Реггилиум. Книга 1. Том 1

– Потом, спустя тысячу лет миру явилась Швея, – продолжила толстуха. – Знаешь почему её так прозвали? Она очень любила шить прекрасные одеяния из свежей человеческой кожи. Настал черёд западных государств страдать под натиском её могущественной армии подмастерьев. И вновь только скаарги при поддержке тупоголовых, но очень сильных троллей и огров, оказали ей достойное сопротивление. Уже заметно ослабевшие к тому моменту Первые Боги долго не вмешивались, словно выжидая, кто победит в сражении. То ли они так любили новую человеческую расу, что позволяли Швее истреблять храбрых скааргов, то ли просто боялись тратить на неё силы, готовясь к настоящему удару Великой Тьмы. В конечном итоге Швея была истреблена, но, как и Хозяин чертей, она оставила после себя маленький сюрприз.

– Сэр Абрахам, главный эстет Кентнерба, завладев двумя зеркалами, стал демоном за несколько десятков лет до Дня небесного проклятия. Его методы разительно отличались от предшественников, но имели свой шарм, – ехидно затараторил чернокнижник. – Он очень любил сделки, на которые глупые людишки с завидным постоянством соглашались, даже не осознавая зловещих последствий. Абрахам коллекционировал заблудшие души. Страшно подумать, о том, какие страдания испытывали все те глупцы, что добровольно пошли с ним на сделку. В конечном итоге их пустые безвольные тела становились марионетками умелого демона. Но однажды и ему пришёл конец. Абрахама убил проклятый Овсипертис – величайший из всех магов Эйнхрона, будь он не ладен. Но даже Овсипертису не под силу было разгадать тайну трёх зеркал, исчезнувших из поместья сэра Абрахама сразу после его гибели.

– Колесо или четырёхликий, – начал карлик, – мастер неожиданных появлений. За годы своей деятельности, где только он не побывал. Первый демон, явившийся уже в эру проклятых Новых Богов, на заре второго тысячелетия после их пришествия. Был убит Илларионом Иергархом и прежде, чем принять свою смерть, забрал с собой ни один десяток прославленных магов того времени. Как и до того, его зеркало не было найдено ни одним храмовником.

– Аргх, аргх, – попытался заговорить длиннорукий, но без языка сделать это ему было сложновато.

– Парящий, – сказал за него одноглазый. – О нём нам известно меньше всего. Большую часть своей жизни он провёл в заточении в Глубинной Тюрьме Храма викентийцев, выходцем из которого сам и являлся. Валькерий Викент быстро распознал в одном из своих верных последователей демоническое начало, но Парящему удалось бежать и закончить свою тёмную метаморфозу. К сожалению, его поймали слишком рано, но к тому времени он всё-таки сумел создать своё зеркало – самое маленькое из пяти.

– Аааааргх, – трагично вздохнул безъязыкий колдун.

– С тех пор храмовники сильно преуспели в отслеживании всех последователей Тьмы. Инспекция истребила многих потенциально опасных магов, не позволив им закончить демоническое превращение. Но настают смутные времена, – единственный глаз главаря еретиков заблестел безумным огоньком. – И кто знает, быть может, совсем скоро миру явятся новые ещё более могущественные демоны.

– И всё же нельзя не отметить того, кто зовёт себя Шестым демоном. Хоть он и неприятен нам с вами, но своё превращение он завершить успел, – добавил я, дабы немножко позабавиться реакцией колдунов.

– Хватит! – раздражённо вскричал одноглазый, ударив тощим кулаком по столу.

Теперь я начал понимать, почему они так недолюбливают нового демона Эйнхрона. Ему и безо всяких зеркал удалось сделать то, над чем они впятером воркуют уже не один десяток лет. И хоть я сам крайне скептически отношусь к Шестому демону, нельзя не признать, что помимо тысяч книг и артефактов, главное в этом деле – талант к тёмным искусствам, коего у моих визави точно не в избытке.

