13 мая 1806 года вице-адмирал Д. Н. Сенявин получил рескрипт императора Александра I, в котором тот утверждал Сенявина в звании Главнокомандующего всеми морскими и сухопутными силами на театре войны и разрешал вести военные действия против французов по своему усмотрению.
На другой день по прибытию фрегата «Венус» в Кастель-Нуово, узнав из донесения, что австрийские власти по настоянию Франции закрыли Триест для русских торговых судов, вице-адмирал Сенявин с кораблями «Селафаил», «Святой Петр», «Москва» и «Венус» пошел в Триест для освобождения задержанных там австрийцами наших торговых судов.
14 мая у острова Меледо был встречен корабль «Елена» с семью корсарскими судами под Андреевским флагом. После этого на «Селафаиле» подняли сигнал поставить все паруса, но ветер переменился, ослаб, а затем и вовсе стих. Паруса кораблей эскадры беспомощно повисли на реях. На море установился штиль. Прошел день, и прошла ночь… Утром опять ни малейшего ветерка. И снова тягостное ожидание ветра… Паруса висели на мачтах, как простыни на веревках в тихую погоду. Безветрие удерживало эскадру в море по 20 мая. В полдень налетел сильный попутный шквал с дождем, и корабли полетели к Триесту.
Шканечный журнал «Венуса»:
«В 21-й день мая 1806 года в половине 4-го часа с вице-адмиральского корабля Селафаил сделан сигнал с кораблей не посылать на берег гребные суда и оные не отсылать никуда…»
По приказанию вице-адмирала Сенявина корабли эскадры стали на якоря со шпрингом напротив батарей, прикрывающих Триест. В ответ на это военный комендант Триеста потребовал, чтобы наша эскадра отошла на пушечный выстрел. Ответ в вице-адмирала Сенявина достоин того, чтобы его процитировать:
«Стреляйте! Я увижу, где ваши ядра лягут и где мне должно стать».
Всю ночь палубы наших кораблей были освещены фонарями, канониры стояли у пушек, фитили курились и вооруженные шлюпки были готовы. Утро! Солнце осветило бухту…
Начались переговоры с военным комендантом Триеста фельдмаршал-лейтенантом Цахом. В полдень на рейд прибыл фрегат «Автроил» с известием, что французы заняли Старую и Новую Рагузу. Оказывается, в то время пока эскадра Сенявина находилась в море, 16 мая французы объявили, что нейтралитет Рагузской Республики не будет ими признан, пока российские войска не оставят острова Каттаро и Корфу, и пока российская эскадра не удалится от берегов Далмации.
В этот же день французы в пяти верстах от Старой Рагузы вступили в бой с нашими войсками, а 22 мая ночью французы оставили Старую Рагузу. После этого известия вице-адмирал Сенявин принял решительные меры. Приказал кораблю «Петр» и фрегату «Венус», по причине отсутствия ветра, тянуться завозами и войти в самую гавань Триеста, в тыл главной и сильной батареи крепости. Это грозное движение эскадры гораздо скорее, нежели переговоры и дипломатические убеждения, принудило военного коменданта Триеста удовлетворить требования вице-адмирала Сенявина. На задержанных в гавани русских судах поднялись российские флаги, корабли «Селафаил» и «Петр» вступили под паруса.
Командир корабля «Москва» получил повеление, в ожидании прибытия курьера в Триест, блокировать Венецию и провести мимо Истрии русские суда, а фрегату «Венус» и корвету «Автроил» было приказано сопроводить освобожденные суда в Каттаро.
Когда все семнадцать судов, должных идти под конвоем фрегатов, были готовы, 26 мая «Венус» и «Автроил» снялись с якоря и при небольшом попутном ветре конвой благополучно прошел Истрию.
Из Шканечного журнала фрегата «Венус»:
«В 27-й день мая… под парусами на внешнем рейде с нами корабль Москва, корвет Автроил
В 1 час корабль Москва снялся с якоря, следуя оному корвет Автроил и весь конвой и мы снялись с якоря и стали иметь курс W-W. В ¾ 6-го часа с корабля Москвы сигналом велено конвою задним судам прибавить парусов…»
С мостика «Венуса» капитан-лейтенант Развозов наблюдал очень тихо идущие суда конвоя, представлявшие собой весьма разнообразные образцы кораблестроения: тут были и тартаны с наклонною вперед мачтою, и пинки с высокими кормами, и полаки с мачтами из одного целого дерева, и шебеки с треугольными парусами.
