– Тогда почему из Петербурга приказ пришел покинуть Калифорнию? – взорвался Неплюев. С негодованием посмотрев на Орлова. – Ну, разве это не измена? Всем ведь понятно, что именно в южном поселении надобно было корни пускать глубже, земледелие тоже осваивать. Живут ведь там первоначальные народы в сытости! Пшеницу выращивают, фрукты, скот, виноград, а вино какое делают! Мы же первоначально там, в форте Росс крепко встали, ну и развивали бы там базу кормовую. Ведь от земель – то Калифорнии сюда рукой подать! Это ведь не по полгода по океанам болтаться! Чего молчишь, Константин Петрович?
– Речи твои слушаю, – проговорил поручик, прикуривая папиросу.
– Ну, скажи еще, что я не прав!
– Отчего же… Все правильно говоришь, Иван Иванович… Только ты одну малость упускаешь…
– Какую еще малость? – выдавил, сквозь зубы инженер. Подавшись вперед всем телом.
– А малость, заключается в том, что на земли Калифорнии, предъявили претензии испанцы. Это я заметь, не напоминаю, сколько с ними до этого хлопот было, про возникшее государство Мексика не забудь. Которая нас вначале, беспардонно выдавливала с земель наших, а потом и вовсе уступила Калифорнию американцем. Это политика, Иван Иванович, которая сплелась вокруг земель наших в тугие узлы, и рубить здесь с плеча нельзя. И это заметь только то, что мы знаем, что так сказать сверху лежит. Одно я тебе скажу – каждый должен свое дело делать. Политик свое, геологический мастер свое, а военный свое – тогда только порядок и будет в империи.
– Что тут могут сделать наши поселенцы, без твердой и последовательной поступи Петербурга? – со злостью, выпалил Неплюев. – На наших землях безобразничают англичане с испанцами, китобойный промысел почитай полностью отошел к американцам! И все это с молчаливого согласия Петербурга и бездействия Максутова!
– Ну, Максутова я как раз понимаю, – пробормотал поручик. Подходя к зашторенному окну. – Нет у него сил, а главное средств, охватить все эти земли своей заботой и вниманием…, людей нет как впрочем и флота. Нет у нас тут пока сил! А правителю и так тут приходится ужом виться, чтобы ни громыхнула в этих землях война, чтобы хоть как – то людей прокормить. Как ему это удается с его маломерными лодками добиваться, я право не знаю и парк артиллерийский у него только в Ново – Архангельске. Ты только представь, как ему приходиться связь с отдаленными фортами держать! С помощью оказии, да нарочными, которым иногда грести приходится до изнеможения, потому как даже наши маломерные суда не везде к берегу подойти могут. Ну, а почему молчат начальствующие кабинеты, у нас на Неве – это мне неведомо. Хотя там должно быть понимания, что на многие безобразия, которые здесь творятся, ответы найти можно лишь в Петербурге.
– Вот и я говорю, что измена эта! Здесь же все на краю разорения и упадка! И я уверен, что об этом знают и в правлении этих земель в Петербурге. А, ведь, сколько денег сюда только нашими купцами вложено! И что? А, ведь акционерами здешней компании, являются не только рядовые деятели империи, но и сам Александр с великими князьями!
– Пушной ясак истощился – это верно, вот и должны мы с тобой в Родину вернуться, да в этих самых кабинетах начальствующих, всю правду о богатствах этого края рассказать. А учитывая то, что война может громыхнуть новая, поспешать нам надобно. Земля здешняя всегда будет интересовать врагов наших и конкурентов. Неспроста тут сам Кук несколько раз появлялся, да и Лаперуза бывал. Так, что не мы одни тут карты рисуем, да проливы с бухтами к ним привязываем.
– Как тут еще французы до кучи общей не появились? – пьяно засмеявшись, выкрикнул Неплюев.
– Они тоже пытались тут, что – то застолбить! Экспедицию даже посылали к нашим берегам, – проговорил Орлов. Глядя сквозь штору на небо. – Вот только не заладилось у них – конфуз с революцией приключился!
– Почему же революция это конфуз?
