– Там бухточка есть, не далеко от нашей лежке, там и высадимся! – с жаром, отозвался американец. Вскакивая как ужаленный.
– Опасно конечно, – покачав головой, пробормотал Орлов, – но попробовать стоит. Гранаты возьмите, если что – то не так пойдет, то хоть ужасу нагоните.
* * *
Вскоре лодка, спущенная с борта шхуны, растворилась в ночной мгле, а у Орлова, как и в Крымскую компанию, нестерпимо заныло в груди. Это щемящее чувство возникало каждый раз, когда он уходил сам, или отправлял в поиск за неприятельские линии своих боевых товарищей. Впервые оно появилось, когда он с небольшим отрядом своих товарищей увидел в глубоком турецком тылу, красные головы своих полчан, надетые на турецкие пики. Это уже потом он узнал, что прежде чем отрезать лазутчику или попавшему в плен голову, янычары сдирали с еще живого человека кожу.
Медленно потянулось время ожидания результата, того самого результата, от которого зависит как сложится жизнь. Причем не только его жизнь, поручика Орлова, но и жизнь тех людей которых он отправил в поиск. Всматриваясь с напряжением, в темные контуры береговой линии, он и не заметил, как на палубе появился инженер.
– А куда все подевались? – проговорил инженер. С трудом шагая по скользкой палубе, он добрался до стоящего у борта Орлова, растерянно озираясь по сторонам.
Поручик посмотрел на съежившегося от холодного ветра Неплюева. Едва державшего равновесие из-за качки и тихо проговорил:
– В поиск ушли.
– А не схватят их там? – пробормотал сонно инженер.
– Будем надеяться, что все обойдется и Господь дозволит совершить нам задуманное. Нам ускорять ход событий надобно…, мы до сих пор полчанам нашим, подмогу отправить не можем. Полковник считает, что к нему на соединение помощь идет…, а мы как щенки слепые, мордами тычемся в различные обстоятельства и все выхода никак не найдем!
– Мне в прошлом годе, – пробормотал Неплюев, с трудом держась за борт, – один американец сказывал историю. Как их парусник сорвало с якоря во время шторма, и они оказались в открытом океане.
– И, что?
– Через две недели у них кончилась провизия, они ничего не могли поймать из-за шторма, поэтому вынуждены были собирать и пить дождевую воду. А для того, чтобы ни умереть от голода…, они через некоторое время стали есть друг друга…, по очереди, чтобы выжить.
– Ну и для чего ты мне все это рассказываешь? – поморщившись, проговорил Орлов. – Боишься, что нас унесет в океан? Так на этой шхуне провизии на год хватит, от голодной смерти не помрем. Ничего, Господь видит, что мы тут не за кресты или почести, свой крест несем! Он видит, что за землю свою русскую, мы тут муки принимаем, чтобы по нашим следам уверенно, в будущем промышленники пошли, да дело рудное ставить стали как и на Урале. Не позволит Всевышний, чтобы труды наши скромные, просто среди волн сгинули, не оказав помощи в развитии и преуспевании в империи.
– Эх, Константин Петрович! – воскликнул Неплюев. – Нету у нас тут силенок никаких и когда они появятся, не ведомо! От этого у нас тут все неприятности и невзгоды. Вон на Верхнем Юконе…, англичане проникли к нам через Канаду, учредили там себе факторию. А, что же мы? А мы с этим вторжением вынуждены мириться, потому что нету у нас тут силы!
– Вся здешняя сила наша, начинается с реформ, Иван Иванович! С тех самых реформ, которые сейчас идут в Родине и результат которых не заставит себя долго ждать. Я уверен в этом! Уже стал свободным наш крестьянин, меняются суды и местное самоуправление в губерниях, перевооружается армия, наконец. Крепко ставится система земских учреждений, а это непременно вызовет спрос на образованных рабочих и инженеров. На таких как ты, Иван Иванович! Скоро, очень скоро они появятся вместе с нашим флотом, и будет в этом событии частичка нашего труда.
– То, что народ грамоте наберется – это хорошо, – пробормотал инженер, натягивая перчатки. – А не забоится власть, что этому просвещенному народу, будет легче сковырнуть прогнившее самодержавие?
