молчаливую зиму,
долгую ночь,
стекольную изморозь,
белое кимоно полей,
бесконечность тёмной реки,
безупречность голых ветвей,
небо, черней, чем китель
адмирала, удивительней,
чем утром улыбка в метро,
звёздных медалей
блеск, лунное серебро.
разбегись по дороге,
ну же! выломай рёбра,
как сухостой, за ними
оно – вечное зелёное,
смола и хвоя,
сердце человечье
твоё,
живое…
***
когда начинается джаз, эпос,
эрос расставляет свои липкие сети,
воруют спартанских цариц,
лезут на рожон, ссорят богов,
sorry за порцию гов-
номудрости, брат,
но не поддавайся
на бешеный ритм обезьяньих плясок,
эпилепсию бубна,
со спокойствием Улисса
встречай ещё один остров
в длинной цепи не итак,
врастай в ритм волны, прилива,
просто будь
и благодари судьбу
за то, что убивает тебя любя и так
неторопливо.
***
обними меня ангел,
в этом белом ты похож на невесту,
невесть откуда взявшийся в жизни моей
вздох морей,
долетевший до центра этой печальной равнины,
усталый утешитель, житель не-
бесного пентхауса, спустившийся в трущобы ко мне,
тающее на губах имя твоё – снег,
не оставляй меня, вырони из рук немного радости,
адовость мира приглуши
на время, слышишь,
только на время,
я соберусь, стану мудрей, суше,
выдавлю влагу из стебля,
дурь из души,
стану сухой травой,
пеплом,
коровой, бредущей по полю,
укрой меня крылом своим светлым,
туманом, покоем,
тишиной утра,
облаком обмани взгляд,
во сне, в небе чудятся птицы, лица.
отпусти их, пусть летят.
***
Мы бы жили с тобой в городке у моря,
где вечно дул бы промозглый зюйд-вест
И, привычно улыбаясь, переспрашивали"Sorry?"
у туристов, принявших нас за местных.
В этом городе был бы морской
музей, парк, античная арка
и барахолка, где ордена с последней мировой
лежали бы рядом с Ремарком.
Там количество голубей на площадях и ангелов
на фасадах зданий приводило б в экстаз
орнитолога. И никакой Ванге бы
не в силах было предсказать погоду через час.
Там молчащие прохожие похожи были на рыб,
и лев в зоопарке издавал не рык,
но особый царственный мяв,
на задние лапы гербово привстав.
Мы снимали бы комнату с камином
в доме, где ровная зелень двери переходила бы в газон,
и трамвай на улице грохотал лавиной,
проносясь мимо как хиггсовский бозон.
Утром ты бы пила кофе, курила,
стоя у окна, и смотрела в стекольном
отражении на стол, газету, мобильник,
недопитую бутылку вина, мятый стольник,
на фотографии детей на стене напротив,
тарелку с видом собора, зонтик,
раскрытый для просушки у огня
и, может быть, на меня…
***
эта связка проста:
горы плюс ты.
сдай понты
в камеру хранения до приезда
обратно в город.
поезда отправляются.
в каждом ты.
и каждый поезд едет в горы.
горы лечат ветром в лицо
любую блажь,
скулой цоевской
царапают небо.
не скажешь им «страшно»,
просто дышишь и делаешь шаг
медленно.
горы платят за боль
горстью камней,
каплями на лобовом,
хрустом колен,
холодом голых вершин,
облаком,
матным окриком,
вороньим пером,
найденным на тропе мокрой,
белой костью обглоданной,
никогда не спорь с горой –
плоскостью
из-под земли чертями в небо вогнутой.
горам насрать на то, что ты болен и устал,
что в жизни у тебя развал,
разлад,
что закончился спирт и кислород в крови,
и реви, не реви
надо спускаться назад.
горам – им сверху видней,
что там на макушке твоей –
лысина или нимб.
стоишь ли ты ещё, старик,
или сел в снег.
стоишь ли ты чего
или купюра рвано-мятая,
не принимаемая нигде и никем,
разве что терминалом оплаты.
говорит гора: забудь и брось всё.
приезжай.
будем пить чай или водку,
травить анекдоты,
желтить снег,
тащиться вверх
след в след
чудом попадая,
как пьяный скрипач в ноты.
глупый равнинный мальчик
ты забил себе голову
всяким говном,
как почтальон
цветной рекламой почтовой ящик.
выкинь её.
посидим
на вершине немного.
одни.
вдвоём.
за исключением Бога.
***
усталая нервная,
в метро она погружена в буквы бегбедерова
романа – изящное словоплетение –
морщится от мата подростков рядом, те как никем не
брошенные бумеранги, апофеоз невозвращения
к себе, застряли в этом вагоне, городе, жизни вообще,
висят на поручнях, гадят, галдят,
она смотрит в стекло на причёску, но поправляет взгляд
с «не надо» на «всё оки» -
просто час пик,
просто терпи
эту жизнь, как кредит,
плати и не заикайся о сроке
***
здравствуй, соломинка,
мечта утопающих, гроза верблюдов,
засохший луч света.
каким ветром
тебя занесло на этот подоконник,
в дебри этих верлибров?
тебе бы бродить в коровьем брюхе
на пути к молоку и кружке,
несчастный огрызок лета,
вместо этого
ты занозишь мой зимний глаз
воспоминанием о тепле, теле.
каждый раз
мясник-ноябрь соскабливает плоть с души,
но в апреле
она отрастает снова.
в горле плещется слово,
как сёмга в сети – выпусти обратно.
втяни пальцы в рукава.
не пиши, не пробуй.
весной из всех бесплатных
развлечений опять выбери жизнь
неудобную, как новая обувь.
***
За те почти полгода, что мы не виделись