– Потому что милейший, Иван Иванович, революция – это всегда насилие и кровь с разрушениями.
– А я убежден, что революция – это всегда перемены! И нашей державе они нужны уже давно.
– Нашей державе нужны перемены через внутренние реформы, – со вздохом, отозвался Орлов. – На них сосредоточиться надобно, а их успех во многом зависит от обстановки, как внутренней, так и внешней. И уверяю тебя, что новая война или революционная смута будут способствовать срыву преобразований.
– И что же для этого делать надобно? Продолжать оставаться "жандармом Европы"?
– Для начала, нам надобно выйти из международной изоляции, восстановить роль России как великой империи, – отозвался поручик. – Разить промышленность непременно, чтобы вновь стать сильными.
– Я же говорю, чтобы опять боялись, – криво усмехнувшись, пробормотал Неплюев. Глядя на пламя керосиновой лампы.
– В политике всегда была одна сила – это военное и экономическое могущество! – отрезал Орлов. Настороженно вслушиваясь в топот ног по коридору.
Двери камбуза резко распахнулись, и на пороге появился запыхавшийся урядник.
– Вот, ваше благородие, полюбопытствуйте, что у этого проходимца под камзолом, было! – выпалил он. – Лата металлическая! Из-за нее я его кинжалом – то и не достал.
– Да, что и говорить знатная вещица, – кивнув, отозвался поручик. Взяв из рук казака металлический панцирь. – Такую не то, что кинжалом ее и пулей не возьмешь, особенно если она хорошо подогнана к телу. Точно такая спасла Дантеса от ответной пули Пушкина.
– Не уж – то барон был так низок, что пришел на дуэль в лате? – пробормотал, растерянно казак.
– Да, уж офицером был негодным, из домашних арестов и гауптвахты не вылезал. Из-за этого и был переведен из строевого эскадрона в запасной. Скажи мне, что там у нас с караулом? Что на берегу?
– Испанцы стоят в дозоре, а на берегу тихо покудова.
– Отчего же вдвоем стоят?
– Так они за жизнь гутарят, ну я им и не мешаю, – пожав плечами, отозвался урядник.
– Главное, чтобы за берегом следили. А с пленником как дела? Разговорил его американец с товарищем?
– Так я же в языках не силен! Заковали они его в железо, за руки к потолку подвесили и дубасят по морде, аж извиняюсь, сопатка трещит. А англичанин этот ему перед этим руки чернилами измазал и отпечатки рук на папирус зачем – то сделал, а теперь сидит и в стеклышко разглядывает. Странный он, какой – то.
– Ну, это их дела полицейские, – вымолвил Орлов. – Хотя я посмотрю пожалуй, на это действо, а то не ровен час забьют его до смерти. А тебе, Иван Иванович, моя просьба и приказ будет. Найди себе любой гамак и вздремни, чтобы достойно предстоящие испытания принять. Не в кабаке мы! Сделаем дело, жалованье получишь за все годы, вот тогда и отводи душу!
Проверив караул, Орлов спустился по скрипучим ступенькам в трюм. Найдя среди штабелей из ящиков и мешков, огонек лампы, осторожно двинулся по хлюпающей под ногами воде на свет. Подойдя к телу англичанина, подвешенного за руки к потолку, он внимательно посмотрел на его разбитое в кровь лицо и поморщившись, спросил:
– Ну, сказал он хоть что – то? Тебе, Америка, в пыточных дел мастера бы податься.
– Я его вначале кочегарам показал, – буркнул тот. Обмывая в воде, просочившейся в трюм руки. – Вижу, темнят что – то! Ну, я его, сюда и спросил убедительно! А тут еще Тони у него с рук рисунки снял, а как глянул внимательно – это же наш знакомый старый. Представляешь, Генерал? Ну чего так смотришь? У Тони спроси!
– Я вначале думал, что ошибся в темноте, – отозвался англичанин. Вытирая рукавом пот с лица. – А потом присмотрелся – нет, уж больно рисунок характерный.
