Тренировки не прошли даром: он не израсходовал всю энергию за один удар, чуть больше половины осталось. Но радость продлилась недолго: жутковато хрустя костями, и потусторонне воя она показалась вновь. Увидев её изувеченное тело (пустую раздробленную грудную клетку, треснувший таз и переломанные плечи), услышав её страшный, но по-женски жалобный плач, он устыдился того, что причинил ей вред. Но и это продлилось лишь мгновение, ибо она быстро напомнила о своей кровожадной природе. Он ощутил её гнев, отступил и, не раздумывая, принял решение бежать. Инстинктивно помчался к двери, пробежал пару метров.
Вдруг заветная дверь впереди вспыхнула ярким пламенем.
«Нет!» – про себя взмолился он, затравленно разглядывая комнату. Обернулся – она взлетела под потолок, но тут же упала вниз, лицо её исказилось в мерзкой гримасе. «Ну же думай! Соломона уже бесполезно звать, он не успеет!.. Кольцо!!».
Ещё раз зарядил кольцо, произнёс заклинание. Краткий силовой импульс из кольца вышиб горящие ярким пламенем двери. Мальчик пулей выбежал вон. Не оглядываясь, со всех ног помчался коридору, на бегу преодолевая повороты. Для испуганного ребёнка эти длинные коридоры кажутся бесконечными. Страшные ударные звуки преследуют его. В очередной раз свернул за угол, краем глаза увидел её – она быстро карабкается по потолку как паук, руками и ногами крошит известку, что снегопадом белит пол. Сердце его ушло в пятки. Он бежит, как может, в горле пересохло, мысли спутались, в голове настоящая паника. О чём он только думал? Что ему теперь делать, куда бежать? И тут мысль возникла в его сознании, он вспомнил совет Эрехтея.
– Фэан! – задыхаясь, крикнул Павел, и коридор озарился белым светом. Он ускорился. Пробежал несколько метров остановился. Впереди тупик, слева коридор, справа коридор. Куда бежать? У него в запасе всего две секунды, выторгованные кратким ускорением, а она уже близко. Он был здесь днём, нужно только вспомнить, куда ему бежать.
«На право!» – решил он и бросился туда. Она уже почти догнала его. Он никогда не отличался выносливостью, но сейчас усталость не чувствует. Ноги почему-то не болят, не замедляются, а наоборот только ускоряются. Страх рвётся из груди. Он на бегу пытается приметить хоть что-то знакомое, молясь, чтобы лестница вниз показалась впереди.
«ДА!!!» – возликовал Паша. Вот впереди знакомый столб, вот перила, вот ступеньки спиралью уходящие вниз. Пулей кинулся туда. Он не бежит по ступеням, а перепрыгивает их, скорость большая, воздуха в груди уже не хватает, но останавливаться нельзя. Она не отступает, с грохотом прыгает со стены на стену, грозясь в любую секунду сократить всю дистанцию между ними.
А вот и дверной проём, а за ним спасительный коридор! Он бросился в коридор, лишь одна из дверей открыта – та самая, нужная! Вихрем влетел в комнату, увидел ещё одну ловушку на полу. Холодок догнал его. Павел резко повернул голову – рука призрака уже в миллиметрах от его лица, вот-вот достанет.
Вдруг что-то мелькнуло между ними, он в испуге упал на пол лицом вниз. Раздался пронзительный жалобный крик. Павел оглянулся – призрак повисла вверху, держась за потолок, в её руке бьётся в предсмертной агонии его крылатый защитник. Раненая птица кричит во всё горло, вместо крови из неё струится свет. Ворон смолк, вспыхнул зелёным пламенем и сгорел, не оставив от себя даже пепла.
Она перевела взгляд на Павла, тут же вцепилась когтями в наличник и по потолку забралась в комнату.
Не успев даже толком подняться на ноги, мальчик шаркнул подошвой обуви, запрыгнул в нарисованный на полу круг, на ходу крикнув:
– Зальтерас! – защитные чары сработали. Острые когти призрака ударились о защитное поле, и сама она тотчас бессильно рухнула на купол. Теперь они оба внутри круга, здесь она снова стала осязаемой, и уже не может пройти сквозь защиту. Он следит за ней, хрипя пересохшим горлом, судорожно всасывает воздух.
