– Послушай, я не буду тебя ничему учить, ты и сам умный, но я кое-что понимаю в этой жизни. Бабу бить не только можно, но и нужно. Вот не бей я свою, так вообще не знаю, что делал бы. Она бы мне на шею залезла давно. А так, раз в неделю для профилактики и всё нормально. Недаром ещё древние говорили: «по пятницам бабу бить, а за что – она сама знает». Была книжка такая раньше «Домострой» называется. Слышал? Типа семейного кодекса древнего. Вот там так и было написано. Попробуй ослушайся. При этих словах он снова повеселел и заулыбался.

Я часто слышал за стеной их семейные ссоры, которые всякий раз заканчивались женским надрывным плачем. Но всё равно, сказанное сейчас Фролом не укладывалось у меня в голове. Как можно бить женщину, да ещё свою жену? Для меня это было чем-то запредельным, совершенно неприемлемым. Меня воспитывали как джентльмена: подавать руку даме, открывать двери, уступать место и всё такое, как и полагается настоящему мужчине. Мысль о том, чтобы ударить женщину, тем более вот так запросто, как говорил мой сосед, якобы впрок… Нет, это слишком для моего рассудка. Голова начала болеть от таких мыслей.

Я решился вступиться за права и честь, всех как мне казалось, поруганных только что, женщин.

– Знаешь, что? – сказал я как можно более сухим голосом, – я никогда не опущусь до такой низости как рукоприкладство. Это унизительно прежде всего для меня, как мужчины. Да и вообще, вряд ли мужчину после этого можно будет называть настоящим мужчиной. Ничего мужского в нём уже не останется!

Я выдохнул, ожидая, что сейчас разверзнутся небеса, ну или как минимум, я получу по лицу. Но ничего этого, на удивление, не последовало. Фрол так же внимательно смотрел на меня.

Наконец, он коротко выдавил из себя:

– Почему?

– Что почему? – я даже не сразу сообразил, о чём он спрашивал.

– Почему нельзя бить женщин? – пояснил он, – у меня батя матушку постоянно поколачивал и ничего. Вот опять же в «Домострое» написано. Стало быть, всё-таки можно?

– Нет, нельзя! Женщина слабая от природы, а мы сильные и должны терпеть.

– Что терпеть?

– Всё терпеть. Всё должны терпеть, понимаешь?

– Нет, – он по-прежнему смотрел на меня и по упрямому взгляду было понятно, что он не притворяется.

Мне пришлось потратить полчаса на объяснения того, чему меня учили ещё в школе: девочки слабые и беззащитные существа, а, следовательно, их нужно всячески оберегать, защищать, помогать им во всём и уступать. Мы, мужчины, от природы сильные, а значит всё должны терпеть и не можем себе позволить ныть или жаловаться.

– Так, а если она сама хамит и нарывается? – никак не унимался сосед.

– Да, даже, если и так, это не даёт тебе права применять силу.

– А, что, если она накинется на тебя с ножом или чем-нибудь тяжёлым?

– Не кинется, если будешь вести себя как мужчина, – заявил я.

Фрол задумался и молча налил.

– Во дела! – протяжно произнёс он. Казалось, что в его голове происходят какие-то очень тяжёлые процессы. Лицо его стало мрачным и серым. Я даже немного забеспокоился. Но вскоре он повеселел и с улыбкой произнес:

– Занятно ты рассуждаешь, однако, занятно.

– Да ничего занятного. Это каждый еще со школы знает. Ты сам попробуй.

– Что попробовать?

– Попробуй в следующий раз не махать кулаками, а сказать, как сильно ты её любишь, что бы она не злилась.

– Не знаю даже. Ну и задачу ты поставил мне, ботаник!

– Нет никакой задачи. Всё просто.

– Ну, знаешь, я так не привык. Я мужик-то простой, деревенский. Если меня матерят, я в ответ могу так обматерить, что обтекать устанешь. Ну, а если руку поднимут, то тут могу и заехать как следует. С этими словами, он сжал внушительного вида кулак и помахал им передо мной.

Беседовали мы ещё с ним добрых пару часов и даже сами не заметили, как наступил вечер, а значит, пора заканчивать посиделки. Моя жена должна была вот-вот вернуться домой от своей мамы, куда она вместе с дочкой уехала ещё три дня назад. Я написал ей, что не смогу встретить их с вокзала из-за ДТП с машиной. И несмотря на то, что вины моей в этом не было как таковой, по её ответу я понял, что данным фактом она не довольна.

Напоследок решили сходить в магазин, взять по бутылочке пива. Так сказать, заглянцевать уже выпитое. Ну, а там и разойтись.

Рядом с «Пятерочкой», которая стала нашей целью, мы увидели цветочный киоск. Я сказал, что хочу купить своей Машке цветов.

– Зачем? – удивился Фрол, – уже, что восьмое марта?

– Ну ты чего? Цветы же не только на восьмое марта и в день рождения дарят.

– А когда ещё?

– Да когда угодно, в любой день! Как ты не понимаешь! Я же пьяный буду, значит она ругаться станет, а я ей цветы подарю, и она уже не сможет на меня ругаться, добрая станет. Понятно?

– Понял. Ладно. Слушай, а давай тогда я тоже своей куплю. Вдруг, прав ты? А то, я как выпью, мы с ней постоянно ругаемся, потом, знаешь, всякое бывает… В прошлый раз я ей такой синячище под глазом поставил, что самому не кайф было с ней на улицу выходить. Короче, убедил ты меня. Куплю своей Зинке цветы. Посмотрю на твою технологию, профессор.

– Хорошо, – сказал я, – ну раз такое дело, тогда я своей покупать ничего не буду. А то и, правда, я её сильно уж разбаловал. Сделаю, как ты сказал. Приду домой и пусть меня принимают таким, какой есть. Мужик я или кто? Кто, в конце концов, весь дом тянет? Вот приду как есть и всё. И пусть только попробует мне, что-то сказать! Если что не так, кулаком по столу и всё. Хватит сюсюкаться! Надоело!