Крепость дьявола

Глава 6

В ту ночь, когда Лёшка Дубинин вернулся из разведки один, без друга, заснуть не удалось никому. Лишь под утро измучившийся физически и душевно парень начал зевать и вскоре задремал, свесив голову себе на грудь.

– Ты, командир, тоже поспал бы пару часиков, – по-отечески заботливо проговорил Пантелей, обращаясь к Ремизову. – А я пока прогуляюсь тут рядышком, голову проветрю.

– Иди уже, а я здесь покараулю, – устало махнул рукой Юрий.

Чтобы справиться с одолевающим сном, Ремизов подошел к краю водопада, и, наклонившись, зачерпнул оттуда горсть воды в подставленные ладони. Кожу рук обожгло, будто ножом резануло – вода оказалась ледяной. Юрий тут же плеснул ею себе в лицо, а затем – еще раз. Сон – как рукой сняло. Когда Ремизов распрямился обратно, то Пантелея рядом уже не оказалось: сибиряк обладал исключительной способностью появляться и исчезать в пространстве, словно бестелесный лесной дух.

От нечего делать, Юрий достал из-за пазухи карту и в сотый раз начал прикидывать варианты маршрутов и расстояние до ближайшей германской границы. Увлекшись, он и не заметил, как пролетел целый час, и только звуки приближающихся шагов и чей-то сдавленный хрип вывели его из состояния внутренней сосредоточенности.

Ремизов немедленно вскинул оружие наизготовку и боком прижался к внутренней стене грота, приготовившись к любой неожиданности. Словно почувствовав опасность, тут же проснулся Лёшка. Он приподнялся на одном локте, моргая спросонья. Ремизов поднес указательный палец к губам, давая понять товарищу, чтобы тот соблюдал тишину.

Осторожно выглянув из-за угла, Юрий сквозь легкую предрассветную дымку тумана смог рассмотреть, как кряхтя, перебирается через каменную преграду Пантелей. Следом за ним волочился незнакомец в гражданской одежде – плотном шерстяном кардигане, надетом поверх рубашки, и широких брюках, заправленных в высокие стоптанные сапоги, – спотыкающийся на каждом шагу, но все же удерживающий равновесие на осклизлых мшистых камнях. Кисти его рук были туго связаны впереди крепкой веревкой, а во рту оказался большой тряпичный кляп, который Пантелей смастерил из своего запасного вонючего носка. Длинный конец веревки, связывающей руки пленника, был закреплен у Пантелея на поясе – таким образом, сибиряк мог свободно передвигаться сам, одновременно ощущая все, что происходит у него в связке за спиной.

– Принимай, командир! – довольным тоном отрапортовал Пантелей, кивая на немца, все-таки свалившегося в последний момент на землю, споткнувшись о большую корягу.

– Это ты удачно прогулялся! – присвистнул от удивления Ремизов, подскочив к натужно мычащему сквозь кляп пленному немцу, волоком затаскивая его внутрь грота.

– У него тут, неподалеку, оказывается, силки были расставлены на рябчиков, – начал рассказывать Пантелей. – Смотрю: попался один, сидит, нахохлившись, под сетчатым колпаком. На ягоды польстился. Я – в укрытие, жду, когда охотник появится. Думал, что долго придется в засаде сидеть, а он – тут как тут.

С этими словами Пантелей снял сплеча и положил рядом с собой на каменный пол еще один трофей – старое охотничье ружье, реквизированное у пленного немца.

Ремизов одобрительно похлопал старшего товарища по предплечью, поздравляя с успешной вылазкой.

Между тем, пленный немец, извиваясь, предпринял отчаянную попытку отползти от диверсантов подальше, забившись в дальний угол каменного грота. Заметив это, Ремизов шагнул к нему и, сильно встряхнув, усадил, привалив спиной к стене. Вынув нож, Юрий с угрожающим выражением лица прижал его лезвие к шее пленника.

– Сейчас я вытащу кляп, а ты – только попробуй издать хоть один звук, – обратился к нему по-немецки Юрий, слегка надавив острием ножа на кожу в районе кадыка. – Ты меня понял?

Немец активно закивал, выпучив глаза от страха и молясь про себя о спасении.