– Тогда я ему еще всыпал от всей души! – выпалил Джон. Брезгливо вытирая руки, о рулон мануфактуры. – Он и признался, что служит здесь не матросом, а шкипером!
– Шкипером? – ошарашено, уточнил Орлов. – Зачем же ты его так отделал? Он же знает, как с этим корытом управляться! Да и фарватер наверняка знает!
– Ну, извини, не сдержался! Очухается к утру, никуда не денется! – почти крикнул Джон. Раскуривая огрызок сигары. – Мой друг лежит под камнем, на кладбище в Сант – Луизе, из-за этой гниды и его дружков. Так, что извиняй, не сдержался.
– Ты же мог его забить до смерти, – с досадой, проговорил поручик. Глядя на кровяные пузыри, появляющиеся на опухших губах шкипера.
– Ну, подай на меня в суд! – разозлившись, выпалил Джон. Доставая из ящика бутылку рома. – Не смотри так, Генерал, на меня! Я только два глотка глотну, за упокой души моего друга, от рук этих уродов погибшего.
– Что случилось с твоим другом?
– Несколько лет назад это было, в центре Сеймура – там была вотчина банды Рино, с которой дружили и люди Чарли. Они частенько вмести совершали налеты на дилижансы, поезда перевозившие ценности. От них, кстати, страдали и банки и страховые компании, да и нетолько они. Тогда – то Аллан и поселил моего друга, под видом бармена в одну из пивнушек, где он удачно подружился вскоре с членами шайки этого самого Рино.
– И чем все это закончилось?
– Самого Рино, мой друг заманил на железнодорожную станцию Сеймура, – проговорил американец. Делая несколько крупных глотков из бутылки. – Как раз когда туда прибыл в специальном вагоне Аллан, с несколькими помощниками. Они арестовали, Джона Рино и поезд отбыл со станции, прежде чем бандиты обнаружили, что произошло. Моему другу тогда удалось уйти из города…, если бы не новое задание он был бы жив. Через пару месяцев, Аллан внедрил его в одно из опаснейших и кровавых тайных обществ Пенсильвании…, никто и предположить не мог, что там окажется один из шайки Рино, знавший моего друга еще по Сеймуру.
– Что это было за тайное общество? – спросил Орлов, закуривая.
– Ирландцы создали общество "Молли Магвайрс"! Мой друг стал членом этого общества…, где проработал под угрозой смерти несколько месяцев…, пока его не предали. Моего друга убили кием в бильярдной…, только прежде чем эти уроды проткнули ему горло кием, они выкололи глаза этим же кием. Мы не знали, кто именно принимал участие в расправе над нашим товарищем! На месте происшествия, в качестве улик нам достался только тот самый кий, с кровавыми отпечатками пальцев. На похоронах Аллан Пинкертон, поклялся от нашего имени родственникам погибшего, что мы найдем преступников. Именно тогда то мы и пригласили к сотрудничеству Тони, который сумел определить, что отпечатки пальцев принадлежат, троим уродам. Тогда мы лишь примерно знали, кто это мог быть.
– Сегодня Господь услышал наши молитвы, – кивнув, проговорил англичанин. – Именно этот шкипер один из тех, кто принимал участие в расправе.
– Невероятно, – озадаченно, пробормотал Орлов. Глядя на заляпанную кровью тельняшку англичанина. – А не может здесь быть какой – то ошибки?
– У этого подонка, слишком характерный резаный шрам, на большом пальце правой руки, который полностью совпадает с тем, что мы обнаружили на кие в бильярдной. Господин офицер, может сам увидеть его, в увеличительное стекло. Нет, ошибка исключена!
– Эта наука, Генерал, – буркнул Джон. Ставя бутылку с ромом обратно в ящик. – Дай – то Бог, чтобы эта теория заработала в сыске! Тогда земля загорится под ногами всех подонков, не только в наших Свободных Штатах, но и по всему миру. У Аллана вообще есть идея, сделать альбомы с преступниками всех штатов, распространить их во всех полицейских участках! Представляете, как это осложнит жизнь бандитам? Тогда им не спрятаться от Закона, не под какой личиной. Идем, Генерал на палубу, разговор есть, а то тут дышать вообще нечем!
