Историческая справка
История фрегата «Кильдюин», как пишет С. Аксентьев в очерке «Острова и корабли», началась 19 мая 1798 года, когда на Соломбальской верфи в Архангельске был спущен на воду вооруженный двадцатью четырьмя пушками военный транспорт, наименованный по старинному названию острова Кильдин – Кильдюин. Остров этот угрюмой громадой возвышается на выходе из Кольского залива в Баренцево море, на перекрестке главных морских дорог: на запад – в Скандинавию и Европу, на восток – в Белое море, Архангельск и далее на Камчатку.
Строил «Кильдюин» известный архангельский корабельный мастер Курочкин, и хотя транспорт был не столь красивой наружности, но имел все добрые качества военного корабля. Первым командиром «Кильдюина» был бывалый моряк капитан второго ранга Д. Д. Креницын. Транспорт перевозил грузы, продовольствие и людей по Белому морю.
В 1803 году поступило приказание перегнать «Кильдюин» в Кронштадт. На переходе транспортом командовал капитан-лейтенант М. Г. Степовой. По прибытию на Балтику он передал «Кильдюин» капитан-лейтенанту Н. С. Головину.
До 1805 года вооруженный транспорт «Кильдюин» занимался перевозкой военных грузов между Кронштадтом и Ревелем, а затем был поставлен в док и переоборудован во фрегат. На нем усилили вооружение. К имевшимся двадцати четырем двенадцатифунтовым орудиям на шканцах дополнительно установили восемь шестифунтовых пушек и увеличили экипаж до двухсот двадцати человек.
После переоборудования транспорта «Кильдюин» в легкий фрегат командиром на него был назначен Георгиевский кавалер капитан-лейтенант Е. Ф. Развозов.
То, что Е. Ф. Развозов был командиром фрегата «Кильдюин», я узнал из его послужного списка.
ПОСЛУЖНОЙ СПИСОК
командира тридцать седьмого корабельного экипажа флота
капитана II ранга РАЗВОЗОВА
сентябрь 2-го дня 1810 года
Флота капитан II ранга Егор Федоров сын Развозов
Во время продолжения службы когда и где в кампании на море был, на каких кораблях:
на катере «Меркурий» – командующий
на фрегате «Кильдюин» – командующий
Егор Развозов
(РГА ВМФ Ф. 406. Оп. 1. Д. 90. Л. 176–178)
Старшим офицером на фрегате «Кильдюин» у Развозова был лейтенант Иван Николаевич Бутаков.
Род Бутаковых на флоте известный, но именно Иван Николаевич стал основателем морской династии Бутаковых. Четверо из пяти его сыновей дослужились в русском флоте до адмиральских чинов. Иван Николаевич Бутаков родился 24 июня 1776 года в дворянской семье в Костромской губернии. Закончил Морской корпус и в 1792 году произведен в мичманы. Служил на корабле «Европа», в 1797 году произведен в лейтенанты флота. В 1800–1804 годах служил на кораблях Балтийского флота, а в 1805 году был назначен старшим офицером на «Кильдюин».
Старший офицер – хозяин сложного корабельного хозяйства. Он является прямым начальником всего личного состава. Его забота – чистота и порядок на корабле и, главное, выучка молодых матросов. Старший офицер должен быть крайне придирчив, особенно к нижним чинам, потому что отвечает за подготовку корабля к походу и бою.
В случае гибели командира старший офицер исполняет должность командира. Старший офицер первым среди равных по званию офицеров может занять должность командира корабля при наличии вакансии.
Забегая вперед, скажу, что лейтенант И. Н. Бутаков спустя несколько месяцев будет назначен командиром брига «Летун».
«Много пришлось потрудиться, – вспоминал Егор Федорович Развозов, – чтобы сколотить людей и превратить моряков транспорта в боевой, сплоченный экипаж. Сколько пришлось тренировать команду “скорому и расторопному обращению с парусами”, сколько обучать канониров “пушечной экзерциции”, сколько сил было потрачено на обучение нижних чинов и офицеров искусству маневрирования».