* * *

Три товарища сидели на корточках и внимательно рассматривали схематический чертеж крепостных катакомб, набросанный пленным немецким охотником прямо на земле. Одновременно, Ремизов излагал свои соображения на тему, как вызволить из плена Яшку Зимина. Все понимали, что медлить было нельзя – с каждой минутой шансы на спасение раненого товарища становились все более призрачными.

– Все просто: заходим в подземелье вот здесь, – Юрий ткнул пальцем в точку, обозначенную, как вход. – Находим, где держат Яшку, и забираем его оттуда. Внутри крепости действуем по обстановке. Товарищ Дубинин – ты контролируешь вход в тоннель и готовишь на выходе из подземного лаза пару «растяжек», чтобы у нас была фора по времени на обратном пути, когда начнется преследование. Пантелей – ты выносишь Яшку из застенков, потому как ты у нас – силач, а парень наверняка сам идти не сможет. Я прикрываю ваш отход огневой поддержкой. Вот, собственно, и весь план. На всю операцию отвожу нам не больше пятнадцати минут, иначе – нам хана.

– М-да, чистой воды самоубийство, – подытожил Пантелей, задумчиво почесав жесткую трехдневную щетину на подбородке. – Если верить нашему пленному, то в крепости находится около двухсот эсэсовцев, не считая гражданских. А нас – всего трое.

– А я – поддерживаю! – бойко подскочил на месте Алёшка. – Яшка сделал бы для нас то же самое!

– Дурак ты, Лёшка! – сурово одернул его Пантелей. – Смерти ищешь раньше, чем положено.

– Давайте голосовать! – нетерпеливо перебил обоих Ремизов. – Кто «за» – поднимите руку.

* * *

С наступлением вечерних сумерек отряд диверсантов выдвинулся в направлении крепостных стен. Пленного немца товарищи взяли с собой, чтобы он вывел группу к потайному подземному ходу, спрятанному в чаще леса, окружающего подступы к крепости.

Во время допроса до крайности испуганный местный охотник быстро раскололся и рассказал, как можно незаметно и относительно безопасно проникнуть за крепостные стены. Оказалось, что в замок ведет старинный потайной ход, замаскированный так хорошо, что, не зная о нем доподлинно, можно было пройти мимо входа и ничего не заметить. Кроме того, немец утверждал, что подземный ход со стороны леса никем не охраняется.

– Я часто наведываюсь в замок, – сбивчиво и торопливо, словно, не успевая за собственными мыслями, пояснял охотник. – Герр Гаус – большой поклонник блюд из рябчиков, поэтому я приношу туда, на кухню, свежие тушки. Иногда я остаюсь поболтать с караульными. Один из них однажды проговорился, что военные очень не любят спускаться в подземелье, а среди солдат ходят жуткие слухи о том, что там водятся злобные привидения.

– В этой крепости поселился сам дьявол! – в заключение своего рассказа прошептал немец с интонацией, в которой слышался неподдельный страх.

* * *

Лесной охотник довольно уверенно шел впереди, показывая дорогу, и пока попыток сбежать от своих конвоиров не предпринимал. Сразу за ним, буквально дыша ему в спину, следовал Пантелей, пристально следящий за тем, чтобы пленный проводник не выкинул какое-нибудь коленце.

Через несколько километров, впереди показались очертания сторожевой башни замка. Здесь немец вдруг резко свернул налево, уводя русских разведчиков в глубину леса в сторону от тропинки, ведущей к крепости.

Пантелей, не отстающий от него ни на шаг, грубо схватил пленника за шиворот и прошептал прямо в самое ухо:

– Куда ты нас ведешь?

– Мы пойдем в обход, чтобы нас не засекли с башни, – прошипел в ответ проводник, злобно косясь на Пантелея.

В ответ сибиряк неохотно выпустил немца из захвата и слегка подтолкнул в спину, чтобы тот продолжил дальнейший путь.

Между тем, темная сентябрьская ночь окончательно вступила в свои права, окутав предгорья своей густой иссиня-чёрной вуалью. Лишь тонкая белесая полоска выглядывающего из-за туч месяца мерцала в вышине. Идти приходилось осторожно, чтобы ненароком не споткнуться за неприметную для глаз корягу или не наступить на сухие обломанные ветки деревьев, чтобы не наделать ненужного шума.

