ПРИКАЗ
Командира 5 Отдельного Сахалинского дивизиона торпедных катеров
№ 077
28 апреля 1950 г. б/х Северная
СОДЕРЖАНИЕ: Об образовании учебных групп для обучения л/с формирующегося Дивизиона
В целях обучения л/с формируемых экипажей ТКА ТКА ТД-200бис образовать следующие группы для прохождения занятий по специальности:
Пулеметчики зенитные,
Торпедисты катерные,
Мотористы катерные,
Радио-электрики катерные
Для обучения л/с учебных групп назначаю преподавателей из числа офицерского состава и старшинского состава.
БЧ-2 л-т ХАРИН, ст.1ст. Шевченко
БЧ-3 л-т ЛЫСЕНКО…
БЧ-5 кап.– л-т БЕЗБАБИН, ст.2 ст. СМИРНОВ
Эл./техника кап.-л-т БЕЗБАБИН… ст.1 ст. МУЛЯЕВ
ВМД л-т КАРНАУХОВ Хим/дело л-т ЛОЗА.
Занятия проводить по программам зимней подготовки специалистов 3 класса дивизиона.
Приказ объявить всем офицерам и л/с формируемого дивизиона.
Командир 5 ОСДТКА
Капитан 3 ранга Сутырин
Лейтенанту Лозе пришлось самому налечь на изучение особенностей химического дела на торпедных катерах. В этом ему помогли химик дивизиона лейтенант С.Ф. Андреев и начальник химической службы береговой базы лейтенант Б.Н.Крылов, снабдившие Виталия литературой и наглядными пособиями по химподготовке.
Командир дивизиона поставил задачу по окончании периода обучения матросов провести состязания по специальностям. Лейтенант В.К.Лоза вошел в состав комиссии по проведению этих состязаний. То, что Виталия назначили преподавателем по химическому делу, было очень кстати. Виталий еще раз проштудировал устройство катерного оборудования по постановке дымовой завесы, состав химических шашек, правила обращения с ними и их хранения. «Постановка дымовой завесы» – одна из тактических задач, решаемых командиром торпедного катера, позволяющая неожиданно атаковать противника и уверенно, без потерь выйти из боя.
Каждая специальность на флоте предъявляет к офицеру свои требования.
Но есть качество обязательное для любого офицера – это чувство ответственности за порученное дело. Если у молодого офицера это качество достаточно развито, из него выйдет толковый командир. В полной мере это относится и к офицеру – катернику. После прибытия из училища на дивизион, молодой офицер сразу поднимается на ходовой мостик торпедного катера. Он сразу получает под свое командование корабль, пусть небольшой по водоизмещению, но наполненный сложной боевой техникой, мощным оружием, с экипажем из десяти – пятнадцати человек. На него сразу наваливается ответственность за корабль, за экипаж, за выполнение задач боевой подготовки. Молодой офицер сразу становится командиром корабля, без скидок на возраст и неопытность. Но это, по формальному признаку, а в действительности, командиром, молодой лейтенант, становится только после того, как, преодолев первые трудности и первые неудачи, не потеряв уверенности в себе и в своих матросах, перестанет теряться на мостике, не успокоится на достигнутом, а будет стремиться добиваться успеха и двигаться вперед.
Катерник – особая флотская специальность. Для нее нужны люди с определенным темпераментом и складом характера.
«Атака!.. Порыв!.. Быстрота!.. Натиск!.. Аппараты – Товсь!.. Аппараты – Пли!»
Нервы – в комок. Быстрое принятие решений. Кратковременное напряжение всех сил…
Все на нервах, все на виду… Не спрячешься за броню – ее просто нет… Все на глазах экипажа… Открытость, честность, бескомпромиссность…
Командирами торпедных катеров, как и командирами миноносок в начале прошлого века, были смелые, временами отчаянные молодые офицеры, обладающие соответствующим характером. В народе такой характер называют «обнаженным нервом». Людей с таким характером и темпераментом опасность подстегивает, пьянит! Действуют они, как мы говорим сегодня: «На всплеске адреналина!».
