По счастью он ПРОМЧАЛСЯ МИМО!
«А если я ошибся? Если эти парни как-то связаны полицией? Что меня ждет?!..»
Федор быстро обвел глазами улицу: «Видел ли кто-нибудь нашу драку? Хрен его знает! Наверняка отыщется какой-нибудь страдающий бессонницей пенсионер, ради скуки, наблюдающий за ночной жизнью. Если так, то что «свидетель» обо всем расскажет? А такой вариант: «Бандит напал на полицейских и покалечил их»?.. Дела!» Домой – нельзя. А куда можно?
Федор порылся в карманах: документов, из денег – одна мелочь. Все равно надо зайти к себе… Нельзя, никак нельзя! То есть зайти-то можно, а вот выйти?..
«И что я буду делать, имея при себе документы? Вдруг полиция остановит и попросит показать паспорт. У них глаза станут круглыми от удивления и восторга. «Это не вы ли тот самый Федор Москвин, что обвиняется в убийстве девушки и нападении на наших сотрудников?»
Снова шум проезжающих машин. И в какой-то из них может быть подмога его преследователям. Срочно бежать!..
Он быстро двинулся по улице. Зачем он идет в ту сторону? А В КАКУЮ НУЖНО? Каков план? Отсидеться, переждать? Где отсидеться? Чего переждать? У него нет ни родственников, ни близких друзей. А если бы и были?..
Со своей улицы он повернул на соседнюю, еще более спокойную и тихую. Тихую – пока, в этот предрассветный час! Но очень скоро город проснется, встанет на уши. И ему придется прятаться от каждого случайного взгляда. И не только от взгляда, повсюду сейчас камеры видеонаблюдения. Беглеца обнаружат быстро!
Что ему сказала Поэтесса? «Я буду рядом и при необходимости приду на помощь». И где она? Правильно говорят: женщинам верить нельзя…
И тут Москвину показалось, будто вновь слышит ее голос, она декламирует очередные стихи:
«Прикоснись ко мне хотя бы во сне.
Когда лунный свет на полу серебром,
Когда ночь темна, и в твоем окне
Пляшут черные тени в огне голубом…»
Федора затрясло, теперь эта лирическая поэзия была для него проклятьем, предательством. Он не верил ни слову, но стихи вновь врывались в него, точно ласковый обман врача в душу обреченного неизлечимой болезнью:
«Пусть прозрачной и чистой приснится река,
Пляж, заросший весь изумрудной травой.
И согреет руки твоя рука,
Зазвучит над рекой голос мой…»
– Пошла ты! – не выдержав, заорал Федор в пустоту улицы.
Он не верил не только ей, он НЕ ВЕРИЛ НИКОМУ! Он знал лишь одно: надо спасать свою шкуру! Как?
А в это время на другом конце города происходили не менее драматические события, героиней которых стала одна молодая особа. Она выходила из ресторана, активно поддерживаемая своим кавалером. Ей казалось, что она не идет, а плывет, словно яхта ее отца, по бесконечным водам океана. Волны бушуют, швыряют судно в разные стороны, и оно вот-вот перевернется…
– Осторожнее, Нинель! – умолял бой-френд. – Здесь ступенька, теперь еще одна…
– Да пошел ты! – отчаянно дыхнула перегаром девица.
– Нинель, – заныл парень. – Я же забочусь о тебе. Ты мне безумно нравишься.
– А ты мне нет, импотент гребаный.
– Импотент?.. Разве ты была не удовлетворена?
– Чем?! Твоим маленьким х…?
– Почему он маленький? – окончательно растерялся юноша.
– Спроси об этом у родителей, – и она заржала, как взбесившаяся лошадь.
– Я постараюсь исправиться…
– Рожденный ползать, милый, может только ползать…
Бой-френд терпел любые оскорбления, очевидно, Нинель ему сильно нравилась. Любопытно, что никто – ни официанты, ни швейцар не смотрели на эту пару с издевкой, или осуждением. Наоборот, все почтительно кланялись пьяной девице, или же предлагали бой-френду помощь. А Нинель, чувствуя безнаказанность, задиралась то к одному, то к другому, причем ее наглость все возрастала. Одному официанту она залепила пощечину, его коллегу – женщину ущипнула за зад, заявив, что хочет новых ощущений. И тут же, хохоча, бросила: «Не надейся, сучка!». Больше всего досталось толстому швейцару при входе, Нинель предупредила, что в следующий раз «засунет ему в задницу пылесос и высосет из брюха весь ненужный сор». Швейцар согнулся и подобострастно захихикал: – Ну и шутница вы!