Через полчаса пешего перехода, охотник стал часто останавливаться, внимательно осматриваясь по сторонам – он искал одному ему известные ориентиры. Догадавшись, что они уже почти достигли конечной цели своего маршрута, разведчики еще больше сосредоточились и, не сговариваясь, взяли автоматы наизготовку.

– Вход – там, – наконец, односложно прошептал почти одними губами проводник, указывая рукой на небольшой, поросший густым кустарником пригорок, затерявшийся среди еловой поросли.

Ремизов взглянул в указанном направлении, но поначалу ничего не увидел. Тогда Юрий осторожно достал бинокль. Теперь он разглядел едва различимую, практически вросшую в земляной покров, деревянную дверь с проржавевшими от старости коваными петлями.

– А чем это здесь так мерзко воняет? – тоже шепотом задал ему вопрос Лёшка, подошедший сзади. – Как будто из выгребной ямы.

И действительно – в ноздри неумолимо проникал отвратительный едкий зловонный аромат гнили.

– Ёшкин кот! – не удержался и выругался от неожиданности Пантелей, оступившись в темноте. – Да тут и вправду яма выкопана.

Остальные медленно, внимательно всматриваясь себе под ноги, подошли к нему поближе. В нескольких метрах от входа в подземный тоннель зияла глубокая воронка, навскидку – метра три в диаметре. Вонь распространялась прямиком оттуда. Не успели диверсанты сделать и шага в ее сторону, как внезапно ночную тишину прорезал скрипучий звук открываемой деревянной двери.

Ремизов скорее почувствовал, чем увидел, появившуюся в этот момент на лице пленного охотника ядовитую ухмылку. Не раздумывая и доли секунды, руководствуясь только природным инстинктом, Юрий вырубил проводника ударом приклада в основание шеи, а затем юркнул в ближайшее укрытие, упав на землю и затаившись.

Чуть приподняв голову, он осмотрелся по сторонам: Пантелея и Алёшки нигде не было видно – опытные диверсанты незаметно слились с окружающей местностью. Зато в неосвещенном дверном проеме у основания земляного пригорка показались две мужские фигуры. Перед собой они натужно толкали большую двухколесную тачку, нагруженную большими и явно тяжелыми мешками, небрежно перевязанными бечевкой. Подъехав к краю земляной воронки, солдаты остановились и, подбадривая себя грубыми шутками, принялись сваливать туда свой груз. Один из мешков прорвался, когда солдат волоком подтаскивал его к краю ямы, и тут Ремизов к своему ужасу увидел, как оттуда вывалилась обугленная голова мертвеца.

С трудом уняв рвотный позыв, Юрий затаил дыхание и замер на месте, чтобы ничем не выдать своего присутствия. Теперь ему стало понятным назначение выкопанной в чаще леса ямы и источник ядовитого смрада – массовое захоронение.

Раздавшийся рядом тихий свист привлек его внимание. Чуть повернув голову в сторону, Ремизов заметил краем глаза, как укрывшийся за толстым корявым стволом многолетней ели Пантелей подает ему выразительные знаки руками. Ответив тем же образом, Юрий по-пластунски переместился вправо, быстро сокращая расстояние между собой и одним из эсэсовцев.

Тем временем, солдаты закончили выкидывать трупы и, отойдя подальше от ямы и отвернувшись от нее, закурили, лениво засунув руки в карманы.

Молниеносный бросок с места, подсечка, бросок через себя и тут же, из положения лёжа, удушающий прием – и вот уже один из солдат оказался на земле со свернутой шеей. Его напарник перед смертью успел издать лишь сдавленный стон, когда нож, выброшенный Пантелеем, впился ему точно в кадык. Сибиряк в два прыжка подскочил к оседающему телу, подхватив его на руки и осторожно уложив на землю.

Ремизов поднялся на ноги, слегка отряхиваясь от прицепившихся к одежде еловых иголок. Пантелей в этот момент аккуратным движением выдернул нож из тела германского солдата, обтерев его о голенище своего ботинка.

– Куда мы их денем-то? В яму? – будничным тоном поинтересовался он у Ремизова.