Е. Ф. Развозов пришел на «Кильдюин» немолодым офицером. К моменту вступления в командование фрегатом он успешно провел восемнадцать морских кампаний и имел ордена Святой Анны третьей степени «За храбрость» и Святого Георгия четвертого класса.
Отправка эскадры в дальний заграничный поход дело сложное и хлопотное… Сколько усилий приложил лично он и его офицеры, вспоминал капитан-лейтенант Развозов, чтобы подготовить корабль, сколько было нервотрепки, чтобы преодолеть бюрократическую волокиту и неповоротливость флотских чиновников, хотя на словах все понимали, что необходимо спешить, «дабы не упустить удобного времени», – приближалась осень, а вместе с ней осенние шторма, угрожавшие повредить корабли.
Но когда в Кронштадт пришел приказ об отправке кораблей в Средиземное море, выяснилось, что многие из них не обеспечены парусами, такелажем, а некоторые даже артиллерией.
Управляющий исполнительной экспедицией Адмиралтейств-коллегии докладывал, что такелаж на корабли Сенявина будет готов не ранее чем через два месяца, ибо заказ на мелкий такелаж передан «вольной фабрике» Кука, да и казенный завод не может изготовить остальное раньше этого срока. Положение казалось безвыходным, но командующий эскадрой Дмитрий Николаевич Сенявин, понимая, что срываются сроки выхода в море, приказал ежедневно посылать пятьдесят матросов, знакомых с шитьем парусов, в порт и двадцать матросов – в помощь на канатную фабрику.
Этот приказ Сенявина от 31 июля 1805 года сохранился в Российском государственном архиве Военно-морского флота, и он гласил:
«Господам командующим вверенной мне дивизии предписываю сколько возможно брать матроз знающих шить, коих отослать немедленно при реестрах в парусную мастерскую».
(РГА ВМФ Ф. 194. Оп. 1. Д. 1. Л. 1)
Другой приказ Сенявина от 1 августа 1805 года предписывал:
«Господин Кук хозяин здешнего партикулярного завода обязался сделать разного такелажа до двух тысяч пуд с тем, чтобы даваемы ему были рабочие люди… И для той работы благоволят господа командующие посылать к нему ежедневно лучших матроз с кораблей Ярослава, Москвы и с Петра по семи человек, да к надсматриванию за ними ундер афицера с корабля Москвы».
(РГА ВМФ Ф. 194. ОП. 1. Д. 1. Л. 2)
Кроме того, Сенявин принял решение часть парусов первого и второго комплектов взять подержанными, а весь третий комплект сшить своими силами в пути. Благодаря этому удалось сократить сроки окончания работ с двух месяцев до четырнадцати дней.
После принятия экстренных мер Сенявин докладывал командованию, что «к 20 августа такелаж будет принят кораблями, а не позднее 22 августа будут готовы паруса».
Получив распоряжение шить третий комплект парусов в пути, капитан-лейтенант Развозов озаботился тем, чтобы у него в команде были матросы, умеющие шить паруса.
Хотя несвоевременная доставка на корабли парусов и такелажа были главным тормозом при подготовке к плаванию, было много и других затруднений. Так, свечи, поставленные на корабли, плавились при теплой погоде, и от них пришлось отказаться; то же самое и пыжи из пакли, а нужны были из овчины, чтобы полностью при выстреле сгорали, и не приходилось их в бою из стволов выковыривать. Пыжи из пакли пришлось менять, как и банники из щетины, которые тоже пришлось менять на овчинные, чтобы не столь быстро в ствольных каналах трепались; брандспойты были «неблагонадежны»; кузницы, необходимые для ремонтных работ на кораблях, не отпускались.
