Суперсерия 72. История самого невероятного хоккейного противостояния СССР – Канада

1 сентября в Монреаль прилетели канадцы и посетили очередную тренировку советской команды на катке «Форум», став жертвами хитрости последних – умышленно расслабленных упражнений на льду.

Кен Драйден:

Русские нападающие на тренировке в «Форуме», казалось, во время броска не умеют правильно распределять вес тела. Защитники, большие и неуклюжие, чуть не падали, пытаясь резко изменить направление движения.

В составе сборной Канады оказалось 35 хоккеистов. Это были вратари Кен Драйден («Монреаль Канадиенс»), Тони Эспозито («Чикаго Блэк Хоукс») и Эд Джонстон («Бостон Брюинз»); защитники Брэд Парк, Род Силинг (оба «Нью-Йорк Рейнджерс»), Ги Лапуэнт, Серж Савар (оба «Монреаль Канадиенс»), Гэри Бергман («Детройт Ред Уингз»), Дон Оури («Бостон Брюинз»), Пэт Стэплтон, Билл Уайт (оба «Чикаго Блэк Хоукс»), Брайен Гленн («Торонто Мейпл Лифс»), Жослен Говремон, Дейл Таллон (оба «Ванкувер Кэнакс»), Бобби Орр («Бостон Брюинз»); нападающие Фил Эспозито, Уэйн Кэшмен (оба «Бостон Брюинз»), Стен Микита, Деннис Халл (оба «Чикаго Блэк Хоукс»), Жильбер Перро, Ричард Мартин (оба «Баффало Сейбрз»), Марсель Дионн, Ред Беренсон, Майк Редмонд (все «Детройт Ред Уингз»), Жан Рателль, Вик Хэдфилд, Род Жильбер (все «Нью-Йорк Рейнджерс»), Бобби Кларк («Филадельфия Флайерз»), Фрэнк и Питер Маховличи, Иван Курнуайе (все «Монреаль Канадиенс»), Жан-Поль Паризе, Билл Голдсуорти (оба «Миннесота Норт Старз»), Пол Хендерсон и Рон Эллис (оба «Торонто Мейпл Лифс»).

Из четырнадцати клубов, выступавших в сезоне 1971/1972 в НХЛ, в канадской сборной были представлены десять. Впрочем, представительство «Бостона» в сборной сразу же сократилось. Бобби Орр, одна из самых ярких фигур НХЛ за всю историю этой лиги, получил серьезную травму колена, которая и в августе оставалась недолеченной. При этом только Жильбер, Рателль и Хэдфилд из «Рейнджерс» составляли готовую сыгранную тройку. Остальные же звенья в середине августа существовали только на бумаге. А о игре пятерками, как у сборной СССР, вообще у канадцев речь никогда не заходила.

Кен Драйден:

Ну и, конечно, каждый день можно было найти четыре-пять сообщений о состоянии травмированного колена левой ноги Бобби Орра, которое прооперировали в начале июня. С тех пор – в зависимости от того, кто пишет, – оно заживает очень быстро, заживает очень медленно либо вообще не поддается послеоперационному лечению. В Бостоне хозяева «Брюинс» говорят: «Орр поправляется очень медленно, по-видимому, играть против русских не сможет». В Торонто личный адвокат Бобби Алан Иглсон заявляет: «Орр, возможно, будет готов к четвертой игре в Ванкувере». Сам Орр, находящийся на сборе в Орилии, провинция Онтарио, сообщает: «Мое колено в порядке».

Вот такой подошла сборная Канады к началу Суперсерии 1972 года.

И, кстати, перед началом первой игры в раздевалке сборной СССР появился 6-кратный обладатель Кубка Стэнли 43-летний голкипер Жак Плант и через переводчика начал давать Владиславу Третьяку советы, как противостоять канадским нападающим. Просто Плант ожидал разгрома «русских» и решил помочь их молодому вратарю. Чтобы было нагляднее, он даже показал все на макете.

