальный стабилизатор внутреннего вектора

№2 – потенциальный стабилизатор внешнего вектора

№3 – действующий дестабилизатор внутреннего вектора, но с высокой способностью к пространственной развертке (взять на контроль).

Приписка от руки: всего трое? Маловато для нового курса, как вам кажется?

Глава 9

– Какие люди! – охранник выбирается из-за своего поста и расцеловывает меня в обе щеки. – Нечасто ты, красавица, балуешь вниманием бывших коллег, а?

– Ну, как видишь, исправляюсь! Добрый день, Юзеф. Марта на месте?

– Да, но у нее сейчас посетители. Пройди, подожди в приемной. Освежи воспоминания.

В приемной бюро ничего особо не изменилось: мягкие диваны, светлые панели, многочисленные сертификаты в рамках под стеклом. В большой вазе – россыпь конфет, а над столом секретаря – картина-абстракция, где у человека, состоящего из синих треугольников и зеленых кругов, пририсованы черным маркером усы. Надо же!

Девушку-секретаря я не знаю, поэтому наше общение сводится к формальным улыбкам и предложению чая-кофе, от которого я вежливо отказываюсь. Жду недолго, уже через несколько минут из кабинета, провожая клиента, выходит Марта. На работе она совершенно преображается: вместо вечно ноющей и недовольной всем девицы передо мной —энергичная и собранная женщина.

– Ау? – удивляется она. – Что ты здесь делаешь? Почему не позвонила? Ты просто так или по делу?

– По делу, – честно признаюсь я.

– Ну, пойдем.

– Скажи, а почему картину до сих пор не сняли?

Она оглядывается и фыркает насмешливо:

– Казимеж сказал, что так в ней появился хоть какой-то смысл. Да и посетители расслабляются, настраиваясь на разговор. А то, знаешь, технари – они такие чудики, столько уникальных вещей придумывают, а как рассказать об этом – волнуются, двух слов связать не могут. Боятся, что мы зарубим их идею на корню. А так на картину посмотрят и решают, что у здесь сидящих есть чувство юмора, значит, с ними можно иметь дело.

Казимеж – начальник Марты, с которым она вечно спорит, отстаивая интересы изобретателей. Технари – это, собственно, сами изобретатели, которые обращаются в бюро с предложениями о том, как можно улучшить жизнь города в целом и ее жителей, в частности. Например, злополучная расческа, которой я обязана нестандартной цветовой гаммой своих волос, – это одна из последних разработок. Пробный экземпляр, щедро предложенный мне Мартой. Она частенько включает меня в тест-группу, когда изобретение является действительно полезным или забавным.

Что касается картины, то подрисованные усы – дело рук маленького Юсси, которого я как-то опрометчиво оставила одного в приемной буквально на пару секунд. Несмотря на кипу разноцветной бумаги, разложенной на столе, он счел, что холст на стене – куда более интересный объект приложения его художественных способностей. И надо же было подкатить к стене стул, забраться на него и дотянуться до картины!

Происшествие случилось на вторую неделю моей стажировки. Первая моя работа не только в новом городе, но и вообще в жизни. И тут такое! Я была уверена, что меня в тот же день уволят, да еще заставят платить за порчу имущества. Но все обошлось. Казимеж долго рассматривал творение юного мастера, потом погладил самого мастера (осипшего от слез, потому что я его успела отругать) по голове, сунул ему конфетку из вазочки и ушел обратно в кабинет. А меня успокоила Марта, и с тех пор Юсси оставался не в приемной, а на посту охраны, что устраивало всех. Охранники учили его складывать из бумаги самолетики и кораблики, а он веселил их своими неуклюжими попытками выговорить слова вроде «запатентованный». Еще через неделю Юсси устроили, наконец, в детский сад, и я смогла работать спокойно.

– Ностальгируешь? – улыбается Марта, наблюдая, как я рассматриваю обстановку ее кабинета.

– Немного. Знаешь, я тебе так благодарна!

– Да, брось! – отмахивается она. – Обычное дело.

Бесполезно объяснять ей, что снисходительно относиться к новичкам на работе, терпеливо вводить их в курс дела, не обращать внимания на промахи и даже подсказывать, с какой стороны засовывать бумагу в шредер – далеко не обычное дело там, где наша семья жила до переезда. К тому, что в новом городе люди вежливы, услужливы и готовы прийти на помощь, вне зависимости от статуса и ранга, нам с родителями пришлось привыкать долго.

