Через передние сидения ему не пробраться, броня не позволит. Остаётся только один вариант. Он начал осторожно открывать багажник. Щёлк!!! Господи, Боже мой!!! Никогда бы не подумал, что замок может быть таким громким, – пронеслась мысль, и он максимально выдохнул воздух из груди. Нервная работёнка!
Взрывной механизм находился на месте, где должны были быть задние сидения. Поставив колени на край багажника, он стал аккуратно пробираться к цели. Несмотря на промозглый холод, пот начинал подбираться к глазам, тем самым затрудняя работу. Перед ним был механизм, подобных которому он не видел даже в учебниках. Неимоверное количество проводов с непонятным функционалом, зачем-то сделанный корпус из кусков пластика и скотча, торчащие во все стороны обрывки проволоки. А украшал этот смертельный арт-объект будильник тридцатилетней давности, который громко тикал и придавал дополнительной нервозности. Провода, подходящие к будильнику-детонатору, тоже были прикрыты пластиком. Саймон начал осторожно отрывать скотч, предательски расходившийся на узкие полоски.
Придерживая пластину, Саймон ощущал, что на неё что-то давит изнутри, не сильно, но всё же… Тело начало затекать и трястись под тяжестью брони и нервного напряжения. И тут предательски ослабли пальцы… Шелест! Треск! Он зажмурился, вжав голову в плечи.
Саймон открыл глаза и увидел на полу россыпь конфет. Чёрт! Чёрт!!! Остроумно, ничего не скажешь! Сделал несколько глубоких вдохов.
Голова начала проясняться. И теперь перед глазами была понятная картина, что делать дальше. Детонатор найден, запал найден, всё как по учебнику… ну, кроме конфет.
Будильник был заведён на 14:00. В запасе ещё больше полутора часов. Саймон расслабился, она перестала его смущать. Он даже начал напевать себе под нос: «… детка – ты просто бомба…» и немного крутить бёдрами. Саймон ловко достал кусачки. Раздался щелчок перекусываемого провода, и в это же мгновение проскочила мысль-искра. Та мысль, в которой содержится неимоверная концентрация рациональных взвешенных и обдуманных решений и идей, прошла рядом по всему телу и зажгла вопрос: «А так ли хорошо я её изучил?».
В ответ он услышал: «Нет, я такого не прощаю!».
Зеркало
Дорогие читатели, хочу поведать вам короткую историю о коротком мгновении и целой человеческой жизни.
Человек, о котором этот рассказ, родился в самой обычной семье, в самом обычном городе. Мальчик с щуплой фигурой, небольшого роста, застенчивый и тихий. Не было у него и никаких феноменальных способностей. Может что-то и получалось чуть лучше, но звёзд с неба не хватал. А вот история, которая с ним приключилась, может показаться вам необычной и фантастической. И одни скажут, что такого вообще не бывает, другие – что бывает, а кто-то поверит в неё и скажет: я хочу, чтобы у меня было так же.
Явление, о котором этот рассказ, впервые произошло, когда нашему герою было лет двенадцать. Подходя к зеркалам, он с трудом начал узнавать себя. Изображения, которые он видел, местами были похожи, местами совершенно отличались Они появлялись, искажались, какие-то черты пропадали вообще, что-то становилось красивее, а что-то наоборот. Чем старше он становился, тем чаще и внимательнее он стал рассматривать свои отражения, будь он в магазине, на работе или, например, у кого-нибудь в гостях. Стал тщательнее изучать мелкие детали, менять угол обзора: прямо смотреть становилось уже не интересно. Он стал замечать, что, если зеркало в красивой оправе, то это не означает, что в него будет приятно смотреться.
Годы шли, глаз становился острее, и хватало недолгого взгляда, чтобы понять, что не найдёт он в этом зеркале своего отражения вообще.
И вот, в один день, он остановился у зеркала. Он смотрел в него и ему нравилось то, что он в нём видел. Да, он видел себя, лишь с небольшими отличиями, с более плавными чертами. Взоры стали пристальнее, более частыми и глубокими. Проскальзывали и странные формы в его отражении, но почему-то они его не пугали. Зеркало манило и притягивало к себе. При этом он не оставался прежним, он менялся, менялся в лучшую сторону, он чувствовал себя сильнее и увереннее. Он перестал бояться выходить за рамки привычного. Стал браться за что-то неизведанное.