Старик и Мастер, спрятавшись за соседним домом, наблюдали за этой картиной. Старик усмехнулся:
– Хорошенькое воспитаньице у дочки высокопоставленного лица.
– Какое воспитание! – ответил Мастер, – большинство нашей элиты выбились из низов, не только социальных, но и интеллектуальных. Кто стали в России первыми приватизаторами? Партаппаратчики, люди из торговой мафии, рэкетиры, да так называемые интеллигенты-революционеры…
– А чем вас не устраивают последние? – хитро подмигнул старик, – все-таки интеллигенты.
– По мне это самая страшная порода людей, Василий Петрович. Они – сознательные разрушители, Базаровы (герой романа И.Тургенева «Отцы и дети», являлся нигилистом, говорил, что его задача разрушать, а не созидать. – Прим. авт.) нашего времени. В конце концов, именно из этой «породы» вышли и Перовская, и Ленин, и Ельцин – вся жуть нашей истории.
– О, да вы философ! Чудненько, чудненько! С каким человечком опять познакомился! Никак закончили МГУ?
– Нет, другой университет, но не менее качественный. Одно время работал в банке, пока не попал под сокращение. Устроиться снова на такую же работу не смог. А жить привык на широкую ногу. Вот мне и предложили… новую «престижную должность», только уже иного качества.
– Каких метаморфоз в жизни не бывает! – согласился Василий Петрович. – Но смотрите, голубчик, она подходит к машине.
Фраза «она подходит к машине», конечно же, была слишком утрирована. Нинель окончательно сломалась, постоянно спотыкалась и падала. Бойфренд снова и снова поднимал ее из грязи, умолял быть осторожнее, ведь она так дорога ему. – Любимая, дай я тебя поцелую!
Нинель не оценила в должной мере ласки ухажера. То ли он был ей так неприятен, то ли сыграли проблемы с переполнением желудка спиртным, но она в ответ выплеснула ему в лицо значительную часть выпитого и съеденного в ресторане. Бой-френд однако, опять не сдавался (вот что значит истинная любовь: неважно к девушке, или состоянию ее отца), он лишь захихикал, утерся и продолжал подтаскивать подругу к автомобилю. И уже открыл дверцу…
– Пора! – скомандовал старик.
Это Мастер понял и без него. Через секунду он был рядом, ударом вырубил незадачливого бой-френда, и вместе с жертвой оказался на заднем сидении. И тут заметил, что старик – еще ловчее, он уже сидел за рулем. Однако произошла заминка, Василий Петрович так осматривал панель управления, точно видел все это в первый раз.
Тем временем бой-френд поднялся, начал звать на помощь, и к нему помчалась охрана ресторана.
– Чего же вы не сказали, что не умеете водить? – закричал Мастер, – я бы…
– Не ругайте неразумного! Сейчас, сейчас я научусь управлять этой дурацкой техникой, – последовал ответ.
Мастер пришел в шок, ничего себе старый хрыч нашел время для учебы! Но машина рванула и так понеслась, будто за рулем – самый опытный автогонщик на свете. Немного протрезвевшая Нинель взирала на все выпученными от удивления глазами. Мастер сказал:
– Я вас похитил.
– О, как это здорово!
– Здорово?
– Да, мой рыцарь! О таком, как ты, я мечтала всю свою жизнь!
Нинель и не думала кричать, драться. Наоборот, открыла сумочку, достала пшикалку и, освежив дыхание, впилась губами в губы Мастера. А он, в свою очередь, и сам не понял, как его закрутил «любовный вихрь». В этом вихре кружились улица, дома, деревья. А звуковым фоном служил раскатистый хохот старика.
Глава шестая
Они среди нас
Полутемный кабинет был насквозь пропитан табачным дымом, будто курили здесь не менее десяти человек сразу. Но курил всего один – сам хозяин. Последние события не давали ему сомкнуть глаз, заставляя без конца отмерять шагами расстояние от одной стены до другой. События наваливались и терзали! Одна проблема сменялась другой. Казалось, судьба окончательно ощетинилась против своего любимца. А он действительно до недавнего времени был ее любимцем, и вся жизнь выглядела как бесконечная череда побед.