– Прошу прощения, – учтиво сказал я. – Неудачное замечание.

– Очень неудачное, – поправил меня сгорбленный чернокнижник.

– Правильно ли я понимаю, что зеркала у вас?

– Правильно, – прохрипел одноглазый.

– Но вы, вероятно, в тупике, и не знаете, как ими воспользоваться? – напрямую спросил я, не спуская глаз с главаря еретиков. – Потому и согласились на встречу со мной. Ведь в отличие от вашего малочисленного, но, безусловно, заслуживающего уважения культа, я и мои люди обладаем гораздо большими возможностями для разгадки тайны зеркал?

Повисла пауза. Никто из говорливых до того колдунов не торопился признавать свою слабость перед незнакомцем. И мне, как любителю подобных неловких ситуаций, было очень любопытно наблюдать за ними со стороны.

– Я не сказал бы, что мы в тупике, – первым буркнул карлик. – Просто то, что ты предлагал нам взамен, вызвало наш неподдельный интерес. Вот и всё.

– Верно, – улыбнулся я, – Реггилиум вызовет интерес у кого угодно.

– Ну так давай перейдём ближе к делу, – настойчиво сказал одноглазый. – Что ты знаешь о Камне? И как ты собираешься его заполучить?

– Я бы предпочёл не озвучивать это.

– Так я и думал, – фыркнул карлик. – Он нас за дураков держит.

– Нисколько, – охладил я его пыл. – На данный момент я просто не хочу говорить о своих планах, но поверьте, Камень вот-вот даст о себе знать. Всё это напряжение, царящее последние годы в нашем мире, магические потоки и усиление тёмных, таких как мы с вами, сил – всё свидетельствует о скором явлении Реггилиума. У меня есть ряд сторонников, которые ведут постоянное наблюдение за Храмами. Некоторые даже изнутри. Полагаю, что не обману вас, сказав, что в ближайшие десять-пятнадцать лет Камень будет найден. Всё произойдёт согласно завещанию Первых Богов, кроме одного момента – Реггилиум не попадёт в руки Иллариона или Викента. Он окажется у вас, друзья мои, на этом самом столе.

Я эффектно постучал пальцами по столешнице и не менее эффектно откинулся на спинку костяного стула.

– Взамен я заберу все пять зеркал, – закончил я свою тираду.

– Предложение твоё звучит неплохо, – усмехнулся одноглазый. – Вот только как мы поймём, что ты принесёшь нам настоящий Камень, а не какую-нибудь подделку?

– Точно так же, как я пойму, что у вас есть настоящие демонические зеркала, а не украденные побрякушки каких-нибудь богатых девиц, – ответил я и приложил указательный палец к своему виску. – Мы же на то и служим Тьме, чтобы понимать толк в магических артефактах.

Вот вы себя и выдали, клоуны. Тьмы в вас на самом деле не больше, чем в паршивых овцах. Вы совершенно не смыслите в ней, иначе давно бы уже сделались демонами, если у вас действительно есть настоящие зеркала. Ваш внешний вид говорит о том, что вы сделали тысячу попыток, но ни одна из них не увенчалась успехом. И теперь вам никуда без моей помощи.

– Что ж, могу ли я взглянуть одним глазком на предмет нашего обсуждения? Чтобы понимать, что имею дело с настоящими профессионалами.

– Можешь, конечно, – ответил одноглазый. – Но сначала предлагаю нам всем отужинать. Время позднее, нужно подкрепиться перед долгой ночью. Ты же не против?

– Всегда рад сытному ужину, – кивнул я.

Всё становилось намного интереснее. Что они затеяли? Хотят отравить меня? Или же это проявление гостеприимства, которого я так и не дождался с момента своего появления здесь?

