Глава 2. Таможня Тартара
Подобное напутствие оказало действие, и Виктор готовился к заданию с предельным усердием, буквально лез из кожи. Прошёл интенсивную физическую подготовку, был экипирован всем необходимым. Его светлой коже специалисты придали стойкий бронзовый загар. Синтетической лепкой изменили форму носа. Русые волосы превратили в тёмно каштановые, превратив природного русича в красавца шатена. Изменили причёску. Теперь его родная мать в упор бы не узнала.
Затем он оправился на задание.
Прямого рейса на планету Тартар не было. Сначала пришлось лететь на Бетельгейзе, а оттуда в центр созвездия Гончих Псов.
Звездолёт «Гордость Тартара» оказался старым, но довольно надёжным кораблём. Среди пассажиров землян оказалось всего трое: сам Виктор Удальцов, старичок, свихнувшийся на бабочках, о которых он только и говорил, и смазливая девица Анжела Менстер: она летела на Тартар к жениху. Говорила, что давно помолвлена, скоро состоится свадьба. Понятно, она не осталась равнодушной к мужскому обаянию агента, хотя тот совсем не прилагал к этому усилию: в любом обличие он покорял женщин буквально с одного взгляда. О женихе Анжела перестала вспоминать.
Прочие пассажиры являлись уроженцами различных планет. Большинство из них направлялись на Тартар за барадзаями – редчайшей красоты птицами, которые обладали приятным голосом, кротким нравом и неприхотливостью. Особенностью их было то, что они испускали тонкий аромат, целебный для представителей большинства цивилизаций: он успокаивал нервную систему, нормализовал сон, тонизировал иммунную систему организма и даже повышал половое влечение, был своеобразным афродизиаком.
Единственным недостатком птиц являлось то, что они не размножались за пределами родной планеты. Поэтому тартарцы сделали их разведение бизнесом, выращивали в огромных количествах и развозили по вселенной. Помимо официальных компаний этим занимались многие дельцы, любители лёгкой наживы, случайные личности. Но даже они все вместе не успевали удовлетворить огромный спрос на диковинных птиц.
Виктор пообщался со многими продавцами. Они быстро надоели ему разговорами о закупках, транспортировке птиц, их корме, рационе. Подолгу обсуждали феномен размножения птиц только на родной планете, что до сих пор не смогли объяснить лучшие умы Галактики. Один из собеседников агента, уроженец туманности Андромеды, показал статью в журнале «Галактическое птицеводство», где сообщалось о получении потомства барадзаев на Пандоре-IV. Тут кто-то обратил внимание, что номер журнала первоапрельский. Это вызвало взрыв веселья. Конечно же, сие было только шуткой, розыгрышем простаков: нигде, кроме Тартара, птицы потомства не давали.
В конце концов барадзаи так надоели Виктору, что у него стала дёргаться левая бровь. Он начал избегать всех торговцев. От скуки на какое-то сблизился с Анжелой, у них чуть было не состоялся роман, но она сама всё испортила, когда заговорила о намерении увезти с собой на Землю с Тартара партию барадзаев. Мол, сделает неплохой бизнес. На агента подобный разговор подействовал тошнотворно, больше он к девушке не подходил, оставив недоумевать о причине резкого охлаждения.
Более занятным оказался старичок Ганс Пфель, в прошлом торговец недвижимостью, скопивший немалое состояние. Ныне он ушёл от всех дел и всей душой отдался увлечению, которое любил с детства, – бабочкам. Собрал большую коллекцию. Особенно пылко он говорил о грядущем пополнении своей коллекции экземплярами с других планет. Ганс Пфель постоянно носил значок Всегалактического общества любителей бабочек. С гордостью всем демонстрировал заметку журнала орнитологов, где мимоходом упоминалось о нём, как об обладателе редчайшей бабочки «Униронский хвостомах», водящейся на планете Унирон в системе Сириуса.
Столь непомерную любовь к насекомым агент счёл легкой формой помешательства. Понять и разделить её он не мог, но предпочитал рассказы старичка о бабочках давно надоевшим разговорам о барадзаях.