Вот поэтому, несмотря на привычку Марты сетовать на жизнь, я не могу прекратить с ней общаться: чувство признательности и благодарности перевешивает нежелание выслушивать ее жалобы. Она очень помогла мне тогда, четыре года назад, когда я еще была затравленным, огрызающимся диким зверьком, в любой момент готовым к тому, что в него полетят насмешки или упреки.

– Я смотрю, ты пользуешься расческой? Смело!

– Да, собственно, я потому и пришла. Вот, – достаю расческу из сумки, – заело. Индикатор стоит на каштановом цвете, а получается, сама видишь что! Что-то там недоработал ваш мастер!

С предложением уникального прибора в бюро обратились месяц назад. Марта сразу оценила перспективу изобретения. Чудо-расческа экономила не только время клиентам (кроме цвета волос она включала регулятор объема-гладкости-кудрявости), но и ресурсы. Никаких больше стайлеров, муссов, красок для волос и прочей химической гадости, которыми забиты полки магазинов. Городские власти только бы обрадовались, если бы нашлась возможность убрать подобные товары за ненадобностью. Но пока прибор проходит тестирование и, видимо, не очень успешно.

– Как давно ты ее заряжала? – спрашивает Марта, деловито щелкая кнопкой индикатора.

– А ее нужно заряжать? – искренне удивляюсь я.

– Ну, как всегда! Если ничего не помогает – прочтите инструкцию! Конечно, надо. Раз в три-четыре дня на солнце выдерживать не менее двух часов. А ты ее, стало быть, в сумке таскаешь все время?

Солнечны батарейки в мелких бытовых приборах – еще одно, уже давно внедренное изобретение. Именно благодаря ему в городе практически исчезли провода, и даже мобильные телефоны, поступающие в салоны связи, обязательно заново проходят сборку, где обычный аккумулятор им меняют на солнечный.

– Да.

– Ну, так, Ау, это не с тестовым образцом проблемы, а с твоей ответственностью участника тест-группы! Зарядишь, и все заработает. Мы уже собрали пакет документов на рассмотрение запуска в производство. Не сбивай мне статистику!

Я дергаю за пеструю прядку:

– А с этим-то мне что делать? Не хочу в таком виде домой возвращаться!

– Почему? – настает очередь Марты удивляться.

Я прикусываю губу. Никогда не говорила ей, что радужными прическами я веселю только коллег и подруг, но не домашних. Родители-то, может, и нормально отреагируют, но показываться в таком виде Ивару я не хочу.

Марта, не дождавшись ответа, роется в своем столе и достает вторую такую же расческу.

– На, не очень-то гигиенично, но разок я потерплю.

Я торопливо щелкаю индикатором и, подойдя к зеркалу, расчесываюсь. Разноцветные пряди, как по волшебству, исчезают, наливаясь золотисто-каштановым цветом. Так, с экспериментами в ближайшее время, пожалуй, покончено!

– Спасибо тебе огромное!

– Да, не за что. Ты, пожалуйста, не забудь к следующей среде отзыв заполнить. А пока… – она аккуратно прикрывает дверь кабинета. – Ты не сильно спешишь?

Я вспоминаю Ивара с блондинкой и, хотя в моей сумке ждет папка с заданиями из института, понимаю, что сегодня готова максимально протянуть время до возвращения домой. Чтобы на общение с Иваром осталось как можно меньше времени.

– Нет, не спешу.

– Смотри, – Марта протягивает мне телефон. – Я тогда, после того, как к Лотте съездила, вернулась на работу и в дверях столкнулась с каким-то мужчиной. Сумка в сторону, бумаги разлетелись. Ну, он, конечно, простите-извините, слово за слово. Познакомились. И, знаешь, кажется, мне, наконец, повезло! Фантастический мужчина: красив, умен, обаятелен, вежлив. Безупречные манеры!

– Слушай, ну здорово! А кто он? – спрашиваю я, разглядывая фото на экране.

Если честно, мужчина мне не нравится. Да, он довольно привлекателен, но взгляд какой-то холодный. Впрочем, может, просто кадр такой получился.

– Бизнесмен из столицы. Ему, правда, в тот же вечер пришлось уехать, какие-то дела там срочные возникли, но мы каждый день созваниваемся, и переписываемся. И, представляешь, на выходные он пригласил меня в гости! Мол, столицу покажу, и все такое! Причем я ни разу сама не позвонила, сдерживалась изо всех сил! Он сам! Я немного боялась, что на проходимца нарвусь, ну, знаешь, корыстного. Но вчера мне букет доставили из цветочной лавки. Он позвонил и оплатил, представляешь! И в столице уже номер в гостинице заказал, прислал подтверждение!