****
Прошло много лет, прошло мгновение. В один из дней, он подошёл к зеркалу и не увидел в помутневшем стекле своё отражение. Слезами наполнились его глаза, спина ссутулилась ещё больше, руки стали дрожать, а ноги обмякли. Комната стала неприветливой и мрачной…
Прошло немало дней прежде чем он смог поднять глаза и посмотреть на то, чем он был окружён. В тот же миг невероятно тёплая улыбка озарила его лицо. Всё то, что он создал, светилось и озаряло комнату. Абсолютно в каждом предмете он видел отражение, её отражение.
Шарлотка
Возник у меня как-то спор о шарлотке… Конечно все её делают по-разному. Уверен, для многих вкус выпечки неотъемлемо связан с детскими воспоминаниями, с теплом маминых или бабушкиных рук, с утром, когда тебя будят не солнечные лучи, а этот чудесный запах свежеиспечённого теста и ванили, разносящийся не то, что по дому, а и по подъезду или двору. Ну и, конечно, сам вкус, текстура, которые ты не перепутаешь ни с чем. В моей памяти отчётливо закоренел этот бисквитный десерт с румяной, слегка хрустящей верхней корочкой, под которой раскрывалось нежнейшее воздушное, слегка влажное тесто, с лёгкой ванильной ноткой. Несомненно, сочности ему придавали и яблоки, именно с кожуркой, вмешанные в тесто, нарезанные небольшими кусочками в четверть окружности яблока, которые сочились соком и пропитывали тесто вокруг себя. Да, и нарезка яблок, и их количество – это залог гастрономической победы.
И, кажется, вот оно совершенство. Но бывают второстепенные вещи, продукты, которые ничуть не портят, а только делают акцент над превосходство. В моём случае, неотъемлемой частью был и будет стакан прохладного молока, подчёркивающий всю нежность этого любимого с детства десерта.
Только любимые и близкие оставляют яркие и радостные воспоминания в вашей жизни.
Зависимость
После похолодания наступили тёплые осенние дни. Дни, когда начинаешь с большим трепетом относиться к солнечному свету и теплу. Шумные газонокосилки сменились на грабли, и на лужайках стали расти пестрые кучи из опавшей листвы.
Звонок в дверь заставил Марту немного вздрогнуть, хотя она ждала его с самого утра. На крыльце стояла стройная девушка, лет двадцати пяти, одетая в тёмно-синее драповое пальто, шарф сиреневого пастельного цвета и чёрные сапоги, подчёркивающие стройность её ног. От солнечного света создавалось впечатление, что её рыжие волосы пылают.
– Добрый день. Марта? – с улыбкой уточнила девушка.
– Добрый день, Элис. Да, всё верно, – улыбнувшись в ответ, сказала Марта. – Прошу, проходите, раздевайтесь.
Сняв пальто, Элис слегка взъерошила свои кудри, а затем пригладила их. Провела по бёдрам руками, разглаживая юбку, оглядела убранство дома и спросила:
– Надеюсь я вас не сильно отвлекаю?
– Что вы! Конечно, нет. Мне даже очень приятно, что вы заинтересовались моей историей. Проходите, присаживайтесь.
В гостиной был накрыт стол. Две фарфоровые чашки и начищенный металл ложек блестели от солнечного света, льющегося из окна. Из носика заварочного чайника тонкой струйкой шёл пар. Посередине стола стояла ваза с конфетами. Весь дом наполнял аромат яблочного пирога.
– Присаживайтесь, – указав рукой на стул, сказала Марта. И начала было сама присаживаться, но, всплеснув руками, с извиняющейся улыбкой сказала, – Господи, про пирог чуть не забыла! Одну минуту!
Для своих шестидесяти лет Марта была невероятно шустра. В её движениях не видно было возрастной скованности. Поэтому, не успев скрыться в кухне, она уже несла парящий пирог. Он был не маленький, такой, что его размеры даже развеселили Элис и она спросила:
– Думаете осилим?
– Не осилим, а осилите. Это вам, свой я сейчас принесу!
Элис замерла, пристально глядя на Марту.
– Да шучу я! – засмеялась Марта.
Элис разразилась смехом, а успокоившись сказала:
– Нет, так-то я бы смогла, просто я на диете.
Тут уже Марту привела в восторг её шутка. Просмеявшись, Марта начала наливать обеим чай, параллельно спрашивая:
– Джейн меня немного ошарашила, сказав, что вы придёте. Почему она вам сама не рассказала мою историю? – спросила Марта.
– Джейн – подруга моей мамы. Это мама меня заинтриговала. Она не пересказывала вашу историю, а просто описала в общих чертах, а конец истории вообще не стала рассказывать, чтобы я окончательно вошла в азарт, – улыбнувшись ответила Элис. – Да и из уст главного действующего лица куда надёжнее и интереснее.