Наверное, он внутренне расслабился в столь рутинной атмосфере и допустил непростительный ляп…
Однажды, проходы по коридору, Виктор заметил, что подвыпивший гуманоид с Альфы Центавры затянул в тёмный угол Ганса Пфеля и пытается очистить его карманы. Агент возмутился, весь вскипев, и ринулся на помощь. Противник оказался тёртым орешком, знающим толк в потасовках, но ничего поделать с Виктором не мог: тот в Космополе считался одним из лучших бойцов в русской рукопашной, а ведь там все проходили специальную подготовку под руководством выдающихся специалистов-единоборцев и могли за себя постоять.
Пару раз альдебаранец отлетал в сторону после отменных ударов агента, а потом встал и достал плазменный кинжал. Виктор усмехнулся. Бесстрашно двинулся навстречу и чётким отработанным до автоматизма приёмом обезоружил негодяя, после чего нанёс мощный удар в подбородок, отправив его в глубокий нокаут.
Почти сразу же сзади раздались овации и крики «браво!». Агент оглянулся и с похолодевшим сердцем увидел поодаль собравшуюся толпу зевак. Чуть не застонал от мысли, что слишком выделился, как говорится, «засветился». Пойдут разговоры, к нему будет привлечено внимание. А что может быть хуже для агента с тайной миссией?!.
Ганс Пфель опустился на четвереньки в поисках упавших очков, без которых он не видел дальше собственного носа. Удальцов поднял их и подал беспомощному старичку. Тот водрузил прибор на прежнее место и принялся пылко благодарить своего спасителя: мол, всем сердцем вам благодарен, вечно буду признателен. Поведал, что намерен отыскать неизвестный вид бабочки на Тартаре и тогда обязательно назовёт её именем своего спасителя – Виктория тартарская.
Агент с кислой улыбкой поблагодарил его, мысленно четвертуя виновника своего провала. Много бы он дал, дабы не проходить в это время по коридору и избежать драки.
К Виктору подошёл человек в форме, оказавшийся старшим офицером корабельной командой. Похвалил за умение драться и поинтересовался: где он научился этому? Предположил:
– Наверное, служили где-нибудь? Вижу, знаете специальные приёмы. Они мало кому знакомы, а вы их применяете в высшей степени профессионально.
Агент попытался было его уверить, что никакой особой выучки он не получил, а работает корреспондентом в региональном галактическом журнале. Офицер скептически усмехнулся, но ничего не сказал. Забрал несостоявшегося грабителя и увёл с собой.
Больше Удальцов покоя не знал, терзаясь вопросом: «Это провал или ещё нет?» Было похоже, что он выдал себя с головой, ещё даже не прибыв на Тартар. Офицер был уроженцем именно этой планеты, проходил специальную подготовку и понимал в единоборствах достаточно для того, чтобы у него зародились подозрения.
А тут ещё подлил масла в огонь его терзаний Ганс Пфель, придя к агенту с толстым альбомом «Бабочки Галактики». Принёс в подарок за своё спасение. Виктор едва удержал себя, чтобы не вытолкать его за дверь и не обозвать всякими нехорошими словами. Но пришлось не менее получаса дурацки улыбаться и выслушивать благодарственные комплименты. Настроение у него было самое преотвратное.
На следующие сутки звездолёт добрался до Тартара и произвёл посадку на главном космодроме.
Терзаемый внутренними муками, но внешне пытаясь сохранить спокойствие, Удальцов шёл на таможенный досмотр.
Встал в очередь.
Впереди его со множеством сачков и различных специальных приспособлений для ловли бабочек оказался Ганс Пфель. Старичок поминутно ронял свои вещи, поднимал их, чтобы снова что-нибудь упустить из своих рук. Неловко извинялся, раскланиваясь во все стороны. Раз смазал сачком по лицу агента, да так сильно, что тот забеспокоился: а не сместилась ли нашлёпка на носу? Мысленно обругал недотёпу.