Капитан-лейтенант Развозов лично столкнулся с тем, что в «ведомостях припасов», которые надлежало погрузить на «Кильдюин», было перечислено вдвое больше грузов, чем мог вместить его фрегат! Пришлось решать вопрос с кронштадтским портовым начальством, распределяя часть припасов по другим кораблям. Все трюмы «Кильдюина» были загружены запасными мачтами, стеньгами, реями, ружьями, амуницией и медикаментами. «Все это безобразие произошло, – понимал Развозов, – из-за того, что чиновник по хозяйственной части на дивизию так и не был назначен».
10 августа Сенявин приказал командирам кораблей:
«Всех без изъятия нижних чинов и служителей вымыть в бане, а с завтрашнего
числа как афицерский так и служительский екипаж перебраться на корабль».
(РГА ВМФ Ф. 194. Оп. 1. Д. 1. Л. 4)
Перед тем как корабли готовы были выйти на рейд, главный командир Кронштадтского порта адмирал П. И. Ханыков приказал провести медицинское освидетельствование нижних чинов, которое выявило большое число матросов, больных опасными болезнями – «венерической ломотой», «венерической чесоткой», цингой, «падучей болезнью». Пришлось срочно заменять «неспособных к вояжу» и заново укомплектовывать матросами команды кораблей.
Несмотря на все затруднения, приготовления были закончены в срок, который утвердил Сенявин, – 23 августа. Но тут оказалось, что не готовы документы командования флота, без которых дивизия не могла уйти из русских вод. Вот почему только в начале сентября 1805 года корабли дивизии вице-адмирала Д. Н. Сенявина вышли из Кронштадта.
Перед этим контр-адмирал Д. Н. Сенявин, произведенный 16 августа 1805 года в вице-адмиралы, был назначен главнокомандующим морскими и сухопутными силами, находившимися на Средиземном море. А 25 августа состоялся смотр уходящей эскадре государем императором Александром I. Гребной катер, на котором был государь, шел мимо кораблей. Матросы, расставленные по реям и мачтам, кричали «Ура!», а корабли приветствовали государя пушечной пальбой. Государь император, в изъявлении своего благоволения, пожаловал господ офицеров и «морских служителей» полугодовым жалованием.
31 августа последовал секретный рескрипт императора Александра I на имя вице-адмирала Сенявина:
«Секретно. Господину вице-адмиралу Сенявину
Приняв Республику Семи Соединенных Островов под особенное покровительство мое… почел и за нужное, при настоящем положении дел Европы, усугубить средства к обеспечению ее пределов. Поелику же республика сия по приморскому местоположению своему не может надежнее ограждаема быть как единственно, так сказать, под щитом морских сил и военных действия оных, то по сему уважению повелел я отправить туда дивизию, состоящую из пяти кораблей и одного фрегата, и тем ускорить ныне там пребывающее морское ополчение на нее.
Вверяю все сии военные, как морские, так и сухопутные силы вашему главному начальству для руководства вашего признал я за нужное снабдить вас следующими предписаниями: Снявшись с якоря и следуя по пути, вам предлежащему, употребите все меры, морским искусством преподаваемые и от благоразумной и опытной предусмотрительности зависящие, к безопасности плавания вашего и к поспешному достижению в Корфу…»
В полдень 10 сентября 1805 года корабль «Ярослав», на котором держал свой флаг вице-адмирал Д. Н. Сенявин, снялся с якоря, и за ним последовали «Святой Петр», «Москва», «Селафаил», «Уриил» и фрегат «Кильдюин». Помимо собственных команд, на кораблях шли офицеры и матросы, предназначенные для комплектования команд легких судов, во главе с капитан-лейтенантом Сульменевым. Вместе с ними шли начальствующие лица будущей портовой администрации Корфу: главный контролер капитан II ранга Шельтинг, хозяйственник капитан-лейтенант Лисянский, обер-аудитор Черепанов и их помощники.
Так началась Вторая Архипелагская экспедиция русского флота.
Капитан-лейтенант Развозов находился на мостике. Он любил эти минуты, когда вся команда фрегата была в движении, в работе. Сколько раз за время службы приходилось ему переживать такие минуты, и всегда в нем пробивалось радостное желание быстрее выйти в море.
