Глава V
Несколько раз мы договаривались с Женей выйти погулять и несколько раз это событие откладывалось. Но вот, вроде бы, наступил тот самый день. Если я скажу, что не волновался, то это будет полнейшей ложью. Конечно же, я волновался, и ещё как. То учащённое сердцебиение, что я ощущал во время недавнего забега, было малой частью того, что я ощущал перед этой прогулкой. Я навсегда запомню этот день как самый важный в своей жизни. Одиннадцатое апреля две тысячи пятнадцатого года. Я произношу эти слова как молитву практически каждый день. Когда становится совсем плохо, я могу просто, сидя за компьютером, набрать на клавиатуре заветную дату: «11.04.15» Когда я слышу или вижу что-то про одиннадцатое апреля, то сердце сжимается одновременно и от счастья, и от боли. От боли того, что такого больше никогда не будет, и ничего уже не вернуть.
Но тем не менее тогда я ещё не знал, что это были последние дни, когда я мог быть уверенным в жизни, радоваться жизни, любить жизнь. Тогда я думал только обо всём самом хорошем. Договорились мы с Женей встретиться где-то в четыре часа вечера возле школы. Разговаривали мы практически обо всём том же, о чём переписывались Вконтакте. На всю жизнь в памяти впечатались моменты, как я качал её на качелях, как всё время предлагал купить мороженное. Я смотрел на вечернее апрельское солнце и мне его свет казался таким волшебным. Всё вокруг казалось волшебным. Я просто не понимал, как я мог не радоваться всему этому. Мне даже казалось, что должен бы был это увидеть ещё и до знакомства с Женей. Конечно же, это было не так. Источником всей силы, всей доброты, которая тоже является мощнейшей силой, была именно Женя. А тот факт, что она вот здесь, рядом, возвышали душу настолько высоко над землёй, что я и представить никогда не мог. Казалось, что самое сильное счастье, рай, если хотите, уже буквально на расстоянии руки, и оставалось только коснуться. Я готов клясться чем угодно, что не готов был тогда поменяться местами ни с к кем на земле в те моменты. Я чувствовал, как тёплый воздух заходит в лёгкие, достаёт до самой души и греет её. Мы были с Женей рядом, дышали одним воздухом, гуляли под одним тёплым апрельским солнцем. Я готов долго описывать этот настолько прекрасный вечер, готов подбирать ему эпитеты, метафоры, рассказывать про каждое чувство из миллиона тех, что посетили меня в тот момент. Но, по правде говоря, сейчас это делать очень больно. Конечно, больно вспоминать какое-то плохое событие из своей жизни. Но себя можно утешить тем, что это всё осталось в прошлом. Но какое можно найти утешение, когда понимаешь, что самое лучше в жизни уже было и уже никогда не повторится? Есть известное выражение: «Не грусти, что всё прошло. Улыбнись тому, что было». Честно говоря, сомнительное утверждение. Да, так можно сказать, например, ностальгируя по детству. Но применить этот совет в контексте безнадёжно потерянных дорогих чувств и эмоций я просто не могу. Возможно, часть истины в том, что лучше умереть, познав, что есть то, ради чего жить, чем умереть так и не поняв смысл? Я не знаю, вопрос очень сложный и философский, а я не философ. Я вижу только факт того, что потерял самое дорогое, что у меня было и вернуть уже никогда не смогу. Но я забежал немного вперёд, пытаясь объяснить, почему мне так больно об этом писать. Тем не менее, тогда о боли и речи быть не могло. Я забыл вообще, что значит это слово, я чувствовал только счастье и безграничный поток сил и тепла на душе. И я так был благодарен за это Жене. Я уже тогда понимал, что никогда не смогу расплатиться с ней за это. Я был благодарен бесконечно. А любое значение по сравнению с бесконечностью – это ноль. Мне хотелось говорить: «Спасибо» каждую секунду. Погуляли мы недолго: где-то часа полтора – два. Я проводил её до дома, мы просто совсем недолго подержали друг друга за руки, и я пошёл домой.