– Вот через разговоры такие и покушения на нашего государя организуются! Тут я, пожалуй, с проходимцем Сулемой соглашусь! Залить кровью людской державу, как это было во Франции – дело не хитрое. Через реформы двигаться надобно к процветанию и к преуспеванию, а не через кровь! Бунт – это не наш путь.
– Еще Пушкин сказал, что наш народ бунтарь по духу своему! – со злостью, возразил Неплюев. Кутаясь в поднятом воротнике, от пронизывающего ветра. – Его только разбудить надобно и сделать это может интеллигенция.
– Да, русский народ на войне жизнь отдавал за царя, за отечество, за процветание империи, а не за идею бредовую о бунте! – взорвался Орлов. – И бился, заметь не на жизнь, а насмерть за то, чтобы земля Русская новыми владениями прирастала, да крепла.
– Вот и получается, что наш народ за рубежи империи бьется, за ее процветания, а чиновники и бездельники себе рожи наедают, да на балах развлекаются! Ты, Константин Петрович, говоришь, что крестьяне наши свободными стали? Так ведь те же вельможи, что в начальствующих кабинетах сидят, не очень – то с этим согласны! И они поверь, еще столько заломов на этом пути соорудят, что сам черт ноги в этих заломах переломает. Через такое отношение наплевательское и в здешних землях царит упадок и запустение. Почему в этих землях нет серьезных перемен? Почему молчит Петербург? Почему молчат и ничего не предпринимают для серьезных перемен здесь, важные акционеры Российско – Американской компании?
– Для этого мы с тобой, Иван Иванович, здесь и прожили почти два года, – со вздохом отозвался Орлов. – Чтобы тем же самым акционерам доказать – не только пушнину здесь добывать надобно! Чтобы они озаботились добычей и переработкой местных минералов. Чтобы имели ввиду, что здесь миллионы пудов угля, золота, леса, торфа! Что здесь в непомерных объемах качественная руда и огнеупорная глина. Ведь все печи здесь мы ложем из нашего кирпича, а его и продавать можно как и лед, который у нас берут мясо – бойни в Сан – Франциско. Вот по возвращению и поведаешь об этих соображениях, а я не промышленник и не политик, я лишь приказы выполняю как человек военный.
– И расскажу, и вопросы задам! – выпалил с остервенением инженер. – А чего это по палубе столько патронов стрелянных валяется? Как гороху насыпали! Что – то я в толк не возьму…, проспал, что ли я что – то?
– Ничего ты не проспал, Иван Иванович, ты свое дело добросовестно сделал в разведки руды. Теперь твою голову, нам как никогда беречь надобно, чтобы зазвучали твои речи правильные на берегах Невы. Ведь почитай с подачи самого Сената нашу особую экспедицию отрядили секретным образом, для определения золотоносных жил и объемов этого самого золота. Значит, знают на самом верху об оном! А вот почему глубокую разведку и добычу вести не торопятся – сие для меня загадка великая. Возможно, есть на пути к этому золоту, препятствия серьезные, которые мы здесь разглядеть не можем.
– Что же это за препятствия такие могут быть, да еще которые мы не видим?
– Ну, нам это не ведомо. Возможно, не хотят возбуждать алчность у тех же американцев и англичан! Вон они в погоне за китовой наживой, чего на воде вытворяют, а если про золото прознают, то не трудно смекнуть, что тут твориться будет. Сходи на камбуз, Иван Иванович, да принеси, однако мяса вяленного с сухарями, а я пока пушку заряжу. Неизвестно сколько у лафета дежурить придется, да и англичанину скажи, пусть за кочегарами присматривает, не забывает.
– А за шкипером?
– Шкипер в железо закован, в трюме пусть и сидит, за жизнь свою непутевую думу думает.