Как вспоминал о начале похода Развозов, тихий переменный ветер удерживал эскадру весь день в виду Кронштадта. Тогда ему еще подумалось: «Не хотят русские воды отпускать корабли в столь далекое плавание». Но перед заходом солнца подул попутный ветер с веста, и эскадра двинулась в путь. По старому морскому обычаю судовые коки выбрасывали с наветренного борта в море свои поварские колпаки – на удачу!
Попутный ветер усилился. Корабли шли, имея до восьми узлов. Рваные облака плыли над мачтами фрегата. Луна то появлялась в разрыве облаков, освещая море, то исчезала, погружая все во тьму. Ночью отстаивались между Наргеном и Суропским маяком. Утром корабли зашли в Ревель, взяли на борт пятьсот морских солдат, догнавшего здесь эскадру надворного советника Сивере, командированного к эскадре Министерством иностранных дел для сношений с правительствами и послами, и, пополнив запасы свежей пресной воды, покинули гостеприимный ревельский рейд.
Весь следующий день дул попутный ветер. Ветер дул постоянно, и 20 сентября прошли остров Готланд. 21-го были уже у Борнхольма, но неожиданно ветер переменился, сделался противным, и так продолжалось до 30 сентября. Корабли вынуждены были стать на якорь у самого Копенгагена. 3 октября эскадра при юго-восточном ветре снялась с якоря и оставила датские воды.
7 октября показались берега Англии. На рассвете 9 октября корабли прибыли в Портсмут… Во время стоянки в Англии вице-адмирал Сенявин приобрел два легких брига, которым присвоили наименования «Феникс» и «Аргус». Кроме судов были куплены «машины для очищения воздуха», «машины для очищения воды» и хозяйственные принадлежности – свечи, уголь, дрова, а для питья служителей командующий приказал купить «пива на каждый корабль по 10, а на фрегат 3 тонны».
3 декабря 1805 года при свежем северо-восточном ветре эскадра вице-адмирала Сенявина покинула английские берега. Ветер крепчал, и седая пена валов покрыла всю водную поверхность. Поравнявшись с мысом Лизард на «Кильдюине» отпустили лоцмана, штурман по пеленгам на мыс утвердил место на карте, и, перестроившись, заняли свое место в походном строю эскадры. За мысом резко ударил в лицо холодный ветер. Быстрому ходу фрегата способствовал крепкий норд-ост. Ветер на палубе пронизывал насквозь. Вахтенные кутались в брезентовые дождевики. По небу бежали рваные темные тучи. Волнение усилилось. Скрипели мачты, трещал корпус, беспрестанно хлопали над головой паруса. Эскадра вышла в Открытый океан…
…Наконец, Бискайский залив остался за кормой. Фрегат «Кильдюин» держал курс на Гибралтар. Переход Атлантическим океаном был нелегким для моряков, особенно для тех, кто впервые вышел в море. На «Кильдюине» таких матросов было немало. Но все выдержали и шторм, и океанскую зыбь. Несмотря на то что из-за нераспорядительности Адмиралтейств-коллегии переход кораблей осуществлялся в неблагоприятные для плавания зимние месяцы, моряки с честью вышли из всех испытаний и прошли путь от Портсмута до Гибралтара за десять суток.
Эскадра под командованием вице-адмирала Д. Н. Сенявина шла в Средиземное море для защиты Ионической республики, расположенной на Ионических островах, и недопущения усиления военного и политического влияния наполеоновской Франции на берегах Адриатического моря.
Историческая справка
Ионические острова были заселены греками в глубокой древности. За многие века их захватывали и турки, и итальянцы. В течение трех столетий острова удерживались Венецианской республикой, затем попали под французскую оккупацию.