Толстуха и длиннорукий медленно встали из-за стола, потом один за другой пропали в тёмном проёме в стене. Карлик, чернокнижник и одноглазый остались на местах, но говорить никто из них не собирался. Я решил не нарушать молчания. Возможно, это была какая-то их местная традиция, а традиции я обычно чтил.

Так прошло около четверти часа. Я начинал немного нервничать, да и неторопливый размеренный образ жизни этой богомерзкой пятёрки мне уже изрядно поднадоел. И вот, наконец, когда моё терпение было на исходе, в проёме появился колдун, держащий в своих длиннющих вытянутых руках огромный чан с половником. Внутри что-то шипело, парило и булькало. Колдун поставил чан на середину стола, и до меня тут же дошёл довольно неприятный запах протухшего мяса.

Следом из пролома появилась толстуха. В руках у неё было шесть грязных тарелок, от одного вида которых могло стошнить любого неподготовленного человека. Расставив по тарелке напротив каждого из нас, она снова заняла своё место рядом со мной. Судя по всему, дожидаться ложек не имело смысла. В этом доме о них не слыхали.

– Наваристый бульончик получился, – почти что с умилением в голосе сказала толстуха.

Я покосился на покрытую какой-то слизью и засохшими кусками тарелку и предпочёл промолчать.

– Накладывай, чего уселась, – бросил одноглазый в сторону толстухи.

– Сию минуту, – ответила та, глянув на длиннорукого.

Тот потянулся через весь стол за половником и, зачерпнув им жижи из чана, первым делом плюхнул эту дрянь в мою тарелку, после чего принялся разливать ароматный супчик остальным.

Я не спешил отведать угощение. На вид это был обычный сероватого цвета мясной суп, приправленный овощами и пряностями, но разило от него очень неприятно. Мне доводилось уже чувствовать подобный запах, и спутать его я не мог ни с чем другим. Однажды, в бытность своей молодости, я имел честь присутствовать на трапезе в племени каннибалов. И я не ошибался. Проклятый суп вонял также, как протухшее человеческое мясо в той самой деревне.

О вкусах не спорят, но для меня подобное было слишком. Едва сдерживая неприязнь, я видел, как колдуны с жадностью начали уминать эту отвратную похлёбку, но сам притронуться к ней не отважился. Толстуха и карлик то и дело косились на меня, хлюпая и чавкая, как будто эти их действия должны были пробудить во мне аппетит.

Я снова опустил глаза на тарелку и на этот раз ужаснулся по-настоящему. То, что я увидел, превзошло все те ужасы, с которыми мне приходилось сталкиваться ранее. Многое я повидал в своей жизни. Много неприглядных деяний мне доводилось совершать, но это было выше моих сил. На поверхности тарелки плавала детская ручка, совсем ещё маленькая, почти что младенческая.

– Какие-то проблемы? – спросил одноглазый, отставив свою тарелку в сторону. Мерзкая жижа стекала по его бороде, но это его явно не тревожило.

– Я не буду это есть, – тихо ответил я, забыв о всякой вежливости.

– Не понял?

– Я не буду это есть, – повторил я громче.

Теперь уже все остальные еретики отставили свои тарелки в стороны и с ненавистью смотрели на меня.

– Брезгуешь? – спросила толстуха.

– Не ем детей, представь себе, – рявкнул я. И по моей трясущейся нижней губе колдуны могли понять, насколько я был близок к яростному припадку.

Ситуация накалилась до предела.

И вдруг колдуны разом расхохотались. Даже длиннорукий подвывал им в такт, создавая нелепую, нечеловеческую какофонию звуков.

– Ну, нет, так нет, нам больше достанется, хи-хи-хи, – хихикал мерзкий карлик своим писклявым голоском, но мне по-прежнему было не смешно.

– Извини, коли потревожили твои чувства нашей пищей. Мы без неё не могём, – пояснил чернокнижник.

– Мясо взрослых не такое сытное. Оно пропитано скверной, – сообщила толстуха, словно без этой информации ну никак нельзя было обойтись.