* * *
Оставшись наедине со своими мыслями, Орлов зарядил орудие и, закурив сел у борта, думая обо всем произошедшем за последнее время. Во многом он был согласен с Неплюевым и по поводу как бездарно ведет хозяйственную деятельность Русско – Американская компания, и по поводу того, что на такую огромную территорию нужны значительные силы, включая флот и не только маломерный. Ему как человеку военному давно было понятно, что горстка поселенцев, рассыпанная по фортам и заготовительным базам, не могла физически контролировать эти земли. Было очевидно, что в этих землях нужно было проводить жесткую политику, которая опиралась бы на реальную силу и которая позволяла бы при необходимости принуждать или наоборот обласкивать и принимать на службу. Все это великолепно получалось на Кавказе, где правительство, стремясь завершить присоединение, действовало твердо и решительно и главное дальновидно. Главнокомандующий Кавказской армией Баратинский, также как и начинавший боевые действия Ермолов, твердо сжимал кольцо блокад с последующим твердым закреплением территорий. И когда, наконец, пала ставка самого Шамиля, ему и его семье с охраной было предоставлено жилье с денежным содержанием в Калуге. Сыновьям имама была дана возможность учиться в военных училищах России и служить в русской армии. Орлов не понимал, почему тоже – самое нельзя было применять и здесь в Русской Америке, где к тому же не было кровопролитных боевых действий как на Кавказе. Прошло более ста лет с момента открытия этих далеких земель, но их развитие так и оставалось делом будущего.
"– Баранов, наверное, и предположить не мог, – подумал Орлов, скрипнув зубами, – Что его потомки будут так бездарно править этими землями. Да, пожалуй, лишь при Александре Андреевиче, освоение Аляски было самым успешным! Не случайно его назначили одним из первых правителей Российско – Американской компании и он занимал эту должность до своей смерти…".
Внезапно ход его мыслей оборвал, какой – то утробный, сдавленный звук, словно кто – то хотел крикнуть и не смог. Подозрительно осмотрев через плечо корабельные постройки, Орлов крикнул:
– Иван Иванович! Упал, что ли?
Тишину нарушали лишь шум океана, да скрип мачт, на которых, то и дело хлопали под порывами ветра куски парусины. Не получив ответа, он достал из-за поясного ремня револьверы и осторожно двинулся по скользкой, качающейся палубе к двери, за которой по трапу можно было спуститься в низ. Добравшись до металлической двери, он оглянулся в сторону берега и, не обнаружив ничего подозрительного, стал спускаться вниз. Горящая керосиновая лампа, висевшая на стене, тускло освещала мрачные своды коридора, давая возможность видеть лишь его контуры.
В сыром, спертом от резких, чужих запахов коридоре, его лицо вновь покрылось крупными каплями пота, а чувство опасности, которое он всегда испытывал уходя в поиск, вдруг неожиданно навалилось, стуча противными молоточками в висках. Он так и не успел спуститься по трапу в низ, внезапный, мощный удар прикладом, нанесенный между ступенек в затылок, буквально швырнул его на грязный пол. Уже в следующую секунду несколько человек навалились на него, выкручивая за спину руки. Последнее, что он осознал, теряя сознание – это были неизвестно откуда появившиеся индейцы.
Очнувшись, он долго не мог понять, где находится, перед глазами крутилась какая-то дьявольская карусель, состоящая из не знакомых лиц. Наконец Орлов осознал, что его притащили в трюм, где и подвесили за руки к потолку, рядом с инженером и англичанином.
Поморщившись от головной боли, Орлов горько усмехнулся и тихо проговорил:
– Как же это им удалось нас в полон взять? Никого же за бортом не было! Все каноэ отчалившие от берега вернулись обратно, за исключением затопленных. Ну как им удалось такой конфуз учинить? Вам смотрю, досталось еще больше чем мне.
– Какая теперь разница? – тихо, прохрипел инженер. Уставившись, безучастно в пол.
Поручик внимательно посмотрел на его опухшее от побоев лицо и так же тихо проговорил:
– Ты носа – то не вешай, Иван Иванович! Ну, перехитрили нас каким – то образом, но это еще не все. Может еще, и выберемся из этого конфуза.
– Господин, офицер, еще надеется на что – то? – глухо, спросил англичанин. Едва шевеля разбитыми губами.
Орлов повернул качающуюся голову в сторону Тони и, посмотрев на его разбитое лицо, проговорил с металлом в голосе:
– Господин Орлов всегда верит в победу и всегда дерется до самой крайности! Причем при любых…, даже самых скверных обстоятельствах.
