Первые залпы нашей эскадры прозвучали в 12 часов 24 минуты. Старший артиллерист В.М. Смирнов, направлявший огонь всех кораблей, находился на «Иоанне Златоусте» и из-за сильного тумана и поставленной немцами дымовой завесы неточно определил расстояние до вражеского корабля, поэтому снаряды с наших кораблей дали перелет. Но артиллеристы «Евстафия» с расстояния 34–40 кабельтовых с первого же залпа попали в цель! 12-дюймовый снаряд, пробив броню германского крейсера, вызвал пожар в кормовом каземате левого борта. «Гебен» изменил курс и открыл ответный огонь. За четырнадцать минут боя «Гебен» получил четырнадцать попаданий, в том числе три 305-мм снарядами. Общие потери на германском крейсере, по разным источникам, составили от ста двенадцати до ста семидесяти двух человек.
Как пишется в статье «За шаг до победы», напечатанной в журнале «Военное обозрение»: «Артиллерийская дуэль длилась всего 14 минут. …Первый же залп «Евстафия» накрыл «Гебен», 12 немецких моряков погибли мгновенно. Следующим попаданием накрыли погреба 152-мм снарядов, начался пожар и серьезные разрушения. …Этот краткий бой унес жизни 115 матросов и офицеров кайзера против 33 убитых на «Евстафии».
По воспоминаниям немецкого участника событий, казематы германского крейсера «Гебен» представляли собой ужасную картину: «Смерть собирала свою жатву, храбрецы лежат искромсанные и разорванные на куски, другие сидят, внешне невредимые, облокотившись о переборки. С желтыми лицами —результат воздействия адского пламени».
Наш флагманский корабль «Евстафий» получил четыре попадания 280-мм германскими снарядами, потеряв тридцать три человека погибшими и двадцать пять ранеными. Наши корабли успели выпустить тридцать снарядов главного калибра, после чего «Гебен», воспользовавшись преимуществом в скорости, ушел в туман. Оторвавшись, «Гебен» двинулся зализывать раны в Босфор. Забегая вперед, скажу, что германский крейсер не ушел от возмездия. 13 декабря 1914 года «Гебен» подорвался на двух минах, выставленных нашими кораблями у Босфорского пролива. Площадь пробоины левого борта составила шестьдесят четыре квадратных метра, а правого – пятьдесят квадратных метров. Для ремонта пришлось вызывать специалистов из Германии. В ремонте «Гебен» простоял почти полгода.
И снова слово мичману Монастыреву: «По возвращении мы все узнали в подробностях. После того как «Алмаз» дал знать, адмирал сразу повернул на параллельный курс с неприятелем, и хотя старший артиллерист медлил с открытием огня, ожидая его, как полагалось по правилам со «Златоуста», хотя тот находился на расстоянии около 40 кабельтовых при плохой видимости и своем дыме из труб, который застилал цель. Первый залп пушек «Евстафия» сразу же попал в «Гебен» и угодил ему в самую середину. Он ответил, но его первый залп лег на недолет, второй перелетел, и это был тот, который лег около нас. И лишь третьим он попал в «Евстафий». Его снаряд разорвался в шестидюймовых казематах и лазарете, убив 4 офицеров, 39 матросов и ранив тяжело 1 офицера и 24 матроса. Раненый был мой хороший товарищ мичман Гнилосыров, с которым я плавал на том же корабле. Осколок попал ему в живот, и он, промучившись недолго, умер в госпитале.
Через день эскадра и город хоронили убитых. Под сводами Николаевского Морского собора, стены которого усеяны черными, траурными досками с именами убитых во время осады Севастополя в Крымскую войну, стояли гробы, покрытые Андреевскими флагами. Торжественно и тихо шла заупокойная литургия в храме, нарушаемая изредка заглушенными рыданиями матерей. Служба кончена…
Один за другим, длинной вереницей, на плечах боевых товарищей выносят гробы. Оркестр играет «Коль славен», проникновенные и торжественные звуки которого провожают ушедших в лучший мир… Севастополь замер, как когда-то, скрывая в недрах своих окровавленных холмов первые жертвы войны на Черном море».