Владислав Третьяк:

Я слышал имя Жака Планта, да… Я, в принципе, его видел один раз, когда он играл в Сент-Луисе, по-моему, там… В 1970 году у нас товарищеские матчи были. Он мне даже клюшку подарил. У них тренировка «Сент-Луиса» была, а после них мы играли. Я сидел за воротами, смотрел, как он двигается. А теперь, я думаю, что Жак Плант просто пришел… Трудно понять, почему… Потому что я все равно ничего не понял. Он по-английски говорил, а я по-английски вообще не разговаривал. Но он стал писать на доске, как Пол Хендерсон, Иван Курнуайе, Эспозито бросают… Это, конечно, никакой роли не сыграло. Но мне было приятно еще раз увидеть легендарного вратаря, вот и все. Я, в принципе, хочу сказать большое спасибо ему. Какие мысли у него были, я не знаю, но он пришел с хорошими намерениями.

Первая игра

За первой игрой серии наблюдали несколько миллионов человек в Европе, более двадцати пяти миллионов канадцев и американцев, и около двадцати миллионов телезрителей в СССР смотрели игру у себя дома. Правда, в Советском Союзе из-за разницы во времени (в Москве на момент начала игры было четыре часа утра) игру показали только в двенадцать часов дня 3 сентября, и в тот же день вечером показ был повторен еще раз.

Игра началась в 20:00 по местному времени. Монреальский «Форум» был заполнен публикой до отказа.

Кен Драйден:

Когда в 19.15 мы вышли на лед, я довольно сильно нервничал. «Форум» был словно наэлектризован. В зале не было ни одного свободного места. Всю разминку зрители приветствовали нас стоя, а когда на лед вышли русские, зал, к моему великому удивлению, устроил им такую же овацию. Меня это потрясло. Я плотно сжал губы. Спина напряглась. Мною овладела решимость. Мне казалось, что я готов к бою.

На встрече присутствовало правительство Канады во главе с премьер-министром Пьером Трюдо (отцом нынешнего премьер-министра). Зрители тепло приветствовали игроков сборной СССР, и это их удивило. Но еще более сильное впечатление на «русских» произвело появление на монреальском льду канадских игроков под восторженный рев болельщиков, свистки и трещотки. Участник Суперсерии, спартаковец Евгений Зимин потом вспоминал: волнение перед матчем было таким, что сдали нервы даже у железного Третьяка. Он спешил надеть вратарскую маску, словно хотел скрыть от окружающих свое смятение.

Для советских игроков все это было очень необычно и оказало подавляющее психологическое воздействие. Торжественная часть продлилась почти полчаса и завершилась исполнением гимна, а потом символическим вбрасыванием шайбы Пьером Трюдо.

Пэт Стэплтон:

Мы вообще не чувствовали напряжения, ни капельки. Это был совершенно обычный матч. Мы не уважали русских по-настоящему. Помню, как ходил на первую тренировку Советов в монреальский «Форум». На них были такие забавные жилетки типа армейских, я все ожидал, что за спиной будет спрятан парашют. Тренировка меня не впечатлила, но я понятия не имел, что первый матч Суперсерии будет сыгран на тех же скоростях, что и седьмой матч финала Кубка Стэнли.

Фил Эспозито:

Никогда не играл против русских, этих негодяев и красных дьяволов. Говорили, что у них там какой-то Третьяк имеется, вроде как хороший вратарь. Ну, да мне-то что? Для меня все они были «комми», и мне такой информации о русских было вполне достаточно.

Кен Драйден:

На трибуне появился Бобби Орр, минуту спустя к нему подошел кто-то из русских с ворохом бумаг и попросил автограф. «Для игроков», – объяснил он, и Бобби любезно подписал их. Бобби внимательно следил за перемещениями Третьяка в воротах, в особенности за тем, как тот неуверенно работал «ловушкой», и пришел к выводу, что Деннису Халлу, Филу Эспозито да и всем остальным будет над чем позабавиться. Все мы были теперь совершенно убеждены, что одержим над русскими легкую победу.

О мастерстве соперников в Канаде и не подозревали, считая игроков из Советского Союза малосведущими простаками, победить которых сущий пустяк. Надо сказать, первое впечатление советские хоккеисты, как вспоминали потом они сами, производили действительно не слишком солидное. Однако, что такое хоккей, они все-таки знали очень даже хорошо.