– Мы любим детей, – сказал одноглазый. – В них много необходимых для пополнения наших жизненных сил элементов. Иногда мы их едим, иногда пытаем, иногда используем для других более интересных утех. Так мы и живём, прославляя Тьму. Таков наш образ существования. Не знал, что такие как ты, скептически относятся к подобным вещам.

– Давайте больше не будем о ваших кулинарных предпочтениях, – попросил я. – Просто покажите мне зеркала, и мы с вами на этом пока расстанемся.

Одноглазый снова переглянулся с толстухой, после чего не хотя произнёс:

– Да будет так. Покажи ему зеркала.

С недовольным видом – а как иначе, ведь я оторвал её от любимой трапезы – толстуха встала из-за стола и поманила меня рукой.

– Идём. Сейчас ты увидишь то, ради чего пришёл.

Не заставив себя ждать, я проследовал вслед за ней к пролому в стене. Остальные колдуны остались на своих местах.

Ступив во тьму пролома, я слышал впереди лишь скрип ступеней и неровное дыхание толстухи. Мы спускались в подвал, из которого веяло затхлостью и тошнотворным запахом похлёбки. Что таили в себе недра этого проклятого дома, я пока не ведал, но поддаваться панике, тем не менее, не собирался. Четвёрка колдунов наверху принялась что-то обсуждать, но услышать о чём они говорили, я уже не мог. Лишь смутные обрывки фраз, да завывания длиннорукого доносились до моего слуха. Возможно, они вынашивали какой-то план, чтобы заманить меня в ловушку. Но я все ещё был уверен в себе и потому не волновался.

Спуск по скрипучей лестнице показался мне целой вечностью, прежде чем я, наконец, ступил на холодный каменистый пол подвала. Толстуха где-то недалеко от меня хлопнула в ладоши, и подвал озарился тусклым светом нескольких десятков факелов, вспыхнувших разом по мановению колдуньи.

Мы оказались посреди длинного коридора, вымощенного очень старым на вид булыжником. Потолки здесь были довольно низкие, но не настолько, чтобы мне пришлось пригибаться. Слева и справа на всей протяжённости коридора располагались ржавые решётчатые двери. Некоторые из них были открыты, мешая проходу, некоторые заперты массивными навесными замками. Место это походило на тюремные казематы, и явно было построено гораздо раньше, чем хибара колдунов.

Толстуха снова поманила меня рукой и, переваливаясь на своих слоновьих ногах, двинулась вперёд по коридору, в конце которого я разглядел ещё одну дверь, но уже деревянную.

Я пошёл вперёд, озираясь по сторонам каждый раз, когда достигал какую-либо из решёток. То, что я увидел за ними, могло повергнуть в шок любого. Груды хаотично разбросанных костей, черепа, висящие на цепях оторванные конечности, некоторые из которых выглядели довольно свежими. И все они, судя по размерам, принадлежали детям. Повсеместные пятна засохшей крови свидетельствовали о том, что жестокие расправы носили здесь регулярный характер. И оттого мне всё больше становилось не по себе.

Тёмная магия – это то, чему я посвятил не один десяток лет своей жизни. Среди тех, с кем мне доводилось общаться, были мерзавцы разных мастей. И лишь одна тема всегда была для меня под запретом – это детские жертвоприношения. Здесь же безумные еретики перешли все границы, мыслимые и немыслимые, и, кажется, я уже знал, что буду делать дальше.

Миновав одну из открытых камер, обставленную грязными склянками и, судя по всему, являвшуюся неким подобием кухни, где колдуны и занимались приготовлением своих отвратительных блюд, я вдруг замер в изумлении.

До деревянной двери в конце коридора оставалось всего пару шагов, и толстуха уже принялась открывать засов, но взор мой был устремлён не на неё. В последней камере, прислонившись к решётке обречённой головкой, стояла чумазая девочка лет пяти от роду. Она смотрела на меня своими глазками, не моргая. В них не было ни боли, ни отчаяния, никаких других эмоций, словно она уже давно смирилась со своей участью.