– А почему он сам не приедет, а тебя зовет? – я стараюсь сдержать глухое недоверие, чтобы не обидеть Марту, но она в такой эйфории, что не замечает моей реакции.

– Ну, не может, наверное. А, может, просто хочет мне столицу показать. У нас-то что смотреть? Весь город за час объехать можно!

– Слушай, ну здорово! Я тебя поздравляю! – надеюсь, на занятиях в институте меня научат не только контролировать эмоции, но и успешно их имитировать, когда того потребуют обстоятельства.

Меньше всего мне хочется сейчас обидеть Марту и испортить ей настроение. Да и потом, объективно все идеально. К чему я цепляюсь? Может, просто мне неприятно, что у кого-то все хорошо, в то время как я переполнена подозрениями и ревностью? Ну, или растерянностью от того, что поддалась этим чувствам.

– Ох, неужели мне, наконец-то, повезет? – вздыхает Марта мечтательно.

Потом хмурится, и я понимаю, что сейчас ее годами выработанная тревожность проснется и вылезет наружу. Поэтому порывисто обнимаю подругу и расцеловываю ее в обе щеки:

– Повезет, конечно, повезет! И, прежде всего, это твоему избраннику повезет с такой чудесной девушкой! Когда едешь?

– Он меня ждет в субботу, но я поеду в пятницу, чтобы выспаться после дороги, в порядок себя привести. Кстати, я у Лотты шикарное платье купила. В столице сейчас винтаж в моде, вот и покажусь во всей красе!

Моя совесть теперь чиста. Если отправить подругу к Лотте было надуманным предлогом, чтобы продолжить беседу с профессором, то все сложилось как нельзя лучше. Мы еще болтаем с Мартой о делах бюро. Она показывает мне несколько интересных проектов, но потом все равно приходится прощаться.

В приемной я сталкиваюсь с Казимежем. Если честно, я так и не смогла в свое время справиться с робостью перед первым начальником, но сейчас даже рада, что есть еще повод задержаться. Казимеж расспрашивает меня о делах, о семье.

– Юсси, надеюсь, перерос привычку разрисовывать картины?

– Он уже свои создает, – отшучиваюсь я. – На выставке рисунков среди младших классов второе место занял!

– Молодец! Весь в мамочку! Вот, – Казимеж, легонько приобняв за плечи, подводит меня к секретарю, – эта милая девушка, между прочим, была моей самой лучшей секретаршей! Ни одного испорченного документа, ни одной пропущенной встречи! И это, милочка, несмотря на то, что у нее маленький сын-непоседа, который ее вечно отвлекал и требовал внимания. А ты, Эдна, мне перевод полдня оформить не можешь!

М-да, тактичность – это не про Казимежа. Расточать комплименты одной девушке, чтобы поругать другую – сомнительная мотивация для сотрудников. Эдна щурит на меня глаза, а Казимеж не унимается:

– Да если бы меня не вынудили, я бы ее ни за что не отпустил. Но куда уж мне! По личной просьбе начальника архива!

На самом деле, за меня просила только Вилма, на которую произвел впечатление тот факт, что я сдала всю текущую документацию бюро не просто в срок, но и в полном соответствии с требованиями. Никто же не знает, что я так боялась ошибиться, что трижды перепроверяла дела! Так что в бюро я успела проработать всего полгода, когда меня переманили в городской архив.

Если честно, меня и здесь все устраивало, но Вилма слезно объяснила, что у нее сразу три сотрудницы ушли в декрет, а въедливых делопроизводителей отыскать не так просто. Сыграло роль и то, что архив был гораздо ближе к детсаду Юсси и к дому, а платили там почти в два раза больше. Последней каплей, склонившей часу весов, стали слова Марты.

– Не вздумай отказываться! – пригрозила она мне. – Здесь ты кто? Подай-принеси, без перспектив. А архив – учреждение серьезное, да и Вилма – не чета Казимежу, с ней тебе комфортнее будет работать.

– А ты?

– А что я? Ты для меня как подруга куда важнее, чем как подчиненная. Не буду мучиться, что нарушаю субординацию, когда жалуюсь тебе на жизнь!

И я согласилась. Перешла в архив, а через пару недель познакомилась с Иваром… Мысли об Иваре вновь заставляют меня вспомнить о том, что домой идти неохота. Но сколько можно тянуть? Я осторожно высвобождаюсь из объятий Казимежа, сочувственно улыбаюсь Эдне и покидаю бюро, переполненная воспоминаниями и теплым чувством признательности к людям, которые когда-то приняли меня в городе.