Солнце сияло во все небо, а морские птицы с криками ловили в море рыбу. Дни стояли очень жаркие.
Шканечный журнал «Венуса»:
«В 30-й день мая… идучи под парусами с конвоем между островами Св. Андрей и Лиссою. Ветер бом-брамсельный, ясно, сияние солнца… В половине 3-го часа для поджидание конвоя спустили марсели… по заданию командующего обучали служителей ружейной экзерзикции. Было употреблено ружейных патронов 630 мушкетных…»
Легкие ветры, днем дующие с моря, а ночью с берега, благоприятствовали переходу.
30 мая после полудня моряки стали свидетелями необычного явления. Участник и очевидец этого зрелища офицер фрегата «Венус» мичман Броневский позже так описывал свои впечатления: «После полудня на высоте острова Агосто, при наставшем довольно свежем северном ветре, воздух наполнился тонким туманом, и скоро в недальнем от нас расстоянии, на пространстве четырех верст, море с чрезвычайным шумом начало кипеть, и вдруг во многих местах вода винтом стала подыматься к небу, а облака спускаться к ним длинным рукавом… Наконец море соединилось с облаками, множеством конусов, кои острыми своими вершинами, касаясь небес, с великим шумом, начали вертеться, толстеть и двигаться. Одиннадцать огромных тифонов быстро мчались на нас, конвой рассеялся от них в разные стороны, но как некоторые суда не имели пушек, были от них в опасности, то мы, поставив все паруса и приведя к ветру, подобно Дон Кихоту, сражавшемуся с ветряными мельницами, принуждены были вступить в бой с водяными столбами. Залп с правой стороны разорвал два тифона, несколько выстрелов с левой обрушили еще один, который в падении увлек за собой и другой; …мы увидели прямо перед носом и уже гораздо близко еще один, второпях фрегат не поворотил, целый залп пролетел мимо, нечего было делать, как положа все паруса противу ветра, остановить тем фрегат на месте. К счастью, одним метким выстрелом с носу повалили и этого колосса, брызги рассыпались перед нами. Наши конвойные суда тоже удачно сражались с тифонами. Через полчаса все исчезли сами собою».
Шканечный журнал фрегата «Венус»:
«В 31-й день мая… идучи под парусами с конвоем против острова Агосто. В 9-м часу ветер брамсельный малоблачно… От нас выстрелом сигнальным велено конвою передним судам убавить, а задним прибавить парусов. Конвою держаться соединенно… В 11 часов увидели мы у Старой Рагузы канонерскую лодку и 2-х мачтовое судно… производима была пушечная пальба…»
К вечеру конвой вошел в Каттарский залив. Воздух был неподвижен, лишь в отдалении слышен был звук прибоя. В заливе стояли корабли «Селафаил», «Параскевья» под флагом контр-адмирала Сорокина и корабли «Петр» и «Елена».
И снова Шканечный журнал фрегата «Венус»:
«В 1-й день июня 1806 года идучи под парусами с конвоем. Ветер брамсельный, светлооблачно, сияние солнца. Паруса имели марсели, брамсели, бом-брамсели, фок, грот, кливер, бизань. Идущих с нами прежнее число судов. В половине 4-го часа вошли мы в бухту Бокко де Каттаро… В исходе того же часа салютовали от нас вице-адмиральскому флагу из 9 пушек… от корабля Селафаил ответствовано из 7 пушек… В половине того же часа в вышеназванной бухте на глубине 28 сажень, грунт ил, убрав все паруса положили якорь. В исходе того же часа спустили все гребные суда. В оном часе пришел в бухту весь наш конвой расположились на якорях.
… присланы к нам на фрегат с корабля Параскевья находившийся в городе Корфе на госпитальном фрегате Армени за болезнею матросы 2-й статьи 2 человека.