Я стоял и смотрел на неё как заворожённый, не зная, что предпринять. И вдруг она потянулась ко мне своей маленькой ручкой и цепко ухватилась за подол моего плаща. Я невольно шагнул в сторону, а она так и осталась стоять с протянутой ко мне рукой.

– Понравился ты ей, – оскалилась толстуха. – Мы её бережём для особого случая. В ней есть что-то особенное. Она у нас молчунья.

Я посмотрел на колдунью с едва скрываемым отвращением.

– Что вы собираетесь с ней делать?

– То же, что и всегда. Но тебя это не должно сильно беспокоить. Ты у нас, как выяснилось, белоручка.

– Показывай мне зеркала, потому что я уже начинаю уставать от твоей компании.

– Заходи внутрь и смотри, – толстуха отворила дверь прямо перед моим лицом и жестом пригласила войти.

– После вас, мадам, – выдавил я из себя фальшивую улыбку.

Недовольно фыркнув, она вошла в круглую комнату, посреди которой накрытые старыми простынями находились искомые мной артефакты.

Едва я ступил за порог, как мне сразу всё стало ясно. Это действительно были они. То искажение самых тёмных магических потоков, что я ощутил, нельзя было спутать ни с чем другим. Ещё никогда я не находился так близко к столь могущественным вещам. Казалось, будто само время и пространство здесь были искривлены настолько, что сложно было понять, существуют ли они вообще или являются какой-то мистерией. И была Пустота. Так гласили первые строки хроник. Теперь я действительно ощущал присутствие Пустоты, первозданной и незыблемой. Дыры Хаоса, гибнущие звёзды, Тьма во всех её проявлениях, демонические сущности – всё это разом, словно ореолом окружало накрытые простынями зеркала, и почувствовать это мог лишь тот, кто понимал тёмную магию от и до. Вряд ли толстуха ощущала хоть тысячную часть того, что чувствовал я. Мои предположения оправдались – колдуны-людоеды были совершенно бездарны, иначе уже давно нашли бы применение великой силе, сокрытой в зеркалах.

Кровь в моих венах начинала стынуть. Я чувствовал какие-то необратимые процессы, происходившие внутри меня. Похоже, что, даже не пытаясь проникнуть в саму суть этих артефактов, я способен был черпать из них какую-то пока ещё неподвластную моему пониманию силу. Если предания не врут, и вся сила и мудрость Первых Богов Эйнхрона была сокрыта в таинственном Реггилиуме, то вся мощь Тьмы таилась прямо здесь – всего лишь на расстоянии вытянутой руки.

Вытянутая рука. Та девочка за решёткой. Я вдруг оглянулся. Она стояла на том же месте и внимательно наблюдала за мной. Я слышал какой-то шёпот, но губы её были сомкнуты. Сколько времени она провела в этой камере в такой близости от демонических зеркал? Могла ли она чувствовать то, что чувствую я?

– Ну что, смотреть то будешь? Чего замер? – вернули меня к реальности слова противной толстухи.

– Нет, – ответил я, не оборачиваясь. – Достаточно. Мне всё ясно.

– Стоило ли вообще сюда спускаться ради этого, – проворчала она.

– Идём наверх, – отстранённо бросил я и поспешил обратно к лестнице, не желая больше смотреть на маленькую узницу.

Толстуха едва поспевала за мной. Я взбежал по тёмной лестнице очень быстро, а ей такое было не под силу.

Выскочив из пролома в стене я, изобразив дружелюбную улыбку, уселся на своё место за столом. Колдуны смотрели на меня в недоумении.

– Чой-то ты такой довольный? – спросил сгорбленный чернокнижник.

– Это они, господа, – ответил я. – Это те самые зеркала.