Виталию Лозе катерная служба пришлась по душе. Это была его стихия. Но что бы человек подошел к такой службе, он должен обладать подстать ей и характером. Какой же характер был у лейтенанта Виталия Карповича Лозы? К сожалению, его офицерского личного дела мне обнаружить не удалось. В Архиве ВМФ оно отсутствовало. А ведь именно в личном деле могли быть указаны те или иные черты характера офицера. В книге «Терновый венец офицера русского флота», чтобы выяснить особенности характера и поведения героя книги лейтенанта Бруно Садовинского, мне приходилось анализировать записи офицеров-воспитателей Сумского Кадетского корпуса, в котором он учился. Но документов, характеризующих воспитанника Виталия Лозу за время его учебы в Бакинском Военно-Морском Подготовительном училище, у меня тоже не было. И все же… И все же, я нашел некоторые упоминания о чертах характера Виталия.
На обороте сохранившейся фотографии старшины Г. Богданова, датированной 14 июля 1945 года, датой выпуска Виталия Лозы из Бакинского Военно-Морского Подготовительного училища, рукой самого старшины сделана дарственная надпись: «Виталию Лозе, моему украинцу с кавказским темпераментом» Г. Богданов г. Баку. 14.07.1945 г.
Виталию тогда было 17 лет! Я вчитываюсь в это короткое посвящение: «Моему украинцу» – так мог сказать только старшина роты или взвода. Но так как взводными, перед выпуском, были старшины со своих курсов, а на фотографии Богданов – в форме сверхсрочника, можно предположить, что, скорее всего, он был старшиной роты. Именно старшины обычно говорят: «Моя рота, мои ребята, мой кубрик». Если это так, то никто лучше старшины не знает характеров своих воспитанников, своих мальчишек, которых он видит каждый день и в учебе, и на службе, и в казарменном быту.
«Моему украинцу» – эта фраза с одной стороны звучит гордо, потому что подчеркивает принадлежность к национальности – «украинцу», а с другой – очень мягко, по-отечески – «моему украинцу».
Почему же Богданов не написал: «моему воспитаннику»? Да потому, что, возможно, Г.Богданов сам с Украины, и уж он-то знает «хохлятский» характер. Поэтому он гордо об этом пишет. Как говаривал классик, в чертах характера «хохлов» и упрямство; и настойчивость; и двужильность в работе; и удаль в драке; и безудержное веселье в гульбе. Но еще более многозначительной становится вторая фраза в посвящении: «с кавказским темпераментом». Не надо не забывать, что военно-морское подготовительное училище располагалось в самом сердце Кавказа – в городе Баку. И, чтобы о семнадцатилетнем парнишке сказать, что у него «кавказский темперамент», необходимо было, чтобы этот темперамент у него действительно был, чтобы он проявлялся, чтобы он был виден.
Что же значит: «кавказский темперамент»? Это вспыхивание «как огонь» при любом к себе непочтительном отношении, это чрезмерная гордость и чрезмерная жертвенность, это верность слову и готовность отстаивать свою правоту до крови… Если старшина увидел что-то из этих качеств в юном Виталии Лозе, то значит, действительно Виталий обладал характером, не то что бы вспыльчивым, а именно «обнаженным нервом», готовым к мгновенной реакции, к немедленному действию, к резкому напряжению всех сил, был настойчивым, даже где-то упрямым, гордым, независимым, с сильным характером, быстро загорающимся, с трудом переносящим длительную повседневную рутину и однообразие.
На одной из страниц «Курсантского альбома» Виталия Лозы я прочитал следующее четверостишие датированное 1945 годом:
Коль любить, так без рассудка,
Коль грозить, так не на шутку,
Коль ругнуть, так сгоряча,
Коль рубить, так уж с плеча!
Коли спорить, так уж смело,
Коль карать, так уж за дело,
Коль простить, так всей душой,
Коль гулять, так пир горой!
Оно тоже характеризует Виталия и отражает его характер.
К слову, даже в пище Виталий предпочитал и любил все острое, перченное, соленое, то есть все то, что свойственно кавказской кухне. Позже в письмах к жене с Дальнего Востока Виталий просил прислать красный и черный перец и другие приправы: «… ты как-нибудь родненькая побыстрее вышли, причем организуй приблизительно такую посылку: лук, чеснок и перчику, а то у меня запас весь вышел, и я просто мучаюсь, особенно без перца, ты ведь знаешь какой я любитель».