… в 6 часов с вице-адмиральского корабля Селафаил при пушечном выстреле сигналом с оного всей эскадре приготовиться к походу…
… в 19 часов корабль под вице-адмиральским флагом Селафаил, Св. Елена, под контр-адмиральским флагом Параскевья, Св. Петр прошли в море…»
Фрегат «Венус» и шебека «Азард» тоже вышли в море вместе с этим отрядом.
На следующий день по приказу вице-адмирала Сенявина все гребные суда флота были задействованы для перевозки вооруженных черногорцев из Каттаро в Кастель-Нуово.
4 июня отряд из кораблей «Селафаил», «Праскевия», «Святой Петр», «Елена», фрегата «Венус» и шебеки «Азард» подошел к Новой Рагузе. Ветра почти не было.
– Черт возьми, – с досадой выругался Развозов, повернувшись к старшине, стоящему у штурвала. – Мы потеряли ветер!
Пришлось спустить шлюпки и проверповаться, чтобы стать в соответствии с диспозицией.
Шканечный журнал фрегата «Венус»:
«В 4-й день июня… лавируя в рагузской бухте… малооблачно. В 15 часов с вице-адмиральского корабля Селафаил сигналом велено всей эскадре верповаться».
В 4 часа утра 5 июня корабли начали обстрел укреплений на острове Сан-Марко, прикрывавших Новую Рагузу. Погода весь день благоприятствовала – была тихой и ясной.
Перед рассветом следующего дня принято решение высадить на остров Сан-Марко десант из 600 морских солдат и матросов и роты егерей под командованием командира 2-го Морского полка полковника Буаселя. Высадку десанта прикрывали огнем своей артиллерии корабли «Праскевия», «Петр», фрегат «Венус», шебека «Азард» и пять канонерских лодок.
Шканечный журнал «Венуса»:
«В 6-й день июня в Старой Рагузе стоя на верпе в эскадре. Маловетрие… В ¼ 1-го часа стали поднимать верп, наполнили паруса и пошли к острову Сан-Марко. По приказанию командующего били у нас тревогу, по которой приготовились к сражению. В ¼ 2-го часа усмотрена на берегу французская армия, по которой выпалено от нас из пушек…
Со 2-го часа с вице-адмиральского корабля сигналом велено нашему фрегату поворотиться на другой галс, тогда мы с помощью буксира поворотились на правый галс. И по повороте глубина по лоту 36 сажень, грунт ил и примечено по оному, что нас несло к неприятельскому берегу, для чего положили якорь плехт и закрепили паруса. В 3 часа для удаления от берега занесли верп с 4-я кабельтовами.
В 5 часов с контр-адмиральского корабля сигналом дали знать что адмирал велит открыть у нас пальбу пушечную, которая у нас начата в 5 часов в продолжении оной пальбы израсходовано … картузов 24 фунтового калибра 96, ядер 96.
С полуночи маловетрие… В 2 часа отправлены с фрегата на корабль Параскевия для высадки десанта на остров Сан-Марко солдатской команды поручик Вячеслав, унтер-офицеров 2, барабанщиков 1, рядовых 47. В 6 часов высадили десант…»
Заперев неприятеля в Рагузе, обложив город с моря кораблями, а с берега войсками, лишив воды и подвоза съестных припасов, вице-адмирал Сенявин добился капитуляции врага. Крепость Рагуза была взята. Как писали газеты: «Русский штык и дерзость повсюду торжествовали!»
Фрегат «Венус» то под парусами лавировал в виду города Рагузы, то становился на якорь в бухте. 16 июня 1806 года командир «Венуса» получил повеление идти вдоль Рагузских берегов для поиска неприятеля. Загорались первые звезды, когда фрегат перешел в канал Каламоту, а на другой день вместе с шебекою «Азард» пошли каналом вблизи берега и у Станьо соединились с фрегатом «Автроил» под командованием капитан-лейтенанта И.Я. фон Бекмана.
Во второй половине следующего дня отряд кораблей прошел тесный пролив между двумя высокими островами. День был очень жарким. Настоящее пекло. И хотя матросы беспрерывно поливали палубу забортной водой, смола в пазах все равно плавилась.
– Будь она неладная, эта жара! – чертыхались матросы.