Перед сном в переписке я, конечно, поблагодарил её за этот вечер. Я снова старался не написать излишне сентиментально, хотя, конечно, очень хотелось. Я понимал, что для неё это не значит настолько много, как для меня, поэтому я старался писать коротко, но с максимальным чувством благодарности. Наверное, если бы я знал, что будет потом, я бы не выдержал и рассказал бы Жене о всём спектре эмоций, что меня переполняли. Но тогда я очень боялся показаться чересчур глупым. Просто глупым я наверняка тогда и казался, но очень надеюсь, что в пределах нормы. Так и закончился этот день. Самый лучший день в моей жизни. Никогда прежде ничего подобного не было и уже не будет. Я просто уже и не мог предположить, насколько прекрасной может стать жизнь. Я считал, что лучшего жизнь мне уже просто не подарит. И это один из немногих моментов, в которых я был прав. Но я не хочу заканчивать это главу на грустной ноте. А лучше просто ещё раз напишу, что это был самый прекрасный, самый лучший, самый дорогой в моей жизни день. Я буду до последнего вздоха вспоминать этот апрельский вечер. Ещё не раз воспоминания о нём заставят сердце болезненно сильно сжиматься. Ещё не раз я буду умолять небо о том, чтобы такое повторилось, прекрасно понимая, что этого не будет. Мне не хватит слов ни из русского, ни из какого-либо ещё другого языка, чтобы описать, насколько этот день был важен для меня. Этот невероятный весенний вечер я буду хранить в своей душе всегда. Этот апрельский день до сих пор заставляет сердце биться.
Глава VI
На следующий день я просто ходил по дому и тихо говорил себе под нос. Говорил, смотря на потолок, на стены, в окно. Я просто нежно говорил: «Спасибо». Говорил всем вокруг, всему миру, но в первую очередь, конечно, Жене. Это было уже воскресенье, что, конечно, было удачным обстоятельством. Так как будь это будний день, я бы, наверное, не смог прийти в школу. Пусть и в хорошем смысле слова, но я всё-таки был не в себе. Такой поток добра и радости, который из меня выливался, по общепринятым меркам просто превышает всякие нормы. Вся жизнь – это просто безграничный источник счастья, света, тепла и добра. По крайней мере, так мне казалось тогда. И важно, что это казалось таким очевидным. Казалось, что иначе быть просто не может. Чтобы люди ни встретили на своё пути, в конце концов они придут к счастью. Вот так я тогда думал.
Уже в понедельник я немного успокоился и пошёл в школу. Я понимал, что мой взгляд будет совсем другим, когда я буду смотреть на Женю или хотя бы просто о ней думать. Да и я весь буду другим. И снова я пытался вести себя адекватно. Видимо, это получалось, косо на меня никто, вроде как, не смотрел.
Возможно, если до этого ошибки, которые я совершил были терпимыми, то начиная с этого понедельника я стал допускать уже непоправимые. После школы мы все просто спокойно разошлись по домам. И так ещё несколько дней. Чуть позже Света мне написала, что удивлена тем, что я не провожаю Женю домой. Я не знаю, почему я до этого не догадался. То ли просто не подумал, то ли что ещё. Но в любом случае, это ещё одна монета в копилку ненависти к самому себе. Одна из самых больших монет. Потом я, конечно, спохватился. Но это было так нелепо. Я не знаю, почему я не додумался до этого сразу. Женя и так максимально шла мне, неуверенному, навстречу, а я не делал, если говорить откровенно, практически ничего. Возможно, из-за того, что вскоре навалилось много учёбы, возможно, из-за моего идиотского поведения, но я стал замечать, как настроение Жени меняется. Я перестал видеть ту прекрасную улыбку, когда мы общались. Перестал слышать тот прекрасный голос с его неповторимым тембром, на бумаге который, к сожалению, не опишешь. И какое-то время я просто наивно полагал, что всё пройдёт. Я задавал глупые вопросы в духе «Как дела?» и так далее. Но я не мог по-настоящему понять, что происходит в душе у человека. Не хочется признавать, но откровенно говоря, и сейчас не совсем понимаю. Возможно её разочаровала моя бесконечная глупость. Возможно, в попытке не сделать только хуже, я стал совершенно бездейственным. В любом случае, винить хочется только себя. Язык не поворачивается сказать, что Женя не давала мне шанса. Давала и даже сама помогала. Я же в конце апреля просто выходил перед школой на улицу и бегал. Но уже не воодушевлённый, а злой. Меня стало тошнить от бега, я хотел бежать до такой степени, чтобы просто упасть на землю и не чувствовать ничего. Но чувство любви и чувство её утраты сильнее чувства какой-то там усталости.