Она отползла от круга, взлетела вверх и снова опустилась вниз. Она парит в нескольких сантиметрах над полом, не в силах подняться выше. Взмахом руки она подняла тумбочку в воздух и швырнула в него. Старая мебель развалилась от удара об защитный экран.
«Она не так сильна, как раньше, – понял он. – Из-за моей атаки она ослабла?».
Не зная, что делать дальше мальчик совершил бессмысленную глупость: поднял с пола ближайший кусок осыпавшейся потолочной штукатурки, швырнул сквозь барьер в неё. Кусок, попав в её неосязаемое тело, замедлил своё движение и только потом прошёл насквозь. Есть в этом нечто странное, но Павел пока не может понять, что именно. Она в ожидании стала летать вокруг полусферы.
«Ненадолго штукатурка в ней застряла… стало быть рядом с ловушкой она тоже осязаема – не полностью, но материальна! А если я смогу?..» – ещё одна идея осенила Пашу, слова Эрехтея зазвучали в его голове: «Иногда самый эффективный способ избежать опасности бежать к ней навстречу». Мальчик сунул руку за спину, нащупал деревянную маску за поясом и с мимолётной радостью отвязал её.
План безумней предыдущих, но других идей нет. Он вновь зарядил кольцо. С маской в левой руке, принял позу бегуна на старте, устремил взор на дверной проём. Она продолжает кружить вокруг. Напряжённый до придела он замер, ожидая, когда она окажется позади него.
«Сейчас» – с замиранием сердца решил он. Развеял чары и барьер исчез, сразу сделал резкий рывок вперёд по направлению к выходу. Она мгновенно возникла у края ловушки, прямо перед ним, уже готовая напасть. Время как будто замедлилось. Он не останавливаясь, поднёс маску к лицу и тут же по её глазам торжествующе понял: она потеряла его из вида. Но шаги его она слышит. Прыжок вперёд с уклоном вправо, нечто похожее на перекат и вот он позади призрачной женщины. Она застыла у края ловушки, но ориентируясь на звук падения, повернулась к нему.
– Гаэртан! – лёжа на спине, произнёс он, нацелив на неё ладонь. Невидимый, но мощный импульс магии затолкнул призрака прямо в круг. Её сразу прижало к полу, а он вскочил на ноги. Капли холодного пота проступили на его лице, мускул нервно дергается на шее. Она в гневе, поднимается, превозмогая насильственную усталость – кошка явно больше не желает играть с мышкой. Счёт идёт на секунды, права на ошибку нет. Дрожащими руками, он начал спешно складывать формулу.
Не о чём не думая, резво закончил комбинацию. Как же быстро бьётся сердце. Не имея возможности проверить правильность последовательности, направил руку, но прицелиться трудно: дрожь в руке слишком велика. С большим трудом переставляя ноги, дева достигла края внутреннего круга. Её рука резким движением дёрнулась к нему. В ответ на это зелёная вспышка озарила комнату. Атака сокрушительная, несопоставимая с предыдущей. Дева получила удар молнией, за секунду отлетела в другой конец комнаты, исчезла за деревянной панелью. В этот раз заряд проследовал дальше, разломав деревянные панели и саму стену.
Отдача от формулы отбросила Павла назад, он ударился спиной о стену, искры посыпались из глаз. Сполз по стене на пол, ощущая, как боль разливается по телу. Комнату снова охватила тьма. Боль раздувает голову, свист звучит в ушах, а тело, будто не его. Словно ногой прижатый к полу он лежит, мучается. Но лежать здесь опасно. Съёжился, усилием воли преодолевая нестерпимую боль, пополз к ловушке. Оказался внутри круга, через силу сел и стал накапливать магию. Перепуганный до смерти, страдающий от боли он дал волю слезам.
***
Призрак, похоже, сильно ослабла, её аура едва уловима в стенах дома, потому отыскать сокрытую призрачным миражом дверь не составило труда.
Эрехтей уверенной поступью идёт по коридору.
