Я смотрю на эти двери и буквально ПОГЛАЩАЮ их. Я просто хочу понять, какую пользу каждая из них мне принесёт? Так рассуждает мой мозг. Но против него выступает сердце: какие чувства и эмоции каждая из них подарит мне?
Мой взгляд плывёт по скользким плоскостям. Он бегло анализирует каждую дверь: эта, например, может подарить мне множество полезных связей, а эта – интересные, но беспорядочные знакомства. Я всё-таки больше руководствуюсь не мозгом, а сердцем, потому меня ничто из этого не привлекает. Взгляд скользит и скользит равнодушно вниз, но вдруг останавливается на одной двери. Мой путеводитель подал сигнал… Я ещё не успела ничего осознать и даже распознать, но моё сердце уже окатило волной спокойствия – непривычного ощущения, потому сперва обжёгшего, но потом накрывшего теплотой.
Я разглядываю эту дверь. Она полностью, кажется, даже и ручка, сделана из стекла. Это чистое полотно – без пятен и разводов, без резьбы, а соответственно, и без иллюзий. Кажется, что в этой двери нет совершенно ничего особенного, но и обычного в ней ничего нет.
Маленький, юркий мотылёк тянет моё сердце вперёд, и я без раздумий шагаю за ним. Он огибает любую угрозу за секунду до столкновения с ней, безумно быстро входит в любой поворот, как пилот гоночного автомобиля на ралли – и вот его свет уже мелькает вокруг ярко очерченного силуэта, стоящего за дверью. Я шагаю так уверенно, что удивляюсь сама себе, но с каждым шагом моя смелость иссякает, и я останавливаюсь прямо у двери: шагать некуда, но сил дотронуться до ручки мне не хватает… Вдруг вспышкой в памяти мелькает день экзаменационного показа – 29 апреля… И никто не мог предположить, что именно в этот день закончится существование, и начнётся настоящая жизнь.
Вся неделя до сдачи – впопыхах. В ссорах. В поисках – музыки, проекций и сил. Во сне: сначала – в шесть часов, за день до сдачи – в три. В чистке шероховатостей: неудачных мизансцен, работы света, неуместных реплик. В переживаниях. В бардаке за кулисами. В натянутых нервах, готовых порваться в любую секунду. И в редчайшей любви, дружбе и понимании. Зато сам показ – на одном спокойном, ровном дыхании. Номер за номером сменяется так же быстро и незаметно, как узоры в калейдоскопе – и вот мы уже стоим на финале и громкими аплодисментами встречаем наших художественных руководителей.
Мы, уставшие и не выспавшиеся, но счастливые до неверия, стоим в блеске софитов, в шуме музыки и аплодисментов, улыбаемся от умиления до момента, пока судорогами не сводит скулы, но даже тогда уголки губ не падают в равнодушие. А потом мы танцуем вместе, поём в унисон и просто НАС-ЛАЖ-ДА-ЕМ-СЯ.
Эта минута отпечаталась в моей памяти, как след карандаша на бумаге. Этот момент дрожью в теле и спокойствием внутри подчеркнул, зачем и ради чего я утопаю в учебниках ночами, и подтвердил мою ценность. В эту минуту окружающий мир казался мне дружелюбным и готовым поддержать – вся атмосфера кричала о том, что мои мысли правдивы: тёплым светом мелькали софиты, аплодисменты согревали своими звуками. В это мгновение во мне посыпались все страхи и будто бы заново открылись горизонты. Я ощутила свободу. Я вдохнула полными лёгкими. Я ощутила настоящую ЖИЗНЬ – я здесь, и Я В НЕЙ. И я отпустила всё, чтобы расслабиться, прожить один из самых лучших её моментов и суметь лучше его запомнить.
В этот момент мне хотелось своими глазами фотографировать всё вокруг: однокурсников, их улыбки и горящие глаза, наши танцы, наши незамысловатые, совершенно простые костюмы, восторженных зрителей и… Его глаза.
Глаза, с которыми я совершенно случайно встретилась и на секунду забылась. Глаза, которые что-то неизвестное выжигали на мне. Карие глаза, похожие на замёрзшее море, море такого необычного цвета, в котором спустя долгое время от наконец пришедшего тепла тронулся маленький кусочек льда и заблестел своими резными краями. Глаза точь-в-точь, как эти, что глядят на меня сквозь прозрачную дверь…
Моё спокойствие, родившееся в объединяющей нас, стоящих на сцене, атмосфере, только укрепилось, когда я смотрела на Него. Оно будто бы росло и кричало о том, что здесь, внутри меня, и есть настоящая ЖИЗНЬ. Но тогда я это лишь чувствовала, ещё не осознавала.
Вокруг нас двоих творилась суматоха: мы, стоящие на сцене, танцевали и пели; люди, сидящие или стоящие в тесном зале, аплодировали – не было ничего необычного, это вполне естественная для финала эстрадного представления атмосфера. Но мы вдруг встретились взглядами, и от этого столкновения мир, в котором мы находились, разрушился – теперь суматоха будто бы была за километры от нас, хотя на самом деле оставалась на расстоянии вытянутой руки. В этот момент я хотела лишь как можно дольше рассматривать Его, но мне не позволяло стеснесние, которое бы овладело нами обоими: я бы начала смущаться, если бы продолжала так беспардонно долго глазеть, и по той же самой причине неловко ощущал бы себя Он. Но я за несколько мгновений – за два, если быть детально точной, – увидела достаточно, чтобы Он отпечатался в моей памяти, чтобы воспоминание о Нём без изъянов осталось в моей голове и заняло значимое место среди всех мыслей. В момент, когда моё сердце забыло о своём требовании – чтобы кто-нибудь был рядом, когда оно зажило настоящей жизнью, когда оно было свободно от тягости и постоянного ожидания, хоть и было занято делом, нашёлся Он – тот, кого я так долго ждала. Нашёлся Незнакомец, дарящий спокойствие.
Он исчез в толпе, но успев оставить в ней свой след… Я, казалось, всем в лучезарной улыбке и с детским запалом рассказала о загадочном Незнакомце, с которым мы глядели друг на друга так мало, но чувствовали себя невероятно умиротворённо, пока весь мир оставался в безумстве. В тот момент я была спокойна, просто потому что сердце тогда почувствовало родственную душу. Но после него я эту тишину внутри себя найти уже не могла, потому что вся я потихоньку начинала осознавать, ЧТО со мной случилось, и спустя несколько дней, наконец, поняла до конца.