Тут же зашевелился Анатолий Иванович и, пристроившись к другому колесу, выполнил ту же физиологическую операцию, но с меньшим успехом часть жидкости попала ему на штаны.

– И все равно – это лучше, чем никогда, – констатировал неудачник.

Дальше оба брата синхронно развернулись и окинув мутным взглядом растерявшихся друзей полезли в кузов. Через минуту они уже разворачивали сеть, точнее длинный бредень с «языком». Молча, но чётко действуя закрепили длинные жерди по краям бредня и поволокли его к реке. Вскоре вернулись и так же молча разлили по стаканам самогон. При свете луны мерно опрокидывались стаканы. Доедались остатками еды. Шумно двигались челюсти, создавая полное впечатление беседы друг с другом, но слов не было – лишь шипение и звуки типа: Эге… Эггге. Да ну на… У.. б…

Наблюдать эту картину долго – становилось утомительно, молодежь разместилась в палатке на ночлег и мирно заснула под глухие вздохи и мычанье братьев рыбаков.

В середине ночи Женя проснулся. Выйдя на воздух в свете полной луны, он вдруг увидел нечто странное, темное, обрамлённое огнями костра, – подойдя ближе оцепенел от страха. В костре, спиной прямо на углях, лежал человек. Глаза его были открыты. Взгляд устремлён в небо, казалось, он считал звезды в млечном пути, а эти маленькие плутовки подмигивали ему цветными огоньками сквозь пространства световых лет.

– La sincerite est la forme la plus parfaite de l’illusion. Quand celle-ci est morte, defaite, il ne reste que la lucidite. (Искренность является наиболее совершенной формой иллюзии. Когда она умирает, побеждает и оставляет только ясность. – Французское философское изречение).

– Сергей Иванович, – тихо позвал аспирант, – вы живы?

– Non vogliamo vivere in eterno, bensì vivere intensamente (Не в наших планах жить вечно, в наших планах жить ярко – итальянская крылатая фраза), – чётко выговаривая слова и даже с пафосом, произнес лежавший в костре человек. После акцентированной точки в высказывании, язычок пламени, возникший на углях, лизнул ему щёку и пропал.

– Дурдом, вообще ничего не понимаю!.. Надо спать иначе чокнусь, – пробормотал себе под нос ботаник и полез в палатку.

Утром молодых людей разбудил страшный крик.

– АААА!!! Серёга!!!! Водки скорей, человек умирает!!!

Испуганные парни вскочили со своих мест и буквально выпали в морось утреннего тумана. У кострища выл (иначе не скажешь) Анатолий Иванович, руками он приподнимал тело брата, стараясь усадить его на пятую точку. Сергей Иванович, демонстрировал совершенную неподвижность, тело его обмякло и только белые яблоки глаз злобно сверкали на абсолютно черном от копоти лице.

– Водки! Братуха помирает… – причитал Иваныч.

– Нас убьют, если водки не найдем, – обречённо произнёс аспирант.

– Да, – согласился студент, при этом коленки его мелко затряслись.

– У тебя же была бутылка в рюкзаке, – продолжил Женя давить на друга.

– Нет, – стойко ответил тот, при этом коленки тряслись так, что уже не держали, и их хозяин стал заваливаться на бок.

Ботаник подхватил его за локоть не дав упасть, прокричал в ухо.

– Авраам, я тебе две отдам в городе!

– Три… – теряя сознание, ответил музыкант.

– Согласен, неси!

Сгибаемый страхом, но довольный сделкой, добрый самаритянин полез за рюкзаком и через считаные секунды предстал с бутылкой водки в одной руке и нотной тетрадью в другой.