«Даэн’тсилат. Рафор вин Дуан, тиа дин Римут» – мысленно произнёс старый чародей, вложив в эти слова свою волю. Голова заболела: заклятье отняло много его сил. Чары рассеялись, дверь возникла в тупике. Он повернул дверную ручку, зашёл внутрь. Квадратная комната с цветастыми обоими, очевидно это спальня. На кровати под пыльным одеялом что-то лежит. Главное что оно не двигается и ауры не излучает, потому может подождать. Напротив кровати зеркало, стол и комод; у двери стоит большой шкаф. Комната обжитая, комфортабельная, но почему шкаф, комод и даже ящики стола пусты? Чемоданы (практически все нераскрытые) стоят между кроватью и окном. Он взял первый попавшийся, положил на пыльную кровать, открыл, обнаружив там только женскую одежду – всё одного размера.
Подошёл к кровати, магией осторожно откинул одеяло – зрелище ужасное, тело давно сгнило, только скелет сохранился. На постельном белье остались отвратные старые следы от трупного разложения. Судя по строению тела это женщина, молодая, высокого роста. Следов насильственной смерти на костях нет. Отравилась? Он осмотрел окружающее пространство, но следов отравы не нашёл.
Какая-та книжка торчит из-под подушки, магия извлекла и её. Обложка испорчена. Он материализовал пару медицинских перчаток, надел их, взял в руки книгу, оторвал обложку. Хорошо, что страницы не пострадали. Похоже это личный дневник. Пролистнул несколько страниц, вперил глаза в рукописный текст. Страница за страницей он начал вчитываться, вникать в жизнь несчастной женщины. Дневник густо исписан, много событий записано в нём, но лишь некоторые отдельные отрывки имеют для него значение, ибо только они выстраивают в его голове картину трагедии:
«Сегодня Дэниел объяснил мне что происходит. Он сказал, что теперь мы банкроты, что теперь у него нет средств, содержать наш дом и поэтому нам придётся переехать. Я думаю, что это не навсегда. Мы наверняка сумеем выбраться из этой беды. Нужно только запастись терпением, всё обязательно наладиться, нужно только подождать».
«Вчера он пришёл домой неприлично пьяным. Упал на кровать и заснул, а я не смогла лечь рядом, запах был непереносим, я так и просидела на стуле возле кровати. Ночью его рвало. Я с таким ещё не сталкивалась, долго думала, чем убрать рвоту с пола и как потом отстирать постельное бельё».
«Ники становиться всё хуже и хуже. Дэниела уже три дня нет дома, мне даже не у кого спросить совета. Пришлось потратить последние деньги на услуги врача, но на выписанные лекарства денег уже не хватает. Его лихорадит, он сильно ослаб».
«…Как же так?.. Почему мне не сказали? Неужели некому было мне сообщить?.. В груди ноет, сердце очень болит».
Он узрел что-то среди страниц, легонько извлёк, осмотрел – это фотография. Он долго рассматривал изображение людей на снимке, вглядываясь в каждое лицо. Затем он закрыл дневник, фотокарточку положил поверх, наклонился вперёд, держа в руках историю жизни человека, и задумался, выстраивая всё это в единую картину. Ответ давно был у него под носом, он же думал об этом самого начала, подозревал, но отмёл этот вариант и теперь корит себя за этот промах.
«Нечего больше ждать, пора положить её страданиям конец».
Барьеров больше нет, он беспрепятственно спустился вниз, на шум битвы. На лестничной клетке холла здоровенный медведь и невысокий лепрекон сражаются с армией разгневанных духов. Битва кипит нешуточная. Духовная энергия буквально окутывает всё пространство. Прохладный ветер бурными потоками залетает в окна. Побитый лепрекон управляет этими потоками, крушит противников со всех сторон. Стены дрожат, заряженный духовной энергией ветер с неистовой силой вихрями колотит духов. Такие удары равносильны столкновению со скоростным поездом и с одного удара отправляют в нокаут.
Похоже, духи насильно оттеснили оборотня и лепрекона в холл. Судя по полному отсутствию пыли и переломанной в щепки мебели, сражение изрядно затянулось. Но измотанные нескончаемой схваткой медведь и лепрекон отчаянно продолжают сражаться, не сбавляя темпа. Медведь неестественно быстр, не иначе слепая ярость и адреналин ускоряют его.