И далее: «Севастополь… его памятники, форты и бастионы являют собой законсервированное прошлое русской доблести. Под сводами собора Св. Владимира, под массивными мраморными плитами покоятся останки великих адмиралов. Бронзовая скульптура адмирала Нахимова с подзорной трубой в правой руке смотрит с пьедестала на Северную бухту. Туда же смотрит и адмирал Корнилов со своего памятника. Но что они могут увидеть?»
В самом конце 1914 года в Черное море из Средиземного перешли пять германских подводных лодок «UB-7», «UB-8», «UB-13», «UB-14», «UB-15», что сразу осложнило для наших кораблей и судов ситуацию на Черноморском театре, особенно с поставками морем оружия и подкрепления для войск Кавказской армии.
В декабре 1914 – январе 1915 года русские войска на Кавказском фронте, преодолевая глубокие снега и жестокие морозы, уничтожили 3-ю турецкую армию под Сарыкамышем. Наша армия нанесла такой сокрушительный удар туркам, что они, разбитые наголову, бросая оружие, артиллерию и обозы, бежали. Путь на Анатолию был открыт. С этого момента Кавказская армия неуклонно и почти безостановочно двигалась вперед, совершая чудеса героизма в диких, покрытых снегами горах, в жестокие морозы и метели, без дорог, продвигаясь широким фронтом от Черного моря до берегов Ефрата. Османская империя была зажата с трех сторон: 18 февраля 1915 года началась Дарданелльская десантная операция англо-французского флота; русский флот обстреливал Босфор, готовя десантную операцию. Захват русским войсками Константинополя из кошмарного сна турок становился реальностью.
В начале января 1915 года в Ставке была подписана директива, в которой Черноморскому флоту, до вступления в строй новых линейных кораблей, ставились задачи:
– не допускать высадки крупных сухопутных сил противника на нашей территории и в районе юго-восточной Анатолии;
– препятствовать снабжению Анатолийской турецкой армии;
– избегать боя в неравных условиях, то есть в непосредственной близости к Босфору.
Черное море штормило… 11 января 1915 года эскадра Черноморского флота в составе пяти линейных кораблей, трех крейсеров и десяти эсминцев вышла в море с целью блокады восточной части Анатолии, но из-за разыгравшегося шторма миноносцы были отосланы в Севастополь.
В ходе блокады Черноморским флотом в составе линейных кораблей «Евстафий», «Иоанн Златоуст», «Три Святителя», «Пантелеймон» и «Ростислав» восточной части Анатолии был потоплен турецкий пароход с военным грузом и пятьдесят парусных судов.
В последних числах января 1915 года в Севастополь на поезде прибыл Николай II. Император посетил флагманский линейный корабль «Евстафий» и крейсер «Кагул» и, проходя на катере мимо остальных кораблей, поблагодарил команды за боевую службу. Царь посетил морской госпиталь, где пожелал выздоровления раненым. После чего император переехал через бухту и поднялся к морским Лазаревским казармам, сделав смотр молодым матросам.
На следующий день Николай II отправился на катере на Северную сторону и на автомобиле объехал все береговые батареи Северного участка, начиная с конца обороны приморского фронта, который первый подвергся огню германо-турецкого крейсера «Гебен». Император обошел все укрепления пешком и поблагодарил офицеров и нижних чинов за службу. Вернувшись на Южную сторону, император проехал на автомобиле через город, осмотрев батареи и укрепления Южного участка обороны.
В конце января отряд в составе линейных кораблей «Евстафий», «Иоанн Златоуст», «Пантелеймон», «Три Святителя», «Ростислав», крейсеров «Память Меркурия», «Кагул», «Алмаз» и шести эскадренных миноносцев вышел в боевой поход с целью блокады Анатолийского побережья Турции. За поход наши корабли уничтожили 14 турецких парусных судов.