К вечеру ветер стих. Фрегат буквально застыл среди недвижимого зеркала воды, словно стянутый какими-то невидимыми нитями…
Очевидец, не без литературного таланта, писал: «Голубые облака, украшавшие небо, отражались на светлом зеркале воды; море было совершенно спокойно; солнце на чистом горизонте, какого на земле никогда не можно видеть, являло взору великолепную картину захождения. Длинные лучи, осыпая черту, где небесный свод соединялся с морем, позлащали близкие к горизонту облака; море горело пурпуровым огнем; огромный золотой шар, постепенно понижаясь, опустился, наконец, в море, и алый цвет неба, мало-помалу бледнея, потушил блеск зари». Солнце село, наступила ночь, высыпали звезды, темное, играющее блеском звезд водное пространство, казалось вахтенному мичману Броневскому огромным и необъятным…
Шканечный журнал фрегата «Венус»:
«В 19-й день июня 1806 год идучи под парусами проливом между Рагузинским берегом и островами, ветер брамсельный легкий, сияние солнца Паруса имели марсели и крюйсель зарифленный 2-я рифами, фок, грот… В 6 часов для раздачи служителям в пищу убит бык в нем при свидетельстве комиссии оказалось чистого мяса 4 пуда 12 фунтов. В команде благополучно, больных нижних чинов 3 человека. Воды во фрегате 12 дюйм.
Лавирующие с нами корвет Автроил и шебека Азард поворотили оверштаг на правый галс…»
К утру 20 июня положили якоря у крепости острова Курцало. Капитан-лейтенанту Е. Ф. Развозову нездоровилось. Он поручил лейтенанту Насекину съездить к австрийскому генералу – командующему крепостью на острове, и сообщить, что никакого повеления от Главнокомандующего вице-адмирала Сенявина тому нет.
В конце дня Рагузские пастухи сообщили, что перед заходом солнца видели несколько французских судов. На рассвете следующего дня фрегаты «Венус», «Автроил» и шебека «Азард» снялись с якорей. В десять часов утра с «Венуса» заметили одиннадцать французских шебек и канонерских лодок, стоящих на якорях близ песчаной отмели мыса Гомена.
При виде наших фрегатов неприятель отрубил канаты и пошел на веслах против ветра. Лавируя, «Венус» и «Автроил» нагоняли французов. Но когда «Венус» был немного далее пушечного выстрела, ветер стих, и фрегат вынужден был остановиться. Французы, убрав паруса, опять пошли на веслах и скоро скрылись за мысом. Штиль продолжался до вечера. К ночи, воспользовавшись легким ветром, «Венус» и «Автроил» шли по компасу в направлении ушедшего неприятеля. Шебека «Азард» по тяжести хода далеко отстала.
С рассветом вновь обнаружили флотилию французских шебек.
Утренний довольно свежий ветер наполнял паруса. Солнце изрядно припекало. Сине-зеленые волны сливались вдали с безоблачным бирюзовым небом. Капитан-лейтенант Развозов, стоя на мостике, окидывал взглядом и палубу и громаду парусов, которые вздымались вверху. Чуть слышно гудели снасти, поскрипывало дерево рангоута да шипели по бортам волны. Фрегаты увеличили ход и через полчаса подошли к противнику на пушечный выстрел.
«Сначала артиллерийский бой, затем абордаж», – быстро оценил обстановку капитан-лейтенант Развозов и подал команду:
– Тревога!
Барабанщики отбили барабанную дробь сигнал № 1 «Приготовление корабля к бою». Затем сигнал № 2 «Дробь и тревога». По этим сигналам марсовые стали взбираться на марсы, поднимая и устанавливая там скрученные койки для защиты стрелков, а артиллеристы – заряжать орудия на нижней закрытой палубе. Ибо по требованиям военного времени при нахождении в море пушки открытой батареи фрегата «Венус» всегда были заряжены – артиллерийские кондукторы следили за этим неукоснительно.
«Наибольшая эффективность артиллерийской стрельбы, – знал Развозов, – достигается на дистанциях одного-двух кабельтовых. Будем сближаться».
– Заряжать зажигательными бомбами и брандскугелями! – приказал капитан-лейтенант.