* * *
Разговоры о методах поиска преступников, в том числе и об опознании личности по отпечаткам пальцев, изучались на тот момент многими современниками. Но потребовалось еще почти двадцать лет прежде, чем один из последователей англичанина, его соотечественник, привлек внимание посетителей на Международной выставке в Сент – Луизе странным аттракционом, привезенным из Лондона. Этим человеком был полицейским из Скотланд – Ярда, сержант Фурье. В отчетах тех лет, он затерялся со своим аттракционом, никто уже и не помнит, кто и зачем послал его в штат Миссисипи, но именно благодаря этому аттракциону, многочисленная толпа зевак узнала о странном методе поиска людей. Следует отметить, что ни репортеры, ни полицейские, на тот момент не оценили какие практические возможности, открывает этот метод. И лишь спустя еще несколько лет, его стал применять американский инженер железнодорожник Томпсон. Который для того, что бы избежать подделок, стал ставить отпечаток своего большого пальца на ведомостях выдачи жалования рабочим. И уже следом за ним, фотограф в Сан – Франциско по имени Тейбор, предложил регистрировать китайских переселенцев, при помощи отпечатков пальцев. Пройдет еще некоторое время и дактилоскопические альбомы с фотографиями преступников и их отпечатками пальцев, станут неотъемлемой частью любого полицейского ведомства по всему миру. Дактилоскопия начнет свое триумфальное шествие по странам и континентам.
Надев пальто, американец поднялся на палубу и, подойдя к борту, тихо проговорил:
– Тут такое дело, генерал…, одним словом помимо того, что шкипер сознался в убийстве нашего товарища, он сообщил о каком – то секретном предписании… Которое яко – бы получил их капитан, перед этим рейсом у губернатора Индийской колонии.
– И, что это за предписание? – уточнил, насторожившись Орлов. Всматриваясь в темные контуры береговой линии.
– Он, к сожалению, не знает, но сдается мне, что у берегов ваших, их не только меха интересуют или доставка пассажиров. Затевают они здесь, что – то! В разговоре при прокладке очередного курса, капитан Бернс обронил, что они должны еще кого – то повстречать на внешнем рейде.
– Корабль?
– Похоже, что не один пароход! И они яко бы уже на подходе к вашим берегам.
– Пароходы военные?
– Да кто же их знает! Это надобно у капитана Бернса спросить. Думай, Генерал – это ведь ваша земля.
– Может, блефует? Может цену себе набивает?
– Ты мне сейчас напоминаешь наших, уж не обижайся полицейских Нового Света, которые не желают видеть, очевидных вещей. Которые надели свои жилеты со значками шерифов и надув щеки от своей значимости, пытаются бороться с преступностью, древними методами. Хотя их – то я понять могу…, потому что они малообразованны и многие из них еще недавно торговали лимонадом или жевательной резинкой. Ты же в отличие от них боевой, образованный офицер.
– Думаешь, шкипер говорит правду? Неужели все опять идет к войне?
– Знаю пока одно, что затевают они у ваших берегов, что – то! Сам посуди, морские партизаны ждут какой – то караван, наверняка, чтобы провести его к берегу! Они ведь уже изучили здесь, все мели и каменные банки и для них это не составит труда.
– Возможно ты прав и тогда английский офицер, под личиной миссионера не случайно оказался здесь, организовал наше преследование и штурм форта. Обозлил против нас индейцев, – задумчего проговорил Орлов. Кутаясь в воротнике полушубка от пронизывающего ветра.
– Прибавь обнаглевших туземцев, которые стали нагло вести себя уже и в прибойной полосе! Я не удивлюсь кстати, если они кинутся на приступ шхуны, вместе, с судовой командой этого Бернса.
– Неужто англичане, только выйдя из войны, сызнова с нами воевать, удумали? – пробормотал поручик. Стиснув зубы от волнения.