Таможенники откровенно развлекались, с улыбками следя за ним – для них это было нечто вроде развлечения на скучной работе. Только что не аплодировали.
В какие-нибудь пару минут старичок распалил всю очередь. Пассажиры принялись громко возмущаться. Работники таможни, дабы предотвратить взрыв недовольства, провели беспомощного любителя бабочек через служебный вход, ограничившись самым внешним, формальным осмотром, лишь бы поскорее избавиться от него.
Очередь продвигалась быстро, пока не дошла до Виктора. Тут он оказался под перекрёстными взорами чуть ли не всех таможенников. Откуда-то незаметно появилось даже немало новых. Агент упал духом, поняв, что его провал стал реальностью.
Так и оказалось. Его пригласили в отдельное помещение, где всё имущество и даже он сам подверглись предельно тщательному досмотру с применением специальной аппаратуры, разного рода сканеров.
В пуговицах нашли микромагнитофоны и большой запас запоминающих кристаллов, в запонках – фотокамеры, в галстуке-бабочке – видеокамеру. Из подошв туфель извлекли множество замаскированных под булавки микрофонов: их можно было легко и незаметно воткнуть в мягкую обивку мебели, портьеру или костюм кого-то. Тут же находился принимающий радиосигналы аппарат. Очки имели устройство ночного видения и ночной съёмки. Авторучка не только писала, но и испускала парализующий луч. Было выявлено немало и другой подобной «начинки», скажем так. Её наличие красноречиво говорило за стойко молчавшего Виктора.
Каждый раз, извлекая очередной предмет специфической принадлежности секретного агента, таможенники с усмешкой бросали взгляды на землянина, который, уже не надеясь ни на что, продолжал сохранять хорошую мину при плохой игре: делал совершенно не понимающие гримасы, разводил руками.
Правда, ничего подозрительного не нашли в часах Виктора, а они являлись не только часами. Не вызвали подозрения у таможенников носовые платки, которые могли служить и по иному назначению. Долго изучали молитвенник, но не обнаружили ничего «крамольного». Удальцов про себя усмехнулся: далеко не всё вы сумели у меня найти! Но эта мысль была плохим утешением, очень плохим.
Глава таможенного пункта посмотрел на агента:
– Как вы объясните происхождение всех этих штучек?
Виктор умирал от стыда и позора, но собрал силы и развёл руками:
– Понятия не имею, откуда они и для чего. Сам удивляюсь.
– А разве они не ваши? – в вопросе прозвучали нотки сарказма.
– Нет.
– Как же они оказались в ваших вещах?
Агент замялся. Конечно, его дело было безнадёжным, но он решил стоять до конца.
– Часть моего багажа была в пути утеряна, и на Бетельгейзе пришлось купить ботинки, костюм и прочие вещи. О их… «содержимом» даже не знал, пока вы не обнаружили. Слово даю.
Таможенник усмехнулся:
– Плохо верится в вашу версию, но в любом случае я обязан вас задержать до особого распоряжения. – Повернулся к своим подчинённым и коротко скомандовал: – Увести!
Виктора надолго закрыли в тесной камере, где он просидел больше недели, лишь изредка вызывали на допросы. Следователям он упрямо повторял свои прежние слова. Они ему не верили, но особенно не придирались.
Агент понял, что для них дело ясное, поэтому его показания ничего не решают – улик и без того предостаточно. Следователи прямо сказали об этом и добавили, что наказание вряд ли будет строгим, ведь он был разоблачён ещё до того, как фактически оказался на Тартаре: была лишь попытка проникновения с явно шпионскими намерениями на планету. Хотя и сие наказуемо.
«Посадят в тюрьму? Выдворят с позором обратно или накажут как-то иначе? – гадал Виктор. – Из Космопола меня, вне всяких сомнений, выгонят. Придется менять профессию, а я ничего другого не умею. Да и не хочу никакой другой! И как стыдно перед памятью отца – его сынок оказался таким олухом! Как стыдно! Прости меня, папа!..»