На открытой батарее верхнего дека канониры вставляли в орудия запальные трубки, устанавливали прицелы, наводя орудия на противника. Все делалось без лишних слов, быстро и четко. Ждали команды «Тревога» совместно с рожком, что означало – «Открывать беглый огонь».
«Автроил», которым командовал капитан-лейтенант фон Бекман, первым открыл огонь.
– Орудия! Огонь! – следом скомандовал Развозов.
Фрегат резко вздрогнул от первого пристрелочного залпа и покачнулся на мелкой волне. Запахло пороховой гарью, кислый вонючий дым окутал палубу. Сквозь его марево Развозов разглядел всплески по обе стороны французской шебеки.
– Огонь!
Орудия почти одновременно рявкнули так, что палубные доски затрещали и выгнулись. Ядра прошли над шебекой, сметая людей и сокрушая снасти; обломки рангоута сыпались на ее палубу, большой косой парус на средней мачте завернулся вбок, сложился пополам и заполоскался по ветру.
«Сбит грота-рей, – понял Развозов. – Отлично!»
Следующий залп, и французская шебека пошла ко дну.
Неприятельские шебеки рассеялись во все стороны; три ближайшие к «Венусу» лодки бросились к берегу. Одну пустили ко дну, другая села на мель. Остальные шебеки стали уходить в устье реки впадающей в море при Наренто.
Звучали команды: «Бань!» и «Жай!» По ним комендоры пробанивали стволы пушек и заряжали орудия снова.
Фрегат «Автроил» капитан-лейтенанта фон Бекмана также продолжал стрелять по французским шебекам…
– Перейти на картечь! – сквозь шум боя слышалась команда капитан-лейтенанта Развозова, усиленная рупором. Он решил взять эту шебеку на абордаж.
Прозвучал последний орудийный залп с «Венуса». Канониры на нижнем деке откатили орудия от борта, закрепили их по-походному и опустили ставни артиллерийских портов.
– Сигнал «Сбор!» – скомандовал Развозов. Барабанщики ударили в барабаны сигнал № 7, означавший вызов стрелковой партии. По этому сигналу марсовые стрелковой партии, разобрав мушкетоны и ружья, начали взбираться на марсовые площадки, а остальные матросы стрелковой партии заняли позиции на шкафуте, на рострах и шканцах вдоль бортов.
– Стрелять по команде! – прозвучало приказание мичмана, командира стрелковой партии.
Французская шебека все ближе и ближе…
– Вызвать абордажную партию! – приказал Развозов. Он понимал, что абордаж – главный аргумент в этом бою. Прозвучал барабанный бой «Марш на штыки». Матросы абордажной партии, отчаянно смелые и бесстрашные, не боящиеся рискнуть жизнью, сгруппировались на палубе в соответствие с боевым расписанием.
В те годы бойцы абордажных партий российских военных кораблей использовали отечественное и зарубежное оружие. Это и абордажные пики с ланцевидными боевыми наконечниками с длинной древка от 170 до 240 сантиметров, и абордажные тесаки с короткими широкими прямыми клинками с двухсторонним лезвием и обоюдоострым боевым концом, и абордажные топоры (интрепели) с массивной лопастью с заточенным лезвием и остроконечным, несколько изогнутым назад четырехгранным крюком (клевцом) с деревянным топорищем.
Об интрепеле нужно сказать особо. Этот топорик, надежное оружие моряков во время абордажных схваток, являлся универсальным морским инструментом. С ним было проще передвигаться по качающейся палубе – можно было моментально зацепиться за фальшборт, мачту или части рангоута. При необходимости топорик с крюком мог выполнять функцию небольшого багра. А при абордаже, когда нужно перескочить с одного корабля на другой, топорик с крюком не давал упасть вниз – на верную смерть. Когда дело доходило до рукопашной схватки, то быстрые и мощные удары интрепелем зачастую оказывались более эффективными, чем фехтование тесаком или абордажной саблей.
Когда корабли наваливались, сцепляясь, и абордажная команда перепрыгивала на вражеский борт, одной из главных задач было обездвижить противника, не позволить ему разорвать контакт. Поэтому атакующие принимались крушить своими интерпелями такелаж, портить снасти.