Александр Гусев:

С ребятами предстоящую поездку особо не обсуждали, волнения никакого не испытывали. Оно появилось позже. И даже не волнение – страх. Выходим на разминку. Выполняем традиционные упражнения: выходы «три в два», «два в один». И тут на лед неторопливо выходят канадцы и начинают вальяжно кататься по кругу. Некоторые встали возле бортиков и откровенно смеются над нами. Вроде как в цирке. Смотрелись мы на их фоне не очень солидно. Канадцы все с иголочки, а у нас формочка старенькая. На представлении мандраж и начался. Соперникам устроили овацию. Такое ощущение, что рукоплескала вся Канада. Говорю Валерке Васильеву: «Не убили бы!» – «Саня, не волнуйся, не убьют». Канадцы посмеивались над нашей формой. Мы действительно немножко убогие вышли. В конце 1960-х в чем играли-то? Кто что достанет. Нам, молодым, перепадало от мастеров кое-какое старье. И наколенники, и наплечники. Кто в сборной играл, тот что-то получал, а в командах, когда молодые были, сами выкручивались. Свитера шерстяные какие-то нелепые были. Хорошо, что канадцы нам трусы выдали, перчатки «Купер», еще что-то из формы. А в майках мы в своих играли. Они бы нам и майки хорошие сделали с надписью «СССР», но наши руководители сказали: «В своих играть будем». Клюшки гнули сами. Три штуки настрогаешь, так за игру сломаешь их все. Те клюшки, что нам выдавали, постоянно ломались.

Матч начался хуже не придумаешь. Уже через 30 секунд после начала встречи Фил Эспозито с лёта послал отбитую Третьяком шайбу в ворота. В начале 7-й минуты Бобби Кларк выиграл вбрасывание. Шайба попала к Рону Эллису, который передал ее Полу Хендерсону. Последовал резкий кистевой бросок, и шайба оказалась в воротах. 2:0 – канадцы буквально смяли защиту сборной СССР.

Кен Драйден:

Мы начали очень резво. Пожалуй, слишком резво. Уже на тридцатой секунде Фил Эспозито посылает отскочившую шайбу в ворота Третьяка. Я успокоился. Находясь справа от Третьяка, Бобби Кларк чисто выигрывает вбрасывание, передает шайбу назад Полу Хендерсону, и тот забрасывает ее в ворота. Третьяк даже не среагировал на бросок Пола. Два гола менее чем за семь минут. Неплохое начало…

Владислав Третьяк:

Первый матч – он как полет Гагарина. Первый. Второй космонавт уже второй, а потом третий. А первый космонавт и первый матч, он запоминается на всю жизнь, потому что это был шок. Это была революция в хоккее, когда мы обыграли канадских профессионалов у них дома с таким счетом. Поэтому я думаю, что первый матч самый волнительный и трагичный. Мы проигрывали 2:0. Потом вырвали победу. Игра была потрясающей.

Александр Мальцев:

Этот матч давно ждали. После окончания Олимпиады, которая проходила в Токио, в Саппоро, большинство наших звезд и тренерского состава не поехали на Суперсерию. Конечно, для нас это был удар, что нет ветеранов. По существу, поехала половина команды молодых. Но в то время даже наши ветераны были моложе, чем у них. Средний возраст канадских игроков был больше, чем у нас. Вот почему? Они думали, что будут играть как отцы с детьми. А после первого матча у них отношение стало совсем другое. С нами надо играть, но не как с детьми в настольный хоккей. Так им не выиграть. И у них уже другой настрой был на все оставшиеся игры.

Александр Якушев:

Первый матч, конечно, для нас очень волнительный. Однако нельзя сказать, что мы там дрожали. Нет. Мы, в общем-то, знали цену своим игрокам, не случайно мы до этого были уже многократными чемпионами мира и чемпионами Олимпийских игр. Команда состояла из целой плеяды выдающихся игроков. Естественно, что волнение перед первой игрой присутствовало. Почему? Потому что, когда начали представлять состав сборной Канады, мы удивились поддержке их болельщиков. Нас тоже перед игрой объявляли, там жидкие были аплодисменты, а тут зал встал, и по полминуты аплодировал стоя каждому игроку. Мы подумали – куда приехали? И тут нам сразу же забивают первый гол. Потом, на седьмой минуте, второй. Сказалось волнение. Боязни не было, только волнение. Но, в конечном счете, мы переломили игру. Первая игра, как и последняя, вошла в историю, потому что Монреаль – это Мекка канадского профессионального хоккея.