В Каспийском Высшем Военно-Морском училище эти черты характера только развились. Даже в стихах Виталия той поры чувствуется энергия, порыв и в дружбе, и в службе, и в любви. Если к этому прибавить ту легкость, с какой Виталий писал стихи, то есть «владел пером», и как хорошо рисовал – «владел кистью», то можно сказать и о душевной тонкости и интеллектуальности его характера.
Но все это были только рассуждения и предположения о его характере, до тех пор, пока у меня в руках не оказались записки отца Виталия, Лоза Карпа Игнатьевича. В 1962 году Карп Игнатьевич обрисовал характер Виталия, в посвящении на первой странице своих записок: «… сыну моему Виталию, с высокой интеллектуальностью, с тонкими душевными струнами, быстро поддающимися внешнему раздражению, выводящим из душевного равновесия; такому же, как и я – с мятущейся душой, чутким сердцем, тонкой чувствительностью…». Кто же знает характер сына лучше, чем его отец! Да, обладая таким характером, лейтенант Виталий Карпович Лоза легко вписался в тяжелую службу на торпедных катерах и быстро стал настоящим офицером-катерником. Здесь все было ему по душе.
Молодым лейтенантом, из училища, прибыл Виталий Лоза в 5-ый Отдельный Сахалинский дивизион торпедных катеров в далекую Советскую Гавань. Конечно, у него не было нужных знаний, не хватало опыта и командирских навыков, но было твердое желание – быстрее стать командиром катера! По прибытию в часть лейтенант В.К. Лоза сразу начал готовиться к сдаче на допуск к самостоятельному управлению торпедным катером. Весь зимний период упорно и настойчиво изучал устройство катера и его систем. В учебном классе и на борту, не считаясь с собственным свободным временем, вникал в тонкости и особенности конструкции своего корабля.
После Нового года в Совгавань приехала жена Лида. Виталий сиял от счастья, но действительность оказалась куда суровее – жить было негде. Виталий рассчитывал пожить в комнате кого-либо из женатых сослуживцев, уехавших в отпуск, но на бригаде торпедных катеров офицеры отпуска уже отгуляли.
Вопрос с жильем все-таки решился, здесь же на полуострове Меньшиков – маленькая холодная комната в бараке с «удобствами» на улице, без водопровода.
Воду носили ведрами и наливали в эбонитовый бак отслужившей аккумуляторной батареи, списанной с подводной лодки, стоявший в длинном общем коридоре барака. Воду из бака зачерпывали ковшиком, который плавал тут же в баке. По утрам, вода в баке подмерзала, и приходилось ломать ледок ковшиком.
Виталий, как мог, утеплил окно комнаты: законопатил щели, засыпал опилками пространство между рамами – до стекла, заклеил бумажными полосками стыки рамы и оконных створок, но все равно комната оставалась сырой и холодной. Таким было их первое семейное жилье.
…Только распаковали чемоданы, как Виталия срочно вызвали на службу. Лида стояла посреди пустой комнаты… Постучавшись, вошли два матроса, принесли железную кровать, матрац и завернутые в наволочку подушки с «солдатскими» одеялами. Лида села на эту жесткую армейскую кровать и заплакала. Заплакала горько – навзрыд. Плакала не только от того, что жилье было никудышное. Плакала и от того, что оказалась за десять тысяч километров от родного дома, что рядом не было мамы, не было подруг… Все казалось ей чужим и враждебным…, и сама Совгавань с ее деревянными домами-бараками, с досками мостков вместо тротуаров, с разбитыми дорогами, с неустроенностью жизни и быта, показалась Лиде в тот момент серой и скучной…. Ей страшно захотелось обратно домой – в Кременчуг.