В 1797 году в новом Уставе военного флота было написано: «Надлежит, чтобы каждый матрос имел у себя пару пистолетов, саблю или интрепель, или мушкетон и несколько гранат с зажженным фитилем в медной трубке на шляпе». Участие в абордажной схватке требовало от матросов немалого мужества и бесстрашия, возможно, поэтому название интрепель, от английского intrepid – «бесстрашный», и прижилось в русском флоте.
Из огнестрельного оружия в абордажной схватке использовали флотские мушкетоны короткие (малой пропорции) с кремневыми замками массой более двух килограммов и абордажные пистолеты с кремниевым замками и гладкими стволами калибром 17,78 мм, массой в полтора килограмма. Фактически абордажный пистолет был одноразового использования, ибо у бойца в абордажном бою не было времени и возможности для его повторного заряжания. Поэтому действовал негласный закон «чем ближе стреляешь – тем надежнее выстрел», а бойцы абордажной партии имели при себе по два пистолета.
Абордажное оружие на парусных судах русского флота хранилось в соответствии с правилами: так, ружья абордажных команд хранились в пирамидах, размещенных вокруг мачт и вдоль каютных переборок, ружья стрелковых партий – в ящиках верхнего дека или на юте. В ящиках каждое ружье лежало отдельно, чтобы не создавать помех при разборе их стрелковой партией. Ружья гребцов помещались в ящиках, находившихся под банками шлюпок. Мушкетоны размещались в отдельных ящиках верхнего дека отдельно от ружей.
Пистолеты, тесаки и интрепели частично находились в корабельном арсенале, но основная их часть подвешивалась с внутренней стороны борта, вблизи орудий или в ближайших оружейных пирамидах. Пики подвешивались на рострах, а лядунки с порохом – на бимсах.
Порох на парусных судах хранился в картузах и деревянных ящиках в крюйт-камере. Ящики с пороховыми картузами плотно закупоривались и обмазывались смесью из сала и воска для предотвращения отсыревания.
Мичман, командир абордажной партии проверил своих бойцов и, осмотрев их оружие, скомандовал: «Заряжай!»
«Венус» подошел уже близко к берегу и за тихостью ветра вынужден был бросить якорь.
«Автроил» тоже стал на якорь. Французские шебеки были рядом.
Абордажная схватка – типичный пиратский прием при захвате вражеского судна. Но только пираты нападали на торговые, в основном безоружные суда, а сейчас перед ним были хорошо вооруженные и многочисленные французские шебеки, понимал капитан-лейтенант, обдумывая план абордажной схватки.
– Спустить шлюпки! Абордажная партия в шлюпки!
– Весла на воду! Навались!
Абордажную команду прикрывала стрельбой с борта корабля стрелковая партия. Шлюпки толчками приближались к французской шебеке.
– Пали! – выкрикнул команду командир абордажной партии, подходя к шибеке.
Французы отстреливались. Два французских ядра пронеслись над «Венусом». Одно пробило парус на фок-мачте, другое прошло над квардеком и упало в воду за кормой. На палубе нестерпимо воняло жженым порохом…
Вражеские пули свистели в воздухе, впиваясь в обшивку шлюпок, кто-то из наших матросов, охнув, съехал с банки на дно шлюпки… Моряки абордажной партии пустили в ход абордажные багры и, крича: «За матушку Россию, братцы! На абордаж!», ринулись на палубу вражеского судна. Это был момент, когда матросы уже не нуждались в приказах. Каждый давно, внутренне был готов к этому, отдав свою жизнь на волю Бога, и оставалось лишь сражаться! Почувствовав на себе ярость атаки матросов абордажной команды, французские моряки, спасаясь, прыгали за борт и плыли к берегу. Храбрость и дерзость наших матросов и офицеров решили дело и привели к полному успеху.
Из Шканечного журнала фрегата «Венус»:
«В 22-й день июня… под парусами в проливе. Приведена к фрегату французская шибека на коей находилось 8 пушек медных 5-ти фунтовых».