Поверженные духи без сознания валяются повсюду: лежат на полу, торчат из стен, висят в воздухе. Их тела теряют цвет и форму, раны дымятся, некоторые духи вовсе рискуют в любую секунду мгновенно сгореть как рисовая бумага.
Лис материализовался рядом, злобно ухмыльнулся.
– Я помог им как ты велел, устроив снаружи засаду на новоприбывших духов. Съел с полсотни, ну может чуть больше, остальные разбежались. Однако здесь их ещё много, дом кишит ими.
– Спасибо, я твой должник, – с благодарностью сказал Эрехтей.
Кормак на приделе своих сил вступил в схватку с высоким долговязым духом, с бычьей мордой. Враг крепкий, надоедливый всё никак не хочет проигрывать. Медведь рвёт его когтями и зубами, швыряет из стороны в сторону, но тот и не думает отступать. Под укоризненным взглядом Эрехтея лис лениво зевнул и направился им на помощь. Он схватил первого же на пути духа, перекусил его пополам, проглотил и радостно полетел кушать остальных.
Эрехтей начал спускаться вниз. Тут же на его пути неожиданно вылетел похожий на паука дух. Дух почуял его, обернул к нему блеск множества глаз. Дух сорвался с места, резкие движения множества ног с пугающей быстрой начали сокращать дистанцию. Внезапный прыжок вперёд и вот он в трёх метрах от старца.
Старик и мускулом не дрогнул, лишь спокойно сунул руку под жилет, извлёк длинную бумажную ленту, на белизне которой виднеются чёрные иероглифы означающие «путы». Резким движением метнул ленту во врага. Лента словно ожила, сама отпутала все ноги паука, стянула их вместе. Многоногое создание упало на пол, закричало, заворочалось, но без толку. Старый маг убил духа обмотанным лентами мечом и пошёл дальше. Это уже девятый убитый им дух за эту ночь.
Ветер свистит в ушах, сильными порывами обдувает чародея. Старик, вцепившись в перила, продолжил наперекор ветру медленно спускаться вниз по разрушенным ступенькам. Внизу медведь перекинул через плечо очередного духа, хорошенько ударил лапой по рогатой голове, тут же перевёл дыхание, поднял голову, заметил Эрехтея, обрадовался, вновь обратился человеком и закричал:
– Вы не видели Павла?! – криком заглушая ветер, спросил Кормак.
– Нет. Но знаю, что он жив и цел, а вот призраку досталось неслабо! – крикнул старик. – Сейчас же нужно провести обряд изгнания! Прямо сейчас!
– Тогда я впишу имя! Это наверняка служанка!
– Нет Кормак! Это не младшая дочь и не служанка! Это старшая дочь!
– Старшая?! Как же это?! Она же… С чего ты так решил?!
– Я нашёл её дневник и её останки! Кажется, у нас новые гости, задержите их, а я впишу имя! Доверься мне, я справлюсь! – заверил Эрехтей.
Кормак развернулся. Из глубин дома уже вылетают новые страшные морды. Он вновь обернулся медведем и тяжело дыша, бросился в бой. Лепрекон явно расслышал их разговор, поскольку потоки воздуха окружили старца, защищая, но не мешая. Эрехтей разглядел круг, уверенной поступью направился к нему. Круг на полу закрыт силовым полем. Простое заклинание сняло барьер. Он отыскал глазами стоящую рядом с кругом банку с краской. Опустился на колени, обмакнул кисть и твёрдой рукой вписал прекрасное женское имя – София. Затем положил дневник и фотографию на отведённое в круге место. Встал во весь рост, поднял руки, хлопком соединил ладони в молитве, наполнил белые линии круга духовной энергией. Свечи вспыхнули мёртвым огнём, круг залился белым светом.
– Я не хозяин этого дома, а гость незваный, но я намерен изгнать тень, что царствует здесь! Я призываю тебя София дочь Коула, явись!
