Юноша воскликнул:
– Я могу принести вам воду!
– Ты что, водонос? И где твой бурдюк? Неси, я заплачу!
– Я не водонос, бурдюка у меня нет. Но если вы дадите мне какой-нибудь бурдюк, то я схожу… нет, сбегаю к речки и быстро принесу вам воду.
– Получишь бурдюк и убежишь с ним.
– Куда мне бежать? Я только что пришёл в город. Уходить или убегать не намерен.
– И зачем?
– Хочу работать и заработать денег, – для чего ему деньги, Джамшед говорить не стал.
Торговец задумался, в его голове явно проходила мыслительная работа. Наконец он решительно заговорил:
– У меня есть бурдюк. Не слишком новый, но хороший. Я дам его тебе. Неси воду побыстрее, хорошо справишься с этим, мы поговорим с тобой о работе. Я тебе её дам. Так что постарайся.
– Обязательно постараюсь, все силы приложу, – заверил обрадованный юноша.
Торговец повернулся к своему слуге:
– Ахмед, дай ему бурдюк. Тот, что был отдан за просроченный залог. Пусть он поработает. Принеси полный бурдюк.
Так Джамшед получил бурдюк и бегом отправился к протекающей прямо у города речке с чистейшей горной водой.
Уже скоро он вернулся с бурдюком и Ахмед начал готовить хозяину чай.
Между тем торговец обратился к юноше:
– Пройдись с бурдюком по рядам, тут многие захотят купить воду. Потом поговорим о твоей постоянной работе.
Джамшед получил от Ахмеда чашу, с ней и бурдюком отправился продавать воду. Она была раскуплена очень быстро.
Торговец забрал деньги, как он пояснил, в залог, и предложил юноше работать водоносом со следующим условием: он все заработанные деньги будет оставлять себе, но за это станет сторожить по ночам лавку торговца. Прежде этим занимался Ахмед, но с недавнего времени он женился и ночи были ему нужны совсем для другого. «Счастливец», – вздохнул Джамшед, завидуя ему.
В этот день он ещё дважды сходил на речку за водой и распродал её. Почти все вырученные деньги забрал себе Мирзо-бай, так звали хозяина лавки драгоценностями.
Потом юноша купил лепёшку и мятую гроздь винограда, которую отдали за медяк по этой причине. Так он поужинал.
В этот вечер он не успел проследить Мирзо-бая, как намеревался, до его дома, дабы выяснить, точно ли это он купил Мавджигуль. И правильно сделал, ибо спустя некоторое время тот вернулся и долгое время следил за Джамшедом издалека, пока не понял, что обнаружен. Удалился. Но у юноши не было уверенности в том, что он ушёл к себе домой, а не наблюдает за ним из какого-то иного места. Правильнее было не отходить от лавки. Улёгся спать под навесом на старом одеяле, часть его он и накрылся.
Весёлый водонос
Не удалось выяснить вопрос с Мавджигуль и в следующие вечера, ведь он должен был оставаться у лавки, когда уходил торговец, неоднократно оглядываясь, словно подозревая слежку.
Позже Ахмед признался Джамшеду, что и он несколько ночей кряду приходил к лавке и проверял благонадёжность нового работника. Делал это по требованию Мирзо-бая, а затем прекратил.
Шло начало лета, дни были жаркими. Воду покупали довольно охотно, но заработок был скудный. Тем более, его часть юноша тратил на пропитание.
Однажды он обедал половинкой чёрствой лепёшки, оставшейся от вчерашней. Джамшед находился у чайханы, недалеко от котла с пловом. Ароматные запахи доходили до ноздрей юноши, вызывая у него повышенное слюноотделение, которое был кстати при жевании почти сухого хлеба. Полный усатый чайханщик с округлыми плечами бросал взгляды на примостившегося неподалёку бедняга. «Неужели прогонит?» – гадал Джамшед.
Неожиданно чайханщик, сделав суровое лицо, произнёс:
– Ты должен заплатить мне таньга.
– За что? – растерянно пролепетал юноша.
– Ты пользуешься запахом моего плова, – последовал ответ. – Вот и плати за него.
Сердце юноши сжалось. Он размышлял над тем, как мало зарабатывает и не скоро соберёт на выкуп невесты, а тут с него требуют деньги за аромат плова.
– Не вздумай убегать, – продолжил чайханщик, – я тебя знаю, скажу стражникам и они тебя поймают. Я не жадный, удовольствуюсь одной твоей таньга.