Владислав Третьяк:

Во-первых, мы никогда не играли в такой атмосфере и при полном стадионе. Зрители бурлили как океан и предвкушали легкую победу над приехавшими из СССР мальчиками для битья. Во-вторых, площадка – она сразу сыграла свою роль. И этот натиск, наглый натиск канадцев. Борта трещали, и очень тяжело в такой атмосфере ориентироваться, потому что сильный шквал атак. Первую шайбу я действительно отбил, как теннисный мяч, предположив, что она опустится и я ее прижму, а канадец с лету отправил ее в ворота – и вот он, первый гол. А второй гол – сбрасывание прямо в дальний угол. Пол Хендерсон, по-моему, забросил шайбу. Они 2:0 повели и нам похоронный марш сыграли. Там же органная музыка, а у нас никогда не было музыки. Это сейчас у нас на волейболе, баскетболе музыка играет, на хоккее, естественно. Заводят публику. Мы к этому не привыкли. Когда нам первый гол забили, нам «Подмосковные вечера» сыграли. Это ничего страшного. Эспозито подъехал, меня по плечу хлопнул и говорит: «У тебя, мальчик, еще все впереди, не расстраивайся». Второй гол забили – похоронный марш нам завели. Тут мы поняли, что надо выходить из окопов. У нас лидеры всегда в хоккее были. В мое время – Михайлов, Харламов, Якушев. Действительно бойцы. В трудный момент мы сразу же ответили голом. А там Кен Драйден не очень уверенно стоял. Такие шайбы грех было не брать. И мастерство у ребят тоже отменное. Когда мы первый гол забили, почувствовали, что можем играть. Хотя, конечно, они нас просто рвали первые минуты, первые десять минут – точно. Но вот две шайбы, которые мы забросили, немножко их отрезвили. В перерыв пришли в раздевалку, Бобров сказал: «Ребята, ну что? С канадцами можно играть. Ну, приедете без глаза, без уха – мы зашьем. Но можно играть. Давайте, ребята, играйте в пас. Шайба всегда быстрее игрока. Поэтому они вас бьют, а вы отталкивайтесь. Сразу же пасуйте. Старайтесь играть без удалений». Мы в пас играли очень хорошо, у нас команда слаженная. И в большинстве мы показываем результативную игру, у нас все звенья сыграны. ЦСКА, «Спартак», они играют в клубах, много лет играют в сборных. Поэтому такая установка была.

Подобная тактика – ошеломить противника с первых секунд, которая сегодня часто применяется хозяевами поля, в 1972 году стала настоящим откровением для советских игроков. Мощные канадцы не давали им даже прикоснуться к шайбе, обрушивая ураган атак на ворота Владислава Третьяка. Казалось, что «избиение младенцев» не кончится никогда, и стены ледового дворца «Форум» вот-вот рухнут от многотысячного крика и восторженных аплодисментов канадских болельщиков. Сами же канадские профессионалы упивались своим преимуществом в счете и снисходительно улыбались.

Владимир Писаревский:

Первый матч. Конечно, был мандраж, большой мандраж у наших игроков. Но постепенно прошло, потому что психологическая подготовка была существенным элементом в тренировочном процессе нашей сборной. Особенно Тарасов и Чернышов – они умели снять напряжение, умели руководить. Хотя эти тренеры, которые, по существу, открыли новый хоккей для СССР, были разными по своему внутреннему содержанию. Тарасов – фанат хоккея, все время изобретал какие-то необычные способы игры, игровые связи и так далее. А вот Чернышов очень просто и точно умел определить состояние любого игрока, его психологически подготовить, как-то раскрепостить и снять напряжение. В общем, тут можно очень много говорить. Но это великие были тренеры, которые достигли очень больших высот в своем тренерском искусстве и воспитали огромное количество классных игроков. Но дело в том, что во время первого матча наши ребята просто побаивались. Они побаивались канадцев. Слишком много мифов, что это вообще невероятные люди и мы не встречались с таким уровнем. У нас проходили игры со сборной Канады, но она состояла из второсортных игроков, которые не входили в элиту. Поэтому был мандраж. Но нашим тренерам удалось как-то снять напряжение. И в итоге мы поняли, что они тоже люди, с ними можно играть на равных и даже побеждать. Да, Тарасов был человек непредсказуемый в плане вот таких ситуаций. Он все время кипел идеями, эмоциями. Это его не оставляло. Он пробовал в самом очевидном найти какое-то зерно, которое могло все переменить и склонить чашу весов. Порой это удавалось, но в основном он терялся. Терялся вплоть до того, что его тошнило, он уходил с площадки. Я подразумеваю и матчи внутреннего календаря. Это был бы срыв. А Бобров – удивительный человек. И на все времена. Я не видел такого игрока и тренера, который мог бы сравниться с Бобровым, потому что он всегда находил нужные слова, психологические приемы… Мог успокоить, направить, вовремя подсказать что-то. Одно слово, и человек преображался. Он являлся тренером совершенно другой формации, инопланетянин какой-то. Такого плана игрока, как Бобров, я не вижу ни в футболе, ни в хоккее. Просто талантливая личность. Тренерское дело у нас поставлено было очень хорошо. И школа тренеров, и там новейшие всякие достижения. Все теоретически было доказано. Тарасов, кстати, очень долго руководил школой тренеров именно хоккейного отделения в Институте физкультуры. Он выпустил много будущих специалистов, но из них никто так и не достиг высоких результатов, несмотря на то что он буквально разжевывал все. Не хватало какой-то харизмы, которая имелась у Боброва. К сожалению, они не ладили между собой. У них все время случались конфликты.