Уже в начале мая я предложил Жене пойти погулять ещё раз, но уже не возле школы, а сходить куда-то. Например, в кино или кафе. На что она задала вопрос: «Это свидание?» Я ответил: «Да, если ты не против». Мне сложно представить, как можно ответить более по-идиотски. Сложно, потому тупее этого ответа просто в природе не существует. Я не знаю, когда была последняя грань, после пересечения которой уже не было для меня никакого шанса, но этот момент вполне может претендовать. Сейчас я считаю, что тогда нужно было со всеми эмоциями рассказать, как много она для меня значит, попытаться исправить ситуацию хоть как-то. Но после отрицательного ответа на моё последнее сообщение я просто с этим смирился.
Наверное, одна из причин, по которой я всё это пишу, спустя столько времени, это попытка хоть как-то унять разочарование в том, что тогда я был настолько бездейственным дураком. Но почему, почему я пишу об этом только сейчас здесь, а не сказал Жене тогда?
Вот так резко, буквально за несколько дней, жизнь из невероятно счастливой стала превращаться в болезненную. Тогда я ещё был наполнен счастьем, которым меня успела зарядить Женя. Но оно неумолимо быстро стало развеиваться. И даже тогда я уже понимал, что дальше всё будет только хуже. Но вопреки здравому смыслу, я всё-таки верил в счастливый исход, хоть как-то, но пытался что-то исправить.
Глава VII
Не знаю точно, кому в конце апреля пришла мысль устроить выпускной вальс. Суть заключалась в том, что мы должны были поделиться на пары, которые, естественно, состояли из мальчика и девочки. В классе у нас было несколько людей, находящихся в отношениях. Из них и составили первые пары. Конечно, я хотел предложить Жене тоже нам поучаствовать в этом вальсе. Но к тому времени её отношение ко мне охладело уже настолько, что я просто не осмеливался это сделать. Но снова, как и с той ситуацией с цветами, меня спасли другие люди. Не помню уже, кто именно начал предлагать это Жене и даже уговаривать её. Я слышал, как она отказывалась и просто молчал, не вставляя не единого слова, как всегда проявив слабость. Но в конце концов, она всё-таки согласилась.
Мы собирались до школы, после уроков или даже вместо какого-то урока, чтобы репетировать этот танец. Нашу одноклассницу Алину, как самого креативного человека из класса, назначили куратором и тренером этого мероприятия. Я никогда не умел танцевать, а особенно в парном танце. Но я хотел вложить максимум сил в этот вальс, я хотел, чтобы Жене понравилось. Я даже видел в этом медялке какой-то призрачный шанс на то, что её отношение можно вернуть ко мне. Это доброе, нежное отношение, которое, казалось бы, было ещё так недавно. Но мне было настолько сложно испытывать этот холод, что казалось, будто это было уже так давно. Я писал Алине с просьбой рассказать мне, как выглядят наш с Женей танец со стороны, тренировался с домашними. Но моя способность быстро учиться всему новому в ускоренные сроки просто улетучилась. Я был максимально несобранным, очень сильно волновался.
Во время репетиций я чувствовал, что Жене совсем не нравится этот процесс. От этого он перестал нравиться и мне. Наверное, я просто не хотел быть ещё одной проблемой в её жизни, не хотел быть чем-то неприятным. Я уже даже хотел, чтобы это всё закончилось. То есть чтобы этого вальса в принципе не было. Если бы только эти репетиции начались в марте или начале апреля, то я наслаждался бы каждой секундой этого танца, но сейчас он причинял скорее больше боли, нежели чего-то хорошего. Я понимал, что если бы не вальс, то Женя не позволила бы мне даже подержать себя за руку. А во время танца мы и за руки держались, и даже ненадолго обнимались. Кроме того, Алина постоянно говорила, что во время вальса мы должны были смотреть партнёру в глаза. Это очень тяжело – смотреть в глаза человеку, который явно не хочет, чтобы ты это делал. Смотреть в глаза человеку, который невероятно сильно к тебе охладел, а скорее всего, даже недолюбливает тебя.