С 20 февраля по 5 марта состоялся первый боевой выход черноморских подводных лодок «Нерпа» и «Тюлень» в район Босфора и острова Кевкен, хотя подлодка «Тюлень» еще не была принята в казну, и в боевом походе на ней продолжались ходовые испытания.
После начала англо-французским флотом Дарданелльской операции русское командование приступило к подготовке десанта в районе Босфора, для чего предназначался 5-й Кавказский корпус генерал-лейтенанта Н.М. Истомина в составе тридцати семи тысяч человек и шестьдесят орудий. Но Дарданелльская операция окончилась для союзников полным провалом.
14 марта начался поход кораблей Черноморского флота с целью обстрела Босфорских укреплений турок. В ходе операции в 10 часов 30 минут линейные корабли «Три Святителя» и «Ростислав» с дистанции шестьдесят три кабельтова открыли огонь по фортам Эльмас, последовательно перенося огонь на батареи Анатоли-Фенер и другие турецкие укрепления. С кораблей были замечены попадания в расположения батарей, на которых произошли сильные взрывы. В 12 часов 30 минут оба корабля, закончив бомбардировку входных батарей обоих берегов пролива, по сигналу командующего отошли на соединение с флотом. Командующий флотом вице-адмирал Эбергард послал открытым текстом нешифрованную радиограмму:
«Поздравляю флот с историческим днем первого обстрела Босфорских укреплений.
Адмирал Эбергард»
(Г. Лорей «Операции германо-турецких морских сил в 1914–1918 гг.», М., 1934)
В середине марта в боевой поход из Севастополя к турецким берегам в район Босфор – остров Кефкен вышла подводная лодка «Тюлень». Поход продолжался по 22 марта.
Сменившая «Тюлень» подводная лодка «Нерпа» попала в сильный шторм, на лодке получил повреждение минный аппарат Джевецкого и была потеряна самодвижущаяся мина Уайтхеда. 22 марта «Нерпа» обнаружила у Босфора отремонтированный «Гебен» в окружении миноносцев, но выйти в атаку лодка не смогла из-за большой дистанции, и германо-турецкие корабли успели войти в Босфор.
18 марта линкоры «Три Святителя» и «Ростислав» обстреляли турецкие укрепления в устье Босфора, выпустив 105 снарядов. На следующий день они должны были повторить бомбардировку, но сильный туман помешал операции.
После того как стало известно, что крейсер «Гебен» и корабли германо-турецкого флота совершили новый набег на Одессу, эскадра Черноморского флота пошла на перехват, но высокая скорость «Гебена» не позволила выйти на эффективную дальность стрельбы, и наши корабли вынуждены были прервать погоню.
Как писал журнал «Летопись войны»: «21 марта в Черном море у Крымского побережья наш флот имел перестрелку с дальнего расстояния с крейсерами «Гебен» и «Бреслау» и преследовал их до темноты. Ночью наши миноносцы нашли и атаковали турецкие крейсера в ста милях от Босфора, причем последние развили энергичный огонь и уклонились от атак.
Линкоры «Три Святителя» и «Ростислав» снова бомбардировали Босфорские крепости в конце апреля. Мичман
П. Ярышкин, исполняя должность вахтенного начальника линкора «Три Святителя», участвовал во всех походах и боевых действиях линкора. В первых числах мая линкоры «Три Святителя», «Ростислав» и «Пантелеймон» снова обстреляли турецкие форты, выпустив в общей сложности триста тридцать семь снарядов главного калибра и пятьсот двадцать восемь шестидюймовых снарядов. Журнал «Летопись войны» в «Морских заметках» В. Новицкого писал: «Наш Черноморский флот продолжает свои операции против Босфора и с значительным успехом бомбардирует форты. Во время последней бомбардировки серьезно пострадал форт Эльмос, на котором произошел взрыв и был виден пожар…»
10 мая Черноморская эскадра вновь встретила крейсер «Гебен» у входа в пролив Босфор. Двадцатиминутный бой шел на большой дальности, что привело к низкой результативности. Германский крейсер поразили всего три наших 305-мм снаряда, в броневой пояс и в каземат левого борта, уничтожив одно 150-мм орудие. В наши корабли не попал ни один немецкий снаряд.