– Только сначала амуницию позаимствуем. Их форма как раз мне и Лёшке впору будет.

– Дело говоришь, – одобрительно кивнул Пантелей и, присев перед еще теплым трупом одного из эсэсовцев на корточки, начал быстро стягивать с него одежду.

– Держи! – Пантелей бросил подошедшему Дубинину черный китель с накладными карманами.

– Что будем делать с охотником на рябчиков? – внезапно вспомнил о пленном немце Ремизов.

– В яму, – утвердительно произнес Лёшка.

Юрий вопросительно поднял брови. Он точно помнил, что всего лишь оглушил немца.

– Нам свидетели не нужны, – равнодушно пожал плечами Дубинин, натягивая на себя вражескую униформу.

Спустя несколько минут, закончив подчищать за собой, диверсанты, крадучись, переступили порог подземелья.

Глава 7

Доктор Грубер с некоторым облегчением проводил взглядом отъехавший автомобиль, увозящий прочь из замка так ужасно разочаровавшую его дочь Марию. Профессор даже не посчитал нужным выйти во двор, чтобы попрощаться с девушкой.

Отвернувшись от окна, как только машина выехала через арку крепостных ворот, он снова вернулся к насущным делам: ему не терпелось приступить к новому этапу эксперимента. Закончив с расшифровкой данных, полученных в результате предыдущей попытки, и сделав новые уточняющие расчеты в нагрузках, Клаус Грубер решительным шагом направился в сторону лестницы, ведущий в лабораторный блок.

В качестве подопытного доктор Грубер выбрал любопытный экземпляр – пленного русского, которого удалось схватить в результате удачно организованной засады в соседней деревне.

«Интересно, насколько интенсивно произойдет регенерация тканей при такой степени тяжести его ранений?», – рассуждал про себя профессор.

Оберштурмбанфюрер Гаус дал разрешение использовать этого солдата с некоторой неохотой, и только при условии, что во время эксперимента будет присутствовать его человек – оберштурмфюрер Леманн.

– Вверяю этого упрямого русского Вашим заботам, доктор Губер, – с легким сарказмом произнес герр Гаус. – Возможно, Вам удастся то, чего не смогли добиться мои люди – заставить пленного говорить.

– Мой дорогой оберштурмбанфюрер! Ваши костоломы только и способны, что избивать арестантов и наносить им увечья. Совершенно не цивилизованный подход к допросу! – доктор Грубер разочарованно покачал головой.

– Помилуйте! – возмутился герр Гаус. – Мои офицеры – сущие дети по сравнению с Вашими медиками! По крайней мере, мы не вскрываем им черепную коробку, чтобы покопаться в их мозгах или подключить к ним электроды.

Брр! – оберштурмбанфюрера Гауса всего передернуло только при одном воспоминании о том, как выглядят заключенные после того, как доктор Грубер заканчивает с ними заниматься своими исследованиями.

– Отбросим полемику в сторону, – примирительно произнес профессор. – Не забывайте: мы с Вами – в одной лодке. А теперь я должен Вас покинуть: дела не ждут. Очередная фаза эксперимента назначена на сегодня, ближе к полуночи.

С этими словами, доктор Грубер, исполненный чувством собственного достоинства, покинул кабинет начальника гарнизона – ему еще предстояло многое сделать за оставшиеся несколько часов.

* * *

Доктор Грубер считал себя человеком педантичным буквально во всем, поэтому, проходя мимо помещения морга и заметив, по его мнению, непорядок, он скривил лицо в недовольной гримасе.

– Эрих, сколько раз я должен напоминать вам, что неиспользуемые трупы не должны храниться более двух суток! – повелительно прокричал он одному из своих помощников в распахнутую дверь лаборатории. – Найдите пару ленивых олухов, чтобы они прибрались здесь.

Его помощник – невысокий сухопарый мужчина в белом халате нараспашку, с узким лицом, чем-то напоминающим крысиную мордочку, незамедлительно бросился выполнять поручение профессора, которого он буквально боготворил, считая современным гением.

Сделав замечание, доктор Грубер прошел в лабораторию, где уже вовсю суетились остальные его сотрудники. По-хозяйски осмотревшись, профессор приступил к загрузке системы.