Джамшед потянулся за деньгами, но тут ему пришла идея. Он собрал все деньги в ладонь и ответил, склонившись в учтивом поклоне:
– Ты прав, глубокоуважаемый хозяин плова.– Аромат твоего плова очень хорош и заслуживает даже не одной таньга, а всех пяти, что имеются у меня. – С этими словами юноша наложил на одну сверху другую и потряс ими. При этом раздался громкий звон монет. – Это тебе.
Чайханщик протянул руку:
– Давай пять таньга! Плати, щедрый человек!
– Я тебе уже заплатил, – сказал юноша и пояснил: – За запах твоего плова я заплатил тебе звоном моих монет. Аж пятью таньга!
Чайханщик звонко рассмеялся, всплеснув полными руками:
– Ха-ха-ха! Заплатил за аромат моего плова звоном своих таньга!
Просмеявшись добавил:
– Вот ответ, который сделал бы честь самому незабвенному Ходже Насреддину, если бы он оказался в нашем городе и услышав требование заплатить за запах плова. А может, ты – султан всех острословов Ходжа Насреддин? Впрочем, ты не он, слишком молод.
Затем продолжил:
– Я просто пошутил. Ты сидел с необыкновенно угрюмым видом, словно на тебя свалились все мыслимые и немыслимые горести-беды. Глядеть было неприятно. А вот теперь у тебя совсем иное лицо, просто светишься. Клянусь всевышним, ты заслужил плату за своей остроумный ответ! – С этими словами чайханщик шумовкой положил изрядную порцию зигирного плова в чашу и уважительно поднёс Джамшеду. – Убери свои деньги и ешь. Ты уже заплатил за пилав не только звоном монет, но и весёлым словом.
Юноша принялся благодарить чайханщика, но тот отмахнулся:
– Давно я так не смеялся. И ежели ты хочешь выразить мне свою благодарность, то не проходи мимо меня со столь пасмурным лицом. Сердце щемит от него.
Этот случай надолго запомнился юноше. И не только чашкой бесплатного плова с куском мяса, который он съел с превеликим удовольствием, но и стал уроком: люди не любят видеть угрюмые, несчастливые лица. Решил, что теперь будет вести себя иначе.
Припомнил поговорку: «Выходишь к людям, надень на лицо улыбку». Теперь Джамшед продавал воду с радушным видом, не скупился на добрые или участливые слова, порой шутил, а ежели видел кого-то недовольным, то выражал сочувствие, иногда что-то подсказывал или давал уместные советы.
Даже придумал коротенькую песенку, которую с чувством распевал:
Сладкая, пресладкая вода
Быстро с гор стекла сюда!
Покупай – и пей, и лей,
Только денег не жалей!
Вода раскупалась куда более охотно, Джамшеда прозвали Весёлым водоносом.
Порой он кого-то поил бесплатно, отказываясь от денег. Только одна нищенка, всегда располагавшаяся у старого карагача, неизменно протягивала монетку и заставляла водоноса взять её, хотя он всегда отказывался. Говорил, что неплохо зарабатывает и может кого-то напоить просто так. Но нет, нищенка настаивала на своём.
Джамшед стал подходить к ней по несколько раз в день, обычно с полным бурдюком, если нищенка просила, то наливал с краями в чашу холодную воду, которая не успевала согреться. Иногда останавливался просто так, садился неподалеку, отдыхал и разговаривал с нищенкой, чему она была только рада. В результате они почти подружились так, как можно подружиться молодому парню с женщиной на закате её жизни. Возраст окрасил волосы нищенки в цвет серебра, оставив истинным золотом память и ум женщины. Общаться с ней было Джамшеду интересно и полезно. Он делился с ней своими трудностями, она давала ему советы, обычно очень дельные.
Женщине юноша рассказывал о своей жизни в маленьком кишлаке, расположенным в тесном ущелье неподалёку от начала вечных снегов на высочайших горах.
– Никогда не видела вблизи вечные снега, – призналась нищенка, – я всегда жила на равнине. А какие они? Ежели вечные снега так близко от ваших домов, то, наверное, от них веет холодом. Так?
Джамшед признался, что не замечал этого, хотя ночи зимой, в конце осени и в начале весны очень холодные. Признался:
– Эти самые вечные снега я увидел лишь один раз.
– Как это так?