– Ты хоть слышишь себя, офицер? Теперь все на стороне туземцев и судовой команды, этого капитана Бернса! Наши люди, по возвращению даже не узнают, кто их расстреляет с борта шхуны, еще на подходе. Надо дождаться капитана и вступать в переговоры!
– Ну, ну, – выдавил поручик, сплюнув, – что – то до сих пор как я посмотрю, у тебя не очень – то получалось милейший с ними договариваться!
Вскоре томительное ожидание пленников, нарушил лязг металла, и в открывшуюся входную дверь вошло несколько человек. Это были индейцы, в своих серых оленьих полушубках с непокрытыми головами, которые привели, держа под руки шкипера. Именно эти длинные, черные волосы перехваченные цветастыми лентами на голове, спадающими на плечи, Орлов увидел после того как получил сильный удар по голове.
– Ну, узнаешь кого? – рявкнул, один из них. С перекошенным от ярости лицом.
– Меня в плен бородатый брал, с американцем вроде…,– с хрипом, пробормотал шкипер. – Бородатый, на казака русского походил…, а это воевода пограничный. С ними еще испанцы были! Только куда они все подевались, я не знаю!
– Так не бывает, – со злостью, прошипел индеец. – Что же они подобно чайкам, упорхнули с утеса? Вспоминай, давай! Это тебя пока я спрашиваю, сейчас придет капитан Бернс, и лучше будет, если ты до его появления, все в точности вспомнишь.
– Послушай, Лис…, меня пытал американец, вон с тем англичанином…, был еще русский казак и испанские матросы…,но я точно не знаю куда они все подевались и сколько их всего было! Этого я вообще первый раз вижу, а этот с американцем меня допрашивал, сука! Рисунки с ладоней снимал!
– А ты все-таки подумай, как следует! – рявкнул кто – то, прокуренным голосом.
Орлов посмотрел на спускающегося по трапу, круглого как шар, в полосатых штанах, заправленных в желтые ботфорты человека, с густыми бакенбардами и треуголкой на голове. Который тяжело сопя, спустился наконец в трюм по лестнице и подойдя к пленникам проговорил, внимательно вглядываясь в их лица:
– Старых знакомых вроде бы нет. Как они оказались на шхуне?
– Я, я…, правда, не знаю! – выпалил шкипер. – Поверь мне, капитан, когда я их обнаружил, они уже досмотр палубных построек проводили!
– Это они лодку твою отбили, – буркнул, один из чугучей. Сунув руки за расшитый камнями ремень. – На ней и корабль захватили! И атаку они отбили, только их было больше. А вот куда остальные подевались, пока загадка?
– Ну, время – то у нас есть, я думаю, что мы найдем ответы на все загадки! А с вас со всех спрошу сурово, за то, что корабль проспали! – рявкнул толстяк, сжимая рукоятку сабли.
– Виноват, сер, – пробормотал шкипер. Смахивая рукавом пот с лица. – Они так внезапно появились…
– Хватит! – оборвал его толстяк. – Мозги вы все свои пропили уже. Так этот говоришь тебя, допрашивал хиромант – вонючка?
– Он, сер! Он как оказалось на Пинкертона работает!
– Вот как? Не люблю я этих выскочек! Вздерните его на рее, пока вся шхуна не пропахла псиной! А ты кто таков?
Орлов внимательно посмотрел в красное, круглое лицо капитана, на его треуголку, с которой тонкими струйками, стекал тающий снег, прямо на клеенчатый плащ, накинутый на плечи. Поморщился от сильного перегара, который в сочетании с запахом честнока, довал какой-то невероятный букет тяжелых запахов. И хрипло проговорил:
– Я русский офицер. Поднялся на борт, чтобы проверить судовые документы и карты капитана.
– Ну и как…, все посмотрел, офицер? – недобро улыбнувшись, выдавил капитан. Сквозь стиснутые зубы.
– Думаю, что да! Вас с командой, уже давно арестовать надобно капитан, Бернс!
– Не говори так, а то я испугаюсь! – давясь от смеха, выпалил тот. – У тебя будет время, рассказать о твоем открытии, либо ветру, когда будешь болтаться на рее, либо рыбам когда тебя сбросят за борт. Сказывай лучше по добру, сколько вас человек тут было, куда остальные подевались и кто за бомбардира у орудия стоял?