В коридоре раздался шум, и через минуту в помещение вошли два дюжих молодца, волочившее повисшего у них на руках мужчину в одном исподнем белье. Его голова безвольно упала на грудь и моталась из стороны в сторону при каждом шаге конвоиров. Бинты, которыми были обмотаны его раны на ноге и бедре, обильно пропитались кровью.

– Куда его? – грубо спросил один из солдат.

– Несите его в соседнее помещение и сажайте в медицинское кресло, – разволновался доктор Грубер, указывая на соседнюю дверь.

Солдаты снова поволокли раненого в указанном направлении, а профессор с помощниками засеменил следом за ними.

– Итак, давайте посмотрим, – профессор, слегка наклонившись вперед, поднял одними пальцами голову подопытного за подбородок.

Мужчина, уже пришедший в сознание, с трудом разлепил веки и исподлобья посмотрел на доктора Грубера мутными, налитыми кровью глазами. Все его лицо представляло собой один огромный багровый синяк – следствие проводимых допросов.

– Как Вы себя чувствуете? Вы понимаете, где Вы сейчас находитесь? – начал заинтересовано задавать вопросы профессор, оценивая состояние своего пациента.

– Иди к чёрту, фашистская сволочь! – прохрипел мужчина и смачно плюнул доктору в лицо.

Профессор инстинктивно откинулся назад и, достав из кармана белоснежный накрахмаленный носовой платок, брезгливо вытер с лица кровавую слюну. Не глядя, он протянул использованный платок своему помощнику:

– Выбросьте это немедленно.

– Ну что же! Полагаю, что испытуемый вполне готов к эксперименту, – подытожил доктор Грубер. – Эрих, готовьте инъекцию. Приступаем к вживлению электродов.

* * *

Состояние осенней меланхолии оберштурмфюрера Фридриха Леманна, в котором он пребывал с самого утра, сменилось отчаянным раздражением, виной которому явился приказ оберштурмбанфюрера.

Следует признаться – Фридрих с детства боялся вида крови, поэтому он старался всячески отлынивать от участия в допросах с пристрастием, и уж тем более, не был готов наблюдать за извращенными опытами доктора Грубера.

Фридрих догадывался, что внезапно проснувшийся у старшего по званию офицера интерес к науке, вызван исключительно меркантильными соображениями. Совсем недавно он случайно подслушал в приоткрытую дверь кабинета герра Гауса обрывки разговора, состоявшегося между оберштурмбанфюрером и доктором Грубером: речь шла о некоем фантастическом научном прорыве в области управления человеческим сознанием. И вот теперь, оберштурмбанфюрер Гаус желал лично контролировать ход исследований, а всю грязную работу, естественно, поручил младшему офицерскому чину.

Одернув форменный китель и смахнув с плеча мелкую пылинку, Фридрих быстрым шагом направился по коридору в дальний конец замка, а оттуда спустился к входу в подземелье по узкой щербатой лестнице, зажатой между двух вековых каменных стен. Оберштурмфюрер опаздывал: эксперимент уже начался.

Караульный, услышав шаги, гулко отдающиеся от каменных сводов, подскочил на месте и, распрямившись, отдал офицеру честь, вскинув руку и пролаяв «Heil!», после чего торопливо отпер решетку и пропустил Фридриха внутрь.

Сразу повеяло холодом, отчего оберштурмфюрер непроизвольно поёжился. Подземные помещения замка, конечно же, не отапливались; воздух здесь был влажный и спертый, пахло мышиным пометом и химикалиями, отчего сразу стало трудно дышать. Секунду помедлив, Фридрих решительным шагом направился дальше, вглубь слабо освещенного тоннеля по направлению к лаборатории, которая располагалась в дальнем его отсеке.

Сразу же за первым поворотом Фридрих буквально налетел на долговязого солдата, неожиданно вынырнувшего из-за угла. Тот, низко опустив голову, пробормотал едва слышные извинения и отступил в сторону, пропуская офицера.

Леманну такое поведение показалось странным. Сделав пару шагов вперед, Фридрих остановился и резко развернулся обратно.

– Как твое имя, солдат? – повелительно окрикнул парня Фридрих. – Что за неуставное поведение?