Но сейчас он не думал о прошлом, мучило настоящее. К его главной проблеме прицепилась следующая: он поручил убить киллера, который с некоторых пор стал ОЧЕНЬ ОПАСЕН, а получилось наоборот: киллер расправился с его людьми. Прикончил всех!.. Поразительно! Или он супер-профессионал, или у него были помощники?.. И еще, прибывшие на место преступления полицейские сообщили, что при первом осмотре создается странное впечатление: одна из жертв перебила остальных, а потом сама свела счеты с жизнью. Но ведь это нелепость.
Допустим, киллеру повезло, он опередил своих убийц. Что он должен был делать дальше? Срочно уехать и затеряться в России или заграницей.
А как он себя повел? Сам позвонил!
Весь диалог снова прокручивался в голове. Киллер нагло заявил: «Вы нарушили условия сделки. Верните диск». Так разговаривать со своим ХОЗЯИНОМ?.. Пусть бывшим, но очень влиятельным! А затем окончательно перешел любые разумные границы, заявив, что УБЬЕТ ШЕФА. Его даже не остановила ответная угроза, он просто повторил: «Я вас УБЬЮ!». Он был на удивление спокоен и уверен в себе. Он разговаривал так, словно чувствовал за собой мощную силу.
Разве может быть в городе более мощная сила, чем его ХОЗЯИН?
Но сила эта есть, и она заинтересовалась информацией, которая была на том диске. Ведь киллер не случайно напрямик спросил именно о нем. Но об этом знали всего несколько человек – посвященные. Кто-то с улицы исключен.
«Киллер успел кому-то «продаться»?.. Кому? Столичным чужакам? Беспощадным джигитам с Кавказа? Откуда он сам прослышал о той информации?
Если он был в курсе с самого начала, то почему не скопировал диск? А он его не скопировал? Нет, нет, если бы он это сделал, не требовал бы его назад. Он узнал позже, кто-то ему сказал! И повстречал киллер своего таинственного просветителя как раз перед самым покушением на него. Точно! «Просветитель» и помог выпутаться. И, конечно же, «просветителей» – целая команда. На что они решаться?..
Нужно опередить. Пока еще у этого города есть те, кто установили здесь свои порядки. И никому не позволено их менять!»
Новое брожение по кабинету и новая сигарета: в голове один за другим рождались планы будущих действий. Есть планы, есть, только какой из них сработает?
Следует понять сущность киллера. И тогда появится шанс просчитать его возможные действия.
Хозяин кабинета открыл страницу, где содержалось личное досье на всех, с кем когда-то он был связан. Вот и тот, кто ему нужен. Подробная информация о человеке с самого его рождения. Материалы, которых нет даже у органов.
Итак, имя киллера Городецкий Алексей Алексеевич, тридцать два года, холостой, бездетный, образование высшее, работал в банке, заведовал распределением кредитов, пока не попал под сокращение. Сократили его не за плохую работу или финансовые нарушения, просто сам банк оказался в сложном положении, а потом и вовсе прогорел. Чем же уволенный молодой сотрудник так привлек Организацию?
На экране – крупным планом лицо Городецкого, волевое и красивое с точки зрения женщин. Темные волосы коротко пострижены, в карих глазах – недюжинный ум. Когда его привлекали в Организацию, он понравился именно интеллектом, никто бы и не подумал, что такой блестящий молодой господин способен на самую грязную работу.
А еще чем привлек? Прекрасный спортсмен, мастер спорта по дзюдо, коричневый пояс – по карате, отлично владеет оружием – и ножом, и пистолетом. Достаточно хладнокровен, полностью послушен руководству (именно так тогда казалось), не болтлив, не любопытен, будто навечно позабыл вопрос: «Для чего?». Раз надо – значит надо. И, конечно же, жаден до денег. Деньги и стали для него решающим фактором. Понадобилось две встречи, чтобы он согласился.