Командир «Венуса» капитан-лейтенант Развозов, стоя на палубе, оглядывал повреждения в снастях взятой шебеки, именуемой «Тременда», и следил за работой моряков, которые спускали паруса, сбрасывали в море обломки и рваные канаты, очищая ее палубу. «Автроил» взял шебеку «Генрих». Абордаж закончился спуском на шебеках французского флага и подъемом славного Андреевского. Плененные французские шебеки с нашей командой двигались за фрегатами.
Из Шканечного журнала фрегата «Венус»:
«На французскую шебеку командированы от нас с фрегата флота лейтенант Насекин, гардемарин 2, штурманский ученик 1, квартермейстер 1, матросов 24, солдат 8, канонир 2 итого 39 человек».
На переходе свежий ветер гудел в парусах «Венуса», подгоняя корабли отряда, вслед за редкими облаками.
Из Шканечного журнала фрегата «Венус»:
«В 28-й день июня 1806 года лавируя под парусами в проливе между Рагузским берегом и островом Лезино. В ¾ 3-го часа усмотрели от нас у острова Лезины лодку по которой выпалено из пушки, которая после оказалась далмацкая пустая которую отпустили…»
29 июня отряд прибыл в Курцало, а оттуда 3 июля перешел в бухту Кастель-Нуово. Пленные шебеки, имея российский флаг вверху, а французский – под ним, салютовали вице-адмиралу Сенявину, каждая девятью выстрелами. При осмотре взятых трофеев Д. Н. Сенявин переименовал шебеку «Генрих» в «Забияку», а шебеку «Тременда» назвал «Ужасная». Несколько следующих дней команда «Венуса» пополняла запасы и отдыхала.
Шканечный журнал фрегата «Венус»:
«В 4-й день июля… принято с корабля Ярослав ревизором мичманом Вердеревским провианту, а именно гороху 150 пудов, круп грешневых 176 пуд, сухарей ржаных 101 пуд 3 фунта, мяса соленого 102 пуда 37 фунтов…»
В начале июля 1806 года было получено приказание вице-адмирала Сенявина отряду в составе линейного корабля «Ярослав», фрегата «Венус» и шебеки «Забияка» приступить к блокаде района Новой Рагузы (северо-западная часть полуострова Пелопоннес) с целью прекращения подвоза морем продовольствия для сосредоточенных там двадцати тысяч французов.
Отряду было поручено крейсировать (каперить) в «малом море», как называли Нарентский залив. У острова Меледа встретили шебеку «Азард». 7 июня простояли в Курцало, а на следующий день, вступив под паруса, прибыли в назначенный пост в «малое море». На небе нестерпимо сияло солнце. Длинные волны катились под кораблями, приподнимая их и опуская. День, ночь и снова день… Сутками фрегат бороздил волны, покачиваясь в сине-зеленом пространстве. За бортом волны, над мачтами купол с ослепительным солнцем. Душной ночью – с яркими звездами и тихим плеском мелких волн за бортом. К полудню солнце накаляло деревянную палубу, хотя ее постоянно окатывали забортной водой, так, что матросы босиком не могли на нее ступить.
Корабль «Ярослав», фрегат «Венус», шебеки «Забияка» и «Азард» почти все время находились под парусами. Почти каждый день перехватывали по несколько судов.
Деятельность отряда наших кораблей сорвала сообщение Рагузы с Далмацией и островами. Тем самым прекратился подвоз морем продовольствия, для сосредоточенного в Новой Рагузе французского корпуса.
Жара продолжала изматывать. Яростное солнце немилосердно палило головы и плечи. Ветра почти не было, а если и был, то слабый и неустойчивый, и когда менял направление, тогда паруса громко хлопали. Сине-зеленые волны сливались вдали с безоблачным бирюзовым небом. На наших кораблях, находившихся уже длительное время в крейсерстве, запас воды уменьшился, да и оставшаяся вода стала портиться. Как писал участник событий: «От жаров вода испортилась, и сей смрадной воды выдавалось матросам и офицерам по стакану в день. Во все плавание в Средиземном море только здесь имели мы крайний недостаток в оной».