Даже спустя годы, узнав, что им предстоит служба в Совгавани, многие офицеры разочаровано вздыхали. Жена флотского офицера Ирина Живописцева в своих воспоминаниях, напечатанных в сборнике «Жены и Океан» составленном Т.В. Акуловой-Конецкой, писала о своих первых впечатлениях по приезду в Совгавань, следующее:
«…Лечу в Советскую Гавань (бывшую Императорскую) О ней, среди моряков, ходили не очень добрые слухи… После Владивостока – это дыра, а около нее дыра поменьше – поселок «Заветы Ильича» …Бухта Постовая аппендиксом врезается в сушу. На высоком берегу идут две параллельные улицы…. Между ними редколесье и пустыри, через которые жителями протоптаны произвольные дорожки. «Проезжие» дороги поселка, представляли грунтовки, на которые самосвалы вываливали каменные глыбы, которые под собственной тяжестью и под тяжестью проезжавших по ним машин со временем уходили в раскисший глинистый грунт. Ближайшие поселки – Желдорбат, Меньшиково и большой порт Ванино, известный лагерями заключенных, которых по этапу переправляли дальше на Сахалин. Все в сопках и лесах».
Что-то подобное чувствовала, наверное, и Лидочка Лоза в первые свои дни в Совгавани. Ей было уныло, одиноко и тоскливо… Но постепенно быт наладился. В комнате появилась этажерка, вещи переместились из чемоданов в платяной шкаф – стало уютнее. Потом они переехали в сухую, теплую комнату и жить стало веселее.
Год спустя, в одном из писем Лиде в Кременчуг, Виталий вспоминал о начале их семейной жизни на полуострове Меньшиков:
«Когда я входил в бухту, я не отрываясь смотрел на далекие маленькие домики нашего полуострова. Ведь там, Лидок, началась наша с тобой жизнь, первые наши шаги самостоятельной жизни. Сколько было радости, волнений, сколько переживаний. Ты помнишь, Лидок, сколько слез было пролито тобой, когда мы жили в холодной, неуютной комнате и как ты страшно хотела домой. Потом все устроилось как нельзя лучше. Своя, хоть и маленькая, но уютная и теплая комнатка. Компания друзей, особенно Толик и Васек, все было шумно и весело…».
Так все и было, как вспоминает в письме Виталий. Жизнь их постепенно наладилась. Общительный и доброжелательный характер Лиды, ее организаторские способности и опыт, недаром она работала вожатой в пионерских лагерях, умение играть и петь, очень скоро привели ее во флотскую самодеятельность. В конце марта 1950 года Лидия Лоза была награждена грамотой Политуправления флота «За активное участие в матросской художественной самодеятельности».
Удивительно, но эта грамота сохранилась. Я держу ее в руках. Обтрепанные временем концы плотного картона, обсыпавшееся золотое теснение, потертая бумага на сгибах, делают понятным, что этой грамоте и вправду более 60 лет.
Сверху в овале два профиля – Сталина и Ленина, под ними скрещенные военно-морские флаги, по бокам якоря. Слева, внизу – силуэт корабля, справа – торпедного катера. Между ними морской якорь, в центре которого лира.
Надпись на грамоте гласит:
Грамота Политического Управления флота
Тов. Лоза Л.Ф.
За активное участие в матросской художественной самодеятельности Политическое Управление Тихоокеанского флота НАГРАЖДАЕТ ВАС ГРАМОТОЙ
21 марта 1950 г. Начальник Политического Управления флота
Эта скромная грамота нагляднее и ярче всего свидетельствует о том, что, как бы не было тяжело вдали от родного дома, многие жены офицеров-тихоокеанцев, как «декабристки», были рядом, делили с мужьями все трудности и радости, поддерживали в нелегкой флотской службе, отдавая свою энергию, свои скромные женские силы на общее дело флота, неся искусство и культуру в матросские кубрики и казармы.
В апреле 1950 года лед все еще сковывал залив, но к концу месяца бухты постепенно очистились ото льда, оставив лишь светлую льдистую кромку вдоль береговой линии. Весна принесла с собой дожди и раскисшие дороги.
Наступил май. Все вокруг зазеленело и потянулось к солнцу. На темных и жестких ветвях вековых кедров и сосен появились молодые ярко-зеленые побеги, но лейтенант В.К. Лоза всего этого не замечал, так как приходилось вкалывать, как говорится, «не поднимая головы». Офицерскому составу экипажей торпедных катеров было предоставлено время до 20 мая, чтобы подготовиться и сдать зачеты на допуск к плаванию.