В майском номере № 39 журнала «Летопись войны» в «Морских заметках» писалось: «В Черном море временно приостановившиеся было вследствие шторма операции нашего флота против турецких берегов возобновились. Между прочим, им были уничтожены 2-го мая 4 больших парохода и 20 парусников и обстреляны Кефкен, Эрегли и Килимли. За свой последний бой с «Гебеном» Черноморский флот получил благодарность Верховного Главнокомандующего». И далее в статье отмечается: «Операции германских подводных лодок за отчетный период как будто несколько ослабли, по всей вероятности потому, что в предшествующий период немцы выслали в море почти все свои лодки, и теперь большая часть из них уже оказались вынужденными вернуться в свои базы».
В ночь с 28 на 29 мая 1915 года в Черном море произошел морской бой германского легкого крейсера «Бреслау» с двумя нашими эсминцами. Как писал В. Новицкий в журнале «Летопись войны» № 43 от 13 июня 1915 года: «Наши два истребителя выдержали упорный бой с «Бреслау», причем последний получил весьма значительные повреждения, в то время как с нашей стороны незначительно пострадал один из истребителей. По имеющимся сведениям, на «Бреслау» потери были весьма значительны, в особенности по сравнению с нашими, а именно: 12 офицеров и около 80 нижних чинов, в то время как мы потеряли лишь 1 офицера и 6 нижних чинов ранеными. В морском бою, сравнивая потери в личном составе, можно получить представления о степени повреждения участвовавших в бою судов и из такого значительного несоответствия наших потерь и потерь противника можно вывести заключение о тяжелых повреждениях «Бреслау», которые трудно объяснить только действием артиллерии наших истребителей, но которые становятся понятными и естественными, если допустить попадание в «Бреслау» мины».
Не отставали от миноносцев и наши подводные силы.
В «Морских заметках» в журнале «Летопись войны» № 46 за июль месяц говорилось: «В Черном море у Босфора наша подводная лодка потопила несколько каботажных судов». По понятным причинам журналист не приводит название лодки, но и этого достаточно для понимания, что происходит на Черноморском театре военных действий. И далее: «В Черном море наша подводная лодка пустила ко дну 3 парохода и несколько парусников, а миноносцы продолжали нести свою службу у берегов противника, причем, по-видимому, небезуспешно атаковали неприятельскую подводную лодку».
Далее автор делится своими мыслями о подводных лодках: «…А пока на поверхности морей царят другие незаметные, но такие же могущественные представители военно-морской силы. То там, то там на поверхности моря появляются еще недавно казавшиеся сказочными суда – наутилусы нашего времени. Воплотилась фантазия великого французского романиста, но только не в полной мере. Явились подводные суда и теперь свободно бороздят поверхность морей или скрываются в их глубинах. Но чего не угадал талантливый фантазер-пророк, это то, что великое орудие современной борьбы явится не оружием благородных борцов за великие идеалы, а, к сожалению и глубокому стыду человечества, орудием пиратских выходок и преступных деяний».
19 июля 1915 года в годовщину начала Великой войны вышел Приказ по армии и флоту подписанный его Императорским величеством Николаем II:
«Год тому назад Германия и Австро-Венгрия, а затем и Турция подняли оружие против России и направили полчища свои в пределы Отечества нашего.
Доблестные войска армии и флота! Ровно год вы призваны к защите чести России и благосостояния мирного населения Родины нашей…
С гордостью и умилением взирает на вас все Отечество наше с глубокой благодарностью к подвигам вашим относятся верные союзники России.
Несмотря, однако, на всю проявленную вами беспримерную доблесть, силы врага не сокрушены и много усилий и упорства потребуются еще, чтобы вновь вернуть России блага мирной жизни…
С непоколебимою верою и твердою надеждою в благоприятный исход тяжкой борьбы взирает на вас вместе со Мною вся Россия и призывает благословление Божие на предстоящие вам многие, тяжелые, но и славные ратные подвиги».