Хозяин кабинета хорошо помнил эти первые вербовки. После увольнения из банка Городецкий находился не в самом лучшем расположении духа. Найти подобную работу в небольшом городе – крайне сложно, в вуз или школу идти не хотелось: зачем ему безденежье? Хладнокровье в тот момент несколько изменило Алексею, вспыхнувшая ненависть неудачника была направлена на преступную систему, власть имущих, тупой народ и, конечно же, инородцев. Городецкий не стенал, не плакал, не потрясал кулаками, призывая к революции, он говорил тихо, почти шептал, однако в том шепоте слышалась неприкрытая ярость. Он готов был также бесшумно растерзать опупевшего от взяток чиновника, говорящего с кавказским акцентом владельца торговой лавки, метущего улицу дворника с раскосыми глазами, пробравшегося во власть еврея. Он был настолько убедителен, что вербовщики засомневались: а можно ли на него делать ставку? Не взыграют ли в нем национальные чувства, не решит лион что вкакомто конкретном случае предлагаемая ему «грязь» противопоказана русским интересам?
Однако он тут же предстал и с другой стороны: ненавидя Восток, он в то же время был без ума от Запада. Даже прибалты, эти маленькие колючие кустарники в большом лесу Европы, являлись у него образцом настоящей культуры. Он говорил, что вытащить Россию из пропасти можно только одним путем: пригласить сюда в качестве управленцев немцев, англичан, и разных прочих шведов. «Эти люди спасут нас от воровства и других элементов азиатской дикости. Ведь приглашали же древние русичи варягов, а Петр – голландцев! И нынешняя ситуация не исключение. Так пусть же новые варяги тащат нас из состояния продолжающейся первобытной дикости к нравственному процветанию». Услышав подобное, человек, пришедший с ним на встречу, доложил Организации: «По своим идеям это настоящий киллер!».
С ним никогда никаких проблем не было, любое порученное ему «дело» выполнялось четко и аккуратно. И вдруг…
Не похож Городецкий на СЛИШКОМ САМОСТОТЕЛЬНОГО ЧЕЛОВЕКА. Что-то здесь не так…
Хозяину кабинета вновь позвонили, разговор шел о размещенном на диске материале. Многое непонятно, требуется расшифровка. Иного ожидать и не приходилось, конечно, нужен специалист. И такой – есть: парень, что работал с Крамской. Уже отдан приказ срочно привести его в одну из лабораторий Организации.
Опять звонок… «Так и есть, они везут этого Москвина». Однако радовался глава Организации рано.
– Москвин сбежал, – сообщили ему.
– Как сбежал?!
Ему кратко рассказали обо всем, что произошло. В ответ последовала вспышка ярости: – Найдите!
– Ищем, но…
– Что значит «но»? Никаких «но» быть не должно. У вас час! И если только….
Даже недосказанная угроза в устах главы Организации звучала самым жестоким приговором. Можно было быть уверенным, что Федора найдут и привезут в нужное место, где используют по полной программе, а потом уберут… С ним наверняка будет легче, это не Алексей Городецкий. Впрочем, и с последним скоро покончат. Только не затягивать, избавиться разом от ненужной головной боли.
Но снова звонок, от которого эта боль лишь усилилась. Глава Организации услышал голос Городецкого.
– Ты еще гуляешь? – усмехнулся хозяин кабинета, – ну-ну!
– Слушай меня, – обнаглевший киллер уже говорил с ним на «ты», – как думаешь, надутый ублюдок, где твоя обожаемая дочь?
– А какое она имеет отношение?..
– Она у меня.
– Что?! Да знаешь ли ты?!..
– Успокойся и будь готов к серьезному разговору. Я перезвоню.
– Если хотя бы один волос…
Однако пугать было бесполезно, Городецкий отключился. Глава Организации хотел тут же позвонить в службу безопасности, отдать новый приказ, но… остановился. С экрана компьютера на него грозно взирал бывший «мелкий служащий», он словно предупреждал, что пойдет на все. «У него моя дочь! Что придет в голову этому безумцу?!..»
Впервые за долгое время глава Организации перестал ощущать себя бесконечным хозяином положения, основной козырь был на руках у его оппонента. Конечно, потом Городецкий за все ответит… Но это случится потом!
В руках возрастала дрожь, мысли метались, как пчелы в разоренном улье. Где же выход?
Надо попытаться определить его местонахождение… Как? Он говорит быстро, тут же отключается, меняет телефоны и, конечно же, – «адреса». Но допустим, его обнаружат, Городецкий может запаниковать и убить заложницу! Даже одно только подобное предположение казалось невыносимым.