К группе Ионических островов относятся крупные острова: Корфу (в древности Керкира), Паксос, Левкада (Санта-Мавра, в древности Леука), Феаки (в древности Итака), Закинф (Занте), Кефалиния, Китира (Цериго) и девятнадцать более мелких островов. Из этих островов Корфу имел наибольшее значение и издревле считался ключом к Адриатическому морю и воротами на Балканский полуостров. Климат в этих местах весьма мягкий. Хотя почва и плодородна, острова, покрытые известковыми горами безлесны, в связи с недостатком воды.
Ионическая Республика, или, как ее называли в народе, «Республика Семи Островов», была создана в 1800 году, после изгнания французов адмиралом Ф. Ф. Ушаковым, когда была подписана русско-турецкая конвенция об образовании Ионической Республики под номинальным протекторатом Турции. Россия приняла покровительство над новой республикой и гарантировала целостность ее владений и сохранность конституции.
Российская империя была обеспокоена французской экспансией в Европе. Не ограничиваясь захватом итальянских территорий и острова Мальты, французы предприняли поход в Египет, пытались распространить свое владычество и на Ионические острова.
В связи с этим, императора Александра I волновало будущее Ионической Республики, после ухода от Корфу в 1800 году главных военно-морских сил адмирала Ф. Ф. Ушакова.
В 1804 году Александр I принял решение отправить на Корфу отряд кораблей под командованием капитан-командора А. С. Грейга. В императорском рескрипте от 2 октября 1804 года говорилось:
«Предмет пребывания в Корфу сей дивизии состоит в том, чтобы по всей возможности содействовать к безопасности и благу жителей республики Семи Соединенных Островов».
(РГА ВМФ Ф. 166. Оп. 1. Д. 545. Л. 61)
В октябре 1804 года отряд А. С. Грейга в составе кораблей «Ретвизан» – командир капитан-лейтенант Ф. Селиванов, «Святая Елена» – командир капитан I ранга И. Быченский и двух фрегатов: «Венус» – командир капитан I ранга Р. Эльфинстон и «Автроил» – командир капитан-лейтенант Н. Баскаков вышел из Кронштадта. Вместе с ними шли на Корфу для выполнения судоремонтных работ корабельный мастер И. Разумов, плотники, десятники, столяры, кузнецы, мачтовые и другие мастера.
11 января 1805 года отряд А. С. Грейга благополучно прибыл на Корфу. Его прибытие упрочило господство русских в этом регионе. Вот как писал об этом историк флота лейтенант Н. Каллисов: «В республике Семи Островов снова водворилась, таким образом, русская сила, и наше господство было теперь безраздельным: ни турецкого флота, ни турецких сухопутных сил на островах не было».
30 марта 1805 года Россия заключила с Англией союзный договор, к которому присоединились Швеция, Дания, Австрия и Королевство обеих Сицилий, в связи с возникшей серьезной угрозой французского проникновения на Балканский полуостров и в Средиземноморье, в район проливов Босфор и Дарданеллы. Император Александр I приказал в подкрепление отряду А. С. Грейга отправить на Корфу дополнительную эскадру под началом вице-адмирала Д. Н. Сенявина.
Когда в сентябре 1805 года эскадра вице-адмирала Сенявина покинула родные берега, сам Дмитрий Николаевич, конечно, не предполагал, что экспедиция эта станет главным делом его жизни и выдвинет в число величайших флотоводцев России.
Командир фрегата «Кильдюин» капитан-лейтенант Е. Ф. Развозов знал, что впервые российские военные корабли в составе Первой Архипелагской эскадры пришли в Средиземное море тридцать пять лет назад в 1770 году, что в знаменитом Чесменском сражении они наголову разгромили турецкий флот, что после этой славной победы оставались в Восточном Средиземноморье еще четыре года.
А началось все в сентябре 1768 года, когда турецкий султан, «тень Аллаха на земле» и духовный глава всех мусульман, Мустафа III под давлением Франции и при поддержке других государств, стремясь не допустить Россию к Черному морю, воспользовался незначительным пограничным инцидентом – нападением гайдамаков (малороссийских повстанцев) на турецкую деревушку Гапту в Подолии, объявил России войну, но войну не обычную, а священную – «джихад», вошедшую в историю как Русско-турецкая война 1768–1774 годов.