Но тем не менее, я пытался ещё верить в хорошее. Уже тогда я понимал, что такого близкого контакта с Женей никогда больше не будет. Очень утешала мысль, что Женя ведь сама согласилась на этот вальс, пусть и после долгих уговоров. Я верил в лучшее, но с каждым днём всё меньше и меньше. Не могу описать, насколько тяжко жить с осознанием, что ты теряешь самое дорогое и, вроде как, можешь на это повлиять, но не знаешь как. Я знал, что спустя время буду ненавидеть и винить себя за то, что ничего не сделал. Наверняка ведь был какой-то выход из сложившейся ситуации. Это ведь как представить тяжело больного человека. Его болезнь в определённый период времени может считаться неизлечимой, но спустя время лекарство находится. И сейчас его недуг считается пустяковым. И становится невероятно обидно от того, что тогда такого лекарства не было. Но что от этих сожалений? Человек уже мёртв, и никак ему больше не помочь. Примерно такие же чувства безысходности, боли и отчаяния одолевали меня в конце того апреля. С каждым днём я всё сильнее понимал, что это уже не кульминация, а развязка с несчастливым концом. Но репетировать мы продолжали. И, возможно, эти репетиции и оставались тем лучиком надежды, которым Женя зажгла пламя в моём сердце ещё летом.
Глава VIII
В мае День Рождения должен был быть у Жени. Я вдруг почему-то подумал, что в этот день я смогу исправить своё положение. Ну или хотя бы немного улучшить. Я купил букет цветов до начала уроков и вручил их Жене, когда она пришла в школу. Конечно, это её не шокировало, но, как мне показалось, немного удивило. Тогда она самая протянула жест, и мы обнялись. Это было особенное объятие, не такое как во время репетиции. Оно было искренним. Я заметил Женину улыбку, которую не видел уже, как казалось, так давно, хотя прошло около двух месяцев. Какой же запал это дало уже практически полностью потухшей в моей душе надежде. Я даже заметил, что в течении дня она не так холодно разговаривала и отвечала Вконтакте. Это была лишь небольшая часть той нежности и теплоты, которыми Женя одаривала меня в первой половине весны. Но, Господи, я был безумно рад и этому.
Однако на этом всё и закончилось. Со временем тот же холод вернулся. Но и даже на свой День Рождения с Женей было что-то не то. И я ненавидел себя за то, что не мог понять, что именно. Я чувствовал, что должен был помочь, но просто не знал, как.
Репетиция вальса подходила к концу, двадцать третьего мая мы должны были уже выступить во время последнего звонка. Нельзя сказать, что мы подготовились плохо, но и нельзя сказать, что идеально. Я не эксперт, но сказал бы, что на четвёрку. После этого мы классом собирались поехать по традиции на набережную города, чтобы искупаться в фонтанах. У меня не было никакого настроения туда ехать, несмотря на уговоры Саши. Но в итоге, узнав, что Женя едет, я решил, что тоже поеду. Я хотел максимально искренне с ней поговорить. Я понимал, что наверняка буду выглядеть глупо, но тогда это уже перестало меня волновать. Какое уже дело до глупости или нелепости, когда речь идёт о банальном выживании? Однако поймать подходящий момент, когда с Женей никого рядом не было, я не смог. Она вместе с несколькими другими одноклассницами стала собираться домой достаточно быстро. Тогда я решил, что просто напишу, что хотел сказать. Приехав домой, я отправил ей сообщение, в котором я написал, что она очень важный для меня человек, и что мне без неё будет очень сложно, писал о том, как она мне нужна. Добавил ещё и то, что не хочу быть помехой. Попросил о том, если она не хочет никаких отношений, просто написать об этом. Собственно, именно об этом она и написала. И дальше было что-то похожее на агонию умирающего. Я пытался спасти уже окончательно безнадёжную ситуацию. Я пытался объяснить, что понимаю свои ошибки, просил дать мне второй шанс. Но в итоге Женя сказала, что дело в ней, и на этом всё закончилось. Наверное, это и можно считать последним гвоздём в крышку гроба моей надежды на лучшее. Я понял, что на этом всё. Буквально всё. Я тогда задумался над смыслом слова «всё». Это так банально, но именно это слово и обозначает, что ничего другого быть не может. И этим всем станут боль, бессмысленность и бесконечный поток отчаяния.