Вместо ответа, солдат, мгновенно сгруппировавшись, неожиданно бросился на него с неизвестно откуда появившимся ножом в руке. В глазах нападавшего сверкала такая бешеная ярость, что в первое мгновение Фридрих опешил, едва успев увернуться от сверкнувшего прямо перед его лицом клинка.

* * *

Нырнув внутрь подземного хода, диверсанты оказались в длинном нешироком тоннеле, сумрачном и сыром, каменные стены которого, местами покрытые застарелой плесенью, низко нависали над головами людей.

Дорогу освещали себе небольшим фонариком, позаимствованным у мертвых эсэсовских солдат. Луч света спугнул какое-то зверье, спрятавшееся в щели под потолком: товарищи внезапно услышали шум крыльев и странный тонкий писк.

– Летучая мышь, – предположил Пантелей, следующий замыкающим группы.

– А они кусаются? – напряженным шепотом спросил Лёшка.

– Тсс! Двигаемся молча! – шикнул на него Ремизов, недовольно обернувшись и для наглядности погрозив кулаком.

Идти приходилось все время в гору: лаз начинался у подножия замка, метрах в пятистах от крепостных стен, и постепенно забирал вверх. Наконец, впереди забрезжил свет мигающей электрической лампочки. С этого момента нужно было быть начеку – диверсанты вышли из тоннеля и добрались до крепостных казематов.

Пантелей без лишних объяснений, остановился и полез в рюкзак, доставая оттуда гранату и принадлежности для подготовки ловушки, а переодетые немцами Ремизов и Лёшка Дубинин двинулись дальше с целью обыскать подземелье и найти своего товарища.

Сразу за поворотом коридор раздваивался: основной тоннель шел прямо, а по левой стороне его ответвление заканчивалось коротким тупиком, в котором из распахнутой настежь двери лился яркий электрический свет, и слышались чьи-то возбужденные громкие голоса.

Ремизов замер и прислушался: речь изобиловала специфическими терминами, смысл которых Юрий не понимал. Сделав знак рукой Лёшке, чтобы тот не двигался, Ремизов подкрался к двери и осторожно заглянул внутрь: посреди скопления многочисленных непонятных приборов, мигающих ламп и проложенных кабелей перемещались гражданские в белых медицинских халатах. Один из них (судя по всему главный) – солидный немолодой мужчина с аккуратно подстриженной бородкой и обширной лысиной на макушке, стоял напротив небольшого, вделанного в стену окна, за пультом с большим количеством различных кнопок и рычагов. Перед собой он держал бумаги с какими-то записями, с которыми он, то и дело, сверялся. Было очевидно, что здесь расположилась научная лаборатория. Военных поблизости не наблюдалось, что Ремизов счел добрым знаком.

Не увидев в помещении никого, кто хотя бы отдаленно напоминал Яшку Зимина, Ремизов отпрянул назад и махнул рукой Лёшке, делая знаки двигаться дальше по основному коридору.

Пропустив напарника вперед, Юрий подергал первую же попавшуюся по пути дверь за ручку – та легко поддалась. Ремизов заглянул внутрь: в нос тут же ударил до боли знакомый тошнотворный запах – помещение подозрительно напоминало прозекторскую. Внутри оказалось пусто: только отполированные металлические столы, медицинские каталки и множество непонятных склянок. Юрий сообразил, что именно отсюда солдаты и оттащили на свалку мешки с мертвыми телами. Ремизов прикрыл дверь обратно, тихо повернув ручку так, чтобы замок не щелкнул.

Ушедший вперед Лёшка уже проверял следующую дверь: она оказалась заперта. С внутренней стороны послышались тихие стоны. Лёшка нетерпеливо отодвинул в сторону небольшую металлическую планку, закрывающую смотровое окошко, вделанное в верхнюю половину двери, и заглянул через него в помещение.

– Что там? – прошептал ему на ухо бесшумно подошедший Ремизов.

– Темно, ничего не видно, – тоже шепотом ответил Дубинин и посветил в щель фонариком.