– За все я в ответе, – отозвался Орлов, – все мой приказ выполняли и у пушки я командовал. Это человек работный, а тот ваш земляк. Ну, а куда остальные подевались – так их Господь к себе призвал, твои люди капитан, в нас тоже стреляли, между прочим.
– Дерзок ты, как я посмотрю, офицер, – с презрением, процедил капитан. – Впрочем, у вас у русских – это в крови! Все вы до драки крепкой охотники. Мне нужно знать численность ваших гарнизонов, чем вооружены колонисты, сколько запасов провизии в вашей столице, и когда ждете ближайший пароход с купцами?
Орлов молча, выслушал брызгающего слюной толстяка и со вздохом проговорил:
– Я не генеральный штаб, капитан. Откуда мне знать такие подробности?
– Не огорчай меня, офицер! – рявкнул тот. – Вернется команда на борт и тогда мои люди нарежут тебя на ремни, если не дашь мне ответы!
Молчавшие до сих пор индейцы, внезапно заспорили между собой, бросая взгляды то на капитана, то на пленников.
– Ты обещал, после того как мы поможем тебе вернуть корабль, отдать всех урусов мне, – проговорил с раздражением, один из индейцев. Блеснув ослепительно белыми зубами.
– Я капитан и я помню, что и кому я обещал, Лис! – выпалил Бернс, с раздражением. – Все наверх! Готовимся к приему судовой команды и выбираем якоря! Этих русских привязать на палубе к мачте, а этого пса вздернуть!
О казавшись привязанными к мачте на палубе, пленники какое – то время, молча наблюдали за приготовлениями англичан к отплытию.
– Извини, Константин Петрович, – всхлипнув, прошептал инженер, – что предупредить не смог. Дух выбили мгновенно.
– Брось ты, Иван Иванович, – попытался успокоить его поручик, – это же индейцы. Они разведчики добрые, меня тоже вон как в полон взяли красиво. Мы даже и не поняли, как это им удалось. Остается лишь гадать, как эти нехристи нас перехитрили, хотя я так смекаю, что мы их атаки с берега ждали…, а они со стороны океана к нам подкрались. Ну, а на корме у нас никого и не было…, выходит, что недооценили мы их смекалку военную.
– Неужели на этом корыте…, свои дни закончим? Неужели это конец? – давясь от слез, бормотал инженер.
– Да, погоди ты нас хоронить, – отозвался Орлов, морщась от боли в груди. Наблюдая за тем, как индейцы крепят веревку с петлей на мачте, как подвели к поставленной бочке Тони, который безучастно наблюдал за всем происходящим. – У них еще вопросы к нам имеются…, а к этому времени, глядишь и наши возвратятся. На берегу – то тишина! Значит, не обнаружили лазутчиков наших, значит, не все еще потеряно.
Капитан Бернс тем временем, поднявшись на ходовой мостик, в рупор командовал своими не многочисленными людьми, прибывшими на шхуну вместе с индейцами, тоном, не терпящим никаких возражений.
– Зажечь все фонари! Белый наверху фок – мачты, на вантах справа зеленый, слева красный! Один живо на нос с лампой! Сигнал подавать непрестанно, круговыми движеньями!
– Усиливается бортовая качка! – крикнул кто – то в темноте.
– Ничего, бросьте по бортам дополнительные веревочные лестницы! Принимаем всех на борт и сразу выбираем якорь!
Тем временем, индейцы, веселясь и улюлюкая выбили бочку из под ног англичанина. И его тело, несколько раз дернувшись, замерло, раскачиваясь из стороны в сторону.
– Прощай, англичанин, – со вздохом, прошептал Орлов. Сквозь стиснутые зубы. – Не получилось уберечь тебя…, прости.
– Ну, что, урусы, страшно умирать? – раздался рядом, чей – то шипящий голос.
Только тут Орлов с молча плакавшим Неплюевым, заметили выросшую из темноты фигуру Лиса. Крепкого телосложения, он твердо стоял на обледеневшей палубе, сжимая в руках винчестер, и был явно доволен всем происходящим вокруг.