Спалось очень плохо. Несколько раз ночью я просыпался, а в шесть утра, несмотря на выходной и то, что за предыдущий день я достаточно сильно устал, я пошёл бегать. Я пытался этой пробежкой хоть немного заглушить боль, но это было тщетно. Придя домой и закрывшись у себя в комнате, я лёг на пол, стал тихо бить кулаками по полу, сильно жмурил глаза и зачем-то пытался их закатить прямо за лоб. Затем в том же положении лёжа я просто сложил руки, как обычно делают во время молитвы, и тихо просил только одного – умереть. В голове громко, но в реальности тихо я произносил что-то вроде: «Просто убей меня, простой дай мне сдохнуть, зачем мне эта идиотская жизнь. Умоляю, убей меня» Я не знаю, кого я просил, Бога или Женю. Со временем я успокоился и попытался сделать вид, что всё нормально. Повезло, что дома тогда никого не было.
Глава IX
Со временем стало немного легче. Друзья всё так же звали гулять, на пробежки, на турники. Подступающие экзамены не сильно волновали мои погибшие мечты. И готовится нужно было. Кроме того, я просто понял, что морально выгорел. Этой весной было сначала слишком много хорошего, а потом слишком много плохого. И, наверное, помогало ещё то, что хорошего было всё-таки больше. Как бы плохо ни было, те два дня – восьмое марта и одиннадцатое апреля дали слишком много сил, которые позволяли ещё хоть как-то держаться. Говорят, что время лечит. Но лично по себе могу сказать, что время только аккумулирует боль, которую создало некое событие. И становится только хуже и хуже. Другой вопрос, что мы привыкаем к боли. Но это ведь не значит, что она становится слабее. И ко всему прочему, я понимал, что все мои изменения, к которым я пришёл за последний год, держались только на этой надежде – быть рядом с Женей. Несмотря на то, что никаких отношений она больше не хотела, мы договорись хотя бы продолжать по-дружески общаться. Я вспомнил, что до весны мы так и общались, и я был вполне себе счастлив. Но между этими временными промежутками есть огромная разница – тогда шанс ещё был. Он ярко маячил где-то в будущем, я точно верил, что всё может быть хорошо. А сейчас такого шанса уже нет. Боялся я расстаться с надеждой ещё и потому, что в Жене стал заключаться мой смысл жизни. А если в жизни нет смысла, то зачем тогда вообще нужна сама жизнь? Умирать в восемнадцать лет не очень-то хотелось, а главное – было очень страшно. Поэтому я всё ещё пытался себя обмануть. Ещё на что-то наделся. Очень слабо, но надеялся. Один маленький, слегка горящий уголёк после лесного пожара. Но забегая вперёд, хочу сказать, что этот уголёк тлел ещё достаточно долго.
Экзамены я сдал хорошо. По русскому, которому своими переписками меня научила Женя, мне даже удалось набрать максимальным балл в классе. Надо бы радоваться, по идее. Но радости, конечно, никакой не было. Кроме того, Женя написала экзамены не очень хорошо. Нет, это были неплохие баллы, но учитывая ВУЗ, в который она планировала поступить, и учитывая её знания, результат был не самый лучший. Несмотря на то, что мне было тогда очень плохо, я всё равно невероятно сильно любил Женю и очень хотел, чтобы у неё всё складывалось хорошо. Особенно учитывая то, что она за эти экзамены переживала, а мне, честно говоря, было уже просто плевать. Я бы с огромным удовольствием отдал бы ей свои баллы по русскому, если бы так можно было. Я пытался как-то утешить её в переписке. Я понимал, что с ней мне уже ничего не светит, поэтому пытался просто хоть как-то по-дружески подбодрить. Ведь мы были друзьями.