«НИКОЛАЙ»
Журнал «Летопись войны» писал: «Наши моряки-черноморцы что ни день проявляют свою бдительность, и многие десятки и сотни судов противника гибнут от артиллерийского огня и мин наших судов. Почти полное прекращение сообщения морем особенно ощутительно для турок, ввиду бездорожья азиатских областей Империи Оттоманов. Поэтому, несмотря на гибель весьма значительного числа пытавшихся выполнять необходимые перевозки пароходов и парусников, турки продолжают делать попытки проскочить, прорвать блокаду, но часто уже в непосредственной близости от Босфора, в виду его фортов гибнут суда, уже считавшие себя в безопасности. В настоящее время блокаду несут наши минные суда. К лихим миноносцам, успевшим за год войны показать лихость личного состава и свои отличные качества, присоединились и новые сотрудники – подводные лодки.
В сообщении Штаба Верховного Главнокомандующего особо отмечена деятельность подводных лодок «Нерпа» и «Морж», которые в устье Босфора и в угольном районе Анатолии потопили ряд неприятельских пароходов. Попутно с блокадой наши суда бомбардируют время от времени прибрежные пункты, главным образом, в том же угольном районе Анатолии, разрушая укрепления, приспособления для добычи и погрузки угля, электрические станции и тому подобные сооружения, имеющие в современных условиях борьбы военное значение». И далее: «…Миноносцы и подводные лодки делают свое дело, уничтожая сотни турецких пароходов и парусников и обстреливая береговые сооружения и батареи.
Не будучи в состоянии помешать строгости блокады силою оружия, германо-турки обливают работу наших судов ядом клеветы, и «пираты атлантики» имеют наглость заявлять протесты против «зверств», творимых якобы нашими моряками. История скажет свое правдивое слово и заклеймит достойной кличкой лжецов, присовокупивших ко всем своим многочисленным и разнообразным нарушениям еще позор клеветничества».
В августе 1915 года, после вступления в строй линкора «Императрица Мария», дредноуты «Три Святителя», «Евстафий», «Иоанн Златоуст», «Великомученик Пантелеймон» и «Ростислав» были переданы во 2-ю бригаду линкоров.
В октябре 1915 года из Морского министерства пришла телеграмма, предлагающая желающим офицерам поступить на Офицерские классы школы Подводного плавания при 4-м дивизионе Бригады Подплава Черноморского флота. В Подплаве собрались офицеры: умнейшая, отчаянная молодежь, а матросы – наоборот: степенные, послужившие, обвешанные шевронами, – отменные специалисты. Рискованная служба —
экипажи подлодок комплектовались исключительно из добровольцев, новейшая, не всегда отработанная техника, сама стихия подводной бездны притягивала людей с рисковым характером, смелых и решительных… Петра Ярышкина всегда тянуло неизведанное – риск, приключения, опасности. Именно поэтому ему была по душе профессия подводника, и он, ни минуты не раздумывая, подал по команде рапорт о направлении на учебу в Офицерский класс школы Подводного плавания. Командир корабля капитан 1-го ранга Лукин сначала не подписал рапорт, но потом согласился. Прослужив на линкоре «Три Святителя» ровно два года и двадцать дней, что следует из вахтенного журнала «О плавании мичмана Ярышкина Петра Петровича на линкоре «Три Святителя» вахтенным офицером в 1913, 1914 гг., вахтенным начальником 1915 г.», мичман П.П. Ярышкин 28 октября
1915 года покинул корабль. В этот же день он был прикомандирован к Бригаде подводных лодок Черного моря для обучения в Офицерском классе Подводного плавания.
Перевернулась очередная страница жизни и службы мичмана Петра Петровича Ярышкина.