Она откликнулась, появилась из пустоты, изувеченная, обессиленная, эфемерная. Павел одолел её, сокрушил. Невесомая, она качается в воздухе как поплавок. Её конечности дымом растворяются на глазах, вместе с бледно-серой пеленой, заменяющей ей платье. Но она ещё сопротивляется этому, не желая терять телесную оболочку. Её поникшая голова устало вертится, словно консервная банка на палке. Она спит, но скоро проснётся.
Холод её вздоха неприятно отразился на коже старика. Он вытащил из кармана оставшиеся ленты, бросил в неё. Бумажные ленты, исписанные языком духов, опутали её, сковав движения. В её бездонных чёрных глазницах вспыхнул живой огонь. Она поприветствовала его озлобленным шипением, попробовала согнуть переломанные пальцы на левой руке, но безуспешно. Она неконтролируемо резко опустила голову (фактически уронила), разглядела путы, предприняла жалкую попытку сопротивления, а затем испустила бессильный стон.
– София! – крикнул он, и она подняла на него мёртвые глаза, ясность мелькнула в них. – Ты помнишь это имя, твоё имя? Раньше ты была человеком. Забудь страх и отпусти гнев, что уродуют твою душу. Пробудись от этого кошмара!
Она застонала, нечеловеческое лицо исказилось в непонятной гримасе. Эрехтей направил мощь своей духовной силы в круг, укрепив её всей своей волей. Иероглиф Изгнание блеснул в темноте, огоньки свечей вытянулись на полметра в высоту, воск быстро заструился, стекая на пол.
– Я разрываю цепи скорби, сковавшие тебя! – крикнул старец. В ответ его обдало порывом ветра, едва не сбив с ног (огоньки свечей наклонились, но не затухли). Так она сопротивляется – не физически, а духовно, при этом свистом отзываясь в его ушах. – Ступай дальше! Эти стены более не твоя темница! Ступай!
Она ослабла, её физическая оболочка сильно повреждена, но какой же мощью она обладает! Она яростно и упорно сопротивляется действию круга, не в силах самостоятельно отпустить злобу, что ей завладела. Эрехтей стиснул зубы, вены на его висках пульсируют. Он стар, но дух его всё так же силён, а воля крепка – именно эта сила пропитывает линии круга, подавляет сопротивление призрачной девы.
Прошло несколько долгих секунд, и она наконец-то достигла своего предела. Не в силах больше сопротивляться, она жалостливо крикнула. Сколько же боли в этом крике. Сердце старика тронула жалость.
Силы её вконец иссякли и вопреки своей воле, она обернулась ярким солнечным бликом, взлетела вверх, сверкнула во тьме и исчезла, оставив после себя лишь мелкие искры, что ярким дождём попадали вниз. Всё кончилось. Она ушла.
– Ты справился! – восторженно крикнул Кормак. – Молодец! Надо с этими духами разобраться и идти Павла искать!
***
Павел закрытый силовым полем сидит на полу в самом центре белого круга, обхватив коленки руками. На лице деревянная маска, которая уже не помогает. Голова кружиться, во рту привкус металла, а боль пульсирует под черепом. Страх снова завладевает им. Духи обступают, злые голодные. Эти жадные отвратительные создания тянут к нему свои руки и когти. Ловушка делает их материальными, оттого пройти сквозь барьер они не могут. Они пока не нападают, видно опасаясь атаковать в одиночку, но с каждым новоприбывшим духом смелость их заметно крепнет.
Его колотит мелкой дрожью от страха и холода, но боится он не их, а своё второе обличие – оно снова пробуждается в нём. Присутствие духов нервирует тьму внутри него. Воля Тёмного переполняет, захватывает его сознание как сладкая сонливость. В этот момент деревянная маска неожиданно сорвалась с его лица.
«Я не должен поддавайся его злобе. Нужно вспомнить что-то хорошее…» – это последние связные мысли в его голове. Намеренья Тёмного заполоняют его разум, травят сердце злобой. Его рассудок засыпает, уносится куда-то далеко в бесконечное ничто.
«Темно… энергии не хватает… надо накопить магии… надо…» – сквозь туман пронеслись его мысли.
Каким-то чудом он машинально установил связь с Ардой, в который раз почувствовав её материнское тепло, что сейчас приятней прежнего. В этом тлеющем блуждании мыслей и образов он ухватил самые яркие: Соломон, Мари, Оклус, Кормак, Эммануэль, Филипп, Уильям… и Элис.