В конце мая прошёл первый экзамен, все остальные должны были пройти летом. Но экзамены – это чуть ли не последняя вещь, которая меня волновала. Хорошие результаты на экзаменах – это ключ к поступлению в хороший ВУЗ. Поступление в хороший ВУЗ – это шанс на получение качественного высшего образования. Качественное высшее образование обычно связывают с хорошей работой и светлым будущим. Но какое светлое будущее у меня может быть без Жени? Несмотря на хорошую работу, финансовый достаток и прочие блага современности, я откажусь от такого будущего, если там не будет Жени. Именно поэтому на экзамены мне и было плевать. Я приходил на них со стоическим девизом: «Делай, что должен. Будь, что будет». Будь что будет – именно по такому принципу я жил тогда и, наверное, продолжаю жить и сейчас. Я заполнял бланк ЕГЭ быстро, но, чтобы не выходить первым, просто сидел, смотрел в окно или стену и обдумывал прошедшую весну. Думал о том, сколько сильных эмоций она мне дала. И плохих, и хороших. Это было как подняться на стометровую высотку, уже буквально коснуться солнца кончиками пальцев, но тут же мигом упасть вниз на твёрдый асфальт. Со всеми последствиями этого падения. Я до сих пор люблю эту весну. Хотел написать, что также я её и ненавижу, но это не так. Ненавижу я только себя. Мог я что-то сделать или нет, всё равно ненавижу. Представьте, если бы у Вас был ребёнок и его, не дай Бог, сбила машина. Пусть водитель сделал это случайно. Вы из-за этого перестанете его ненавидеть? Я ненавидел того человека, который разрушил моё хрупкое счастье и мои мечты. И этим человеком был я сам. Тёплая, но дождливая, полная надежд, но и отчаяний, самая лучшая, но и самая худшая весна подходила к концу. Какой бы она ни была, неизгладимый след в моей жизни она оставила – это точно. И подобных этой весне в моей жизни уже не будет.
Эпилог
Все остальные экзамены я также написал хорошо, затем были вручения аттестатов, выпускной, сдача документов в ВУЗ и много прочих абсолютно неважных для меня вещей. Наверное, тем летом произошли для меня лишь два важных события. Первое – это ещё один вальс. Почему-то учителя решили, что нам нужно его повторить на выпускном. Но если во время подготовки к первому танцу у меня ещё было какое-либо желание жить, то уже летом оно начало стремительно снижаться и в конце концов сошло на нет. Так что в моей памяти он уже запомнился бледным, чёрно-белым. Если бы не видеозаписи этого второго вальса, я бы сейчас мог подумать, что я просто тогда окончательно сошёл с ума и придумал его. Так получилось, что как раз в конце одиннадцатого класса Женя с семьей переезжала в частный дом, где поначалу отсутствовал Интернет. Желая помочь ей и хоть как-то поддержать общение, я предложил записывать фильмы на флешку и привозить ей. Благо, что дом был не так далеко, а кататься на велосипеде я не разучился. Но, конечно же, всё это не несло уже никакого смысла. Это была уже даже не агония, а отказ сознания верить в то, что произошло. В конце июня того года мы классом собрались на пикник в роще возле школы. У меня совершенно не было никакого настроения там находиться, хотя я и пытался делать вид, что всё нормально. Женя тоже там была, понимала ли она, что мне плохо? Я не знаю. Помню, когда пикник закончился и я отправился домой, пошёл дождь, даже ливень. По мере его усиления, я старался бежать быстрее, чтобы поменьше промокнуть. Но сознание было отвлечено на другое. Я запутался в дорогах на садах и забежал в какой-то тупик. Тогда я об этом не подумал, но сейчас понял, насколько это было символично – это был тупик всей моей жизни. Позже одноклассник по имени Артём, видимо, заметив моё состояние на пикнике, пытался мне помочь. Он писал о том, что рано сдаваться, давал советы, как продолжать общаться с Женей. И я общался. Общался на протяжении многих лет. Но эта была мёртвому припарка. Но тем не менее, несмотря на то, что всё было очевидно, я не мог сам себе сказать, что всё закончилось. Нет, в глубине души я понимал, что это конец, но расписаться в полученном приговоре я никак не мог. Это просто означало бы конец жизни.
Есть история про японскую девочку, которая страдала лучевой болезнью. Болезнь была неизлечимой и всё, что ждало бедного ребёнка, это смерть. Но чтобы хоть как-то утешить эту девочку, ей сказали, что если она сделает тысячу бумажных журавликов, то сможет выздороветь. Ей просто дали надежду, которая не оправдает себя, но позволит ощущать это прекрасное чувство того, что ей станет лучше. В итоге она не успела сделать всех журавликов и умерла. Я сделал не одну тысячу бумажных журавликов в виде сообщений, которые я отправлял на протяжении всех последующих лет Жене одно за одним. Но, как и в истории про девочку журавлики становились всё хуже, так и я, теряя каждый день веру, стал писать меньше, а сами сообщения становились всё хуже и хуже. Так же, как и в истории с девочкой, которая занималась лёгкой атлетикой и хотела бегать, пока болезнь не отняла у неё силы и дыхание, жизнь лишила и меня мечты.
Когда зарождающийся человек живёт в утробе матери, то он обходится без кислорода. Когда человек рождается, то он начинает жить благодаря кислороду. Но после жить без воздуха он уже не может ни при каких обстоятельствах, как бы хорошо ни было всё остальное, даже если он абсолютно здоров. Этой нелепой метафорой я просто хочу сказать, что моё желание жить без Жени умерло. Осталось только само тело и пустая душа, которая больше не наполнена ни мечтами, ни жаждой к жизни – ничем хорошим. По инерции я ещё продолжал пытаться саморазвиваться какое-то время. Даже спортом какое-то время занимался, пока не забросил окончательно. Мне удалось за счёт своего регулярного посещения пар неплохо закончить ВУЗ. Программирование стало некоторым способом отвлечься от мыслей о Жене, которые всё равно составляют минимум девяносто процентов из всех. Благодаря этому удалось даже найти хорошую работу. То есть жаловаться на материальное положение было бы неверно. Было и много интересных людей на пути, которые хорошо ко мне относились и поддерживали время от времени, за что им огромное спасибо, конечно. По идее, все дорогие открыты – есть время, есть возможности, есть хорошие люди рядом. Но нет одного самого важного человека в жизни – Жени. И никакая цель, никакой пути, никакие успехи в жизни без неё не будут иметь ни малейшего значения, никакой ценности. И я точно уверен, что нет ни одного человека столько прекрасного, как Женя. Даже приблизительно. Любое, даже самое огромное число (миллион, миллиард и так далее) по отношению к бесконечности – это ноль. Женя – это моя бесконечность.
Когда тебе плохо, то тебя раздражают люди, мир вокруг. Когда тебе хорошо, то тебе хочется делиться теплом вокруг себя. Но я заметил на себе парадоксальную вещь – когда совсем плохо, просто невыносимо, то почему-то хочется проявлять теплоту и добро по отношению к другим людям, даже незнакомым. Какое-то время я пытался найти смысл в этом. Но в итоге интерес пропадает просто ко всему. Хочется, чтобы однажды закрытые вечером глаза, никогда больше не открылись. Жизнь просто медленно, но верно гаснет, сердце начинает стучать всё тише и тише.
Мне не часто снятся сны, но когда это происходит, то я попадаю в то время, когда у меня ещё был шанс с Женей. Иногда мне снится, что всё пошло гораздо дальше. А потом я просыпаюсь и понимаю, что всё это не так и никогда так не будет. Лучше бы мне снились кошмары.