– Чего тебе от нас надобно? – буркнул поручик. – Никак не дождешься, когда и нас вздернут на рее?
– Пусть собака, на Пинкертона работающая, берет след и гавкает у костров своих богов – это капитан решает. А мне по соглашению у костра, достанетесь вы, урусы!
– Ну и к чему мы понадобились, сыну народа Чугучей? – прищурившись, проговорил Орлов. – По-моему ты продешевил, Лис! Какая с нас цена?
– Ты, урус, стрелял из пушки в моих братьев! – выпалил индеец. Хватаясь за рукоятку огромного кинжала в ножнах. – Многие из них, погибли в холодных водах океана. И народ моей деревни, никогда не простится с ними, не проводит в последний путь к нашим предкам.
– А ты всерьез думал, что можно вот так просто, сесть в каноэ со своими братьями и налететь на русских? Значит, ты до сих пор так и не понял, кто такие русские поселенцы и как они могут драться до крайности? Твой дружек капитан, нарушил водную межу со своими матросами, и он знает об этом. Потому – то он и торопиться как вор, под покровом ночи, выбрать якорь и лечь на обратный курс! Возьми мою жизнь – это ведь я стрелял в твоих братьев! Отпусти моего товарища, он еще слишком молод, чтобы спешить к кострам наших предков и тебе за его голову, в нашем Большом городе, дадут щедрый выкуп. Ведь мы, столько лет живем по соседству с твоим народом! Нам дружбу водить надобно, резать у костра мясо одним ножом, а не целиться друг в друга.
– Наши друзья англичане, – покачав головой, проговорил тот. – Они помогают моему народу жить, вооружают его скорострельными ружьями, дают порох и соль.
– Мы тоже можем быть вашими друзьями! – выпалил сквозь слезы инженер. С широко раскрытыми от ужаса глазами. – Это ведь хорошо когда много друзей!
– Вы не можете быть нашими друзьями, – с презрением, процедил индеец. – Ваши люди воруют у наших умерших отцов их души, а вор не может быть другом.
– О чем это он, Константин Петрович? – стуча зубами и дрожа всем телом, выдавил Неплюев.
– Да погоди ты, Иван Иванович! Разъясни мил человек, чего это мы у вас крадем и где? Что – то слова твои, мы никак в толк не возьмем.
– Ваши люди роют нашу землю, жгут ее в печах, а вместе с дымом улетают оскверненные души наших предков! – со злостью выкрикнул Лис. – Мы много раз просили ваших вождей, не делать этого! Не осквернять память нашу! Ведь прах наших предков покоится в этой земле! Ваши старейшины обещали нам это, но вы продолжаете беспокоить прах наших умерших. Наш Инук-Чук рассержен, он просто в ярости! Он шлет на наших людей болезни, из-за которых мы едва успеваем оплакивать наших родственников.
– Ага, я, кажется, смекнул, про что это ты говоришь, – покачав головой, проговорил Орлов. – Ты говоришь, про работу нашего кирпичного завода, что в низовьях реки Медной? Знаешь храбрый воин…, нам, как и вам, нужно отапливать свои вигвамы, в холодное время, готовить на печах пищу. Именно поэтому наши люди, добывают там огнеупорную глину. Но они не помышляют об осквернении праха ваших предков. Они же не роют землю возле ваших деревень!
– Вы, урусы, ответите за своих братьев! Я все сказал!
– Ну, что, Лис, – проговорил капитан Бернс, подходя к пленникам, – нашел ты с ними общий язык? Давай их вздернем как и того пса! Они русские народ упрямый, ничего кроме хлопот они тебе не принесут. Верно, я говорю, воевода пограничный?
– Ты, капитан в своих плаваньях, видать совсем мозги простудил! – выпалил Орлов, с ненавистью. – Эта наша земля, а ты как вор залез за водную межу, и творишь беззаконие! Ты получишь все по заслугам со своими головорезами!
– Моя земля! – передразнил, капитан, криво улыбаясь. Попыхивая при этом трубкой. – Ты, видать, забылся, что это ты с дружком привязан к мачте, а не наоборот! Сейчас на борт поднимется судовая команда, и мои люди нарежут вас на ремни!