В душе что-то шевельнулось, и за мгновение он вспомнил всё хорошее и плохое, но яснее прочих образов выделяются его воспоминания об их играх в снегу, новый год, и то, как Элис сидела с ним в гостиной у камина… её голос, её улыбка. Эти события снова ожили в его сознании. Теперь внутри него огнём пылают чувства. Голова его опущена вниз, глаза закрыты, на лице настоящая улыбка.
Разум резко прояснился – Тёмный отступил. Павел вспомнил, где находиться и что происходит. Дрожь унялась, он обвёл взглядом комнату.
«Меня окружают! Нужно позвать Соломона!..» – он собрался это сделать, но ощутил сколь мало магии осталось. Барьер слабеет, а ему нужно продержаться до прихода ведьмака. Он принялся восполнять недостающие запасы. На сердце неведомая радость, он знает, что делать дальше, знает, что всё скоро закончиться, и они отправятся домой. Он снова встретиться с Мари и всеми остальными, даже с Элис. Воспоминание о снеговике и снежном побоище вновь проскользнули в голове.
Духи всё пребывают, заполняют комнату. Всякий раз от их чудовищных вздохов и пронизывающих воев, по коже рысью пробегают мурашки. Их дыхания ледяной дымкой окружают барьер. Мальчик стал покрываться гусиной кожей. Если так продолжиться, то он рискует замёрзнуть раньше, чем его спасут.
Вдруг среди повергающих в ужас звуков он отчётливо услышал самый приятный, самый ласковый голос на свете:
– Фломпо!!! Фломпомпоа?!! Фломпо-о-о!! – мелодичный голос, заливистый смех зазвучали где-то вблизи. Некий дух, светясь как лампа, заглянул в окно и тут же прошёл сквозь стену. Все тени замерли, смолкли.
Дух выглядит как маленький полный человечек с круглой головой, больше похожий на инопланетянина. Ни носа, ни ноздрей, ни ушей. Широкая улыбка без зубов, будто нарисована на гладком лице. Глаза одноцветные без радужки и зрачков. Всё его тело слабо пламенеет, но на макушке особняком дрожит синее пламя напоминающее хохолок. Он святится в темноте точно озорное солнце. На его плече мирно спит интересный зверёк, похожий на рогатого саблезубого тигрёнка.
Страшные тени забыли про Пашу, их ужасные лица заулыбались от радости. Они нависли над маленьким человечком, заворковали над ним. Тот в ответ мило улыбнулся, так ласково и потешно, как малое дитя в материнских объятьях. Кто-то даже позволил себе щекой потереться о его голову, на что Фломпо лишь очаровательно засмеялся. Тени так и застонали от умиления. Мальчик их понимает, этот незнакомый дух уже вызвал в нём некую неподдельную радость, которую Павел никогда не испытывал. И потому измученный ребёнок начал невольно посмеиваться вместе с задорным смехом Фломпо.
Вдруг Фломпо направился к нему. Павел снял барьер, вышел за край ловушки. Дух на голову выше него. Фломпо протянул пухлую ручонку, по-дружески похлопал его по плечу, затем широко улыбнулся и радостно подпрыгнул. Дух озорно заплясал, закружил в воздухе. Видно весом он не тяжелее бабочки, столь плавно он приземлился. Дух помахал мальчику и, перепрыгивая с ноги на ногу, удалился сквозь стену. Все другие тени толпой пошли за ним.
Паша остался один в пустой прохладной комнате. Чуть дрожа, сделал глубокий вздох. Глаза снова быстро привыкли к темноте, он огляделся. Больше ему здесь делать нечего. Не спеша сделал несколько шагов по направлению к выходу, но вдруг пошатнулся, и его повело в сторону. Он ударился плечом о стену, затем перевёл дух, и плавно опустился вниз. Он и мечтать не мог об этом чувстве покоя. Весь этот день не укладывается в его голове, которую он устало, склонил набок. Даже не вериться, что он сумел убежать от призрака. Непроизвольно вспомнил, сколько раз он был на волосок от смерти и ужаснулся этому.