– Конечно, те самые, – взволнованно буркнул карлик. – А ты думал, мы тебя за нос водим?

– Ни на минуту не сомневался в вашей честности, друзья мои.

Из пролома появилась запыхавшаяся толстуха, продолжавшая что-то недовольно бурчать себе под нос.

– Ишь какой шустрый. Убёг сразу, как от огня.

Огонь. Это хорошая мысль, дорогуша. Очень хорошая.

– Вы знаете, после такого я готов отведать хоть целый чан вашего фирменного блюда, – произнёс я, глядя прямо на одноглазого. – Вы не против?

– Во даёт, окаянный, – удивилась толстуха, снова усевшись рядом со мной.

– Так что мы решили? Когда следующая встреча? И когда ты принесёшь нам Реггилиум? – сурово спросил одноглазый. В голосе его чувствовалось недоверие. И не зря. У него были все причины не доверять мне. Уж я-то знаю это, как никто другой.

– Можно, я всё-таки перекушу, а потом мы всё обсудим?

Тарелка с похлёбкой стояла недалеко от меня. Поставив перед собой свою сумку, я вынул из неё аккуратный свёрток, в котором обычно возил столовые приборы. Убрав сумку под стол, я развернул свёрток, продемонстрировав колдунам начищенные, сверкающие серебром нож и вилку.

– Там, откуда я родом, предпочитают есть столовыми приборами, – размеренно проговорил я, попеременно смотря на каждого из колдунов. – Я не сильно обижу вас, если воспользуюсь ими и сейчас?

– Ха-ха-ха-ха, – расхохотался карлик, – да ты не от мира сего. Как ты собираешься есть суп ножом и вилкой?

– Это верное замечание. Чтобы есть ваш суп, нужна ложка.

Одноглазый первым понял, к чему я клонил, но было уже поздно. Ловко и молниеносно я развёл руки в стороны. Нож угодил карлику прямо в левый глаз, насквозь пробив его череп. Вилка по самую рукоять вонзилась в глотку толстухи, проткнув все три её подбородка. Захлёбываясь кровью, больше напоминающей тёмно-зелёную жижу, она рухнула на пол. К тому моменту, как карлик завалился рядом с ней, он был уже мёртв.

С бешеным рёвом одноглазый вскочил из-за стола, который я поспешил перевернуть. Магия здесь не работала. Вернее, работала, но не в том объёме, в каком хотелось бы. Колдуны позаботились о том, чтобы заглушить для меня доступ к потокам, но по ходу нашей беседы не заметили, как я сделал то же самое. Первое правило тёмного мага – умей делать контрзаклятия максимально незаметно. Они сами обрекли себя на гибель, показав мне свою сущность. И они точно не знали, что в ближнем бою я также хорош, как и в магии.

Под плащом был сокрыт мой любимый кинжал с зазубренным лезвием из закалённой и зачарованной стали. Он был небольшим, неприметным, но очень удобным и действенным орудием. Одним взмахом я отрубил длиннющую руку безъязыкого еретика, едва он посмел потянуться ко мне. Другим вспорол его тело от живота до самой шеи.

Тем временем чернокнижник судорожно пытался сотворить какое-то заклятие порчи, но выходило это у него крайне неумело. Мне было достаточно двух шагов, чтобы настичь его и подобно заправскому мяснику перерезать поганцу горло.

Одноглазый, как и предполагалось, оказался смышлёнее остальных, и попытался скрыться в проломе в стене. Возможно, где-то там в каменном коридоре был спрятан потаённый выход. Я не мог позволить ему уйти и ринулся следом. Главарь еретиков умер самой трусливой смертью. Я был быстрее и проворнее. Не успел он ещё спуститься по тёмной лестнице вниз, как мой кинжал вонзился ему в спину. Несколько раз провернув его, я был уверен, что покончил с нечестивцем. Но тут он меня удивил.

