– Ничего это не значит, можно и год парню голову морочить, а он будет верить и ждать, – в глазах её снова зажглись искры, – вот ты сколько со своей девушкой?

– Два месяца, – ответил я.

– И что она уже спит с тобой? –это прозвучало так естественно, словно речь шла о каких-то простых вещах, типа, совместного поедания мороженого в городском парке.

Я чувствовал, что поймался на свою же удочку. Зачем ей это только знать? Но врать не хотел.

– Да спим. Чуть было не добавил, что переспали мы при первой же нашей встрече, прямо в день знакомства. Точнее сказать ночью после дня знакомства, когда я пошёл провожать её домой, мотивировав это словами:

– Вдруг, кто пристанет.

В итоге проводил и раз никто к ней не пристал по дороге, то решил, что следует сделать это самому. Половину пути до дома она рассказывала мне про своего бывшего, о том, как она ему очень хочет отомстить, но не знает, как. В итоге отомстили мы вместе. Даже дважды. Это произошло на веранде дома, где она жила с родителями и младшим братом. Благо, что была глубокая ночь и все домочадцы спокойно спали в своих постелях, иначе бы мама с папой очень удивились, увидев, как мы мстили её бывшему парню прямо на пороге родительского дома.

С тех пор мы регулярно виделись, иногда гуляли вместе. Но всякий раз, как только я её видел, мне сразу же хотелось проводить домой. Разумеется, задержавшись, на веранде. Ну или ещё где-нибудь. Список подходящих для этого мест постоянно пополнялся. В него уже были включены и укромные уголки городских парков, беседки детского сада (пока детишки спали дома в своих маленьких детских кроватках, кто-то спал в их беседках рядом с забытыми машинками и куколками), правда, от этого места пришлось вскоре отказаться, поскольку сторож отчего то совсем перестал спать по ночам и недовольно кричал на нас из окна первого этажа. Затем, конечно, были и моя квартира, и её дом (когда там никого не было), ну и ванные и туалеты в квартирах друзей, когда собирались на вечеринки, либо свободные комнаты там же, но это уже совсем банально и не интересно. Такое нам обоим не нравилось.

– Ну и дура она, – сказала Марина.

– Почему это?

– Потому что могла бы и не спать, просто наобещать всякого и всё, типа, девочка, пока рано и так далее, – она лукаво на меня покосилась, – а ты бы бегал за ней как миленький и делал всё о чём она бы не попросила, – она сделала детское выражение лица и потупила глазки с милой улыбкой.

Ну теперь-то ты от меня не отвертишься, подумал я, теперь-то я узнаю то, что меня так волновало с самого утра, как только мы столкнулись во дворе и как только я увидел эту аппетитную фигурку в дико возбуждающем летнем платье.

– А ты спала со своим парнем? – я посмотрел на неё внимательно, всем своим видом давая понять, что ответить придётся немедленно.

– С ним нет, – она опять отвернулась и потупила взгляд.

– Так это не первый твой парень, – усмехнулся я, – ничего себе.

– Это первый, – не поворачиваясь сказала она, – у меня, всё очень сложно, я не могу так сразу сказать, дай мне, пожалуйста, время. Немного совсем, очень прошу, – взгляд её стал печальным, а голос жалким и мне ничего не оставалось делать, как отступить со своими расспросами и перевести тему разговора на другую. Я спрашивал про учёбу, жизнь с родителями и дальнейшие планы. Так, болтая о всякой важной ерунде из которой и состоит жизнь любого человека, мы дошли до едва заметной узкой тропинки, ведущей к пляжу около старой водокачки. За тропинкой, метров в ста, была старая грунтовая дорога, некогда использовавшаяся для подъезда сюда техники. Дорогой явно, хоть и не часто, но пользовались, а значит про место это уже знали. Конечно, наивно было полагать, что сюда кроме нас никто никогда не приходил. Но от дороги в любом случае до пляжа ещё надо идти пешком, подъезда к нему не было.

– В общем, здесь почти ничего не изменилось, – сказал я, обхаживая место, – хотя сюда, явно, приезжают.

– Да, согласилась Марина, – приезжают.

– Когда ты здесь была?

– В прошлом году была, – она отвернулась и присела около воды, пробуя её рукой, – вода тёплая, – сказала она.

– Искупаемся? – насмешливо спросил я.

– Как в детстве? – она улыбнулась и пунцовый румянец вспыхнул на её лице.

– Можно и как в детстве.

Мне очень хотелось увидеть её без одежды. Да, что там, я готов был просто содрать с неё это платье, которое, казалось, само всеми способами пытается высвободить хорошенькую фигурку из-под своего укрытия.

– Тогда отвернись, – сказала она, и не дожидаясь, пока я это сделаю, повернувшись ко мне спиной, одним движением стащила через верх прилипающее платье, немного как бы помогая себе извивающимися движениями. Затем быстро, наклонившись, спустила вниз белые трусики. Я машинально отвернулся от неожиданности всего откровения, представшего передо мной.

От возбуждения слегка потемнело в глазах. Раньше у меня часто такое бывало. Лет до тридцати, наверное. Но потом было всё реже и реже, пока не прошло окончательно. Наверно, это как-то связано с гормонами, я не знаю. Видимо, это и есть то, что называют «потерять голову от женщины».

– Ну чего стоишь? Заходи, твоя очередь, – голос Марины из воды вывел меня из состояния прострации.

– Отвернись! – крикнул я ей.

– А ты отворачивался? – она залилась весёлым смехом.

И как у неё так получается, то она чуть ли не плачет, отворачиваясь в сторону, то через мгновение уже, как ни в чём ни бывало, беззаботно смеётся? – подумал я. Вот уж, действительно, творческая натура. Я списал переменчивость настроения на то, что слышал как-то в одной передаче по телевизору, где говорили, что у творческих натур слишком чувствительны все органы чувств и поэтому им свойственна быстрая смена настроений.

– Отвернись, – ещё раз сказал я. Я сидел на корточках, делая вид, что вытаскиваю какой-то предмет из шлепок. На самом деле же просто стеснялся своей физиологической реакции, которая произошла (да и не могла не произойти) при виде молодого женского тела. А тут оно к тому же было таким близким и вожделенным.