10 мая 1950 года на дивизионе вышел Приказ № 087 «О назначении руководящего офицерского состава в группу личного состава формируемых экипажей катеров ТД-200»:
В целях установления лучшей организации л/с формируемых экипажей
ТКА ТКА ТД-200 назначить:
Командиром группы ст. л-та ЛИТВИНЕНКО
Командиром 1 отряда ТКА ТКА №№ 062 – 1071 л-та КУЗНЕЦОВА
Командиром 2 отряда ТКА ТКА №№ 1072 – 1081 л-та КОЗУБЕНКО
Весь офицерский состав формируемых экипажей использовать только для службы в формируемом дивизионе.
Офицерскому составу экипажей закончить сдачу зачетов на допуск к плаванию к 20.05.50 г.
Приказ объявить всему л/с дивизиона.
Командир 5 ОСДТКА
Капитан 3 ранга Сутырин
Зачеты по устройству катера, его систем и вооружения, лейтенант В.К.Лоза сдавал дивизионным специалистам только на «хорошо» или «отлично». Особо штудировал он «Правила совместного плавания» и «Правила предупреждения столкновения судов в море». При сдаче зачетов Виталий проявил твердые знания этих краеугольных командирских документов.
Одновременно на дивизионе планировались состязания среди матросов и старшин на лучшее знание специальностей: штурманской, артиллерийской, минно-торпедной и химической. Проводить их должна была комиссия назначенная и утвержденная Приказом № 089 командира дивизиона: в соответствии с «Положением о состязаниях по специальности на соединениях 7 ВМФ по выполнению нормативов -50 г.» для проведения состязаний в части
НАЗНАЧАЮ:
1. Комиссию для проведения состязаний по штурманской специальности в составе:
Председатель – ст. л-т ЯМЩИКОВ
Члены: л-т АНТРОПОВ
ст.1 ст. КУРИЦЫН 2. Комиссию для проведения состязаний по артиллерийской специальности в составе:
Председатель – кап. л-т ФЕДОРОВ
Члены: мичман АКУЛОВ
ст.1 ст. КУРИЦЫН 3. Комиссию для проведения состязаний по минно-торпедной специальности в составе:
Председатель – ст. л-т ЗУР
Члены: ст. л-т КАЛИНИН
глав. ст. ВОРОБЬЕВ
6. Комиссию для проведения состязаний по химической специальности в составе:
Председатель – л-т АНДРЕЕВ
Члены: л-т КРЫЛОВ
л-т ЛОЗА
Комиссии организовать состязания в соответствии с «Положением…» в период после спуска ТКА ТКА на воду и до вступления катеров в кампанию.
Материал состязаний представить мне для отдания приказа по части к 25.05.1950 г.
Приказ объявить всему л/с дивизиона.
Командир 5 ОСДТКА
Капитан 3 ранга Сутырин
Лейтенанты Лоза, Крылов и Андреев вошли в комиссию по химической специальности. Эти состязания подстегнули экипажи катеров в изучении специальности, победители были отмечены приказом и поощрены.
Проводились соревнования не только на лучшую подготовку по специальности, но и по морской подготовке – спортивные шлюпочные гонки.
28 мая 1950 года прошли первые, после многолетнего перерыва, шлюпочные гонки на шестивесельных ялах на веслах. В день гонок с утра шел мелкий противный дождь, но к полудню ветер разогнал тучи, проглянуло солнце. Открывая гонки, командир дивизиона капитан 3 ранга Сутырин подчеркнул: «Проведение этих гонок призваны развернуть в части морскую подготовку личного состава, что бы шлюпочное дело стало любимым занятием матросов, старшин и офицеров».
Шлюпки стартовали несмотря на волнение и порывистый ветер.
В упорной борьбе победила шлюпка из 22-го отряда катеров капитан-лейтенанта Г.П. Петрова. Командовал шлюпкой командир «ТК-797» лейтенант Алехин, старшиной шлюпки был главный старшина Пименов.
31 мая вышел Приказ № 096: «Об итогах шлюпочных гонок и мерах по улучшению морской подготовки личного состава»:
28 мая с.г. были проведены шлюпочные гонки на веслах на первенство дивизиона.