Глава 2. Рождение подводных лодок типа «Нарвал». 1911–1914 годы
За несколько лет до войны император Николай II утвердил «Малую кораблестроительную программу», которая предусматривала строительство для Черноморского флота надводных кораблей и подводных лодок. Во исполнение программы Морской Генеральный штаб в 1909 году разработал основные Тактико-технические элементы будущих черноморских подводных лодок: проектная скорость в надводном положении должна быть двенадцать узлов, в подводном положении – десять, дальность плавания – тысяча миль надводным ходом и сто миль – в подводном положении. Эти лодки должны были быть по-настоящему мореходными, боевыми подводными лодками.
А началось подводное кораблестроение в России в декабре 1900 года с создания специальной комиссии: «По представлению Морского Технического Комитета от 19 декабря 1900 г. образована для разработки проекта подводной лодки комиссия в составе: корабельного инженера И.Г. Бубнова, инженер-механика И.С. Горюнова и лейтенанта М.Н. Беклемишева».
Эту комиссию в июле 1901 года преобразовали в Строительную комиссию в том же составе. Главное Управление Кораблестроения и Снабжения выдало Балтийскому заводу наряд на постройку корпуса «миноносца № 113», как именовалась первая боевая подводная лодка, позднее именовавшаяся «миноносец № 150» и еще позднее – подводная лодка «Дельфин», первым командиром которой стал капитан 2-го ранга
М.Н. Беклемишев. В Российском Государственном архиве ВМФ сохранился приказ о его назначении:
ПРИКАЗ
по Морскому Ведомству
№ 181
В Санкт-Петербурге Сентябрь 7 дня 1902 года
Назначается капитан 2 ранга Беклемишев командиром миноносца № 150 с оставлением в должности преподавателя Минного офицерского класса.
Временно управляющий Морским министерством
Вице-адмирал Ф. Авелан
Михаил Николаевич Беклемишев, из мещан Тульской губернии, родился 26 сентября 1858 года. В октябре 1875 года поступил воспитанником в Техническое училище Морского ведомства. По окончанию училища произведен в кондукторы корпуса флотских штурманов, а октябре 1880 года – в прапорщики. Младший штурман броненосной батареи «Первенец». В сентябре 1883 года назначен слушателем Минного офицерского класса, по окончании которого зачислен в минные офицеры 2-го разряда. Находился в плавании минным офицером на крейсере «Африка» с мая по сентябрь 1887 года. В октябре 1888 года назначен штатным слушателем Николаевской Морской академии. В январе 1891 года переведен во флот мичманом. В плавании минным офицером на миноноске «Касатка», минным офицером на миноносце «Взрыв» и на миноносце «Пернов».
С ноября 1899 по май 1900 года Беклемишев был прикомандирован к Морскому Техническому Комитету. В декабре 1900 года вместе с корабельным инженером И.Г. Бубновым и инженер-
механиком И.С. Горюновым Михаил Николаевич вошел в состав Комиссии для проектирования подводного судна. 6 декабря 1901 года произведен в капитаны 2-го ранга.
Приказом по Морскому ведомству № 181 от 7 сентября 1902 года капитан 2-го ранга Беклемишев назначен командиром миноносца (подводной лодки. – А.Л.) № 150.
За годы службы Михаил Николаевич был награжден орденами Св. Станислава 3 ст. в 1895 году, Св. Анны 3 ст. в 1898 году, Св. Владимира 4 ст. с бантом в 1904 году.
