– Позвольте, но это же пепел! А он мне ни к чему. – Доктор брезгливо отпихнул грязную руку.
– А так это… Может анализы? Или эта… Экспертиза? – Игореша опрокинул отвергнутую доктором руку вниз ладонью. Чуть влажный от пота пепел просыпался на его кофейные брюки и пол под ними. – Вы понимаете… Лисичка очень боялась выходить в люди. Такая она у меня стеснительная. Мы и гостей к себе не звали сами никуда не ходили. А тут вот весна, веселые деньки… Мы с ней понемногу гулять стали. То, знаете ли в садик – подышать, а то и вовсе – за ворота шли.
– А пепел откуда в доме у вас? – доктор бесцеремонно и не прикрывая желтого языка зевнул.
– Так они же поживут немного, а потом сгорают… Эти.. Ну как их назвать? Ну знаете… Те, кто из нее… – Игореша смущено раскраснелся.
– Что за чушь? – Рассержено протороторил доктор. – Говорите скорее или убирайтесь прочь! У меня приемные часы вот вот закончатся.
– В общем люди это. Настоящие, живые. То девка красивая до того, что я ее схватил, к груди прижал, да чуть не сгорел с ней заживо. Только пепел в руках и остался. – Собрав остатки воли начал говорить Игореша. – То Парень сильный и ловкий. Он колесом по ковру прокатился, стол дубовый на одном только мизинце к потолку поднял, да и рассыпался. А то и сказать срамно! Голые и парень и девка разом! Ой что вытворяли они!
– Так! Вы мне мозги зачем пудрите? Вон! Вон из кабинета! – Доктор разгорячено замахал руками, обеими сразу указывая на крашенную белым дверь.
– Доктор, погодите! – Глубокий женский голос оборвал крик протестанта. – Я вам все покажу, раз мужу моему не верите.
– Лисичка, не надо! Прошу тебя! – запаниковал муж.
– А нет! Пусть уж показывает! – нахально выплюнул доктор. – На вас же я время потратил!
Словно по команде, дверь отварилась. Из-за нее показалась низенькая худенькая женщина. Она шустро прошуршала юбками к столу, сняла шляпку и приоткрыла пухлые губки.
– Давным давно… – сказала она распевно.
– А что, и правда девку голую можете? – тут же оборвал ее доктор.
– Ну что ж… Девку, так девку. Ольга красы неописуемой, белокура да круглотела…– И тут же в воздухе появились округлые очертания молодого женского тела. – Ресницы над глазами цвета бирюзы…
В общем девка появилась из воздуха совсем нагая и без всякого стыда подмигнула доктору, пальчиком поманила.
– Не врал, стало быть, гад! – восторженно завопил доктор и кинулся девку обнимать. Обнял, к груди белой прильнул. Да так и рассыпался вместе с девкой той пеплом.
– Ээх! – ВыдохнулИгореша. – Предупреждали ведь!
– Пятый, значит. – Грустно молвила Лисичка.
Рокатка-Бодатка
– Я научилась новой забаве. – хвасталась Верочка. – Бывает так меня человек утомит, что аж куда деться от его внимания не знаю.
– Да, и что же это за забава? Не уж-то травишь надоед? – интересовалась Катька с завистью.
– Лучше! Отправляю на прогулку с Рогаткой-бодаткой. -Торжественным шепотом сообщила Верочка.
– А кто это? – опасливо шептала в ответ Катька.
– Ты у Алены спроси-ка лучше. Они вроде как подружились. – зло хохотнула Верочка.
– Вон оно как! А то я и думаю, отчего я ее не видела давно. Запропала она… – начала догадываться Катька. И вдруг ярость вскипела в ней так, что она кинулась на квелую Верочку с кулаками – Ты по что девку сгубила?
– Ничего не губила я ее. Пойди сама на нее погляди. Жива и невредима Аленка твоя. – Отмахивалась Верочка.
– А пойду и погляжу. – Катька решительно вскочила с лавки. Верочка отпрянула. Катька поймала ее за руку и потащила за собой – И ты со мной пойдешь!
У ворот Аленкиного дома девушек встретила бледная и равнодушная ко всему вокруг женщина.
– Здравствуйте, Полина Афанасьевна. – Осторожно поздоровалась Катька. Женщина подняла измученные слезами глаза на говорившую. Катька от удивления отпрянула и чуть было не выпустила Верочкиной руки. Верочка почувствовав послабление злой подругиной хватки, хотела бежать. Остановил ее резкий рывок, заставивший ее обернуться.
– Зря пришли. – Слабо пролепетала Полина. – Алену подменили. Не Алена это вовсе. Житья нет от нее.
– Да кому надобно вашу толстуху менять? – с насмешкой проговорила Верочка. – Таких в каждом двое по две!
– Замолчи, дура. – Перебила ее Катька. – Полина Афанасьевна, можно нам к ней?
Но не успела Полина рта раскрыть, Аленка сама уже из ворот пошла. Гордая, красивая. Ясными глазами только и сверкает. Коса через плече у самого бедра Аленкиного летной перевязана.
– Пришла. – Сказала Аленка, глядя на притихшую Верочку. – Сама-то там была, куда меня посылала? Ой и насмотрелась же я!
Верочка зашла за спину не выпускавшей ее руки Катьки.
– Аленка, она извиниться пришла. – Вступилась та.
– Поздно. – Аленка смотрела сквозь Катьку. – Была я в темноте. Сначала одна одинешенька. Потом темнота зашевелилась и вышла из нее женщина крохотная. Вся в лохмотьях, не чесана, не мыта. Говорит: Пойдем за мной, мне тебя Верочка подарила. Что ж, пошла я за ней. А она чуть шаг, то рассыплется в прах, второй – оборачивается скользкой тварью и вокруг ног вертится, ступить не дает.
Так вот и шли мы с ней, пока к двери не подошли. Дверь гадкая. Одну ее в темноте кое как и разглядела. Из живых переплетенных тел та дверь. Рука одна из узора выглядывает. Старушонка за ту руку потянула, отворилась дверь. Вошла я за ней в сени. Красным красно вокруг и стены будто дышат. То вогнутся все разом то внутрь, то вмиг выгнуться обратной дугой. Дурнота меня обволокла. Упала я на пол. А он мокрый весь, шершавый. Бугорки на нем гак живые – шевелятся. Как бы худо не было, а стоять все лучше оказалось. Вскочила я с полу. Старуха лохматая мне тут же гребень в руку сунула. На, мол, чеши патлы мои. Делать нечего – наклонилась я к голове старушечьей и принялась исполнять ее наказ. Чешу, гребень путается в седой пакле, да по зубчику теряет.
– Раз, два, три, четыре… – бормотала себе под нос хозяюшка. – Сколько зубчиков сломаешь, столько косточек отдашь.
Когда последний зубчик отломился, обернулась ко мне старуха и говорит:
Все, Аленка, моя ты теперь целиком. Но и подруженька твоя в стороне не останется. Будете вместе мне тут прислуживать, полы начищать, да расчесывать меня.
– А долго ли бабушка мне у тебя служить? – спросила я.