Проведение этих гонок имело большое значение, т.к. гонки были призваны послужить толчком для развертывания в части, после многолетнего перерыва, морской подготовки личного состава.
Итоги гонок показали, что часть имеет все предпосылки для того, чтобы шлюпочное дело стало любимым занятием матросов, старшин и офицеров дивизиона.
В результате гонок:
1 место завоевал 6-ти весельный ял подразделения капитан-лейтенанта ПЕТРОВА (командир шлюпки лейтенант АЛЕХИН, старшина шлюпки главный старшина ПИМЕНОВ). 2 место заняла шлюпка подразделения капитан-лейтенанта СОКОЛОВА (командир шлюпки лейтенант ЛАПИДУС, старшина шлюпки старшина 1 статьи ИВАНОВ). Эти подразделения хорошо подготовились к гонкам и приложили много усилий для своевременного ввода шлюпок в строй.
Приказ объявить всему л/с в части касающейся.
Командира 5 ОСДТКА
Капитан 3 ранга Сутырин
Моряки дивизиона долго еще обсуждали эти шлюпочные гонки и их результаты.
Первая навигация для лейтенанта В.К. Лозы началась, когда торпедные катера спустили на воду. На дивизионе все завертелось: проводились тренировки, отрабатывались и сдавались учебные задачи, катера постоянно выходили в море. Как-то быстро и незаметно для себя, Виталий стал отождествлять себя и свой катер неразрывно друг от друга. Он говорил: «Мой катер», «Я – на катере», «Я – у третьего причала» …
Лейтенант В.К. Лоза сдал экзамен на допуск к самостоятельному управлению катером с первого захода. Экзамен принимала комиссия дивизионных специалистов. Виталий волновался и был настроен по-боевому, но все оказалось очень буднично. Конечно, когда знаешь, любой вопрос кажется простым. По результатам экзамена и морской практики лейтенант В.К. Лоза был допущен к плаванию командиром торпедного катера «ТК-1072», входившего в состав 36 Отряда ТКА, о чем был издан приказ по дивизиону:
СОДЕРЖАНИЕ: о допуске к плаванию командиров торпедных катеров, сдавших зачеты и прошедших морскую практику.
По результатам сданных зачетов и морской практики
допущены к плаванию: 8 ОТКА, 11 ОТКА, 22 ОТКА, 36 ОТКА
Командир «ТК-1062» л-т ЯВОРСКИЙ В.Ф.
Командир «ТК-1063» л-т ПОДОПРИГОРА И.П.
Командир «ТК-1064» л-т АНТИПОВ В.В.
Командир «ТК-1065» л-т СИВИЗЬЯНОВ А.С.
Командир «ТК-1066» л-т САФРОНОВ Б.Е.
Командир «ТК-1067» л-т ЯЗИК Е.В.
Командир «ТК-1068» л-т ТРОШКО А.М.
Командир «ТК-1069» л-т ЭТЛИН Я.М.
Командир «ТК-1071» л-т ВИНОГРАДСКИЙ В.Д.
Командир «ТК-1072» л-т ЛОЗА В.К.
Командир «ТК-1073» л-т ДАХШЛЕЙГЕР М.И.
Командир «ТК-1074» л-т МАСЛОВСКИЙ В.Е.
Приказ объявить всему л/с дивизиона.
Командир 5 ОСДТКА
Капитан 3 ранга Сутырин
Но далось это лейтенанту Лозе нелегко. В ходе катерной морской практики, во время тренировок возникали и ошибки, и упущения, особенно при швартовке катера в усложненных условиях и при тренировочных плаваниях в узкости в малую видимость. Виталий находил в себе силы правильно оценивать ошибки, исправлять их и не повторять…
Опытные командиры-катерники считают, что период подготовки офицера на допуск к самостоятельному управлению торпедным катером, является наиболее ответственным, потому что именно в этот период закладываются в молодом лейтенанте те командирские качества, без которых немыслимы дальнейшие успехи в службе офицера-катерника.
