Уже в Америке мы познакомились с Таисией. Ее красивая улыбка и кучерявые волосы, взрывчатый нрав просто не могли не вдохновлять покровителя искусства. У обворожительной бестии, писавшей детские рассказы, закрутился с Михаилом роман. В то время все остальные пытались пробиться на вершину Олимпа, добиться призвания в литераторских кругах и занять там почетное место. Педро тогда повезло больше всех, как мы тогда думали. Он не взошел, а взлетел на тот самый великий и грандиозный Олимп. Слава обуяла его, изменила до неузнаваемости. Педро, который вел здоровый образ жизни, не брал в зубы ни разу сигареты, внезапно закурил. Поначалу это была безобидная привычка. По ее милости он выкуривал по пачке в день. Он тратил весь свой гонорар на дорогие сигареты и уникальные экземпляры папирос. Но наш друг не прятал в сервантны свои покупки в счет исключительной коллекции, а выкуривал всё подчистую. Мы спустя рукава отнеслись к этому новому фетишу бразильца, человека пылкого, горячего, эмоционального. Педро настойчиво убеждал нас, что все под контролем. Ничего не может вынудить его свернуть с намеченного пути, покинуть столь сладкое место на перистых облаках грохочущего Олимпа – места, где лучи популярности, благополучия скользили и проходили сквозь его уже полузакрытые глаза. Чем дольше он почивал и пребывал во всеобщем признании, тем больше он курил. Затягивался так, будто в последний раз, изжевывая нервно фильтр. Моментами сигареты сменялись тяжелыми наркотикам, о наличии которых в своей жизни он искусно умалчивал. Он старался всячески скрыть это обстоятельство от нас. Хотя за все свои двадцать шесть лет Педро не выкурил ни одной сигареты, он наверстал все упущенное буквально за какой-то год. Спустя четыре полугодия после публикации его первой успешной растиражированной книги он умер от рака легких.
Следующей из нас до желанного Олимпа добралась Таисия. Наша златокудрая ловкачка, ткущая изо всего изумительные сказки для детишек. Первое время она оставалась той Таисией, которую мы знали и любили. Но хвала и успех вскружили голову и ей. Она в кратчайшие сроки разорвала отношения с Михаилом, бросила его неестественно жестоко и бессердечно, как если бы он был всего лишь очередной марионеткой в ее руках. Тогда она не знала, что триумф ее тоже недолог. Станки не успевали остывать, печатая все новые и новые рассказы Таисии Смит.
Сказки безмерно радовали зачитывающихся ребятишек. Но все же Таисия находила причины лицемерно сетовать на жизнь и все неукротимо происходящее в ней. Якобы судьба-злодейка дает ей чересчур мало времени: триумф виделся ей не победоносным, талант не раскрытым. И во всем этом она винила кого и что угодно, кроме себя любимой. Ее самовлюбленность и тщеславие вышли за рамки разумного: спуская все заработанные деньги на дорогую одежду, ненужную атрибутику и антидепрессанты, без которых по истечению пары месяцев она не мыслила себя, в недалеком будущем Таисия оказалась в кабинете психолога, а далее – психиатра. Она перестала писать. Втихаря ела горстями таблетки. Начала бояться выходить на улицу по вечерам, а уже после пряталась и от дневного света и прохожих. Через три года врачи обнаружили у нее гепатит В. К сожалению, на вакцинах она прожила чуть больше года и скончалась в той же больнице под номером четыре. Утрата была несоразмерна велика; мы не знали, как пережить уход еще одного близкого нашей компании, нашей писательской семье человека. Именно после смерти Таисии мне казалось, что не только мир для нас, но и новый день, пылающий по всему вольному окоёму, больше никогда не будет прежним, знакомым, самозабвенным, беспечным.
Михаил не пришел проститься с ней, отказавшись наотрез появиться в больнице. Он оставил приглашение на похороны без ответа. Все последующие шансы он тоже намеренно упустил и не попадался нам на глаза после трагедии целых две недели; заперся в своей квартире, спрятавшись ото всех проблем, не отвечал на звонки, не открывал дверь. Посменно мы приносили либо готовую еду, либо пакеты с продуктами и оставляли у его двери. Мы боялись, что не то от лени, не то от собственных дурных мыслей, он ослабнет и потеряет вместе с весом рассудок и желание жить. Поэтому разными способами мы пытались соблазнить его, заманить, притянуть к бьющему ключу жизни. Главное, чтобы он не впал в отчаяние и не ушел в себя, заперевшись в своей неприступной крепости.
Его не съедал стыд, но боль явно ощущалась и остервенело полосовала ему душу. Все-таки он потерял любимую женщину и, как всякий однолюб, уверовал в то, что до конца своих дней будет холост.
Следующим на очереди был Шварц. Деньги, женщины и всеобщее уважение нравились и льстили ему. Но, стоит сказать, он не забывал своих друзей, и, конечно же, он никогда не забывал Таисию. Надо думать, что вкус свершений и богатства не одурманил его. А с другой стороны, я ни в коем разе не могу утверждать подобных вещей, ведь он мог держать себя в узде, страшась участи предшествующих.
Всем нам верилось, что череда безумных происшествий нашла свой конец. Олимп больше не будет сотрясать имя, которому суждено спустя считанные мгновения обернуться в пыль. Но и тут мы оказались не точны.