– Ты обещал мне отдать урусов, – проговорил, сквозь зубы Лис. – Ты забрал своего единоверца, а урусы должны предстать перед судом моего племени!
– Ну, посмотри на них, Хитрый Лис, – улыбаясь, буркнул толстяк. Беря индейца под руку. – Они стреляли в моих людей, если я их отдам тебе, то меня не поймут мои люди, которых мы скоро примем на борт.
– Ты обещал, что если на борту окажутся урусы, то ты отдашь их мне, – упрямо, повторил индеец. – Я же отбил твою шхуну как и обещал!
– Кто же мог предположить, что на борт заберется сам пограничный воевода! – выпалил капитан. – Ну, хорошо! Пусть будет по-твоему. Только прежде чем твои люди их заберут, мы их крепко допросим. Хорошо?
– Думаю, что старейшины моего племени, не будут против, – проговорил индеец. Уходя на корму шхуны.
– Вот и хорошо, что договорились! – крикнул, в след капитан. – Если я понадоблюсь, то я буду в котельной, беседовать с кочегарами, заодно и гляну, как пары держат!
Продолжая дрожать всем телом, инженер с ненавистью посмотрел вслед капитану и затравленно прошептал:
– Что же нам теперь делать? Что они хотят с нами сделать на кирпичном заводе? Лучше уж долю англичанина разделить здесь, чем с этими варварами, которые могут придумать любую гнусность.
– Помоги его душе, Пресвятая Богородица, Матерь Господа нашего, – прошептал Орлов. Гглядя на раскачивающееся тело полицейского. – Погоди, Иван Иванович, хоронить нас, мы еще повоюем! Подумаешь, в полон взяли! Лису еще нас до кирпичного завода дотащить надобно, а это уже целая жизнь. Да и про ползунов наших не забывай, они же огни сигнальные на шхуне уже заметили и смекнули, что беда у нас приключилась.
– Это если они еще живы, – закусив нижнюю губу, выдавил инженер сквозь слезы.
– Типун, тебе на язык! Шума на берегу не было, а это значит, что не обнаружены они.
Тем временем тело англичанина было снято с веревки и сброшено за борт, под радостные возгласы индейцев. От которых отделился один, и с самодовольной улыбкой, покачиваясь на скользкой палубе, приблизившись к пленникам – это был Лис.
– Ваш дружек, уже на пути к своим предкам, – ядовито, процедил он сквозь зубы. – Только вы не думайте, что ваша смерть будет такой же легкой под этой луной.
– Ну да! Ты убьешь нас, два раза! – разозлившись, выпалил Орлов.
– Ошибаешься, урус, – зловеще, прошептал индеец. – Мы не будем вас просто убивать. Мы сожжем вас в ваших печах! В тех самых, в которых вы обжигаете свои кирпичи, тревожа души наших предков. Именно об этом, просил Инук – Чук нас через шамана.
– Так вот, что вы удумали, – проговорил поручик, покачав головой. – А почему ты так уверен, что наши работные люди, позволят тебе все это проделать с нами?
– Потому что на вашем заводе, больше никого нет! – отрезал Лис. Перекосившись от злости. – В бараках вашего завода, поселился ветер, а ваши проклятые печи остыли.
– Как это никого нет? – сквозь слезы, прошептал инженер.
– Да, что ты его слушаешь…,– начал было, Орлов и осекся. Увидев вдруг показавшиеся из-за борта чьи-то тени. Которые словно по команде, открыли ураганный огонь из револьверов, по толпившимся у противоположного борта индейцам. И которые были буквально сметены, раскаленным металлом, рухнув как подкошенные на палубу.
– Живы? – закричал Джон. Стреляя в след убегающему Лису.
– Живы! Живы! – истошно закричал инженер, с широко раскрытыми глазами. – Развяжите нас! Нас хотели сжечь заживо!
– Погоди, инженер! – крикнул американец. Помогая товарищам забраться на палубу.
– Сейчас, ваше благородие, – тяжело дыша, пробормотал Степанов. Идя к пленникам вдоль борта, озираясь при этом по сторонам. – Сейчас развяжу! Дыхание сперло от весел…, насилу ушли!