При этом, здесь излишня, как мелочная опека со стороны старших начальников, так и могущая навредить самонадеянность самого молодого офицера. В первом случае, опека отбивает у молодого командира навыки личного принятия решений, а проще говоря – командирской инициативы, а излишняя самонадеянность лейтенанта может обернуться предпосылкой к аварийному происшествию.
Свой первый выход лейтенант В.К. Лоза запомнил на всю жизнь. Именно в первый самостоятельный выход, он не на словах, а на деле, ощутил личную причастность к своему, небольшому, но мощному боевому кораблю. Такое не забывается!
Виталий Лоза все больше и больше обретал уверенность в себе… Ему нравилось решать вопросы кораблевождения и тактического маневрирования, нравилось, когда его решения положительно оценивались находящимся рядом на мостике старшим начальником, нравилось проявлять инициативу, чувствовать ответственность за свой корабль и за свое дело.
Он осунулся, похудел. Лицо обветрилось и покраснело. У него, как говорят на флоте, появился «командирский загар» от многочасового нахождения на открытом мостике торпедного катера. Выматывался до последней степени, зато учился делу. Успешно сдали зачеты и были допущены к самостоятельному плаванию и товарищи Виталия Лозы, командир «ТК-1068» лейтенант Анатолий Трошко и командир «ТК-1062» лейтенант Василий Яворский.
Лейтенант Лоза понимал, что получение допуска к управлению торпедным катером не означает окончания его учебы, потому что теперь, когда он один всецело отвечает за корабль, за подготовку экипажа, за выполнение стоящих перед экипажем задач, ему, командиру, предстоит учиться еще упорнее и напряженнее. На корабле командир отвечает за все! – этот принцип, идущий еще со времен парусного флота, лишь подчеркивал для Виталия всю глубину собственной ответственности, потому что был выработан жизнью. Постепенно, шаг за шагом, у него формировался тот сплав знаний, опыта, характера, который и называют командирской интуицией.
С 15 июня 1950 года отряды катеров с молодыми командирами начали выполнение задач торпедных стрельб. 5-му Отдельному дивизиону торпедных катеров предстояли тактические учения на тему: «Нанесение ударов по одиночному боевому кораблю в море в составе группы торпедных катеров в светлое время суток при наведении разведывательной авиацией».
… Едва растаяли за кормой его катера скалистые берега полуострова Меньшиков, лейтенант В.К. Лоза приступил к проведению намеченных планом тренировок и учений. Этот план был тщательно продуман Виталием. Готовясь к выходу в море, он учел недостатки, допущенные его старшинами и матросами в предыдущий выход. Самокритично отнесся Виталий и к свои собственным действиям.
– Несколько торпедных атак были выполнены удачно, – анализировал Виталий, – а вот последняя стрельба удалась хуже, – он не совсем точно определил момент торпедного залпа. На это раз он продумал несколько возможных вариантов атаки.
Рев катерных моторов глушил все другие звуки, дрожала под ногами палуба, ветер хлестал в лицо. Виталий повернулся к боцману и неожиданно дал вводную:
– Мина, правый борт, десять, дистанция пять кабельтовов! Набрать сигнал!
Он дал боцману эту вводную, не случайно. В предыдущем выходе боцман несколько раз путал с какого фала начать подъем сигнала и не уложился в нормативное время. На ходу, резкий ветер с силой рвал из рук боцмана цветной флагтук, но боцман проявил немалую сноровку и уложился в норматив.
Тренировки велись на всех боевых постах. С мостика поступила новая вводная:
– Выбыл из строя комендор кормового пулемета!
Тотчас его заменил матрос – торпедист, который действовал сноровисто, как и на своем боевом посту. По условиям учения катер вел «интенсивный огонь» по самолетам «противника». Виталий приказал торпедисту заменить один из пулеметных стволов. Матрос, не надев рукавиц, голыми руками взялся за металл. В настоящем бою это привело бы к тяжелым ожогам рук от раскаленного ствола. Разъяснив подчиненному ошибку, Виталий вновь повторил вводную. На этот раз все было сделано четко.
На ходу, Виталий, оставив за себя на мостике боцмана, проверил работу радиста, предупредив, что необходимо быть особо внимательным. Учения продолжались. Но, как бы не были заняты люди, каждый понимал, что впереди самое главное – торпедная атака, являющаяся экзаменом для экипажа и материальной части катера.