– Тут, Генерал, не надо быть великим стратегом, чтобы понять – ваши владения здесь на Аляске, очень уязвимы. Тут даже серьезных военных действий предпринимать против вашего маломерного флота не надо, тут и несколько военных пароходов с парком артиллерийским, да обслугой проворной, легко высадят десант в любой точки ваших владений.
– Однако во время последней Крымской компании, они ни разу не посмели чинить нападки на нашу колонию, ни разу не атаковали наши форты по берегу океана Великого, – отозвался поручик.
– Ты не забывай, что Русско – Американская компания, работающая на этих землях, заключила договор о не нападении с Компанией Гудзонова залива.
– Согласен, Америка, хорошо, что слово купеческое в наше время еще чего-то стоит. Эх…! Когда же у нас здесь, как и вдоль границы с Китаем, для защиты земель этих окраинных, твердо свое Семиреченское казачье войско встанет?
– Ну ты, Генерал, хватил! Сейчас, что нам делать прикажешь? Ведь если это, правда и они встанут на внутреннем рейде в ваших водах – тяжко придется вашим колонистам. У вас ведь тут не фортификаций, ни орудий вдоль береговой линии.
– Ничего, господство на море еще не о чем не говорит! Пусть только на берег попробуют десантом сунуться! – выпалил поручик, с ожесточением. – В начальствующих кабинетах наших, могли бы это давно предвидеть и упредить усилением. Англичане ведь не впервой уже ищут повод задраться, что здесь на кромке империи, что во время польского восстания, когда пытались совместно с французами вмешаться в дела наши внутренние.
– Мы, Генерал, тоже от англичан натерпелись…, они не только ваши враги, но и наши тоже. У нас сегодня мир с ними не прочный, так что воевать придется и вам и нам.
– Значит, на том и порешим, что враг у нас общий и управу на него искать надобно совместно будет. Сейчас давай озадачимся, как и чем с судовой командой совладать? Как условия свои выставить и отстоять их твердо, ну и конечно не дать им, под любым предлогом объединится с караваном кораблей. И сделать все это надобно при любых условиях!
– У тебя, Генерал, никак план какой – то созрел? Давай выкладывай, не томи уже.
– Все просто, Америка…, я из того исхожу, что ежели и пойдут они на приступ, то атаковать с воды будут. А атаковать с воды, да еще при такой волне, дело неудобственное. Прицельно не выстрелить, а просто так палить они не будут – им шхуну беречь надобно, да и про гранаты наши они пока ничего не знают.
– Ты хочешь сказать, что мы все их лодки гранатами перевернуть можем? – подхватил с жаром американец.
– Верно, смекаешь, Америка! А за бортом водица уж больно злая, да и ветер с Арктики дует суровый.
– А ведь ты правильно говоришь, – со злостью, прошептал Джон. – В мокрой одежде, да еще под огнем нашим, подняться на борт очень даже не просто будет. Ох и хитер ты, Генерал!
– Видишь, Америка…, мы уже их победили, а они еще об этом не знают, – усмехнувшись, проговорил Орлов. Выбрасывая окурок за борт.
– Выберемся из этой истории, приглашу тебя в гости. Познакомлю с писателем нашим Джеймсом Купером! Расскажешь ему о наших приключениях, глядишь, еще и в книжку попадем. А что?
– Про что же он пишет? – проговорил поручик. Всматриваясь в огоньки факелов, мечущиеся по берегу.
– Про нашу войну с индейцами, про жизнь и подвиги наших поселенцев и военных. Ему сюжет про наши приключения понравится, вот увидишь!
– Хорошо, приглашение принимаю, только давай вначале отсюда выберемся. Степанов!
– Я, ваше благородие!
– Видишь, англичане по берегу заметались?
– Видать судовая команда вернулась, – отозвался тот, стоя у борта. – Я так смекаю, что и индейцы с ними пришли, вон сколько факелов образовалось. Значит скоро в приступ, кинутся!
– Только им еще каноэ притащить надобно, – прошептал поручик. Наблюдая за суматохой возникшей на берегу. – Пойду я подремлю часок, а то что – то глаз соловеет совсем, да и ты время караула раздели и дай возможность свободным отдохнуть. Смекаю, что испытания нас ждут многотрудные, навряд ли потом время для отдыха выкроем. Да и провиант найдите какой-нибудь, а то скоро не до еды будет!