– В пошлом году после Навруза я решил побывать у этих снегов, посмотреть их вблизи. Они казались расположенными совсем близко и думал, что за день смогу добраться до них и вернуться обратно. Вышел ранним утром, но оказался у вечных снегов лишь под самый вечер, когда уже стемнело. Пришлось прямо у них и заночевать, ведь возвращаться в темноте было слишком опасно: не туда ногу поставить, поскользнёшься и полетишь вниз, в пропасть на камни.
– Но у вечных снегов было тебе холодно? – спросила нищенка.
– Ещё как! Дрожал всем телом, даже зубы стучали.
– И как ты провёл ночь?
– Рядом нашёл увесистый камень и согревался им, делая упражнения. Хорошо, что ночи тогда были совсем короткие, когда рассветало, я отправился обратно.
– Ты очень смелый мальчик! Не побоялся провести ночь на такой высоте и в холоде!
– Мужчина не должен ничего бояться, – гордо поднял голову юноша.
– Я верю, что ты тогда не боялся, но опасаться нужно, чтобы быть готовым к возможной опасности.
Джамшед промолчал, чувствуя мудрость в словах женщины. Она продолжила:
– А я слышала, что у вечных снегов живут снежные барсы – ирбисы. С ними ты не столкнулся тогда?
– Тогда нет. Но до того видел один раз.
– И как это было? Расскажи!
– Тогда мы с Саидом… Этой мой лучший друг. Так вот, мы с Саидом поднялись высоко в горы, там была пещера, в которой жил отшельник… Жил прежде. Когда мы пришли, в пещере уже никого не было. Когда возвращались обратно, то Саид заметил высоко вверху за камнями снежного барса. Показал мне.
– И какой он из себя?
– Барс находился очень далеко от нас. Он показался не слишком крупным. Когда и я стал глядеть на него, то он повернулся, скакнул в сторону и скрылся. Больше мы его не видели.
– В вашем кишлаке, несомненно, имеются бараны. Барсы на них не нападают?
Юноша покачал головой:
– Нет, никогда! – потом спохватился и добавил: – Сосед Касым рассказывал нам, что давным-давно у его отца ягнёнка унёс ирбис. Но это было лишь один раз и очень давно…
В следующие разы Джамшед рассказал о своей прежней жизни, о своей невесте. О том, как давно любит её…
– Как зовут твою невесту?
– Мавджигуль.
– Красивое имя, означает море цветов, цветочное море.
– Она красивее всех цветов!
– Красота в глазах смотрящего, – произнесла женщина.
Юноша не понял, что она хотела сказать, повторил:
– Она очень, очень красивая! Тётка Бибихон называла её Бойчечак…
– Бойчечак – подснежник. Так называют не только красивых девушек, но и скромных, чистых, как этот цветок.
– Мавджигуль была самой красивой во всём кишлака, когда мы весной отмечали Навруз – Новый год. Тогда уже розовыми цветами зацвели миндаль и урюк. А ещё – акация! Её цветы так хорошо пахли… В каждом доме и в каждом дворе навели чистоту. Простили все друг другу все обиды. Мавджигуль тогда заплела сорок косичек, тётка Бибихон позволила ей хной подвести брови и надеть праздничное платье с большими розами. Я сплёл для неё венок из тюльпанов и подснежников, которые собрал в горах. Мавджигуль была красивой, как небесная волшебница пери…
Глаза Джамшеда заволоклись воспоминаниями:
– Было очень весело! Слышали бы вы, как сильно трубили карнаи, как музыканты играли на дутарах, сетарах и бубнах!.. Тогда провели скачки на лошадях и на ослах… Бегали наперегонки, Саид оказался быстрее всех… В борьбе гуштингири боролись мужчины с мужчинами, юноши с юноши, мальчики с мальчиками. Я всех поборол, – с горделивой ноткой поведал юноша. – Мы выпустили на свободу птиц из клеток. Зажгли костёр, вели хоровод вокруг него… Дядя Давлат пригласил нас к дастархану, там были по обычаю семь блюд, названия которых назывались на «с» – суманак, самбуса, сабзи и другие. Всё, как положено. Был ещё плов, лагман и далда…
– Далда? А это что такое? – поинтересовалась нищенка.
Юноша принялся рассказывать:
– Далду готовят из молотых зёрен пшеницы, гороха, бобов, лука, щавеля, мяты, затем добавляют соль и воду. Всё хорошо перемешивают.
– Поняла, у нас тоже такое готовили, только называли иначе – гандумкуча. И ещё вопрос: ваш суманак готовят из пророщенных зёрен пшеницы, которые перемалываются и долго варят в котле с добавлением муки и хлопчатникового масла? Так?