Екатерину II не пугало объявление Турцией войны. Она считала, что эта война даст возможность достигнуть важных для России целей. Уже весной следующего 1769 года российские войска заняли крепости Азов и Таганрог, что дало выход к устью Дона, где река впадает в Азовское море. Следом заняли Керчь, в том месте, где Азовское море соединяется с Черным, тем самым обеспечив себе выход к Черному морю. Войска генерала Румянцева заняли всю Молдавию и большую часть Валахии в верхней части Дуная.
С первого месяца войны императрица искала возможность использовать против турок свой флот. Не зря же она с самого начала правления восстанавливала его: ремонтировала старые корабли и строила новые. Екатерина желала, чтобы флот приносил пользу. На одном из заседаний Военного совета Григорий Орлов выступил с особым мнением: «Не нужно ли послать под видом вояжа в Средиземное море несколько судов, а оттуда учинить диверсию неприятелю». Екатерине эта мысль понравилась – она задумалась. План вырисовывался дерзкий – послать часть русского флота буквально на другую сторону Европейского континента, на границу с океаном. При этом эскадра должна была выйти из Балтики, пересечь Северное море, затем – Ла-Манш, пройти вдоль берегов Франции, Испании, Португалии, миновать Гибралтарский пролив и войти в западную часть Средиземного моря, достигнуть Эгейского моря, после чего ударить турок в мягкое подбрюшье – Восточное Средиземноморье, где турки уже лет триста чувствовали себя полновластными хозяевами. Грандиозная задача!
В результате Государственный Совет Российской империи принял решение направить в Средиземное море эскадру кораблей под командованием адмирала Г. А. Спиридова с целью отвлечения части сухопутных и морских сил противника с дунайского и крымского направлений и нанесения Турции удара с тыла.
В ноябре был объявлен Манифест императрицы Екатерины II «О начатии войны с Оттоманскою Портою».
Сразу же начались приготовления к переходу Первой Средиземноморской эскадры к далеким греческим берегам. Русский флот раньше не совершал таких походов. У моряков не было опыта плавания в южных морях, поэтому командиры кораблей и офицеры выматывались до предела, заготовляя провиант, принимая артиллерийские припасы, обучая новобранцев-рекрутов, руководя дополнительной обшивкой корабельных корпусов для защиты от червя-древоточца, в спешке готовясь к небывалому для российского флота морскому походу.
К лету следующего 1769 года эскадра адмирала Г. А. Спиридова в составе семи линейных кораблей, фрегата, бомбардирского корабля и вспомогательных судов, всего восемнадцать вымпелов, была готова и 18 июля начала свой путь в Средиземное море для оказания помощи балканским народам в национально-освободительной борьбе против турецкого ига. Так началась Первая Архипелагская экспедиция, как ее тогда называли «Архипелажная экспедиция».
Цель экспедиции в Архипелаг была очень точно сформулирована: «Ее Императорское Величество, желая, по возможности, усилить военные действия против турок, для скорейшего окончания войны вознамерилась послать военный флот в Архипелаг и Левант.
Цель экспедиции заключалась в том, чтоб произвести диверсию в этих местах и беспокоить турок в той части их владений, где они менее всего могли опасаться нападения, по причине затруднений, с каким должно быть сопряжено отправление вооруженной силы от самых крайних пределов Балтики в моря, столь отдаленные».
В инструкции Екатерины II адмиралу Г. Спиридову говорилось: «Поелику главная всему нашему плану цель состоит в поднятии против Турков всех подвластных им народов, первым предметом есть и всегда должны пребывать сухопутные операции графа Орлова». И далее: «Вы, пожалуйста, довезите морскую пехоту и артиллерию до места. Дальше они поднимут антитурецкий пожар и справятся сами. А ваше дело – парализовать турецкую торговлю и поломать басурманам коммуникации».