Спустившись в низ, Орлов зашел в один из кубриков и в изнеможении повалился в гамак. Но не прошло и часа, как его тревожный сон, нарушил вошедший в кубрик Неплюев.
Держа над головой керосиновую лампу, он тихо пробормотал:
– Вот ты где, Константин Петрович…, а у меня урядник револьвер отобрал и не отдает холера.
– Ну и правильно сделал, – буркнул поручик, – а то себя бы поранил. Или пристрелил кого-нибудь. – Что там враг поделывает?
– Враг костры зажег на берегу, наверное утра дожидаются. А наган казак зря отнял, я ведь уже как огурец! Я может тоже, хочу в защите участие принять! Защищать так, сказать интересы нашей империи.
– Послушай, огурец! – выпалил Орлов, не открывая глаз. – Дай поспать! И сам бы проспался, для начала.
– Спят все кроме караула, а мне страшно, если честно…, вот я и пришел поговорить. Ты, Константин Петрович, во мне не сомневайся! Я всей душой за Родину, только в толк никак не возьму, зачем мы здесь жилы рвем, да муки такие принимаем. Оценит ли кто старания наши, как думаешь?
– Я здесь не ради крестов и почестей нахожусь, – со вздохом, проговорил Орлов. – Я здесь выполняю свой долг на кромке империи.
– Да тут врагов если начать считать, то окажется, что они не только на границах усердствуют супротив нас, но и в тылу нашенском засели.
– О чем это ты, Иван Иванович?
– Ну как же! Не может величие и могущество державы преумножаться, если в самой державе противники перемен идут в атаку яростную.
– Заблуждаешься, инженер, никто нынче открыто не рискнет защищать старое.
– Это я заблуждаюсь? – ужаснулся Неплюев. – Разве не видно, что из правительства постепенно удаляют основных разработчиков крестьянской реформы.
– Темный ты человек, Иван Иванович! Государь просто старается и надеется искренне, что сие приведет к примирению сословий.
– Для смягчения негодования, со стороны дворян значит? Уж не такие ли как граф Шувалов, согласятся идти на это самое примирение? – усмехнувшись, проговорил инженер. – Таких противников не десятки и даже не сотни!
– Чего ты, Иван Иванович, наводишь тень на плетень? Шувалов просто начальник жандармов и как заглавный начальник третьего Отделения, он выполняет свой долг!
– А я считаю, что он просто воспользовался покушением на жизнь государя и через это сосредоточил в своих руках громадную власть. Или взять к примеру того же Каткова! А к его мнению, между прочим, прислушивается не только император, но и министры.
– Катков – то вам чем не угодил, любезный? – сонно, уточнил Орлов. – Хотя я, кажется, понимаю – за его жесткую критику нигилистов и либералов. А они же ваши любимцы.
– Да ему же уже под силу, смещать и назначать министров! – с раздражением, выпалил инженер. – Он уже вовсю влияет на политику и заметь, Константин Петрович, не только на внутреннюю, но и внешнюю! Разве это правильно?
– Зря ты на человека наговариваешь. Он просто считает, что углубление реформ приведет к отрыву интеллигенции от народной жизни, в основе которой лежит идеал единения народа с царем. И если это произойдет, то привести это может к росту революционных брожений в обществе. Такие как Катков придают устойчивость всему нашему обществу, да и не предлагает он возвращаться к крепостной России.
– Да такие как он, отражают только интересы дворянства! Уж извини, Константин Петрович, за прямоту.
– Эх, инженер…, плачет по тебе Сибирь – матушка, ей Богу. Разговоры такие крамольные не доведут тебя до добра. Неужели ты этого не понимаешь? – сонно, проговорил Орлов.
– Я просто уверен, что пройдет совсем не много времени и либеральное движение в России будет иметь огромный вес и влияние во всей империи! Да, да! И будет влиять значимо на политику не только правительства. Терпеть и ждать не много осталось.