М.Н. Беклемишев опытнейший офицер, строитель подводной лодки «миноносец № 150», и как не ему было быть первым командиром первой в России боевой подводной лодки. Помощником командира лодки («миноносец № 150») назначили лейтенанта А.О. Гадд. В книге В.Н. Лаврова «Первые российские подводные плаватели» приведен список нижних чинов экипажа первой русской боевой подводной лодки. С этих людей начался боевой подводный флот России, это первые подводники Российского императорского Военно-Морского флота:
Рулевые квартирмейстеры Петр Ветошкин
Иван Паробейкин
Минные квартирмейстеры Лука Ларин
Иван Гладков
Василий Акулов
Григорий Рожнов
Самостоятельного управления
машинные квартирмейстеры Георгий Руге
Марцелий Мэр
Первая боевая подводная лодка имела водоизмещение полное (подводное) сто тридцать пять тонн, надводное – сто тринадцать тонн, запас плавучести шестнадцать процентов. Длина лодки равнялась двадцати метрам, ширина – три с половиной метра, осадка – почти три метра. Мощность двигателей надводного хода составляла триста двадцать лошадиных сил, мощность моторов подводного хода – сто тридцать восемь сил, скорость надводного хода – девять узлов, подводного хода – шесть узлов, дальность плавания в надводном положении при скорости шесть узлов – четыреста миль, дальность плавания под водой при скорости четыре узла – тридцать пять миль, глубина погружения – пятьдесят метров, время погружения – десять минут. На вооружении лодка имела два минных (торпедных. – А.Л.) аппарата Джевецкого, установленных по правому и левому борту.
Сохранился приказ о зачислении первой боевой подводной лодки «миноносец № 150» в состав флота:
ПРИКАЗ
по Морскому Ведомству
№ 166
В Санкт-Петербурге Сентябрь 14 дня 1902 года
Согласно Высочайшего повеления, последовавшего 20 марта 1902 года, строящийся на Балтийском судостроительном и механическом заводе миноносец предписываю именовать № 150 и зачислить в списки флота.
Управляющий Морским министерством
Генерал-адъютанта П. Тыртов
В мае 1903 года первая подводная лодка была спущена на воду, а в июне начались ходовые испытания. 20 сентября лодка совершила переход в надводном положении по маршруту Кронштадт – Бьорке при свежей погоде: ветер силой до пяти баллов, высота волн до трех метров. В течение четырех дней перехода личный состав питался консервированными продуктами, разогреваемыми «электрическим нагреванием».
Приказом № 176 по Морскому Ведомству подводную лодку «миноносец № 150» 7 октября 1903 года причислили к 8-му флотскому экипажу Балтийского флота:
ПРИКАЗ
по Морскому Ведомству
№ 176
В Санкт-Петербурге Октябрь 7-го дня 1903 года
Миноносец № 150 отнесен к судам III ранга и причислен к 8-му флотскому экипажу Балтийского флота.
В начале 1904 года, в связи с решением строящимся подводным лодкам присваивать имена собственные, «миноносец № 150» получил наименование – подводная лодка «Дельфин».
Первый командир «Дельфина» капитан 2 ранга М.Н. Бек-
лемишев был назначен Заведующим подводным плаванием: «Предписанием Главного Морского Штаба от 18 августа 1903 года капитан 2 ранга Беклемишев назначен Временно Заведующим подводным плаванием».
С началом русско-японской войны в январе 1904 года было принято решение об отправке в Порт-Артур подводной лодки «Дельфин» под командованием лейтенанта Г.С. Завойко, подводной лодки «Касатка», командиром которой был лейтенант А.В. Плотто, и лодок – «Налим», «Сом» и «Фельдмаршал граф Шереметев».
Лейтенант А.В. Плотто – это дед Александра Владимировича Плотто, с которым нас познакомила и свела в Париже в 2011 году моя первая книга «Терновый венец офицера русского флота». Александр Владимирович рассказывал мне, что его дед служил на «Касатке» в Порт-Артуре. Отец же – лейтенант Владимир Александрович Плотто, командовал в 1920 году эскадренным миноносцем «Жаркий» на Черном море, при уходе флота из Крыма в Бизерту. Этой книгой я отдаю дань памяти и Александру Владимировичу Плотто и первым русским офицерам-подводникам.
Подводную лодку «Касатка» отправили на Дальний Восток в начале ноября 1904 года, «Дельфин» и «Сом» выехали в одном эшелоне 15 ноября. В конце декабря 1904 года в Главном Морском Штабе получили телеграмму командира Владивостокского порта контр-адмирала Н.Р. Греве:
«ГМШ. Миноносцы «Сом» и «Дельфин» сегодня (29 декабря. – А.Л.) прибыли № 98.