Европейские морские авторитеты с определенным скепсисом относились к этой экспедиции, указывая на неблагополучное состояние русских кораблей, на отсутствие пунктов базирования, на незнакомство офицеров эскадры с театром боевых действий и предрекали провал экспедиции.
Конечно, ведение русскими кораблями боевых действий против турецкого флота в Эгейском море в отрыве от своих баз со стороны выглядело настоящей авантюрой. Ведь если нет мест базирования кораблей, значит – нет мест для ремонта, неоткуда брать провиант, негде лечить раненых и больных. Поэтому вопрос о местах базирования наших кораблей являлся крайне важным, но для того и посылался на разведку в 1764 году в Средиземноморье фрегат «Надежда Благополучия», чтобы найти эти места и договориться с греками о стоянке наших кораблей.
Сегодня, как и двести пятьдесят лет назад, вопрос базирования соединений боевых кораблей российского ВМФ в Средиземном море стоит остро. Благодаря дипломатическим усилиям наши ракетные корабли и подводные лодки базируются в средиземноморском порту Тартус на побережье дружественной нам Сирии, борющейся с международной террористической организацией ИГИЛ. В этой борьбе решающую роль играет военная помощь нашей страны.
Императрица Екатерина II, предлагая военную помощь грекам, учитывала их ненависть к турецким поработителям и рассчитывала на греческих повстанцев, на их присоединение к России в войне с Турцией, ибо греческий народ томился под османским игом с XV века и был полон желанием поквитаться со своими угнетателями. Греки периодически восставали против османов. Были даже районы и особенно острова, которые вообще не признавали над собой власти турок.
Греческие повстанцы, действуя не только на суше, но и на море, создали на островах Эгейского моря десятки больших и малых баз, что и выяснилось в ходе разведывательного плавания фрегата «Надежда Благополучия». Поэтому шла эскадра адмирала Г. А. Спиридова в этой непростой обстановке туда, где подавляющее большинство населения составляли православные греки.
Но не только отсутствие мест базирования кораблей делали Архипелагскую экспедицию очень рискованной. Второй проблемой было состояние самого русского флота, его кораблей, знания и опыта его офицеров. Известный историк, автор «Краткой истории русского флота» генерал корпуса флотских штурманов Ф. Ф. Веселаго писал, что в 60-х годах XVIII века «построение судов, их морское и боевое вооружение… – велось и содержалось “по старине”». И далее: «В числе морских офицеров того времени было также сравнительно немного способных, сведущих практов, и остальная часть служащих представляла инертную массу держащуюся привычной рутины…
Основанием судовой дисциплины служил деспотизм командира. Продовольствие команды было возложено на командиров судов, из которых некоторые сильно злоупотребляли этим доверием, что, конечно, не оставалось без вредного влияния на дух экипажа корабля и дисциплину».
Экипажи страдали не только от дурной пищи, но и от заболеваний. Причиной этого были на тогдашних судах: «…нечистота, испорченный воздух гнилых помещений, одежда матросов, существенную часть которой составлял пропрелый от неизбежной сырости полушубок, затем испорченная вода и дурная провизия». «Провизию на судах продолжали доставлять в рогожных кулях, гниющих от сырости и портящих находящуюся в них провизию. Солонина держалась в бочках больших размеров, которые, оставаясь продолжительное время откупоренными, заражали воздух… Пресная вода, содержащаяся в деревянных бочках, после недолгого плавания портилась и приобретала отвратительный вкус и запах гнилых яиц.
Зловоние в нижних палубах увеличивалось гниющей в трюме водой и отчасти раздаваемой на руки матросам недельной порции сухой провизии и масла, которые хранили они в своих сундуках или койках, постоянно остающихся внизу.
Для нагрузки трюма употреблялся не чугунный, а каменный или песчаный балласт, в котором собирался и гнил и сор, представляющий полное удобство для разведения крыс и различных беспокойных насекомых.
Если к этому добавить, что при неимении судовых лазаретов больных до перевоза на госпитальное судно не отделяют от здоровых и что вообще на судах не существовало порядочной вентиляции… то совершенно объясняется антигигиеническим состоянием тогдашних судов».