Попытки набрать воду на берегу занятом французами, успеха не имели пока, как писал очевидец: «Открывши в пустом месте ключ, послали под прикрытием шебеки, гребные суда с бочками. Неприятель пришел воспрепятствовать, но поручик Вечеслов с солдатами, заняв выгодную высоту, не допустил их вредить рабочим людям, кои без потери, по налитии водою, возвратились на фрегат».
Шканечный журнал «Венуса»:
«В 31-й день июля 1806 года … Привезено с Далматинского берега на борт пресной воды средних 10 бочек».
Погода не менялась. Солнце огненным глазом продолжало сиять на небе, и тихая зеленоватая гладь простиралась за бортом. Солнце медленно спускалось к горизонту, словно растворяясь в вечернем зное… Ветер пропадал совсем, паруса обвисали, волны словно застывали голубым зеркалом. Время на раскаленной палубе фрегата словно замедлялось и тянулось, как вытекающая из палубных пазов смола. Так продолжалось сутки за сутками… Но даже в таких условиях капитан-лейтенант Развозов и его офицеры обходили корабль от бака до юта, проверяя, все ли в порядке. Его Федорович Развозов знал: репутация моряка, капитана это ухоженный корабль, порядок на палубе и ни один канат не провисает.
В первый день августа командирами кораблей было получено повеление прекратить военные действия, ибо еще 8 июля 1806 года в Париже был заключен мир, о котором французы известили только 31 июля. На следующий день отряд – «Ярослав», «Венус», «Забияка» и «Азард» – прибыли в Курцало, где соединились с кораблем «Святой Петр».
Используя стоянку в Каттаро, экипаж «Венуса» поменял каменный балласт своего фрегата.
«В 3-й день августа … привезено с Рагузинского берега на барказе каменного балласту 51 бочка весом 780 пуд».
«В 4-й день августа… привезено на барказе каменного балласта 9 бочек весом 120 пуд».
Забрав гарнизон, возвратились 8 августа в Каттаро.
Из Шканечного журнала «Венуса»:
«В 8-й день августа 1806 года… ветер брамсельный, ровный, ясно, сияние солнца. В начале 2-го часа пришли мы в бухту Боко де Каттаро, убрав все паруса на глубине 24 сажен грунт ил положили якорь».
К 11 августу 1806 год в Боко де Каттаро собрался весь флот.
До конца августа экипаж «Венуса» приводил в порядок и ремонтировал свой фрегат, пополнял запасы и расходные материалы, что следует из записей в Шканечном журнале:
«В 10-й день августа … стоя в Боко де Каттаро в эскадре. …послан был баталер Абросимов… куплено на берегу ревизором мичманом Вердеревским и привезено на фрегат смолы жидкой 4 пуда 35 фунтов… Привезено с берега баталером в пищу служителям мяса свежего 180 литр».
«В 11-й день августа… с корабля Селафаил ревизором мичманом Вердеревским тросов белых по 100 сажень 2, в 1 3/4 дюйма – по 40 1/2 сажень 1, в 1 дюйм по 40 м 1/2 сажень 3, линю белого в 12 нитей 12 мотков, ниток ликтросовых 1 пуд 20 фунтов, грот-марсов шкотов в 61/2 дюйма 30 сажень 1, фор-марса шкотов в 63/4 дюйма 24 сажень, крюйсель шкотов в 4 дюйма 19 сажень, фор-стеньги вант в 81/2 дюймов 20 сажень Лавлиню 19 сажень.
В то же время привезено с берегу баталером в пищу служителям мяса свежего 180 литр».
«В 13-й день августа… с вице-адмиральского корабля сигналом затребовано со всей эскадры. Велено послать штурманов для поправки карт».
«В 21 день августа… велено принять из города смолы густой 783 литр, с корабля Азия свечей сальных щетом 100, с Уриила масла коровьего в 2-х бочонках 8 пуд».
«В 22-й день августа… сего числа при фрегате работа происходила по шхиперской должности грот-ванты и бизань-ванты смолою выжиривали шпор-штаги, запасные марса- реи, шлюп-балки, якоря тоже смолою выжиривали, поконопатили левую сторону от трапа до форштевня, выконопатили и смолою залили. Под кормою 16 пазов тоже выконопатили и смолою залили. При работе конопатчиков находилось с разных кораблей 12 человек».