Электрический луч побежал по внутренней стене и выхватил из темноты очертания человеческой фигуры, полулежащей на голом каменном полу, с руками, прикованными к толстому железному кольцу, вделанному прямо в стену. Лёшка посветил ему в лицо: мужчина сощурился, отворачиваясь от слепящего в глаза света фонарика. Свет побежал дальше – еще один человек, сжавшийся в комок и подтянувший колени к тощей груди, лежал спиной к входу на металлической койке в углу помещения.

– Яшка, ты здесь? – прошептал в открытую дверную щель Дубинин.

В ответ он услышал лишь новые стоны и неразборчивое бормотание.

– Нужно открыть эту чертову дверь, здесь пленные! – Лёшка яростно засверкал глазами и полез за ножом, чтобы попытаться взломать замок.

Ремизов настороженно оглянулся по сторонам. За поворотом раздались уверенные мужские шаги – к ним навстречу кто-то неуклонно приближался. В один прыжок, подскочив к Лёшке, Юрий молниеносно захлопнул задвижку смотрового окошка.

– За мной! – одними губами прошептал Ремизов товарищу и тут же метнулся к незапертой двери прозекторской, скрывшись за ней.

Лёшка замешкался всего лишь на долю секунды, и это изменило всё.

* * *

Из-за поворота вышел высокий молодой офицер в форменной фуражке, он явно торопился и буквально налетел на не успевшего спрятаться диверсанта. Лёшка запаниковал и не сообразил, что он притворяется солдатом, а значит – офицеру требуется отдать честь. Этого оказалось достаточным, чтобы эсэсовец заподозрил подвох, и когда тот окликнул Лёшку, то парню не оставалось ничего другого, как пойти в атаку.

Перехватив нож, Дубинин бросился на офицера, намереваясь перерезать ему горло. Однако тот успел уклониться от выпада – лезвие прошло в нескольких сантиметрах от незащищенной воротничком шеи немца. Когда секундный шок прошел, офицер среагировал мгновенно, отразив следующий бросок Лёшки блоком выставленной и согнутой в локте руки, а затем и сам перешел в контратаку, вцепившись диверсанту в плечо и пытаясь вывернуть ему руку с оружием.

Дубинин сделал последнюю отчаянную попытку вырубить противника, полоснув офицера ножом, но всего лишь разрезал ему рукав кителя. С силой оттолкнув от себя противника, немецкий офицер успел выхватить из кобуры «Вальтер Р38» и с бедра, не целясь, несколько раз выстрелил в прыгнувшего на него Лёшку.

С такого близкого расстояния промахнуться было практически невозможно: пули попали Лёшке в грудь и живот. Смертельно раненый Дубинин замер на одно мгновение, опустив глаза вниз, недоуменно рассматривая раны, а затем рухнул, как подкошенный, прямо под ноги немецкому офицеру.

* * *

На шум борьбы уже бежали солдаты гарнизона: караульный, услышав выстрелы, вызвал подкрепление. Из дверей лаборатории испуганно выглядывали ученые.

Фридрих Леманн с отвращением взглянул на мертвое тело и, спокойно переступив через него, сделал несколько шагов навстречу негодующему доктору Груберу.

– Что, чёрт побери, здесь происходит? – разъяренно выпалил профессор. – Оберштурмфюрер, Вы не только опоздали к началу эксперимента, но еще и решили сорвать его ход?!

– Прошу прощения, но у меня имеется уважительная причина – меня только что пытались убить, – сохраняя видимость невозмутимости, ответил Фридрих. – Между прочим, неизвестно, сколько еще врагов проникло в замок.

Фридрих тут же отдал несколько приказов запыхавшемуся полноватому унтер-офицеру, стоящему рядом навытяжку, выкатив от усердия глаза: следовало незамедлительно обыскать все помещения подземелья. Гарнизон был поднят по тревоге, по лестнице уже гулко топали армейские ботинки бегущих вниз солдат.

– Фридрих, Вы думаете – это за этим подопытным русским пришли его товарищи? – немного остыв, нервно поинтересовался у офицера доктор Грубер.

– Вполне возможно, – пожал плечами оберштурмфюрер. – Кстати, а где он сейчас?

– В изолированной камере, – профессор кивком указал в сторону тупиковой ветви тоннеля. – Я слежу за ним из смотрового окна лаборатории. Сфера уже работает, и я не намерен из-за какого-то там саботажа отключать приборы.