Громкий нарастающий топот послышался где-то вдалеке.
«Духи не топают» – успокоился растревоженный Павел. Издали доносятся крики. Знакомые уху голоса кричат его имя. Но нет в нём сил, кричать в ответ, поэтому просто зарядил кольцо, прошептал заклинание. Комнату озарил яркий свет.
– Павел!! Живой!! – взревел Кормак, первым вбежав в комнату. Оборотень подлетел, радостно схватил его как плюшевую игрушку, прижал к себе. Мальчик в ответ слабо улыбнулся.
– Ха-ха-ха! Да малец, храбрости тебе не занимать!
– И смекалки тоже! – добавил Оклус. – Ох, Пашенька, я теперь тебе по гроб жизни должен. Я уж подумал всё, приплыли мы, а тут ты такое выдал. Но больше так не делай, ладно?
Столько похвалы мальчик за всю свою жизнь не слышал. Кормак светясь от счастья, отпустил его. Ноги Павла коснулись пола, мгновенно ослабли, в глазах у него потемнело, и он повалился вниз.
– Удивительный ребёнок, – прошептал Кормак, вновь подхватив мальчика. Паша почувствовал чьи-то руки на своём лбу. Прилив сил, возвратил его в сознание. Он открыл глаза, увидел улыбающихся Оклуса и Эрехтея и сам легонько улыбнулся в ответ. Неужели всё закончилось?
Все вместе вышли из разгромленной комнаты, медленно побрели по пыльному скрипучему полу, с каждым мгновением глубже ощущая подступающее чувство усталости. В одном из окон, Павел краем глаза приметил что-то неестественное – там вдалеке начинает рассветать. Поблуждав по коридорам, группа во главе с Кормаком спустилась в холл первого этажа. Осталось только спуститься по разрушенной лестнице вниз и вот он выход. Но вместо этого они один за другим расселись по уцелевшим ступенькам. Огромная дыра в лестнице их уже не волнует.
– У-у-ух! – выдохнул Оклус. – Чувствую, что все враги слиняли. Наконец-то всё закончилось. Даже не вериться, да?
Павел, обхватил руками балясину, прислонился к ней головой, легонько кивнул в знак согласия, всем телом ощущая нарастающую истому. Сил больше нет, длинная выдалась ночь, сейчас бы в мягкую кровать и поспать. А утром отведать вкуснейшей овсянки и домашних маффинов. Тяжелейший груз спал с его плеч, страха больше нет, кажется, даже дышать стало легче.
– Всё ровно нужно будет провести обряд, – медленно произнёс усталый Эрехтей. – Но это потом. Соломон уже близко.
Ведьмак появился из воздуха минут через десять, весь в ссадинах и порезах, но с шестью огромными отвратительными головами, свисающими на верёвке за его спиной. Он первым делом обратил всё своё внимание на Павла. Мальчик с трудом встал, подошёл к нему.
– Ты не позвал меня, – укоризненным тоном высказал отец, глядя ему прямо в глаза. – Зачем так рисковал?
Мальчик виновато опустил глаза. Ведьмак недовольно помотал головой.
– Как же ты её одолел? – смягчил свой тон светловолосый мужчина.
Павел устало просиял и во всех деталях пересказал Соломону и остальным буквально всё. Однако тогда рискуя жизнью, он действовал по наитию, не осознавая своих действий, а сейчас проговаривая всё это вслух, к нему с ужасом пришло осознание масштаба и опасности своих поступков.
Кормак восхищённого поаплодировал. Оклус начал его нахваливать. Эрехтей улыбнулся, с любопытством уставился на него. Ничего не сказав, Соломон присел на корточки, обнял мальчика. От отца пахнет потом и сыростью.
– Ты молодец, – прошептал Соломон, так тихо, чтобы только он, Павел мог это услышать. Эта похвала дороже прочих.
– Ты я гляжу, тоже не сплоховал, – общаясь к Соломону, кивнул Эрехтей в сторону уродливых голов.
– Они даже не успели накормиться всплеском. Вот только Иерарх не показался, но об этом позже. Вы выяснили, кем была эта женщина?