– Да наше общество в империи, еще зело шатко и сыромяжно! – с раздражением, возразил поручик. – О чем ты говоришь? О каком либерализме ты говоришь?
– Время нас рассудит, Константин Петрович, и пробужденное общество увидит такие высоты и дали, о которых мы, и помышлять не можем теперь.
– Дай мне поспать! Бессмысленно спорить о твоих либералах, которые даже не имеют поддержки в обществе. Иди я хочу спать, заодно и сам поспи!
Не прошло и нескольких часов тревожного сна, в который погрузился Орлов после ухода инженера, как в кубрик ввалился запыхавшийся урядник, выпаливший с порога:
– Все, ваше благородие, кажись на лодки грузиться стали! Не иначе как на приступ теперь двинут!
– Всех живо на палубу! – хрипло выкрикнул Орлов, вскакивая.
– Всех уже поднял кроме вас и инженера.
– Инженера не трогай, все правильно, – буркнул поручик, – с него воин один черт никакой. Много лодок нагнали?
– У меня пальцев на руках не хватило, а американец сказывает, что более десяти.
– Проверь всех на рубеже, чтобы у каждого патроны под свой калибр были и вот сумку возьми, гранаты раздашь. Да напомни, чтобы фителя запальные не замочили!
Поднявшись не торопясь по трапу на качающуюся палубу, Орлов натянул на глаза козырек фуражки и прищурившись, осмотрелся по сторонам. Снежная крупа сыпавшая наискосок смазывала и без того неясные контуры лодок, движение которых можно было угадать лишь по мерцающим точкам факелов наступающего противника. В воздухе уже висело гортанное улюлюканье и характерные крики наступающих, которые почему – то приближались к шхуне с двух сторон.
– Все, по местам, господа! – крикнул поручик, с остервенением. Направляясь с винтовкой к правому борту. – Наша задача одна – дырявим их лодки! Патронов не жалеть! А там волны океана Великого, завершат нами начатое! Следите, чтобы брызги забортной воды не намочили запальные фитили гранат! Огонь из винтовок открываем только по моей команде! Ну, что, Америка, приступим, пожалуй?
– Ох, и орут черти, – отозвался тот. Наблюдая за противником из-за борта.
– Это они на нас ужас нагоняют и себя заодно заводят, – пробурчал Орлов. Занимая оборону чуть поодаль.
Подпустив наподдавших на верный выстрел, поручик дал команду, и крики наступающих мгновенно утонули в ружейном грохоте. Боковой ветер сносил в сторону пороховые газы, что позволяло вести довольно беглый огонь по лодкам неприятеля. Но, не смотря на непрерывный огонь, лишь одна из каноэ замедлила ход, легла в дрейф, а затем, повернув, стала возвращаться. Расстояние продолжало сокращаться, из-за чего ответный огонь наподдавших становился все более точным.
– Хорошо гребут! – крикнул Джон. С яростью передергивая затвор.
– Да уж, гребут дружно, – отозвался Орлов. Ведя огонь по головной лодке. – Понять не могу, почему они на нас с двух сторон выгребают! Словно стараются в мертвой зоне оставаться, относительно носа!
В ту же секунду, словно по команде, поручик с американцем перестали стрелять и несколько мгновений смотрели друг на друга, словно боясь спугнуть хрупкую догадку.
– Пушка! Они бояться носового орудия! – выпалил, Джон вскакивая.
– Быстро на нос! – крикнул Орлов, бросаясь к носу шхуны. Под противное щелканье пуль неприятеля, по бортам и судовым постройкам.
Скинув за борт огромную кучу сетей, которые отлично маскировали дальнобойную, палубную пушку, с несколькими ящиками боеприпасов, заботливо завернутых парусиной.
– Удачливый ты, Генерал! – закричал американец. Пытаясь перекричать грохот боя. – Эта капризная дама – удача, опять воюет на твоей стороне!
– Это господь способствует нам и дозволяет вершить дела праведные, – отозвался Орлов. – Заряжаем двойным усиленным!