Кроме этого Ф. Веселаго подчеркивал, что «на кораблях, вышедших из Балтийского моря под начальством Спиридова, кузова и рангоуты не имели достаточной крепости. Большая часть судов строилась тогда из сырого леса, и случалось, что по злоупотреблениям вместо сквозных болтов корабельные члены скреплялись гвоздями или даже деревянными нагелями. Опасная течь от разошедшихся во время качки обшивных досок была явлением обычным. Лопались кницы, ватервельсы, бимсы отходили от своих мест и даже расходились стыки досок наружной обшивки или концы этих досок выходили из шпунтов штевней.
При непрочном такелаже и парусах, дурно выкованных якорях и ненадежных канатах опасность угрожала судам не только в море, но иногда и на якоре».
Отправляясь с такими кораблями в далекое, небывалое до того времени плавание, адмирал А. Г. Спиридов вполне сознавал всю тяжесть лежащей на нем ответственности за корабли и их экипажи.
Невзирая на все трудности, в середине февраля 1770 года эскадра адмирала Г. А. Спиридова прибыла в бухту Итилон греческого порта Витулло на полуострове Морее (Пелопоннес), к месту назначенному инструкцией императрицы.
На рейде бросили якоря корабли «Европа», «Святослав», «Святой Евстафий Плакида», «Три иерарха», «Святой Иануарий», «Три святителя», фрегат «Надежда Благополучия», бомбардирский корабль «Гром», пинки «Соломбала», «Лапоминк», «Сатурн» и пакетботы «Летучий» и «Почталион».
Артиллерию эскадры составляли 640 пушек. На кораблях, помимо 3011 человек экипажей, находились десантные войска Кексгольмского пехотного полка, две роты артиллеристов, мастеровые для ремонта кораблей и артиллерии. В общей сложности 5582 человека.
17 февраля 1770 года был высажен первый десант в бухте Итилон. Жители этого полуострова никогда не признавали над собой власти турок и встретили русских как освободителей.
Затем начались боевые действия кораблей Первой Архипелагской экспедиции в Средиземном море:
В конце февраля часть эскадры в составе трех линейных кораблей, одного фрегата и одного пакетбота подошла к турецкой крепости Корон, расположенной на юго-западной оконечности полуострова Пелопоннес, и приступила к ее осаде.
10 апреля после осады десантом была взята турецкая крепость-порт Наварин. Наши десантники захватили сорок две пушки, три мортиры, восемьсот пудов пороха и много оружия.
Получив известие о взятии Наварина, главнокомандующий русскими морскими и сухопутными силами в Архипелаге граф А. Г. Орлов приказал снять осаду крепости Корон и всем морским и сухопутным силам перейти в Наварин.
28 апреля отряд капитан-командора С. К. Грейга осадил и бомбардировал турецкую крепость Модон. Но осада оказалась безуспешной, и с потерями десант вынужден был отступить.
17 мая наша эскадра из кораблей «Не тронь меня», «Саратов», «Святослав», «Северный Орел», двух фрегатов «Надежда», «Африка» и четырех пинков, под начальством контр-адмирала Дж. Эльфинстона, у острова Специо атаковала турецкую эскадру из девятнадцати судов – десяти кораблей, двух фрегатов и семи мелких судов под начальством капудан-паши Хасан-бея и принудила ее отступить в Навилийский залив.
Через пять дней эскадра адмирала Г. А. Спиридова, соединившись у острова Цериго с эскадрой контр-адмирала Дж. Эльфинстона, вышла на поиски турецкого флота.
В середине июня у острова Милос отряд кораблей графа А. Г. Орлова и эскадры адмирала Г. А. Спиридова и контр-адмирала Дж. Эльфинстона соединились. В командование соединенным флотом вступил генерал-аншеф граф А. Г. Орлов, подняв кайзер-флаг на корабле «Три иерарха».