– Да, – горько усмехнулся старый чародей. – Старшая дочь, София.
– Вот как? – с удивлением в голосе протянул ведьмак. – Не ожидал. Помню, кто-то говорил, что она больше сюда не возвращалась.
– Уж поверь, удивлён я не меньше твоего, – махнул рукой Кормак. – До сих пор не пойму. Бабка мне её такой доброй, такой заботливой описывала.
– Она ушла от мужа, вернулась сюда, но в тот момент это имение было уже пустым, – Эрехтей вздохнул. – Она действительно была замечательным человеком, добрая, отзывчивая и наивная. Вышла замуж в семнадцать лет за молодого богатенького наследника. Брак видно был договорным, но она мужа любила, больше чем он того заслуживал. Но как это часто бывает он взаимностью не отвечал, хотя убеждал её в обратном. За шесть лет брака он умудрился разбазарить состояние своих родителей и её приданное, а затем алкоголь, карты, рукоприкладство. Потом их двухлетний сын заболел и умер. Всё это время девушка пыталась связаться с родителями, которые в какой-то момент перестали отвечать на её письма. И когда в Америке её больше ничего не удерживало, она вернулась сюда и обнаружила, что уже два года как осиротела и что сестра её пропала. По неизвестной причине никто ей об этом сообщил.
– Откуда ты всё это узнал? – с ошеломлённым видом спросил Кормак.
– Из её дневника, – старец протянул ветхую книжку. – За это нужно поблагодарить Павла. Когда она ослабела я смог отыскать её останки. Дневник и был её якорем. Ещё при жизни воспоминания и чувства заключённые в нём напитали эту книжку духовной энергией. Это её прошлое, которое она не могла вспомнить, но тень, которого превратила её в призрака.
Дневник начал переходить из руки, пока не оказался в руках Соломона, тот быстро прошелестел затвердевшими страницами.
– Призраки на ровном месте не появляются, – объяснил Эрехтей. – Близость к источнику и душевные муки удержали её душу здесь.
– Выходит, она вернулась сюда, – Оклус шмыгнул носом, – но здесь уже никого не было. Искала мира и спасения, но нашла лишь пыль от них оставшуюся. Отчего она преставилась?
– Видно от горя. На костях не было следов насильственной смерти, скорее всего сердце её не выдержало.
– Сегодня же проведём обряд упокоения. Пора прекратить её страдания, – ведьмак закрыл дневник, посмотрел на их измождённые лица, на которых сразу отразилось недовольство. – Ну, это будет потом, когда вы придёте в себя.
Закончив обсуждение, выслушав рассказ Соломона о расправе над Духами-Разорителями, все наконец-то вышли на улицу и неторопливо спустились по ступенькам. Оклус вдруг остановился, обернулся, посмотрел на здание, поморщил нос, задумчиво почесал затылок и вскоре сказал:
– Вот бы такой особнячок к рукам прибрать…
– Хочешь жить в доме полном призраков? – удивился Кормак.
– Призраков здесь больше нет, – покачал головой лепрекон. – А вот тебе Кормак такой дом бы пригодился.
– На кой он мне? Что я один-то в нём делать буду?
Соломон резко обернулся, бросил взгляд на фасад, задумчиво прищурился.
– А в этом что-то есть, – промычал он. – Да идея неплохая. Эх, сам не верю, что это говорю, но я согласен с Оклусом. Отремонтируем, облагородим, быть может, кое-где немного перестроим, обставим со вкусом, и можно будет жить. Тебе Кормак такая смена обстановки пойдёт на пользу.
– Ты чего с дуба рухнул? – возмутился Кормак. – Это же особняк, для аристократии, построенный для большой семьи и множества слуг. Ну, а я…
– А ты Кормак представитель древней магической династии, – оборвал его Соломон. – Твоя кровь буквально, а не на бумаге благородней будет. Ты собрался всю жизнь прожить, так как сейчас? Ах, что за день такой – Оклус дважды прав: «хорошие вещи должны происходить с хорошими людьми»!
Оборотень замолчал, но его изумлённые глаза едва заметно заблестели от благодарных слёз. Увидев это мальчик, которого эта идея лишь напугала, решил промолчать.