Я почувствовал сильное жжение и выпустил кинжал из руки. Моё орудие, изъеденное словно кислотой, с глухим стуком упало на каменный пол, а сам колдун обернулся ко мне и, обхватив моё горло цепкими костлявыми руками, попытался укусить меня. Вернее, не укусить, а откусить часть моей плоти. И целился он точно мне в лицо. Приложив максимум усилий, я смог удержать его зловонный рот на расстоянии, а сам, что было мочи, ткнул большим пальцем в его единственный глаз.

Обжигающая кровь снова потекла по моей ладони и дабы не лишиться руки, я убрал её в сторону, но к тому моменту мой одноглазый друг уже стал слепым.

– Тьма не простит тебя! – взвыл он. – Ты умрёшь в мученьях! Она отомстит тебе за своих верных слуг!

– Передавай привет Хозяину чертей, ублюдок, – бросил я и со всей силы ударил голову слепца о каменную стену. Хруст его черепа эхом разнёсся по длинному коридору. Затем тело колдуна безвольно упало на пол.

Пять трупов – вот и весь исход нашей светской беседы в затерянной хижине на краю света. Я чувствовал некое удовлетворение от содеянного. Сегодня я очистил мир от скверны. Простит ли мне это Великая Тьма? Вряд ли. В этом колдун был прав. Волнует ли меня это хоть сколько-нибудь? Очевидно, нет. Зеркала найдены, и теперь ни единая душа на Эйнхроне, не знает о их местоположении. Кроме меня. Меня и той маленькой девочки в дальней камере каземата.

Рука сильно саднила, но теперь, когда магический барьер, созданный еретиками, пал, я не сомневался, что мне удастся привести её в порядок парой-тройкой нехитрых заклинаний.

Сам же я отправился в конец коридора к маленькой узнице, что продолжала смотреть на меня своими невинными глазами.

– Ну как дела, малышка? – спросил я, присев перед ней на корточки.

Вид у меня был неважный, пот тёк со лба ручьями. Но девочка не боялась. Мне даже показалось, что она слегка улыбнулась. Улыбнулась, но не ответила ни слова.

– Ты разговаривать умеешь?

Девочка кивнула, и это уже был добрый знак.

– Всё будет хорошо, слышишь? Плохие дяди и жирная тётя приказали долго жить. А нас с тобой, судя по всему, ждёт небольшое путешествие. Где твои мама и папа знаешь?

Девочка отрицательно помотала головой.

– А откуда ты, помнишь?

Снова отрицательный ответ.

Похоже, она провела в этом подземелье всю свою сознательную жизнь и вряд ли могла хоть что-то поведать о своём прошлом. Но выглядела она довольно смышленой, и я уже тогда знал, как я с ней поступлю. Но для начала нам нужно было выбраться из этой хижины и отвратных дебрей Истргена.

Слева от меня дверь в комнату с демоническими зеркалами все ещё была открыта. Артефакты словно манили меня. Я снова начал слышать какой-то шёпот, и потому поспешил захлопнуть её и закрыть на замок. Благо толстуха оставила ключи в замочной скважине.

Тут же на связке проржавевших ключей, я нашёл и тот, что отпер камеру маленькой узницы. После чего в очередной раз за вечер обомлел. Девочка выбежала наружу и, обхватив меня за ноги, крепко-крепко обняла и явно ещё долго не собиралась отпускать.

– Послушай, так дело не пойдёт, – умилённый происходящим прошептал ей я. – Нам нужно идти, а сейчас это сделать мне крайне затруднительно.

Мы покинули это злополучное место на рассвете. Тела еретиков я сжёг вместе с проклятой хижиной, а дверь в комнату с зеркалами искусно замаскировал магическими барьерами. Я твёрдо решил, что однажды ещё вернусь за ними, но пока зловещим артефактам лучше покоиться нетронутыми. Мне нужно было решить, что делать с девочкой. Путь наш лежал на запад – в Храйхорф…