Греве».
Как пишет исследователь В.Н. Лавров в работе «Первые российские подводные плаватели»: «В первый день нового 1905 года прибывшие подводные лодки были организационно сведены в Отдельный отряд миноносцев, который вошел составной частью во Владивостокский отряд крейсеров. Временно исполняющим обязанности начальника Отдельного отряда был назначен командир подводной лодки «Касатка» лейтенант А.В. Плотто». И далее: «В последних числах апреля 1905 года во Владивостоке было получено донесение, что японский десант высаживается в районе бухты Преображения. Было принято решение выслать туда отряд подводных лодок в составе: ПЛ «Касатка» (командир – лейтенант Плотто), ПЛ «Сом» (командир – лейтенант князь Трубецкой), ПЛ «Дельфин» (командир – лейтенант Завойко). Командиром отряда был назначен лейтенант Плотто. Лодки приняли боевые мины и вышли в море 28 апреля 1905 г. после нуля часов с задачей – ведение разведки, уничтожение обнаруженных кораблей противника, испытание техники. Погода была неблагоприятной – штормило. Уже 25 апреля лейтенант Плотто дважды пытался выйти в атаку, но в первом случае сигнальщик увидел огни, которых не было, а во втором за неприятельское судно был принят небольшой остров в бухте Судаухо. 30 апреля совместно с подводной лодкой «Сом» «Касатка» совершила переход в надводном положении из бухты Находка в бухту Стрелок. Затем лодки обстреливали бухту Абрек и встали на якоря в бухте Назимова, где вечером к ним присоединилась подводная лодка «Дельфин». Никаких признаков высадки десанта японцев обнаружено не было… Несмотря на непрекращающийся шторм такой силы, что из баков аккумуляторной батареи выливался электролит, три подводные лодки 3 мая снялись с якорей и в кильватерном строю на заданной дистанции легли на курс в пролив Старка. Крупную попутную зыбь лодки выдержали хорошо, при попадании в полосы густого тумана свое место обозначали белыми вспышками… «Сом» и «Касатка» 5 мая в 12.30 благополучно прибыли во Владивосток. Таким образом, совершенное в апреле-мае 1905 г. на Тихом океане плавание подводных лодок «Дельфин», «Касатка» и «Сом» было не только первым длительным совместным плаванием в сложных гидрометеорологических и навигационных условиях, но и первым боевым походом с выполнением конкретных боевых задач».
Впервые в практике боевых действий командир подводной лодки «Сом» князь В.В. Трубецкой наблюдал в перископ не учебный щит, а корабль врага. Он принял решение атаковать противника и, погрузившись, начал маневрирование с целью занятия удобной позиции для залпа. Но японские корабли обнаружили лодку и открыли огонь. Подводная лодка «Сом» погрузилась на глубину 12 метров, произвела маневр уклонения с целью снова занять удобную позицию для производства залпа самодвижущейся миной. Но внезапно опустившийся на море туман позволил японцам скрыться. И хотя боевого залпа не последовало, и атака не была успешной, эта атака была первой попыткой подводной атаки врага в истории нашего флота, и совершил ее лейтенант князь В.В. Трубецкой.
Впервые, дорогой читатель, в истории Российского флота встретились два принципиально новых противника: надводные корабли и в подводном положении – подводная лодка, начав противостояние, не оконченное и по настоящее время…
Далеко не последнюю роль в освоении принципиально нового оружия – подводных лодок, сыграли выносливость и стойкость русских матросов и преданность своим кораблям и развитию подводного плавания молодых офицеров —
командиров подводных лодок: лейтенантов Г.С. Завойко, А.В. Плотто, В.В. Трубецкого. Особенно стоит выделить лейтенанта А.В. Плотто. Об этом свидетельствует телеграмма командира Владивостокского порта контр-адмирала Греве адмиралу Вирениусу, сохранившаяся в Российском Государственном архиве ВМФ: