– Она была ранена? – Юля прижала ладонь к губам.
– Нет, это были её жабры. Я только потом понял, что у них есть и лёгкие, и жабры. Русалки могут жить в воде и дышать воздухом… Она протянула руку и провела ею по моей ноге. Я сразу весь сжался, ожидая удара или укуса, но ничего этого не произошло. Ладонь её была холодной и влажной, прикосновение было осторожным, будто она сама чего-то боялась. Потом её рука скользнула по моим ступням, и русалка ушла под воду. Я облегченно вздохнул и поплыл к берегу. Когда выходил из воды, меня пошатывало. Я поймал на себе взгляд поляка с биноклем. Он смотрел на меня так, будто я ему что-то должен. Когда я проходил мимо него, он отвернулся от меня и продолжил смотреть в бинокль на море. Я ещё тогда подумал, что он мог видеть меня с русалкой. А не за русалками ли он наблюдает? Значит, он тоже знает, что они существуют… Остаток дня мы с Леной загорали, пьянствовали и играли в пляжный волейбол. Купаться в море мне больше не хотелось. Зато на следующий день я почти бегом побежал к морю, даже толком не позавтракав. Я занял шезлонг недалеко от бара, сидел и ждал, потягивая пиво. Голос не заставил себя ждать. Как только я услышал зов русалки, тут же побежал к морю. Я увидел её в том же месте, где и в прошлый раз. Она всплыла из-под воды, подняв сотни брызг. Я тоже в долгу не остался и обрызгал её водой. Какое-то время мы брызгались. Я смеялся, она издавала свои кашляющие звуки. В какой-то момент я оказался в воде. Сначала я держался на поверхности, а она плавала вокруг меня. Потом она нырнула, и я устремился за ней. Мы опустились метра на три. Я же, как дурак, озирался по сторонам, рассматривая морское дно, маленьких рыбок, снующих косяками. Сначала мне было страшно. Я боялся утонуть, но потом я стал привыкать к глубине. Море, казавшееся мне поначалу враждебным, сейчас казалось мне милым и дружелюбным. Рита описывала круги вокруг меня, а я просто любовался ею. Вы даже не представляете, до чего она прекрасна в воде, как она грациозна. Красив каждый изгиб её тела, каждый взмах её хвоста наполнен силой. Краем глаза я видел других русалок. Их было много. Они с большой скоростью проносились мимо нас, иногда останавливаясь, чтобы рассмотреть меня. Я всплывал, чтобы вдохнуть воздух и опять опускался. Она всегда ждала меня там, где я её оставил, хотя я боялся, что она уплывёт. В какой-то момент я посмотрел вверх. Сквозь толщу воды я увидел солнце, облака, а «бублика» там не было. Я знаком показал Рите, что всплываю. Она всплыла вместе со мной. «Я потерял свой круг! – крикнул я ей и очертил в воздухе руками овал. – Я должен найти его!» Повертев головой во все стороны, я нигде не видел «бублика». Рита тоже куда-то пропала. Я снова ощутил чувство страха и решил плыть назад. Вам может это показаться странным, но без надувного круга и без Риты я почувствовал себя слабым, беззащитным. Я уже собрался развернуться и плыть к берегу, как вдруг на горизонте показалась красная точка, которая быстро увеличивалась в размерах. За этой точкой я увидел фонтан брызг. Это был мой «бублик». Он быстро приближался ко мне. Когда он подплыл, я понял, что Рита толкала его перед собой и гребла хвостом. Толкнув в мою сторону круг, она подплыла ко мне, улыбнулась так, что складки в уголках рта разгладились, и скрылась под водой. Я сразу же опустил голову под воду, но её и след простыл. Я даже не понял, в какую сторону она уплыла. Подождав немного и поняв, что свидание окончено, я погреб к берегу. Вы можете мне не поверить, но все развлечения на суше после плаванья в море с Ритой стали казаться мне скучными и пресными. Нет, я играл в волейбол, ходил в тренажерный зал, чуть ли не каждый день сидел в сауне, но всё это стало мне неинтересно. Я слонялся по территории отеля и ждал, когда в моей голове зазвучит голос Риты, чтобы броситься в солёную воду, снова увидеть её…
– Так ты же говорил, что она страшная, – тихим голосом произнес я.
– Да! В самом начале она показалась мне страшной. Одни зубы чего стоят!.. Но потом мне стало казаться, что красивее её никого нет. Я был словно околдован ею. Я тосковал по ней, думал только о ней. И Ленка это чувствовала. Она дулась на меня, постоянно устраивала истерики. Лена говорила, что я завёл себе любовницу, что я уплываю в море, делаю крюк, причаливаю к пляжу соседнего отеля, где моя любовница и живет…
– Так у тебя ведь была там любовница, – встрепенулась Юля. – Вероника из Белоруссии.
– Да, было кое-что у нас с ней… Но к тому моменту она благополучно свалила в Минск. Я смеялся над всеми обвинениями Лены. И плевал на все её запреты. Я вам не говорил, что она запретила мне купаться в море?
– Нет, – я качнул головой из стороны в сторону.
– …Но я всё равно входил в воду, как только слышал зов своей русалочки. Она не звала меня только тогда, когда выло волнение на море, когда волны были выше двух метров. Именно тогда я придумал себе новое развлечение. Я крепил один конец бельевой веревки, которую мы зачем-то привезли из Екатеринбурга, к ручке круга, второй конец я привязывал к своей руке…
– Это для того, чтобы круг не потерять? – спросил я.
– Молодец, догадливый! – Димка хлопнул меня по спине. – Я потом всегда так делал, чтобы Рите не приходилось всё время плавать за кругом. А когда были большие волны, отплывал от берега как можно дальше, садился на круг и ждал, когда пойдёт самая большая волна. И вот когда волна меня поднимала и несла к берегу, тогда был полный улёт! Меня крутило и бросало, накрывало сверху водой…
– Ты же мог утонуть, – вздохнула Юля.
– Главное – держаться за ручки круга и не дать волне себя перевернуть. Всё остальное – фигня. Когда тебя несёт волна, когда прёт адреналин – тогда об этом не думаешь. Именно тогда я понял, что чувствуют серфингисты…
– А когда не было волн, чем вы с Ритой занимались? – я потянулся за сигаретами, закурил, отметив, что пачка изрядно похудела, зато в пепельнице перед Димой была гора окурков.
– Мы придумали такую игру: я пытаюсь её погладить под водой, а она уплывает, не даётся. И её и меня эта игра забавляла. Благодаря этой игре я научился надолго задерживать дыханье и вполне сносно плавать. Плюс ко всему, я разучился бояться открытого моря. Я стал чувствовать себя в воде, как дома…
– Как рыба, – подсказала Юля.
– Кстати, о рыбе… – Дмитрий засмеялся. – Рита как-то уплыла, оставив меня под водой одного, но тут же вернулась, держа в зубах трепыхающуюся рыбу. Она протянула эту рыбу мне, представляете? Она хотела, чтобы я съел её.
– Фу, – Юля брезгливо сморщила личико.
– Это тебе «фу», – с невозмутимым видом произнес Дима. – А мне тогда было понятно, что она мне сделала подарок, и мне не хотелось обижать её отказом. Я взял эту рыбу за хвост, осмотрел её. В боках той рыбины были глубокие кровоточащие раны, но она всё равно была полна сил и энергии. Когда Рита отвернулась, я отпустил рыбу, и та быстро уплыла. Рита не стала догонять её, а я просто развёл руками. Дескать, ой, какой я неловкий!
– Вот это да! – Я выдохнул в потолок струю дыма.
– Но это было мелочью по сравнению с другой игрой, – продолжал Дима. – Рита брала меня за руку и начинала ускоряться. Получалось, что она тащила меня за собой. Мы плавали на дне и на поверхности воды. Скорость была большая. Ощущения мои были непередаваемыми. Это было что-то…
– А как твой круг? – спросил я. – Верёвка не мешала тебе?
– Нет, но я чувствовал, как она натягивается, когда мы погружаемся. Мы даже систему знаков разработали. Я дёргаю рукой – «стой», палец, поднятый вверх – «мне бы вдохнуть», машу рукой – «продолжаем дальше» и так далее. Всё просто!
– Такая система знаков есть у аквалангистов, – Юля улыбнулась, довольная своей осведомленностью, посмотрела по сторонам в поисках официантки.
– И как долго вы так развлекались? – спросил я.
– Почти каждый день, иногда по нескольку раз на дню. Как-то вечером я пил со своими друзьями в баре… Погода была замечательной, с моря дул прохладный ветерок. Мы, как всегда, сидели на лежаках и заправлялись спиртным под завязку. В этот момент я встал, прошёл в бар, попросил бармена наполнить пластиковую полуторалитровую бутылку вином и ушёл в номер, оставив Ленку с алкоголиками из России.
– Не побоялся, что… – Юлия отвернулась, прошептала что-то на ухо подошедшей официантке, потом снова повернулась к Дмитрию. – …Что они что-нибудь с ней сделают?
– Нет! – Дима посмотрел в окно, на проходящих мимо кафе людей. – В этот раз меня что-то вынуждало сделать именно так. Я взял вино, две шаурмы и ушёл в номер. В номере лёг спать. Я не знаю, сколько я спал, но проснулся я среди ночи, когда было не так жарко, как днём, а за окном было темно. Ленка спала рядом, положив голову на руку. Из ванной доносился шум льющейся воды. Я сначала решил, что Лена забыла воду закрыть. Бормоча на ходу ругательства, я дошёл до ванной, распахнул дверь. Каково же было моё удивление, когда я увидел в ванне… Риту. Она плескалась в воде, подставляя под струю воды хвост. Вода вышла из краёв ванны и текла на пол. «Рита, что ты делаешь? Ты затопишь нас!», – сказал тогда я, выключая воду. Рита ничего не ответила. Она смотрела на меня, её зубастый рот растянулся в улыбке. «Ну, и что с тобой делать? Как ты вообще сюда попала?» – спросил я. Рита хлопнула по воде хвостом, обрызгав меня водой, потом перегнулась через край ванны и поползла, опираясь на руки и волоча за собой хвост, оканчивающийся плавником. А на кровати спала Лена. Я боялся, что Рита может причинить ей вред. Я говорил Рите, чтобы она туда не ходила. Приоткрыв входную дверь, указал Рите на выход, но русалочка, похоже, не обратила на это внимание. Она подползла к спящей Лене. Опершись локтями на край кровати, Рита внимательно рассматривала её, склонив голову. Она обводила пальцем с длинным ногтем контур лица Лены, убрала со лба её чёлку, потом откинула в сторону одеяло. И тут я понял, что Рита не хочет причинять вред Лене, просто она изучает её. Русалка рассматривала Ленку и принюхивалась. Потом, издав щёлкающий звук, она поползла к выходу. Когда до открытой двери оставалось метра два, Рита остановилась. Она указала рукой на холодильник, в который я поставил вино, утробно булькнула и поползла к выходу. Я сразу понял, что она имела в виду. Взяв холодную бутылку вина и шаурму, я последовал за Ритой, отметив, что весь коридор покрыт влажными следами, будто по нему тащили промокшие мешки с чем-то тяжелым. Рита оставляла такой же след. Именно тогда я понял, что эти следы оставляют русалки. Рита не могла оставить столько следов. Значит, там были ещё такие же, как она, их было много. Я прошёл за Ритой по длинному коридору, вдоль которого шли двери в другие номера. За теми дверями было тихо, но где-то в отдалении я слышал какой-то шорох, щелчки и бульканье. Мы дошли лестницы. Было странно видеть, как Рита спускается вниз, опираясь на руки и аккуратно спуская по лестнице свой хвост. Она делала это грациозно и уверенно, будто всегда это делала… Причём она делала это без остановки и быстро, плавно скользя по ступенькам, водя хвостом из стороны в сторону. Мы дошли до «рессепшена», где вся обслуга в малиновых жилетах крепко спала. В холе, где светилась надпись «Баттерфляй», слышался храп и размеренное сопение. Когда мы проходили мимо турков и турчанок, безмятежно спящих на своих рабочих местах, никто из них даже не шелохнулся. Светились мониторы компьютеров, позвякивал телефон, а они спали… Когда мы с Ритой направлялись к выходу, я увидел приоткрытую дверь, ведущую в кухню. Оттуда слышались какие-то звуки: голоса, бренчание посуды. Я не удержался и открыл дверь, войдя внутрь. Там горел свет. Посередине кухни стоял большой чан. Вокруг него, на полу, были такие же, как Рита, русалки. Они выхватывали из чана куски рыбы, какую-то желто-зеленую массу, похожую на кашу и с жадностью пожирали её. Мне стало как-то не по себе. Если Рита мне напоминала человека, то те русалки скорее походили на диких животных. Среди тех русалок были русалки-женщины, русалки-мужчины и совсем маленькие – русалки-дети. В стороне стояли два повара-турка. Они смотрели на пиршество русалок и о чём-то переговаривались. Я встал, как вкопанный, завороженный зрелищем. Я никогда не видел ничего подобного. Одна толстая, старая русалка, с седыми длинными волосами, вся покрытая складками, кинула на пол рыбу, которую с чавканьем обгладывала и с шипением поползла ко мне. Её большой рот с кусками рыты, прилипшей к опущенным вниз уголкам, был оскален. И её рта воняло, как из помойки. Да там и так запах стоял не из приятных – запах морской воды, рыбы и ещё какой-то резкий запах… Я стоял и смотрел в её мутные глаза старой русалки, от страха мои ноги будто к полу приросли. А она шипела и ползла ко мне, шлёпая по полу своими большими скрюченными, перепончатыми руками. Ногти у неё были в два раза длиннее, чем у Риты. Оцепенев от страха, я стоял, как истукан, а толстая, морщинистая русалка ползла ко мне. Но вот я почувствовал, как кто-то дёргает меня за шорты. Посмотрев вниз, я увидел, что это была Рита. Она вывела меня из того состояния тупого оцепенения. И если бы не Рита, та толстая старая русалка, возможно, разорвала бы меня своими ручищами. Она была в два раза больше Риты. Рита махнула рукой в сторону двери, показывая мне, что нужно уходить. Один из турков-поваров что-то крикнул мне на турецком, метнул в меня свой поварской колпак. Колпак угодил старой русалке в спину. Она обернулась на турка, зашипела, подняла с пола колпак и поползла назад. Этого мне вполне хватило, чтобы дать дёру оттуда. Я бежал к выходу. Рита ползла рядом, перебирая сильными руками и водя из стороны в сторону хвостом. Так мы добрались до пляжа, освещённого мощным прожектором, стоящим на крыше бара. Я поставил рядом два лежака, на один из них сел сам, на другой взгромоздилась Рита. Полусидя, полулежа, мы смотрели на звёзды и на чёрные волны, которые с шумом разбивались о песчаный берег. Я сделал глоток вина, протянул Рите. Я не думал, что она будет пить вино, к тому же, такое кислое. Но, к моему удивлению, она залпом выпила всю бутылку, с аппетитом съела две шаурмы, рыгнула и откинулась на лежаке. Я закурил, протянул ей пачку сигарет. Я думал, что она и курить умеет, но она смяла сигареты и кинула смятую пачку в урну. А вот зажигалка ей понравилась. Она щёлкала колёсиком, с восторгом глядя на пламя, водя над ним руками с растопыренными пальцами. Она даже знала, в какую сторону нужно повернуть регулятор пламени, чтобы огонёк был больше. Боже мой, как она напоминала мне в тот момент ребёнка. Этакую девочку, которой дали поиграть с огнём. Жёлтое пламя отражалось в её больших глазах, она восторженно