– Тоже верно. Ох и сплетницы! – в шутку рассердилась Марта. – Стоит девчонкам выпить по бокалу «Маргариты», так одна начудит, а другие растреплют.
– Сарафанное радио в нашей профессии полезный источник, – с иронией констатировала Элис.
– А из какого вы журнала?
– McCall,s. Вы не против диктофона? – уточнила Элис.
– Конечно, нет.
– Тогда начнём.
Немного поёрзав от смущения, Марта начала свой рассказ.
****
Шёл последний год обучения в институте, я подрабатывала в закусочной, где работала уже месяц-полтора. С предыдущего места работы я сбежала из-за толстого управляющего – извращенца, который постоянно распускал руки и отпускал пошлые шутки. Да и посетители там были под стать этому уроду.
Новое место работы, наоборот, пользовалась популярностью у местных копов. Конечно, далеко не все там святоши, но работала я там с удовольствием. За месяц уже все примелькались, некоторых я знала даже по именам. Я всё смотрела на них и удивлялась, как, после ежедневного общения со всякими мразями, они остаются людьми? Гражданских завсегдатаев я тоже знала всех в лицо. С кем-то кокетничала, с кем-то просто говорила о политике, о погоде или просто ни о чём.
И вот, в один из дней, заходит, хромая, молодой человек и заставляет монотонное жужжание этого улья смениться на возгласы радости. К нему подбегают несколько копов и начинают его хлопать по плечу, кто-то, подбадривая, кто-то интересуясь его здоровьем. Повернувшись, с улыбкой до ушей, Сэм крикнул мне:
– Элис, завтрак за мой счёт этому отважному парню!
В тот же момент тот бросил на меня свой ледяной взгляд. Крепко сложенный, со светлыми каштановыми, зачёсанными назад, волосами. Он просто источал уверенность, силу и секс.
После того, как все насладились пересказом, по сто раз уже рассказанной истории, он подошёл к стойке и заговорил со мной:
– Привет. Давно здесь работаешь?
– Месяц с небольшим.
– Как, не достают ребята? – мотнув головой в сторону людей в форме, спросил он.
– Не. Здесь, чувствуешь себя в полной безопасности. Особенно после предыдущего места работы.
– Это где?
– Закусочная у Фреда.
– Ого! Да уж, подонков там хватает. Кстати, Пол, – протягивая руку, опомнился он.
– Марта, – протянув руку, представилась я. – Ранение?
– Три, – ответил он с усмешкой, – но ничего, ещё пару недель, говорят доктора, и я буду завтракать здесь. – И, сделав паузу, добавил: – И желать тебе доброго утра.
Он опустил глаза в смущении и побрёл к выходу. Открыл дверь, повернулся и кинул взгляд мне на прощание. Смущение от такого уверенного красавчика – это контраст, который обескуражит любую женщину.
Его взгляд – лёд, обжигающий лёд. Он был прекрасен, но в нём и блестело что-то немного пугающее, что-то запретное, но манящее, греховное.
Я начала отсчитывать дни и надеяться, что его выпишут раньше. Я была уверена, что он придёт раньше. И да, это случилось. На третий день он пришёл. Видимо, чтобы парни над ним не подтрунивали, он не стал со мной долго общаться. Он спросил, как мои дела, и сразу же предложил встретиться вечером. Это было начало любви и страсти.
Прошло около месяца, когда свершилось это. Мы сидели в баре и Пол предложил поехать к нему. Я была готова к новым ощущениям и поэтому согласилась тут же. Я в жизни ничего подобного не испытывала. Сначала кружилась голова, но головокружение было приятным. Я не чувствовала своего тела, я была невесома. В то же время, периодически, по телу пробегал разряд, который вызывал мурашки по коже: от пяток до кончиков волос. Да, даже волосы! Мне кажется, что каждая клеточка моего тела получала кайф. Непроизвольно сжимались пальцы рук, впиваясь ногтями в ладони, а ноги были мне неподвластны, мозг просто не в силах был их контролировать. По животу разливалось тепло, а рот глотал воздух, которого, казалось было мало в комнате, но его заменяло удовольствие. Открывая глаза, перед приливом новой волны кайфа, я видела его взгляд, этот горячий лёд. Он смотрел на меня, извивающуюся от этого блаженства, взглядом садиста, который неожиданно для себя понял, что нашёл в тебе ту слабину, перед которой ты и сама не смогла устоять, и вы оба получаете удовольствие. Он знал, что я буду просить ещё и ещё. И он мог мне это дать.