Все отцы в основном одинаковы – от нищих и забитых до самых могущественных и влиятельных. Если что-то случается с кровным ребенком, и судьба его зависит от твоего конкретного решения, принять его невыносимо сложно. Сложно быть сильным и диктовать условия другим. Зато легко, потеряв голову, подчиниться чужой воле.
«Но как эта мразь посмела?!.. А почему бы и нет, раз он понял, что все равно обречен?.. Он стремится выжить, и использует для этого любые возможности. Нет смысла его пугать; того, кто видел смерть, испугать сложно. Невозможно угрожать расправой с семьей, у Городецкого нет семьи! Остается ждать… Только бы не причинил вреда моему ребенку!»
Наконец-то очередной звонок, глава Организации старался говорить как можно более спокойно, чтобы Алексей окончательно не осознал себя господином положения.
– …Мое условие прежнее: я возвращаю Нинель, мне возвращают диск. НЕ советую шутить: на диске должна быть ИМЕННО ТА ИНФОРМАЦИЯ. – А как ты узнаешь: та или не та?
– Узнаю, – коротко ответил киллер.
– Ты ведь в этом ничего не понимаешь. Не то, чтобы я собирался обмануть. Но ты можешь решить, что я тебя ОБМАНУЛ.
– Узнаю, – повторил Городецкий, и глава Организации понял, он не ошибся в своих подозрениях: за этим парнем кто-то стоит. – Как мы совершим обмен?
– Подожди-ка, ты подал хорошую мысль: я просмотрю диск. Если все нормально, Нинель тотчас вернется.
– Считаешь меня за кретина? Я отдам диск, а с моей дочерью…
– Ничего с ней не случится. Контракта на ее смерть у меня нет.
– Я должен иметь гарантии! – упрямо заявил глава Организации.
– Ты не в том положении, чтобы торговаться, – усмехнулся Городецкий. – Я позвоню через час. Подумай, как передашь мне диск.
Главе Организации показалось, что слышит не только голос киллера. Как будто кто-то находился рядом с Городецким и давал ему необходимые указания. Голос второго человека показался хриплым, старческим… Но тут проклятый похититель его дочери опять отключил телефон.
Теперь перед хозяином кабинета возникла нешуточная проблема: что делать дальше? Даже он был не вправе вот так просто взять и использовать по своему усмотрению материал, который принадлежит всей Организации. Он глава, но не падишах. А, значит, точно также должен подчиняться общим правилам игры. Иначе, завтра уже – не глава… Законы Организации суровы.
У него был час на решение. Всего один час!
Закончив разговор с бывшим шефом, Городецкий вернулся в комнату, где на диване в любовной неге томилась голая Нинель. Естественно, ей было невдомек, куда звонил Алексей. Но тут же она его огорошила неожиданным открытием: – Поговорил с папочкой?
– Как узнала? – удивился Городецкий.
– Догадалась. Ты ведь сказал о похищении. Вот я и подумала: что если он позвонит папочке, предупредит, что родная доченька в руках злого похитителя…
«Вот тебе и на! Ситуация меняется. А ведь все было так хорошо и спокойно. Как теперь она себя поведет?»
– …а вознаграждением за освобождение станет наша скорая свадьба.
«Вот в чем дело!»
– Мечтаешь выйти за меня замуж?
– Очень.
– Почему?
– Ты классный! Я тащусь от твоих рук, тела и, естественно, члена. Ты достал мне до матки. – Рад.
– А серьезно, кому названивал?
– Обычный деловой разговор давнему приятелю. Тебе он неинтересен.
– Дела мне по фигу. Главное, чтобы это была не блядушка.
– Успокойся, не блядушка.
– Разве после такого члена успокоишься, – проворчала Нинель.
– Оденься. Вдруг Василий Петрович зайдет.
– По фигу! У старика наверняка только одна радость – поглазеть на женское тело. Пусть перед смертью порадуется.
«Знала бы ты, милая, что он нас с тобой переживет!»
– Ты эксбиционистка.
– Кто я?
– Это те люди, которые любят обнажаться при других.
– Мне очень нравится, когда на меня зыркают, – честно призналась Нинель. – А ты чего не снимаешь брюки?
– Сейчас. Только перекурю.
– Сигареты надо бросать.
– Ух ты, моралистка!
– И переходить на травку.
– Я подумаю над твоим предложением, – рассмеялся Городецкий.