Радист доложил, что получил радио с самолета – разведчика об обнаружении корабля – цели. Лейтенант Лоза произвел расчеты и лег на курс сближения.
Дав команду: «Полный вперед!», он почувствовал, что двигатели развили максимальное число оборотов. Катер словно встал на дыбы…
Оценив обстановку, Виталий решил ставить дымовую завесу. Плотная стена дыма возникла между его катером и целью. Виталий спланировал атаку так, чтобы, пробив завесу, он смог бы немедленно произвести залп.
Лейтенант Лоза повел катер сквозь дымзавесу твердой уверенной рукой. На прицеле он сделал нужные установки. Неожиданно катер вырвался из завесы, и Виталий тотчас скомандовал: «Залп!»
Резкий толчок и торпеды выскользнули из труб торпедных аппаратов. Торпедный катер снова нырнул в облако дыма и лег на курс отрыва.
– Атака прошла хорошо, – мысленно проанализировал действия экипажа и свои, лейтенант Лоза, – Только дымовая завеса получилась недостаточно плотной, да и другие недостатки были: матросы верхних боевых постов запаздывали с докладами. Более точно произведет разбор и оценит торпедную стрельбу командир дивизиона. Виталий Лоза дал отбой боевой тревоги и повернул катер на курс, ведущий в базу, но учеба в море продолжалась…
По прибытию в базу лейтенант В.К. Лоза сразу засел за составление отчета о торпедной стрельбе. В соответствие с приказом командира дивизиона, у него с момента возвращения катера на это были сутки, поэтому надо было торопиться.
В Архиве ВМФ сохранился этот приказ: ПРИКАЗ
Командира 5 Отдельного Сахалинского Дивизиона торпедных катеров
№ 0120
03 июля 1950 г. б/х Северная
СОДЕРЖАНИЕ: О недостатках в работе командиров ТКА ТКА …
С 15 июня 1950 года катера дивизиона начали отработку и выполнение задач торпедных стрельб.
Все отчеты по всем подготовительным и зачетным атакам представлять в течение 24 часов, считая с момента возвращения ТКА в базу. Отчеты за эти сутки должны быть проверены командиром отряда катеров и представлены на проверку дивизионного минера лично командиром ОТКА.
По истечении 2-х суток все отчеты по задачам дивизионному минеру предоставлять мне для утверждения оценки выполнения задач.
По возвращению ТКА с торпедных стрельб командиров ТКА ТКА освободить на 1 сутки от всех занятий и нарядов и представлять время для составления отчетных документов.
Командир 5 ОСДТКА
Капитан 3 ранга Сутырин
…Морячили они много. Ходили Татарским проливом, выходили в Охотское море, заходили на Сахалин. Конечно, мастерство и боевая выучка приобретались не стразу и нелегко. На дивизионе случались нарушения безопасности кораблевождения, навигационные происшествия с катерами. В Архиве ВМФ сохранились об этом сведения:
ПРИКАЗ
Командира 5 Отдельного Сахалинского Дивизиона торпедных катеров
№ 0115
05 июля 1950 г. б/х Северная
СОДЕРЖАНИЕ: О недостатках в работе командиров ТКА ТКА по обеспечению безопасности кораблевождения и мерах по их устранению.
17.06.50 г. на переходе ТКА 788 мыс Песчаный – Совгавань при скорости хода 27 узлов командир ТКА лейтенант ШЕВЦОВ не ведя счисления пути ТКА , сделал поворот на новый курс на 4 минуты раньше времени, указанном в расчете перехода, что при плавании в тумане могло привести к тяжелым последствиям.
Командир 5 ОСДТКА
Капитан 3 ранга Сутырин
За время учебных выходов командир торпедного катера «ТК-1072» лейтенант Виталий Лоза не раз убеждался, что Дальний Восток – край контрастов. Временами, море было ласковое и спокойное. Водная гладь поднималась и безмятежно опускалась.
Но, неожиданно ветер мог посвежеть, погода резко менялась, с океана наползала пелена тумана. Раскачиваясь над водой полосами, она становилась все гуще и гуще.