пощелкивала и хихикала, иногда водя рукой над пламенем. И знаете, в тот момент я был влюблён в неё. Для меня не было более красивого существа. Пользуясь тем, что она занята, я позволил себе рассмотреть её более внимательно. Я увидел, что всё её тело, кроме живота и лица, покрыто мелкими чешуйками. Её мощные руки и плечи, кубики брюшного пресса делают Риту похожей на женщину-бодибилдера. Я гладил её плечи, чувствуя кончиками пальцев каждую холодную чешуйку, каждый роговой нарост… Эти наросты были у неё там, где у нас брови, на носу и на подбородке. Взяв её руку в свою ладонь, я осматривал и поглаживал её. Перепонки между пальцами были тонкими, но прочными и хорошо растягивались, как резина отличного качества. Руки у Риты сильные, шершавые, но изящные. Так детально рассмотреть Риту я смог только тогда, в ту ночь. А ведь раньше изучить Риту так подробно у меня не было возможности. Пока она баловалась с зажигалкой, мои руки опускались ниже. В какой-то момент я осмелел. Я стал гладить её покрытую чешуёй грудь с твёрдыми, как камушки, сосками… Руки мои опускались ниже, на её упругий плоский живот. Чёрт возьми, женщины-русалки на ощупь мало чем отличаются от обычных, наших. Они на ощупь точно такие же, даже лучше, только покрыты чешуёй. Я не на шутку возбудился… Чёрт, это было моей ошибкой! Рита зашипела, ударила меня по рукам. Потом она бросила взгляд на мои оттопырившиеся спереди шорты, слезла с лежака и поползла к морю. Я понимал, что прокололся. «Рита, Ритуля! Извини, я не хотел!» – кричал я, когда бежал за ней, но она была непреклонной. Русалка упорно ползла к морю, даже не глядя в мою сторону. Вы понимаете, я вступил в столь тесный контакт с существом, о котором никто ничего не знает… Русалок считают сказкой, выдумкой… Возможно, я – единственный россиянин, которому получилось подружиться с настоящей русалкой, а я взял и всё испортил… Я бежал за ней и просил прощение, просил её вернуться назад… И тут из темноты вынырнул тёмный силуэт. Кто-то большой и толстый подбежал к Рите сзади и схватил за хвост. В свете прожектора я понял, кто это был. Это был тот самый пузатый поляк, который всё время сидел у моря с биноклем, которого я сначала принял за спасателя. Он громко что-то кричал, оглядываясь на меня. Наверное, просил меня, помочь ему вытащить Риту на берег. К сожалению, я не знаю польского языка. То, что он выкрикивал, было пшеканьем вперемешку с русским отборным матом. Вы уж поверьте мне, значение русского мата я знаю. Но помогать ему я не стал, хотя он оглядывался на меня и кивал головой, дескать, помоги. Рита в это время шипела, извивалась всем телом, пытаясь полоснуть поляка своими коготками. А они у неё острые… Вы даже не представляете, что тогда творилось в моей душе. Мне было жалко Риту, я всеми фибрами души возненавидел поляка… Я подскочил к нему и толкнул в грудь. Весу в нём – килограммов сто пятьдесят, не меньше, но он выпустил из рук хвост Риты и тяжело плюхнулся на песок, как мешок с дерьмом. Я посмотрел на Риту. Издав клокочущий звук, она ползла к морю, быстро работая руками и помогая себе хвостом. При этом хвостовой плавник, похожий на ласты, она держала высоко над песком. Ползти до моря ей оставалось метров двадцать… Воспользовавшись тем, что я отвлекся, поляк поднялся на ноги и ударил меня в челюсть. Вот это был удар! Я услышал колокольный звон в голове. В следующую секунду меня зашатало, как пьяного, и я упал, зарывшись носом в песок, чувствуя привкус крови во рту. А поляк скинул сланцы и побежал к Рите. Я несколько раз пробовал встать на ноги, но всё время падал лицом в песок. Я был, как пьяный от такого удара…