– Да, именно так.
– Значит, я правильно догадалась. У нас такое блюдо называют очень похоже – сумаляк.
– Похоже, – согласился Джамшед: – Суманак и сумаляк.
– А самбуса у вас – это пирожки с мясом и луком, запечённые в тандыре?
– Да.
– У нас их называют короче – самса.
– Наша самбуса у вас называется самса? – удивился юноша. – А почему?
– Не знаю, а врать не хочу, – ответила женщина. – Так все говорят.
– Почему одно и тоже называется иначе? Столько слов нужно запоминать и не ошибиться, – вздохнул Джамшед.– Кто это так сделал?
– Никто в отдельности, а все вместе – люди, народ.
Юноша продолжать разговор не стал, надолго задумался.
Потом вспомнил про свою невесту, на выкуп которой ему нужно собрать деньги. Извинился перед нищенкой, встал и поспешил со своим бурюком к реке за водой…
Он старался использовать долгие знойные летние дни, когда вода требовалась очень многим, и он не успевал бегать к реке с бурдюком много раз за день. Помогала ему привычка долгих хождений по горным кручам, которые сделали его ноги крепкими и он не щадил их, помня про невесту, которую должен выкупить.
Почти всё заработанное нелёгким трудом, Джамшед отдавал на хранение Мирзо-баю, тот уверил юношу, что они будут у него в полной безопасности и Джамшед получит их сразу же, только как попросит об этом. Скрепя сердце, он согласился на это, понимая, что не может все деньги постоянно носить с собой, а где их надёжно спрятать, придумать не мог.
Подружившись с Ахмедом и разговорив его, юноша незаметно выведал у того, где живёт Мирзо-бай.
На следующий день уже утром отправился туда и обнаружил жилище Мирзо-бая. Его окружал высокий дувал – глинобитная стена – выше роста юноши.
Постучал в дверь, придумав предлог: мол, принёс воду. Не сразу, но ему ответил знакомый голос, от которого радостно забилось сердце – это была Мавджигуль. Девушка открыла калитку, впустила гостя во двор и произошла встреча, которую не описать словами.
Мавджигуль провела гостя по двору, вокруг большого саманного дома, за ним оказался хауз, в который втекал с одной стороны арык, с другой стороны под другому арыку уходила избыточная вода. Рядом находилась тахта с зелёным навесом, который образовали ветви и листья винограда. Также во дворе росли яблони, вишни, абрикос, алыча, тутовник, тополя. А у дорожки, что вела в дом, цвели чайные розы.
У дома находился айван – крытая терраса. Здесь была дверь с проёмом над ней, имевшим деревянную решётку. Он дал освещение и позволял выходить душному воздуху из помещений. Внутри за дверью оказалась передняя с камышовыми циновками на полу, несколько комнат, в самой маленькой жила девушка, кухня и кладовки. В большой комнате пол покрывал большой ковёр, в других лежала кошма, а у Мавджигуль – старый палас.
Джамшед с невестой не могли наговориться, но пришлось всё же уходить за водой, носить и носить её, зарабатывая деньги на выкуп невесты. В этот день, наверное, из-за рьяной старательности выручка оказалась не меньше обычной, и Мирзо-бай не догадался, что водонос немало времени провёл в его доме со своей невестой.
Встречался он с ней и в последующие дни, но столь же осторожно и недолго. Каждый раз они расставались крайне неохотно и жаждали новых встреч.
За днями летели дни. За такими делами прошло лето.
Джамшед уже подумывал о том, как забрать свои деньги и начать разговор о выкупе. Задумался: а с чего начать, как обосновать то, что он знает о служанке в доме торговца? Одно это вызовет сильные подозрения.
Долго размышлял, ломал голову, но ничего придумать не мог.
Трудился с предельным рвением, разнося и продавая воду, чтобы больше заработать. Приносил большую выручку, принимая которую загорались алчностью чёрные глаза Мирзо-бая.
И вот юноша решился. Вообще-то он намеревался сделать сие на следующий день, но услышал разговор торговца с владельцем соседней лавки, в котором Мирзо-бай похвалился тем, что в последнее время подружился с кази, получил от него заверения в самом лучшем отношении к себе. При этих словах торговец налился спесью, походя на индюка.
Джамшед знал, что накануне Мирзо-бай задарил чуть ли не всё семейство кази, потому тот и стал его другом. Решил воспользоваться хорошим настроением торговца, попросить вернуть заработанные деньги, а затем придумает, как повести разговор о Мавджигуль.