Короче говоря, после второго гола канадцев под сводами стадиона зазвучал похоронный марш, исполняемым органистом, но в это же время у советских игроков пропало чувство страха. Отступать было некуда, и они взялись за дело, начали играть в пас и разыгрывать красивые комбинации.

Борис Михайлов:

Результат есть результат. Игру можно забыть, а результат останется. Если говорить про взаимоотношения, то в первую игру они не думали, что мы их обыграем. А последнюю игру мы не думали, что можем им проиграть. Это называется психология. Они в первую игру вышли нас закидать шапками. Почему? Короткий промежуток, а они 2:0 ведут и говорят: «Э! Русские же приехали как оборванцы и уедут так». А потом простые слова сказал Всеволод Михайлович, недаром он великий футболист и великий хоккеист: «Ребята, играйте свою игру». Мы стали играть свою игру, и у нас всё пошло.

Александр Мальцев:

После первых пропущенных шайб в первой игре мы, конечно, расстроились. Как только пришли в раздевалку, ребята все собрались в кучку, и разговор был очень серьезный. Отдельно, без тренеров. Когда пришел тренерский состав, могу сказать, «чуть-чуть» нас поругали. По-русски сказать: дали нам по шапке прилично. Уже на второй период вышли совсем по-другому и показали наш советский хоккей.

И результат не заставил себя долго ждать. Сначала в позиционной атаке отличился Евгений Зимин после выверенной передачи Якушева, а затем в меньшинстве в контратаку убежали Борис Михайлов и Владимир Петров. Михайлов пробил по воротам, но канадский вратарь Кен Драйден сумел отразить шайбу. Однако первым на добивании был Петров.

Счет стал 2:2.

В перерыве главный тренер команды В.М. Бобров подбадривал хоккеистов: «Ребята, вы же видите, что можете играть с ними на равных». Защитники сборной СССР получили задание: как можно меньше возиться с шайбой в своей зоне, сразу же отдавать ее нападающим, которые должны были быстро набирать скорость. В раздевалке канадцев стояла напряженная тишина. Игроки начали осознавать, что им противостоят не мальчики для битья, а равный по силе и классу соперник.

А во второй двадцатиминутке настал звездный час Валерия Харламова.

Кен Драйден:

Сомневался ли кто-нибудь в том, что мы легко преодолеем сопротивление русских? На этот вопрос дает ответ Валерий Харламов. Он играл на левом крыле первой тройки советской команды и двигался с неимоверной быстротой. Находясь у противоположного борта, он получил шайбу от Александра Мальцева. Ушел от Рода Жильбера, обыграл Дона Оури. Совершенно неожиданно шайба проскочила у меня между ног и влетела в ворота. Русские повели 3:2.

Через семь минут ситуация повторилась. Снова последовал пас Мальцева на Харламова, и армеец произвел неожиданный для Кена Драйдена выстрел. Канадский вратарь среагировал на бросок с некоторым опозданием, и от его ловушки шайба влетела в створ ворот. 4:2.