Он снова вышел в коридор, где решил в одиночестве поразмышлять над сложившейся ситуацией. Куда же исчез старик? Правда, он предупредил, что скоро вернется, но… Киллер боялся, что люди из Организации вычислят эту квартиру. И тогда… Тогда ему не позавидует последний калека.
– Леша, иди скорее! Хочу тебя! – раздался крик из соседней комнаты.
Городецкий вздохнул, отшвырнул сигарету. «Может и хорошо, что у нее началось сексуальное безумие. Не будет рваться домой!»
Федору казалось, что он вновь на войне, его рота попала в засаду, и он, отстреливаясь, пытается спастись бегством. Тогда ему это удалось, а как будет сейчас? Надо наконец что-то решать, нельзя, словно загнанный зверь, без конца прятаться по закоулкам ночного города. Уехать отсюда?.. Какой смысл?! И куда?..
Он посмотрел на темное осеннее небо, хмурившееся, грозившее очередной порцией дождя, будто специально загонявшее Федора под любое укрытие, и ощутил полную безысходность. Надо решаться, идти в полицию, рассказать обо всем, что произошло. А там посмотрим, не все же полицаи сволочи!
Он прислонился к стене дома, чувствуя жуткий упадок сил. Ему хотелось, чтобы все произошедшее за последние дни стало сном, вот он просыпается, и ничего этого нет. Никто не убивал Лену, никто не преследует самого Федора. Мало того, исчезла осень, вместо нее – конец апреля, преддверие лучших месяцев года. И небо – не темное, не тревожно плачущее, а синее-синее, зовущее к полету. А увядающая зелень, выпив волшебный эликсир, вспыхивает зеленым цветом молодости и любви. Федор тихонько забормотал:
Когда стремглав я в небо улетаю
На белоснежных ангельских крылах,
Прости меня! Мой дом необитаем,
Пока душа витает в небесах.
Там легкое дыхание апреля,
И места нет ни гневу, ни обиде.
Ты никогда меня такой не видел
В сверкании блистающей капели!..
«Кого я не видел? И что это со мной?»
Тут он понял, что повторяет слова, которые кто-то шепчет ему. Конечно, она – Поэтесса!
Так и есть! Темный женский силуэт отделился от стены и направился к нему…
Он не мог простить ей недавнего бегства! Зачем она так неожиданно ворвалась в его жизнь. Она несет не спокойствие, а опасную стихию! Москвин горько воскликнул:
– Опять вы?
– Да.
– Знаете, о чем я только что размышлял? К добру ли мы повстречались?
– Сейчас следует думать о другом… За вами идет охота.
– Предлагаете помощь? Но я вам больше не верю.
– У вас есть выбор?
– Не знаю…
– Меньше чем через минуту они появятся здесь.
– Как? Уже?! – Федор оглянулся в поисках путей дальнейшего бегства. Поэтесса покачала головой:
– Некуда бежать. Они станут искать вас везде и когда-нибудь найдут. Точнее, очень скоро найдут!
И, словно в подтверждение ее слов, из ближайшего переулка вынырнула машина. Она ехала осторожно, луч скользил по тротуарам, близлежащим домам, высвечивая малейшие детали. Федор шепнул: – Вон в тот подъезд…
– И что? Из него когда-нибудь надо будет выйти.
«Она права! Во всем права, к сожалению!»
Луч уже был рядом, почти плясал возле ног Федора, и от такой пляски хотелось запрыгнуть хоть на луну, хоть прямо на солнце. Сам автомобиль казался адским созданием, танком смерти, убивающим любую надежду на спасение. Он высматривал все и вся, невидимое око предупреждало: «Не уйдешь! От меня никто и никогда не уходил!»… Видимо, зловещие «танкисты» обнаружили беглеца…
Москвин взглянул на свою спутницу, и… каких-либо слов не понадобилось. Их руки сплелись, будто это было пожатие обезумевших влюбленных. И перед глазами Федора возникло непонятное мелькание, а в ушах – легкий свист. Он устремился в неизвестность…
Выскочившие из машины люди отчаянно чертыхались. Федор был рядом, каждый мог в том поклясться, и вдруг… исчез! Они обшаривали каждый метр улицы, заходили в подъезды. Вскоре к ним прибыло подкрепление.
– Он стоял прямо перед нами, – сказал один из наемников Организации. – Вот здесь у стены. Кажется, с ним тусовалась девка. Хотя мои товарищи это отрицают.