– Лодки судовой команды идут следом за вами? – выпалил Орлов.
– Шагов двести, Генерал, нас разделяет, – отозвался американец. Струдом помогая Бену подняться на борт. – Нас спасло то, что мы первыми огни на шхуне увидели, едва к берегу причалили.
– Америка, к орудию! – закричал поручик. – К орудию, урядник! Пока они еще в секторе обстрела! Попадут в мертвую зону, нам же не отбиться!
– Да, понял я, понял, – пробормотал Джон. Бросаясь на нос шхуны.
– Помогай ему, Степанов! Орудие заряжено! Бен, возьми под прицел двери! Пали, Америка! Пали! – ревел Орлов, повиснув на веревках.
– Они все за сектором, – озадаченно отозвался Джон. Напряженно всматриваясь в темноту.
– Все равно стреляй! Они убояться и повернут!
Яркая вспышка, с оглушительным грохотом выстрела, на мгновение расколола, неспешный рокот бегущих за бортом волн, а уже в следующую секунду раздался иступленный вопль инженера, который с перекошенным от ужаса лицом завопил:
– Убива-а-а-ают!
Только тут Орлов заметил, в тусклом свете сигнальной лампы, крадущегося с перекошенным от ярости лицом Лиса, с занесенным над головой кинжалом. Мгновенно сгруппировавшись, поручик, повиснув на веревках и со всей силой, ударил двумя ногами противника в грудь. Вложив в этот удар, всю свою ненависть и остервенение. Получив столь мощный, а главное столь неожиданный удар, индеец отлетел к борту, и уже в падении за борт, успел все же метнуть свой нож в сторону пленников. Который с противным дребезжанием воткнулся в мачту, между голов Орлова и инженера, с характерным звуком.
– Дэ-э-э-эн!
– Вот ведь чертов туземец! – выкрикнул, подбежавший казак. Стреляя за борт из револьвера.
– Сейчас, сейчас, Генерал, я ремни обрежу, – бормотал американец, подбегая к мачте.
– Где лодки наступающих? – выпалил поручик. – Где испанцы? Они же с вами уходили?
– Потерялись они в потемках, – отозвался американец. С остервенением перерезая веревки. – А лодки к берегу повернули, не хотят видать, в воде замерзать!
– Как же мы теперь без матросов…, с этой посудиной справимся? – озадаченно, пробормотал Орлов. Растирая освобожденные от возжей, запястья своих рук. – Как это получилось?
– Шли вроде сзади! А как до лодки добрались, то их и не оказалось! То ли отстали и заблудились, то ли специально спрятались, чтобы судьбу не испытывать.
– Значит, мы теперь без матросиков остались, – с досадой, проговорил Орлов, – а жаль. Про Чарли с капитаном не спрашиваю и так все понятно. Степанов, озадачься кормой и присмотри за инженером, в кубрик его пока нельзя отправлять, капитан Бернс у нас там теперь, оборону я так смекаю, занял. Давай, Америка, быстро за мной к пушке! Глянем, что мы там имеем.
– Заряд ложится за лодками! – крикнул Джон. Укрываясь за бортом, от щелкающих пуль. – Да и волна при такой дистанции мешает выцеливать.
– Волна говоришь? – пробормотал поручик, оценивая обстановку. – А ну давай заряжаем! Выстрел делаем, когда нос шхуны на волне опускаться начнет! Они уже и так поняли, что мы пушку контролируем, потому и выгребают поспешно к берегу. Это ведь не в лесу, где можно в любой момент укрытие найти – это почитай как в открытом поле.
– Погоди, Генерал…, ты говоришь, что капитан на борту оказался?
– Потом, Америка, потом поговорим! Давай для начала поколотим напоследок этих проходимцев!
Выстрел, произведенный из пушки, превзошел все смелые ожидания. Смертоносный столб воды, клокоча и угрожающе шипя, взвился в черное небо, посреди индейских каноэ. Мгновенно утопив и перевернув добрую их половину. Ответная стрельба отступающих, мгновенно оборвалась, и они дружно налегли на весла, стараясь как можно быстрее выйти из зоны обстрела.