Марина неспешно, как бы нехотя и снисходительно отвернулась, и я быстро, пока она вдруг не решила повернуться, снял одежду, кое-как бросив её на песок и быстро забежал в воду, надеясь, что это немного успокоит моё разгорячённое тело, а вместе с ним и разум. Мысль о каком-то подвохе меня до сих пор не покидала.
Приблизиться к Марине оказалось задачей не из простых. Всякий раз как я только пытался сократить дистанцию, она легко уплывала дальше от берега. Не смотря на небольшой размер реки, места здесь были глубокими, а течение стремительным. Подводный обрыв был резким и начинался совсем недалеко от берега. Очень сильно чувствовалась вся мощь холодного подводного течения. Зная коварство этой реки, я полагал, что игры в воде могут быть опасными и постоянно, пытаясь догнать легко уплывающую от меня купальщицу, кричал ей о том, что вести себя в воде так очень опасно. Наконец, устав и запыхавшись от того, что постоянно, что-то кричал, пытаясь вразумить одноклассницу, я вернулся ближе к берегу и ощутив под ногами твердую песчаную поверхность, тяжело дыша, переводил дух.
Марина подплыла ближе и встала в паре метров от меня. Через прозрачную зеленую речную воду я видел расплывающиеся очертания её груди. Она водила руками перед собой и с весёлой улыбкой смотрела прямо на меня. Плавала она, явно, лучше и совсем не выглядела уставшей, хотя проплыла не мало против течения.
– Ты же могла утонуть, там течение сильное, – сказал я, глядя на неё.
– Ну и пусть, мне всё равно, – ответила всё с той же весёлой улыбкой.
– Не шути так, это, правда, опасно, – я говорил, стараясь придать своему прерывающемуся голосу как можно более уверенный тон, – тут можно и умереть, даже бывали случаи в этой реке…
– А я хочу умереть! – она не дала закончить фразу, – очень хочу, только не знаю ещё как.
Я не знал, как себя повести, поскольку подобное слышал впервые в своей жизни. Не понимая то ли она шутит, то ли говорит всерьёз посмотрел на неё. Взгляд Марины не выражал ничего. Это были просто пустые глаза. Единственное, что мне пришло в этот момент в голову, что, наверное, такой взгляд может быть либо у наркомана, либо у психически нездорового человека. Но Марина не была похожа ни на того, ни на другого.
– Почему? – всё же спросил я её после некоторого замешательства, – почему ты не хочешь жить? Что с тобой случилось?
– Пошли на берег сохнуть, – сказала она с серьёзным видом, – ты замёрз уже, к тому же устал.
– Мы же договаривались отвечать на все вопросы друг друга. Забыла? – с укоризной в голосе сказал я.
– Помню, – она тяжело вздохнула, как будто только что принесла что-то очень тяжёлое, – расскажу на берегу, выходи.
Я вышел на берег и не смотря в её сторону, сел на свои тапки, развернувшись боком к берегу. Марина вышла следом и убрав в сторону свою одежду с обуви, села сзади меня, прислонившись своей спиной к моей. От этого прикосновения какая-то дрожь пробежала по всему моему телу. Я поймал себя на мысли, что кажется влюбился в эту девчонку. Мне хотелось просто, что бы сейчас она никуда не уходила, а мы так и сидели, прислонившись спина к спине на этом маленьком скрытом ото всех пляже.
– Я была здесь в начале лета, – вдруг сказала она с какой-то нерешительной интонацией в голосе.
– С кем? – почему-то у меня появилось нехорошее чувство ревности.
– С подружкой, – она сделала паузу, а потом, как бы решившись, быстро добавила, – вернее с её компанией.
– Что вы тут делали? – какое-то новое, неизвестное мне ещё чувство стало подступать к горлу, щемяще сдавило грудь и пыталось задушить меня.
– Я была на дне рождения у подружки, ты не знаешь её – это моя одногруппница. Мы дружили с ней, даже выставки вместе проводили. Это было у неё дома. Она была со своим парнем, хотя сказала, что будут только девочки. Они сказали, что остальные скоро подойдут, опаздывают. Пока сидели ждали остальных девчонок, стали пить вино и болтать. Её парень, кстати, учился в нашей школе. Это старший брат нашего одноклассника… Я не буду говорить какого, наверное, извини…
– И что? – мне не нравилось это повествование, и я уже предчувствовал какое-то нехорошее продолжение.
– Оказалось, он тоже знал про это место, и они с друзьями так же считали его своим.
– Подружки то пришли в итоге? – я старался своими вопросами убрать паузы, которые она начала делать.
– Нет, подружек не было. Пришли друзья. Но я это уже смутно помню.
– В каком смысле смутно, напилась, что ли?
– Нет, я даже бокал не допила, – сказала оно, – мне подмешали, что-то. Не знаю. Может наркотик, может снотворное – я не разбираюсь. Дальше всё помню только урывками. Помню, что кто-то ещё пришел, какие-то ребята. Помню смеялись все, обзывали меня, про школу вспоминали. Потом помню ехали в машине. Ещё помню, как несколько раз приходила в себя на том месте. Вон там, где дорога заканчивается, – она махнула рукой в сторону старой водокачки, – лучше б не помнила….
– А подружка? – спросил я.
– Подружку не видела. Не знаю где она была, может, дома вообще осталась. Я её не видела больше. Только парни были.
– Много их было? – не знаю зачем я об этом спросил, и почувствовал, как дрожь прошла по всему моему телу.
– Не знаю, четверо, может, пятеро, – я точно сама не могу сказать. Как во сне всё было. Только больно было по-настоящему, – она тихо заплакала.
Мы сидели в полной тишине. Одни на берегу, молодые парень и девушка, полностью голые и молчали.
Марина тихо всхлипывала. Она не рыдала, не убивалась, но я даже не глядя чувствовал, что слезу катятся у неё из глаз. Хотел обернуться к ней и заглянуть в глаза, но не делал этого. Грудь сжимало чувство бессилия и ничтожности. Мне казалось, что кто-то только что растоптал грязными ногами что-то очень тонкое, нежное и светлое.
Я, действительно, не знал, как поступать. Только недавно я думал о том, что начинаю влюбляться в эту прекрасную девушку, наслаждался этим проявляющим свои первые нежные ростки чувством. Рассказанное ей было как удар, которого совершенно не ожидаешь, а значит не готов и не понимаешь, что делать дальше.