– Ну, она тусовалась или нет? – спросили люди из подкрепления.
Большинство заявили, что Федор был один. Тогда наемник не без горечи продолжил:
– Может мне и показалась та женская фигура… Но, в чем я уверен на все сто: наш беглец не мог войти в нее и там раствориться!
– Он и не растворялся. Он где-то недалеко, возможно, спрятался у кого-то в квартире. Надо выяснить: есть ли у него в этом районе знакомые и друзья? Не сбрасываем со счетов и ту таинственную женщину.
Вдруг она действительно существует… Ищем ребята! Проверить все это несложно, если только… – Что «если только»?
– Если только он не обвел вас вокруг пальца. Не забудьте, он – участник боевых действий, мастер своего дела. Сбежал и баста!
– Мы не видели, чтобы он куда-то бежал, – возразили сразу несколько человек.
– Ладно! Его все равно надо искать. Ушел в первый раз, во второй обязательно попадется! От Организации не спрячешься! – Да, но время!..
– Времени у нас нет. Поэтому ищем его, ищем!
Уже был разработан план перехвата беглеца, за Федора Москвина взялись всерьез!
Федор не мог понять, где оказался. Замкнутое пространство в виде комнаты; только здесь нет никаких четырех углов, она – круглая. Москвин осматривал странные сооружения вокруг него… Какие-то водруженные на столах металлические шары, парящие в воздухе геометрические предметы. На стене висел большой черный экран, где мелькали огненные точки, мириады точек. Откуда-то сверху спустились два вертящихся кресла, стоящая рядом с Федором Поэтесса села в одно из них и предложила то же самое сделать гостю.
– Где мы? – спросил Москвин.
– В безопасном для вас месте.
– Думаете, сюда никто не доберется?
– Никто и никогда.
– Почему?
Ответ ошеломил его:
– Раса людей слишком несовершенна.
– Раса людей?.. – у Федора пересохло горло, он почувствовал, что его новая знакомая не шутит.
В голове зазвучала фраза из какого-то фильма о пришельцах: «Они среди нас!..» Нет, такого быть не может, перед ним разворачивается очередная фантасмагория! Не может?..
– Ну-ну! – улыбнулась Поэтесса, – вы же ученый, занимаетесь самым загадочным явлением на свете – пирамидами. Пора бы понять, что мир многомерен.
– Я бы хотел чего-нибудь выпить, – облизал Москвин пересохшие губы. – Не воды конечно.
Его спутница вторично растянула губы в улыбке, понимающе кивнула. И тут же в пространстве комнаты поплыли небольшие шарики, то ли из металла, то ли из пластмассы, то ли из какого-то другого материала. Поэтесса протянула руку и ловко поймала один. Затем передала его Федору:
– Сбоку крышечка, поверните. Теперь пейте. Не бойтесь, не отравитесь.
Вкус оказался приятным: нечто среднее между лимонадом и шампанским. Хотя Федор, конечно, ожидал иного напитка, который бы взбодрил и сбросил стресс. Однако… эффект оказался неожиданным, он превзошел все ожидания.
Голова слегка закружилась, тело размякло, тревога поутихла, а потом и вовсе отступила, душевное смятение прошло. Федору захотелось спать… Но перед этим в голову успела прокрасться странная мысль, совсем не типичная для ученого-исследователя Москвина: «Узнать бы секрет такого напитка, да наладить его изготовление. И название ему дать:
«Чудо-вино от дяди Федора». Или, по аналогии с другими винами – шампанским, коньяком, портвейном, что-нибудь типа федянское, феньяк, фертвейн…»
А дальше – голос Поэтессы:
– Поспите немного! И пусть вам приснится то, о чем давно мечтали.
И снова – стихи, звучащие как чудная, мелодичная песня, как мистика сказочной страны, как романтическая сага надежды на прекрасное будущее…
«Выгнула спину цветную радуга,
Пахнет дождем и взволнованным полем…»
Там было еще что-то, но строки растаяли… в настоящей радуге. Федор плавал в сияющем разноцветье, упивался феерической красотой Божественного творения. Он был по-настоящему счастлив и совершенно не думал, что это сон – короткий, стремительный, за которым наступит тревожное пробуждение.
Но оно наступило как страшная неизбежность!