Тем не менее, я до сих пор благодарен Жене за всё то немногое, что было. Немногое оно, наверное, если смотреть со стороны. Для меня это не то что немало, это невообразимо много. Страшно было умереть, так и не узнав, что такое настоящее счастье. Но теперь я знаю, что оно есть. Я знаю, насколько оно может быть прекрасным. Оттого и больнее осознавать, что его больше не будет. Но что лучше: никогда не обрести счастье, но никогда его не потерять, либо же заполучить, но потом его лишиться? Тут хочу вспомнить песню Дельфина «Любовь», которую мне однажды скинула в переписку Света: «Но лучше уж так сдохнуть, чем никого никогда не любя» Не могу не согласиться с этим. Я иногда думаю, насколько же всё-таки мне повезло: чтобы встретиться с Женей, мне нужно было оказаться с ней в одной стране и в одном городе. Кроме того, нужно было оказаться ровесниками и ходить в одну школу. Я до сих пор благодарен за это Вселенной. Для меня Женя – это далёкая и яркая звездочка, которая поделилась со мной лишь одним лучиком. Лучиком надежды. Но именно такие лучи и дают нашей планете тепло и свет, без которого мы бы практически моментально погибли. Спокоен я только в том, что больше в этой жизни меня ничего не держит, всё самое лучшее уже было, а значит, и надеяться больше не на что. Ведь надежда – это ничто иное, как ожидания чуда. Но на что надеяться, когда самое большое чудо в твоей жизни уже было? Есть известное выражение: «Увидеть Париж и умереть». Вот и получается, что Женя была моим Парижем. Нет, всё-таки, несмотря ни на что, я очень рад, что смог испытать самое сильное чувство на свете в самом прекрасном его проявлении. Многие ищут любовь всей своей жизни годами, а бывает, что и не находят никогда. Я же нашёл достаточно рано. Я уверен, что на свете нет и не будет человека, которого я бы любил больше. Да даже приблизительно так же, таких просто не может быть. Какое-то время я даже пытался себя в этом переубедить, но несколько лет показали мне, что это невозможно. Да и чего скрывать, наверное, я и сам не хотел. Женя – человек, воспоминания о котором вместе с радостью приносят и очень много боли. Но я не хочу их забывать. Ведь эти воспоминания – самое дороге, что у меня сейчас осталось. Я буду беречь их до самой последней секунды своей жизни. Эти воспоминания позволяют сердцу до сих пор биться. Это воспоминания, которые я никогда и ни на что не променяю. Я буду всегда тихо перед сном произносить её имя: «Женечка…» И просыпаясь утром, я буду думать: «Женечка…» Моей последней мыслью в жизни будет тоже: «Женечка…»
Но всё это я написал не только для того, чтобы излить душу. Я бы очень хотел, чтобы ни один человек не терял самых близких людей, как это сделал я. Действительно, я искренне желаю никогда никому такого не допускать. Просто хочу сказать: берегите человека и его отношение к Вам, если понимаете, что он значит для Вас намного больше всего остального на свете. Я далеко неопытен, часто допускаю ошибки, во многом не уверен, но две вещи я знаю точно. Во-первых, Вы точно поймёте, когда встретите такого человека. Он будет незаменим для Вас. Он будет не то чтобы немного важнее всего остального и всех остальных. Он будет важнее всего этого в миллионы, миллиарды раз. Эту разницу Вы точно почувствуете. И второе, самое важное, берегите это хрупкое счастье. Берегите этого человека и его отношение к Вам. Защищайте его всем. Ценой здоровья, жизни. Поступитесь гордостью, забудьте про свои убеждения. Нет ни одной вещи в мире, которая будет для Вас дороже. Если не сразу, то со временем это точно станет понятно. Даже если ваша вторая половинка в чём-то не права, то всё равно уступайте, прощайте. И ещё: проявляйте любовь, пока есть такая возможность. Потом, даже несмотря на желание и готовность, может просто не быть такой возможности. И об этом можно сильно пожалеть. Я пишу «вторая половинка», потому что так принято говорить о любимом человеке. Но знайте, что это не просто Ваша вторая половинка, но для Вас большая часть. Намного большая, в просто несравнимых масштабах. Она или он для Вас как солнце по отношению к Земле. Пожалуйста, берегите это счастье, и Вы поймёте, что все остальные проблемы разрешимы. А если и не разрешимы, то они ничто по сравнению с тем, что у Вас есть. Чувствуйте этого человека, дарите ему положительные эмоции каждый день, и просто знайте, что Вы один из самых счастливых людей на Земле. Вообще, считаю, что люди делятся на две категории: счастливые и нет. И те, и те могут найти любовь всей жизни. Но только первым удаётся получить взаимность. А это и есть алмаз в миллион карат. В этом и вся суть жизни, на мой взгляд. Мне не удалось узнать до конца, какое же это счастье – получить взаимность от самого дорого для тебя человека. Но если Вы таковым являетесь, то берегите своё счастье. Прошу Вас, берегите.