Мощная вспышка выстрела, осветила на мгновение промозглый воздух, мелькнула бликами во вспененных гребнях черных волн, неспешно катившихся навстречу лодкам противника. Которые мгновенно, как по команде, легли в дрейф. Слабая надежда нападавших на то, что захватившие судно не найдут в темноте спрятанное орудие. И уж тем более не смогут вести из него стрельбу не оправдалась. Огромный белый, вспененный столб воды, взметнувшийся в черное небо, перевернул несколько каноэ, поставив под серьезное сомнение успех атаки.
– Еще разок, на такой же манер! – крикнул поручик. Сбрасывая на палубу полушубок, который сковывал его движения. – Стреляем, когда волна поднимет нос корабля! Берем на два градуса левее!
Второй выстрел оказался более успешным, бешено шипящий столб воды вздыбился в самом центре лодок, нападавших по левую сторону. Две, утонули сразу, получив обширные пробоины, еще две лодки были перевернуты, а бравые крики и визг наподдавших сменился воплями о помощи. С палубы было хорошо видно, что противник уже не сушил весла, а вовсю налегал на них, стремясь быстрее добраться до берега.
– Ну…, примерно вот так, – устало, проговорил Орлов. Смахивая с лица пот рукавом полушубка. – Все, господа! Хватит патроны жечь, пусть убираются!
– Чертовски приятно воевать под командой, такого удачливого генерала, – выдохнул американец. Усаживаясь на лафет пушки. – Как бы теперь капитана на шхуну заманить с Чарли? Да наши условия объявить.
– А может, ваше благородие, попробуем успех развить? – с жаром, пробормотал Степанов.
– А что? Это мысль хорошая, – оживившись, поддержал Джон. – У них там вон, какая неразбериха образовалась! Все ведь перемешалось, не поймешь где свои, а где пришлые, кто утоп или кто пораненный. В такой неразберихе можно и капитана с Чарли на борт притащить!
– Авантюра это, – покачав головой, буркнул поручик, – которую мы себе позволить не можем. – Дождаться надо, когда парламентеров пришлют…, тогда и решим, что делать далее.
– А сколько ждать придется! – спросил американец. Глядя на уходящие к берегу лодки. – Да еще и неизвестно, парламентеров они пришлют или опять в атаку кинутся. Казак твой дело предлагает, пока среди них суета, да неразбериха, на берег высадится можно без приключений.
– Опасна сия затея, да и сил у нас мало. Перестреляют и это в лучшем случае, а то и смерть заставят принять лютую.
– Эх, жалко! – воскликнул урядник. – А то бы на их плечах свалились, да осмотрелись, а там глядишь капитана или Чарли закрутили бы! Не впервой ведь, ваше благородие!
– Не знаю, не знаю, – пробормотал офицер, застегивая полушубок, – подумать надобно, крепко подумать.
– Да, чего тут думать? – воскликнул американец. – Время ведь драгоценное теряем! Сам посуди, пока они осмотрятся и от неприятности в себя придут, у нас же время будет! Возьмем с собой испанцев на весла, у меня два помощника и денщика прибавь своего – это же уже силища.
– Тони оставить хочешь? – спросил поручик. Всматриваясь в темный силуэт берега.
– Ну…, в разведке то он, как впрочем и инженер твой, нам не помощник. Они тут тебе за кочегарами помогут присмотреть со шкипером.
– Меня тоже в расчет не берешь?
– Нет, Генерал, тобой мы рисковать не можем…, ты здесь оборону держи. Если, что – то не так пойдет, мы, хоть знать будем, что ты здесь все контролируешь, – отозвался американец. Всматриваясь в темный берег. – Если нас вдруг обнаружат, то навесным огнем с пушки поддержишь, как сможешь.
– Хорошо, давай попробуем! – согласился наконец Орлов. Которого все еще терзали сомнения, насчет этой дерзкой вылазки. – Только обещай, что дерзить не будите, а ежели приключиться конфуз…, то держитесь от костров подальше – они для меня ориентиром для стрельбы будут. Попробую хоть и волна крепкая добить навесной стрельбой. И не забывайте, что там индейцы, а они тоже разведчики добрые.